- Извините, - раздался вдруг низкий голос. Это впервые открыла рот обезьяна. Сказала она это уверенно - хрипловато, но вполне музыкально.
- Говорящий! - изумленно воскликнула Мидзуки.
- Да, говорящий, - почти не меняя выражения лица, сказал макак. - Я должен извиниться еще вот за что: кроме бирок я прихватил пару бананов, хотя больше ничего брать не собирался. Просто сильно проголодался. Я понимал, что этого делать нельзя, но невольно взял со стола два банана и съел. Они выглядели так аппетитно.
- Ах ты наглец, - сказал Сакурада, постукивая по ладони черной полицейской дубинкой. - Глядишь, он еще чего взял? Может, его немножко того, а?
- Но-но, - остановил его начальник. - Про бананы признался чистосердечно. По виду вроде не злодей. Воздержимся от рукоприкладства до выяснения обстоятельств. Если кто узнает, что в мэрии избивают животных, хлопот не оберешься.
- Зачем ты украл бирки? - спросила Мидзуки у обезьяны.
- Я - макак-вор… вор имен, - ответил тот. - Это у меня как болезнь. Вижу имя - и не могу пройти мимо. Разумеется, не первое попавшееся. Есть имена, которые меня интересуют особо. В частности - симпатичных мне людей. Перед такими я не могу удержаться, чтобы их не заполучить. Я украдкой проникаю в дом и похищаю их. Понимаю, что так делать нельзя, но не могу удержаться.
- Выходит, ты и бирку Юко Мацунака из нашего общежития хотел похитить?
- Хотел. Я до беспамятства восхищался Юко Мацунака. И меня как обезьяну никто так не интересовал прежде и не заинтересует впредь. Но сделать Мацунака-сан своей я не мог. Как ни верти, я обезьяна и ей не пара. Поэтому я пытался во что бы то ни стало заполучить ее имя. Хотя бы его. Обладай я ее именем, моему счастью не было бы предела. О чем еще может мечтать обезьяна? Однако она оборвала свою жизнь, и мечте моей не суждено было сбыться.
- А ты, случаем, не причастен к ее самоубийству?
- Нет. - Обезьяна резко замотала головой. - Все не так. Я не имею никакого отношения к ее самоубийству. Ее душу окутывал беспросветный мрак. Думаю, вряд ли кто мог ее спасти.
- А откуда ты спустя столько времени узнал, что бирка Юкко у меня?
- Немало воды утекло, пока я к ней подобрался. Попытался заполучить бирку сразу после смерти Юко Мацунака. Опередить, пока она не потеряется для меня навсегда. Но бирка к тому времени уже куда-то пропала. Куда она делась, не знал никто. Я исчерпал все возможные средства. Искал, не жалея себя, повсюду. Но так и не узнал, куда она делась. В то время мне и в голову не могло прийти, что Юко Мацунака приходила к вам отдать свою бирку. Ведь вас не связывала дружба.
- Это уж точно, - сказала Мидзуки.
- Но однажды меня словно озарило: а не может ли так оказаться, что бирка Юко Мацунака попала в руки Мидзуки Оосава? Впервые задумался я об этом весной прошлого года. Пока я выяснял, что Мидзуки Оосава вышла замуж, сменила имя на Мидзуки Андо и живет в многоквартирном доме в районе Синагава, опять ушло немало времени. Для таких расследований обезьяний облик не самый удобный. Во всяком случае, так я и оказался у вас в квартире.
- А почему взял не только бирку Юкко, а прихватил и мою? Знал бы ты, чего мне это стоило! Сколько пришлось пережить, забывая свое имя…
- Ей-богу, простите, - пристыженно склонила голову обезьяна. - Как вижу интересные имена, так и хочется их умыкнуть. Мне стыдно признаться, но ваша бирка разбередила мою душонку. Я же говорю, это у меня болезнь. Я не в силах сдержать это побуждение. Понимаю, что так нельзя, но рука сама тянется. Прошу прощения за причиненное вам беспокойство.
- Этот макак скрывался в канализации района Синагава, - сказала Тэцуко Сакаки. - Поэтому я обратилась к мужу, и его подчиненные поймали макака. Муж ведь начальник отдела гражданского строительства, и канализация - в его компетенции. Что как нельзя лучше для подобного мероприятия.
- В поимке этой обезьяны изрядно постарался вот он, Сакурада, - сказал начальник отдела.
- Как сотрудники отдела гражданского строительства мы не могли потерпеть, чтобы в канализации района Синагава скрывалось такое сомнительное существо, - самодовольно произнес Сакурада. - Видимо, он устроил себе временное пристанище под землей в районе Таканава, а оттуда уже делал вылазки по канализационным тоннелям.
- В городе нет мест, пригодных для нашего проживания. Деревьев мало, днем мест для укрытия не найти. Стоит выйти на поверхность, как все норовят меня схватить. Дети стреляют из рогаток или пневматических пистолетов, огромные собаки в слюнявчиках гоняются до потери пульса. Только расположишься на дереве, приезжают телевизионщики и светят прожекторами. Нет ни минуты душевного покоя. Остается только скрываться под землей. Простите меня, - сказала обезьяна.
- Однако как вы узнали, что эта обезьяна прячется в канализации? - спросила Мидзуки у Тэцуко Сакаки.
- Два месяца я слушала ваши рассказы, и постепенно разные вещи стали для меня очевидными. Словно рассеялась дымка, - сказала Тэцуко Сакаки. - Я подумала, что здесь, пожалуй, замешано нечто, привыкшее красть имена. И это нечто все еще скрывается где-то поблизости. А городские подземелья - их рамки, естественно, ограниченны. В пределах метро… или канализации. Пожалуй, больше негде. Вот я и попробовала обратиться к мужу: "Мне кажется, в окрестной канализации поселилось существо, но не человек. Ты не мог бы это проверить?" И попала в яблочко! Нашли эту обезьяну.
Мидзуки растерялась.
- Но все же… как вы догадались обо всем этом с одних моих слов?
- Мне как близкому человеку говорить так нескромно, но у моей жены есть некая способность, отсутствующая у обычных людей, - самодовольно произнес начальник отдела. - Мы женаты уже около двадцати двух лет, и мне часто приходилось видеть такие вот непостижимые вещи. Именно поэтому я так рьяно добивался открытия в мэрии кабинета психологической консультации. Я был уверен: стоит лишь создать место, где она могла бы проявлять свои способности, и они, эти способности, непременно пригодятся жителям района Синагава. Однако хорошо, что удалось разобраться с похищением имени. Действительно хорошо. У меня от сердца отлегло.
- Что же будет дальше с обезьяной? - спросила Мидзуки.
- Оставлять в живых смысла нет, - равнодушно произнес Сакурада. - Дурные привычки неискоренимы. Что бы он ни говорил, непременно опять где-нибудь станет творить похожее зло. Давайте пустим в расход. Думаю, так будет лучше. Вколем ему в вену концентрированный яд, и макаку сразу конец.
- Но-но, - возразил его начальник. - Какова бы ни была причина, узнают, что убили животное, - непременно откуда-нибудь поступит жалоба, возникнут проблемы. Помнишь, недавно ликвидировали пойманных ворон. Так какая поднялась суматоха. Желательно избегать таких трений.
- Прошу вас, не убивайте меня, - понурив голову, взмолился связанный макак. - Я не совершаю зла. Действительно, я делал непозволительные вещи. Я это очень хорошо осознаю. Я доставляю людям хлопоты. Однако не сочтите за софистику, здесь есть и положительные стороны.
- И в чем же, позвольте узнать, положительная сторона у кражи людских имен? - строго спросил начальник отдела Сакаки.
- Скажу. Я действительно краду имена людей. Но вместе с тем я отчасти уношу с собой негативные факторы, что этим именам сопутствуют. Возможно, это хвастовство. Однако, если бы мне тогда удалось похитить имя Юко Мацунака, пусть вероятность и крайне невелика, Юко Мацунака, возможно, не лишила бы себя жизни.
- Это еще почему? - спросила Мидзуки.
- Если бы мне тогда удалось похитить ее имя, вместе с ним я, скорее всего, отчасти принял бы на себя тот мрак, что поселился в ее душе. Думаю, вместе с именем я смог бы унести в подземный мир и его тоже, - сказал макак.
- Складно заливаешь, - сказал Сакурада, - но меня не проведешь. Еще бы - жить захочешь, еще не так зашевелишь своими обезьяньими мозгами. Вот и отпирается.
- А может, и нет. Пожалуй, в его словах есть доля истины, - сказала Тэцуко Сакаки после продолжительного раздумья. Она стояла, скрестив на груди руки. Затем, повернувшись к обезьяне, спросила: - Выходит, похищая имя, вместе со всем хорошим ты перенимаешь и все плохое, что в нем сокрыто?
- Да, - ответил макак, - выбирать не приходится. Окажется внутри зло, мы, обезьяны, принимаем его на себя. Принимаем все целиком. Прошу вас, не убивайте меня. Я никчемная обезьяна с дурными привычками, но нельзя сказать, что они по-своему не идут вам на пользу.
- И что же плохого было в моем имени? - поинтересовалась Мидзуки.
- Мне бы не хотелось говорить об этом при вас, - ответил макак.
- Говори, чего уж, - стояла на своем Мидзуки. - Скажешь все как есть - тогда я тебя прощу. Попрошу за тебя у присутствующих здесь господ, чтобы они тебя ради меня простили.
- Что, правда?
- Вы простите этого макака, если он все честно мне расскажет? - обратилась Мидзуки к начальнику отдела Сакаки. - Похоже, он не злодей. К тому же поплатился за свое. Сделайте ему последнее внушение и отвезите куда-нибудь в горы Такао, а там отпустите на все четыре стороны. Тогда он больше плохих дел и не наделает. Как считаете?
- Если вы не против, я не возражаю, - сказал начальник отдела Сакаки. Затем рявкнул обезьяне: - Дай слово, что в Токио больше ни ногой?
- Даю, начальник. В Токио я никогда не вернусь. И хлопот вам впредь не доставлю. По канализации слоняться больше не буду. Я ведь уже не молод. Похоже, это хороший шанс изменить жизнь, - пообещал макак с покорностью на морде.
- На всякий случай поставим ему на хвост клеймо - для быстрого распознавания, - предложил Сакурада. - Сдается мне, где-то у нас был клейматор для строительных работ с эмблемой района Синагава.
- Только не это, - со слезами взмолился макак. - Увидят сородичи у меня на хвосте странные знаки, напугаются и не примут в стаю. Я вам все честно расскажу, без утайки, только умоляю - не надо клейма.
- Ладно, с клеймом пока воздержимся, - веско произнес начальник отдела. - А то за эмблему района на хвосте впоследствии можно и ответить.
- Как скажете, - не без сожаления ответил Сакурада.
- Итак, что же плохого было в моем имени? - пристально глядя в красные обезьяньи глазки, спросила Мидзуки.
- Если я скажу, вы можете обидеться.
- Мне все равно. Говори.
Макак озабоченно задумался. Морщины на лбу стали глубже.
- Но может, вам не слушать?
- Давай. Я хочу знать правду.
- Понятно, - вздохнул макак. - Расскажу все как есть… Ваша мать вас не любит. С самого детства и по сей день она вас не любила. Почему - не знаю. Но это так. Старшая сестра тоже. Она никогда вас не любила. И мать отправила вас учиться в Иокогаму, скажем так, чтобы от вас избавиться. Они с вашей сестрой хотели сплавить вас как можно дальше с глаз долой. Ваш отец - человек неплохой, но, к сожалению, слабохарактерный. Поэтому он не сумел вас защитить. Потому-то с самого детства вы не видели ни от кого изобилия любви. Вы должны были отчасти об этом догадываться. Но неумышленно делали вид, что не понимаете. Вы отстранились от этой правды, задвинули ее в сумрак вашей души, в самую глубину, закрыли крышку и жили, стараясь не думать о горечи, не видеть неприятности. Жили, сдерживая эмоции. Эта броня приросла к вам, не так ли? Поэтому вы утратили возможность любить кого-либо всерьез, безоговорочно и от всего сердца.
Мидзуки молчала.
- Похоже, сейчас вы живете без проблем, у вас обеспеченная семейная жизнь. Вполне вероятно то есть. Но мужа вы не любите, правда? Если родится ребенок, у вас будет все то же самое.
Мидзуки ничего не ответила. Она присела на корточки и закрыла глаза. Казалось, ее тело распускается. И кожа, и внутренности, и кости - все распадается на части. Лишь дыхание рвется наружу.
- Обезьяна, а несет всякую чушь, - покачал головой Сакурада. - Шеф, я этого больше не потерплю. Позвольте, я дам ему взбучку.
- Подожди! - вскрикнула Мидзуки. - Действительно, все так и есть. Как говорит обезьяна. Я все это понимала сама. Но до сих пор жила, стараясь ничего не замечать. Зажмурив глаза, заткнув уши. А макак-сан - он всего лишь говорит правду. Поэтому простите его. И без лишних слов отпустите в лес.
Тэцуко Сакаки мягко положила руку на плечо Мидзуки.
- Вас это устроит?
- Да, я не против. Мне достаточно, чтобы имя вернулось. Я буду жить со всем, что в нем заключено. Потому что это мое имя и моя жизнь.
Тэцуко Сакаки сказала мужу:
- Тогда на выходных бери машину и поезжай в горы Такао, а там выпусти где-нибудь эту обезьяну. Хорошо?
- Конечно. Мне все равно, - ответил начальник отдела. - Машина у нас как раз новая. Обкатаю заодно.
- Спасибо. Какими словами мне вас благодарить? - сказал макак.
- А тебя не укачивает? - поинтересовалась у обезьяны Тэцуко Сакаки.
- Нет, не беспокойтесь. Отправлять естественную нужду и блевать на новые сиденья я ни в коем случае не буду. Буду вести себя тихо и смирно. Чтобы не причинять больше хлопот.
На прощанье Мидзуки протянула обезьяне бирку Юко Мацунака.
- Лучше забери ее с собой, - сказала она. - Юкко же тебе нравилась?
- Да, она мне нравилась.
- Бережно храни ее. И больше не кради имен у других людей.
- Да-да, я буду хранить эту бирку как зеницу ока. И с воровством завяжу раз и навсегда, - серьезно посмотрев на Мидзуки, пообещал макак.
- И все же почему Юко Мацунака перед смертью отдала свою бирку именно мне?
- Этого я тоже не знаю, - ответил макак. - Но, во всяком случае, благодаря этому мы смогли с вами встретиться и поговорить. Это, видимо, тоже зигзаг судьбы.
- Пожалуй, - промолвила Мидзуки.
- Я сделал вам больно?
- Да, - ответила Мидзуки, - думаю, сделал. Очень больно.
- Извините. Честно - я не хотел ничего вам говорить.
- Да ладно. Где-то в глубине души я понимала все это сама. Но рано или поздно должна была встретиться лицом к лицу с этой реальностью.
- Вы меня успокоили.
- Прощай, - сказала Мидзуки обезьяне. - Вряд ли мы встретимся опять.
- Вы тоже будьте здоровы. Спасибо, что спасли жизнь такому, как я.
- Чтобы я тебя в Синагаве больше не видел, - сказал Сакурада, постукивая полицейской дубинкой по ладони. - Благодари начальника отдела. На сей раз прощаю. Но если увижу тебя здесь снова, живым от меня не уйдешь.
Было видно - макак и сам понимал, что это не просто угрозы.
- Ну, что будем делать на следующей неделе? - спросила Тэцуко Сакаки, когда они вернулись в кабинет. - Нужен ли вам еще мой совет? Мидзуки покачала головой:
- Благодаря вам я, похоже, разобралась со всеми проблемами. Большое за все вам спасибо. Я очень признательна.
- То есть сказанное о вас обезьяной обсуждать необходимости нет, так?
- Да, думаю, с этим я как-нибудь справлюсь. Обо всем этом прежде всего я должна подумать сама.
Тэцуко Сакаки кивнула:
- Вы справитесь. Стоит лишь собраться с духом, как непременно появятся силы.
Мидзуки сказала:
- Но если опять станет невмоготу, ничего, если я опять к вам приду?
- Конечно, - ответила Тэцуко Сакаки и широко улыбнулась. - Мы с вами опять кого-нибудь изловим.
Они пожали руки и расстались.
Вернувшись домой, Мидзуки положила отобранную у обезьяны старую бирку "Мидзуки Оосава" и серебряный браслет с гравировкой "Мидзуки Андо (Оосава)" в коричневый канцелярский конверт, заклеила его и положила в коробку в стенном шкафу. Наконец вернулось ее собственное имя. Теперь она опять будет с ним жить. Дела пойдут хорошо или, может, не очень хорошо… неважно. Но, во всяком случае, это ее собственное имя. Другого у нее нет.
Примечания
1
"Эй, время знаешь?" (англ.) (Здесь и далее прим. переводчика.)
2
Здесь: "Ну как, в кайф?" (англ.)
3
Имеется в виду торговый центр "Маруи" ("0101"), расположенный по 246-му государственному шоссе, недалеко от станции Такацу.
4
Тэкаси - ошибочная форма распространенного японского имени Такэси.
5
"Биз" (B’z) - японская поп-группа, дебютировавшая 21 сентября 1988 года.
6
Ивакуни - крупная база и аэродром ВМС США и сил самообороны Японии в 45 км от города Хиросима.
7
Букв.: фруктовый пирог, здесь: голубой (англ.).
8
Дзёдосю - секта необуддизма, основанная в конце эпохи Хэйан (1170-е гг.).
9
Тосима - один из 23 районов Большого Токио.
10
Около 360 км от Токио.
11
Премия Акутагавы - самая престижная литературная премия Японии, присуждаемая дебютантам. Учреждена в 1935 г.
12
"Бунгэйси" - ведущий японский еженедельник, основан в 1923 году.
13
В состав Большого Токио входят 23 района, приравненных по статусу к городам.
14
Расстояние между городами - около 340 км.