Она пошла в ювелирный магазин и купила простенький тонкий браслет из серебра, на котором выгравировала имя. Собственное имя: "Мидзуки Андо (Оосава)". Без адреса и номера телефона. Только имя. Как кличка у кошки или собаки, с иронией подумала она. Выходя из дому, она непременно этот браслет надевала. Когда не можешь вспомнить собственное имя, достаточно вскользь кинуть на него взгляд. И не будет нужды доставать кошелек. Не будут удивляться собеседники.
Мужу говорить об этой своей проблеме она не стала. Узнав, он наверняка отпустит какую-нибудь колкость: "Может, потому, что супружеская жизнь тебе в тягость?" Он такой - любит изречь что-нибудь эдакое. Не со зла - просто обычно он все без разбору тут же препарировал сообразно какой-то логике. Ей самой было сложно судить о вещах на такой манер. К тому же за словом в карман она не лезла и не могла позволить так просто себя переспорить. Поэтому в такие минуты предпочитала молчать.
Что бы он ни сказал, наверняка будет мимо цели, считала она. Супружеская жизнь ей не в тягость, к мужу - хотя порой его заумность и надоедает - претензий, в принципе, нет, родители мужа - люди приятные. У свекра врачебная практика в городке Саката, что в префектуре Ямагата. Милые люди, в общем. Возможно, у них несколько отсталые взгляды на жизнь, но муж - второй сын, поэтому на нем это никак не отразится: по стопам отца ему идти не придется. Сама же она родом из Нагой, поэтому пришлось терпеть зимние холода и сильные ветра Северной Сакаты, но один-два раза в год туда можно было ненадолго съездить. Через два года совместной жизни они с мужем взяли кредит и купили новую квартиру на Синагаве. Мужу сейчас тридцать, трудится в лаборатории фармацевтической компании. Ей - двадцать шесть, работает в салоне "Хонды" в районе Оота. Отвечает на телефонные звонки, а когда приходят клиенты, предлагает присесть на диван и приносит кофе или зеленый чай. Потребуются копии - что-то копирует, хранит документы, следит за списком клиентов в компьютере.
Окончив в Токио женский институт, она по рекомендации дядюшки - одного из руководителей "Хонды" - стала работать в этом салоне. Захватывающей ее работу не назовешь, но должность все равно ответственная к тому же не без стимулов. То есть сама она, конечно, машины не продает, но ответить на любой вопрос сумеет, если рядом не будет свободного менеджера по продажам. Перенимая их манеру обращаться с клиентами, она, естественно, познавала тонкости коммерции, обретала профессиональные навыки. Со временем уже могла увлеченно объяснить тонкости совсем не свойственного минивэнам управления "одиссеем". По памяти могла назвать расход топлива каждой модели. Была неплохим рассказчиком, умела с очаровательной улыбкой рассеять сомнения клиентов. Чувствовала характер человека, могла гибко изменить тактику общения. Несколько раз реально подводила дело к контракту - вот только, к ее немалому сожалению, в последний момент приходилось уступать переговоры специалисту. Прав делать клиенту скидку, определять цену подержанной машины, добавлять опционный сервис у нее, конечно, не было. Даже если она сама фактически проводила переговоры, в конечном итоге появлялся менеджер по продажам и записывал комиссию на свой счет. А ее усилия в лучшем случае компенсировались приглашением на ужин за счет кого-либо из счастливцев.
Иногда она размышляла, насколько больше покупали бы машин и как увеличилась бы выручка их салона в целом, если бы ей доверили продажи. Стоит взяться за дело всерьез - и она сможет работать в два раза лучше, чем едва выпорхнувшие из институтов щеглы. Однако никто ей не сказал: "А в тебе есть коммерческая жилка. Непростительная трата сил и времени - лишь возиться с документами да отвечать на звонки. Как насчет того, чтобы перейти в коммерческий отдел?" В этом - суть системы, именуемой "компанией". Торговля - торговлей, контора - конторой. Единожды сложившиеся рамки служебных обязанностей, за редким исключением, неизменны. К тому же она сама не горела желанием расширять сферу своих обязанностей и амбициозно строить карьеру. Ее вполне устраивало выполнять определенную работу с девяти до пяти, брать без остатка положенный отпуск и наслаждаться личной жизнью.
На работе она по-прежнему пользовалась девичьей фамилией. По большей части из-за того, что ей не хотелось каждый раз объяснять всем знакомым клиентам и подрядчикам причину ее смены. И в визитках, и на именной бирке, и в карточке учета времени значилось: "Мидзуки Оосава". К ней обращались кто по фамилии, кто по имени, уважительно или по-свойски. Отвечая на звонки, она чеканила: "Оосава из салона "N" "Хонда Примо" слушает". Но не потому, что отвергала имя Мидзуки Андо. Ей просто было лень кому-то что-то объяснять.
Муж об этом знал (иногда звонил ей на работу), но особых претензий не предъявлял. Похоже, он считал личным вопросом удобства, какую фамилию ей использовать на рабочем месте. Когда есть резон - зачем придираться? В этом смысле с ним было, пожалуй, легко.
Подумав, что такого рода забывчивость - возможно, симптом какой-нибудь серьезной болезни, она не на шутку забеспокоилась. А вдруг это Альцгеймер? Опять-таки, в мире полно малоизвестных смертельных заболеваний, которые сразу на ум и не приходят. Например, до недавних пор она понятия не имела о существовании таких тяжелых недугов, как болезнь Хантингтона или миастения. И кроме них в мире, должно быть, немало специфичных заболеваний, о которых она и не слыхивала. И в большинстве случаев первые симптомы крайне незначительны. Странны, однако пустячны: например, не можешь вспомнить собственное имя… Стоит об этом задуматься, и от беспокойства становится невыносимо: ведь где-то в глубине собственного тела медленно, необратимо расширяется очаг какого-то заболевания.
Мидзуки пошла в больницу и пожаловалась. Однако молодой врач, который нездоровой бледностью лица сам больше походил на больного, не воспринял ее жалобу всерьез.
- Забываете что-нибудь, кроме имени? - спросил он.
- Нет. До сих пор не могла вспомнить только свое имя.
- Что ж, это, пожалуй, из области психиатрии, - сказал врач тоном, лишенным какого-либо участия и сочувствия. - Появятся симптомы повседневной забывчивости чего-либо, помимо собственного имени, - тогда и приходите - попробуем сделать специализированное обследование.
Будто бы хотел сказать: "К нам обращается достаточно пациентов с куда более тяжкими заболеваниями, и ради них нам приходится здесь крутиться целыми днями. Подумаешь, иногда не может вспомнить свое имя. Что тут такого?"
Однажды она разглядывала доставленный вместе с прочей корреспонденцией рекламный бюллетень района Синагава, и ее взгляд остановился на заметке об открытии в районной мэрии кабинета психологических консультаций. Заметка была такая коротенькая, что в другой раз она бы и внимания не обратила. "За умеренную плату раз в неделю специалист-консультант проводит персональное собеседование. Лица старше 18 лет, проживающие в районе Синагава, - без ограничений. Конфиденциальность персональных данных гарантируется". В тот момент было трудно судить, насколько ей пригодится консультация районного уровня, но попытка не пытка. Если попробую туда сходить, ровным счетом ничего не потеряю, подумала Мидзуки. У автодилеров выходных в конце недели не бывает, зато сравнительно несложно взять отгул в будний день и подстроиться под установленное мэрией расписание работы кабинета. Людям, работающим как все, попасть туда, впрочем, было нереально.
Требовалось записываться заранее, и она позвонила. Стоила услуга две тысячи иен за полчаса, что было ей вполне по карману. Прием назначили на среду в час дня.
Когда она пришла в кабинет психологических консультаций, расположенный на третьем этаже мэрии, оказалось, что в тот день желающих, кроме нее, нет.
- Программа психологической помощи начата в спешном порядке, и о ней еще мало кто знает, - сказала женщина в справочном бюро. - Когда узнают, народу, пожалуй, прибавится. А сейчас почти никого, вам повезло.
Консультантом оказалась миловидная женщина-пышка - невысокого роста, лет пятидесяти, по имени Тэцуко Сакаки. Волосы русые, крашеные, приятная улыбка на широком лице. Удобная обувь на плоской подошве, светлый летний костюм, под ним - шелковая блузка. Из бижутерии - ожерелье под жемчуг. Она больше походила на заботливую соседскую тетушку-болтушку, чем на консультанта.
- Дело в том, что в этой мэрии начальником отдела гражданского строительства работает мой муж, - для начала любезно объяснила она. - Поэтому удалось как бы под эгидой мэрии открыть эту консультацию для населения. Вы наш первый посетитель, так что не обессудьте. Сегодня никто больше не придет, время у меня есть, поэтому мы можем поговорить без спешки.
- Очень хорошо, - ответила Мидзуки, но в душу закралось сомнение: "А будет ли от нее толк?"
- У меня есть и диплом, и богатый опыт, насчет этого не беспокойтесь, - продолжала консультант. - Можете считать себя пассажиром океанского лайнера. - И она улыбнулась, словно услышав внутренний голос Мидзуки.
Тэцуко Сакаки уселась за металлический офисный стол, Мидзуки расположилась на двухместном диване - таком старом, будто его вытащили из какого-то чулана. Продавленные пружины скрипнули, от пыли зачесалось в носу.
- Софа подошла бы для бесед куда лучше, но другого пока нет. Что поделать, администрация. За что ни возьмись - куча формальностей, не все так просто. Кому же понравится… такое место. К следующему разу подберу что-нибудь поприличней, а сегодня потерпите, ладно?
Пока Мидзуки, водрузившись на антикварный диван, рассказывала о своей напасти, Тэцуко Сакаки лишь молча кивала. Не задавая вопросов, не удивляясь. Даже почти не поддакивала. Слушала увлеченно, а иногда лицо ее становилось задумчивым. При этом она мягко улыбалась - как весенний месяц на закате.
- Браслет с гравировкой - это была хорошая мысль. - Вот первое, что услышала Мидзуки, окончив рассказ. - Ваши действия вполне адекватны. Прежде всего - по возможности сократить до минимума неудобства. Это очень важно. Не нервничать, не забивать голову лишним, не зацикливаться, а реально бороться с неприятностями. И выглядит ваш браслет вполне симпатично, он вам идет.
- Скажите, а подобная забывчивость не может привести к более серьезному заболеванию? - поинтересовалась Мидзуки.
- Как вам сказать… Думаю, у вас это вряд ли начальные симптомы болезни, - ответила консультант. - Однако, если, как вы говорите, за последний год явление прогрессировало, невольно задумаешься. Действительно, не исключено, что это может послужить толчком к проявлению других симптомов или же области потери памяти будут расширяться… Поэтому я считаю, что сейчас нам лучше всего неспешно побеседовать, чтобы по возможности это установить. К тому же вы работаете с людьми, и такая забывчивость наверняка доставляет массу неудобств.
Консультант прежде всего задала несколько общих вопросов о жизни Мидзуки. Сколько лет замужем?
Какого рода вообще у нее работа? Как со здоровьем? Поспрашивала о детстве. О семье, о школьных годах: что было на уроках интересно, что нет. Что выходило хорошо, а что не особо получалось. Мидзуки отвечала на каждый вопрос как можно правдивее, быстро и точно.
Воспитывалась она в обычной семье. Отец служил в крупной страховой компании. В роскоши не купались, но и затруднений с деньгами она не припоминает. У нее только родители и старшая сестра. Отец - очень серьезный человек, мать, если так можно сказать, дотошна и придирчива. Сестра - отличница, во всем стремилась быть первой, но, по мнению Мидзуки, была отчасти поверхностна и прагматична. Однако отношения в семье у них, в принципе, неплохие, общаться всегда им давалось без труда. Особых ссор никогда не возникало. Сама она росла ребенком скорее неприметным. Почти не болела, но и особым атлетизмом не отличалась. К своей внешности комплексов не испытывала, но красавицей ее тоже никто не называл. Считала себя не лишенной сообразительности, однако и какими-то особыми достижениями похвастать не могла. Успехи в школе - средние, но отыскать ее в журнале успеваемости можно было скорее в начале списка, чем в конце. В школе у нее было несколько подруг, которые затем повыскакивали замуж и разъехались кто куда. Прежние узы ослабли.
В нынешних супружеских отношениях поводов для каких-либо претензий у нее не возникало. В начале не обошлось без обычной притирки, но супруги все же наладили совместную жизнь. Муж, разумеется, не идеал (например, бывает чересчур заумный, неразборчив в одежде), но и достоинств у него немало: заботливый, ответственный, опрятный, непривередлив к еде, где-то даже безропотный. Отношения с сослуживцами ровные. Уживается и с коллегами, и с начальством. Стрессам не подвержен. Конечно, временами неприятности возникают, но, если разобраться, люди работают в тесном пространстве, бок о бок днями напролет, тут уж ничего не поделаешь. Но отвечая на вопросы о своей прошлой и нынешней жизни, Мидзуки в который раз уже в сердцах подумала: "Что за серая и беспросветная жизнь!" Никакого драматизма. Говоря языком кино - низкобюджетное видео об окружающей среде, которое может лишь убаюкать зрителя. Беспрерывно тянется блеклый пейзаж: ни монтажа, ни крупных планов. Ни всплесков, ни затихания, ни привлекательных эпизодов. Лишь иногда, словно очнувшись, камера чуть меняет угол съемки. Понятно, что у консультанта работа такая, но серьезно выслушивать подобные душеизлияния… Ей стало жаль эту терпеливую женщину. Неужели ей это все интересно? Только что не зевает. Если бы мне пришлось бесконечно выслушивать такое каждый день, на полуслове померла бы со скуки.
Но Тэцуко Сакаки с интересом слушала Мидзуки, что-то помечая в блокноте. Временами задавала уточняющие вопросы, но в основном старалась избегать каких бы то ни было реплик. Но даже когда открывала рот, в ее спокойном голосе чувствовалась искренняя заинтересованность. Ни малейшего оттенка скуки или раздражения. И от одного этого голоса Мидзуки становилось удивительно спокойно на сердце. "Если задуматься, никто никогда не слушал меня настолько всерьез". В конце собеседования, длившегося больше часа, возникло ощущение, что бремя беспокойства стало легче.
- Ну что, госпожа Андо, сможете прийти и в следующую среду в это же время? - улыбнувшись, спросила Тэцуко Сакаки.
- Прийти-то я смогу, - ответила Мидзуки. - А что, можно?
- Конечно. Если вы сами не против. Тут дело такое, сами понимаете: в подобных ситуациях необходимо говорить и говорить, чтобы сдвинуться с мертвой точки. Это вам не радиопрограмма "Консультации на жизненные темы", тут после уместного ответа не закончишь фразой: "Ну, на этом все. Желаю вам успехов". Возможно, потребуется время, но давайте не будем торопиться. Мы же из одного района.
- Так вот, не припоминаете ли вы какого-нибудь события, связанного с именем? - спросила Тэцуко Сакаки в самом начале второй консультации. - С вашим, или же именем другого человека, или с кличкой домашнего животного, или с названием местности, где приходилось бывать? С прозвищем, с чем угодно… Может, что-то осталось в памяти?
- По поводу имени?
- Да. Имени, прозвища, подписи, обращения… пусть даже совсем пустяк. Любая мелочь, лишь бы касалась имен. Попробуйте вспомнить.
Мидзуки задумалась.
- Никаких особенных ассоциаций, связанных с именами, у меня вроде нет, - растерянно сказала она.-
По крайней мере, сразу в голову ничего не приходит. Хотя… вот разве что… про бирку.
- Хорошо, пусть про бирку. Я слушаю.
- Правда, не про мою, - сказала Мидзуки. - Бирка была другого человека.
- Ничего страшного. Рассказывайте.
- Как я вам уже говорила на прошлой неделе, я училась в одном частном женском заведении - в средней и старшей школе. Это было в Иокогаме, а мои родители жили в Нагое. Поэтому я поселилась в общежитии на территории кампуса. На выходные ездила домой. Садилась в пятницу вечером на синкансэн, а в воскресенье вечером возвращалась обратно. Из Иокогамы до Нагой всего два часа, поэтому мне это было не в тягость.
Консультант кивнула.
- А разве в Нагое мало хороших частных школ? спросила она. - Почему именно в Иокогаму? Специально, чтобы не жить вместе с родителями?
- То была школа моей матери. Мама ее очень любила и мечтала, чтобы одна из дочерей ее окончила. Я и сама была не прочь пожить отдельно от родителей. Школа хоть и миссионерская, но вполне либеральная. Там я близко подружилась с некоторыми девчонками. Все они были не местные. Как выяснилось, почти у всех, как и у меня, эту школу заканчивали матери. В целом я провела там шесть вполне беззаботных лет. За исключением, разве что, ежедневной стряпни.
Консультант улыбнулась.
- Кажется, вы упоминали о старшей сестре?
- Да, на два года старше.
- И сестра ваша в ту школу не пошла.
- Нет, она училась в местной. И все это время, разумеется, находилась при родителях. Она не из тех, кто стремится попасть на люди. К тому же с детства росла слабенькой… Поэтому мама хотела, чтобы в ту школу поступила я, младшая. Я, в принципе, на здоровье не жаловалась, да и стремления к самостоятельности у меня было больше, чем у сестры. Когда я заканчивала начальную школу, меня спросили, не хотела бы я поехать в Иокогаму. Я и ответила, что не против. К тому же еженедельные поездки домой на синкансэне мне тогда казались очень увлекательными.
- Извините, что я вас перебила, - улыбнулась консультант. - Пожалуйста, продолжайте.
- В общежитии все жили по двое в комнате. Однако в выпускном классе была особая привилегия - селили по одному. И вот я тогда как раз жила одна. К тому же я была председателем студкома общежития. У входа в общежитие висела доска для именных бирок - они были у всех нас. С лицевой стороны черным, с обратной - красным было написано имя. Уходя из общежития, мы должны были свою бирку переворачивать, а приходя - возвращать обратно. Таким образом, черный цвет означал, что хозяйка бирки-в общежитии, красный - что ее там нет. Если кто-то ночевал вне общежития или уезжал на каникулы, бирки снимали. Студентки дежурили на входе по очереди и, отвечая на звонки, могли понять, в общежитии человек или нет, лишь кинув один взгляд на эту доску. Очень удобно.
Консультант, поддерживая разговор, вставляла редкие реплики.
- Дело было в октябре. Перед ужином я готовилась к завтрашним урокам у себя, когда зашла второкурсница по имени Юко Мацунака. Все ее звали Юкко. Бесспорно, она была первой красавицей нашего общежития. Белая кожа, длинные волосы, личико - ну прямо куколка. Родители у нее владели известной традиционной гостиницей в Канадзаве. Богатеи. Она училась на класс младше меня, поэтому никаких подробностей о ней я не знала, но поговаривали, что успевала она очень даже хорошо. Иными словами, сильно выделялась на фоне остальных. Немало девчонок из младших классов были прямо влюблены в нее. Но она не задавалась и не важничала. Юкко была тихоней, вообще закрытой такой девочкой. Вполне приятная, но порой я ловила себя на мысли, что не понимаю, что у нее в голове. Думаю, несмотря на всю эту популярность, по-настоящему близких подруг у нее не было.