Глава 62
ХИЁКО пустилась в погоню за анжеликой. (хотя в ее понимании "пуститься в погоню" означало отнюдь не напряжные и где-то даже ленивые поиски, не мешавшие ей заглянуть по пути в видеомагазин на предмет закупиться новыми DVD, зайти ненадолго в баню и отдать термос на дезинфекцию.) то, что анжелика сбежала и спряталась, Предводительница расценивала как вполне однозначное признание вины, и поэтому поимка беглянки стала для нее первоочередной задачей. ХИЁКО имела привычку перепоручать выполнение всех задач - высокой, средней и низкой важности - своему "кабинету министров", верховным жрицам; но дела, наиболее существенные, никак нельзя было доверить этой компании длинношеих клоунесс, что касается вероятного местопребывания анжелики, внутреннее чутье ХИЁКО - ее "монитор неосознанных подозрений" - принялось выдавать бешеные сигналы, когда она подумала про себя ‹киото›, тем более, что анжелика была предсказуемой, как обезьяна, моющая батат, сидя в горячем источнике; не говоря уже о ее тяге (как мотылек на огонь) ко всему оригинальному и элегантному, в частности - к симпатичным вещичкам и сувенирам, к тому же и сама Предводительница питала слабость к различного рода приятностям, возведенным в энную степень, маринованные суси, пустые гостиничные номера за тысячу долларов в сутки и парадигматически строгие, аскетические сады киото ее однозначно порадуют.
она взяла три билета в "зеленый вагон" первого класса, чтобы ехать в купе одной, ей надо было подумать.
где, размышляла Предводительница, такая женщина, как анжелика - благородная и возвышенная, и в то же время явно деградировавшая - будет чувствовать себя в безопасности? где она будет спокойно спать по ночам, положив на подушку свою шелковую, не подверженную обработке голову? у какого распахнутого окна она будет сидеть, размышляя о собственной невыразительности и предаваясь воспоминаниям, пронизанным скромной манией величия? мудрость ХИЁКО, всегда обострявшаяся перед лицом трудностей, как будто непреодолимых на первый взгляд, подсказывала, что ее маленькая немезида будет искать убежища у дзен-буддистов. поэтому, чтобы не терять драгоценного времени при выполнении Миссии в Киото, она решила позвонить аки - тому самому мальчику, который время от времени им помогал, - за подтверждением, ее мобильный не "брал" сигнал в поезде, и это было действительно раздражающее неудобство, но к счастью для ХИЁКО (и для нас, ее наследниц через систему), почти в каждом вагоне стояли телефоны-автоматы из ярко-зеленой пластмассы, которая так гармонировала с полями васаби и чая, проносившимися за окнами поезда - такие же навязчивые и неуместные, как оплаченный фоновый шум в лав-отеле. как вы знаете, у Предводительницы никогда не было с собой мелочи, и ей пришлось позаимствовать пару монет у какого-то служащего в клетчатых спортивных брюках. ‹ваша доброта не знает границ, мне так стыдно, честное слово, мне нет прощения, ни в коем случае не бросайте играть в гольф.›
когда ХИЁКО позвонила, аки как раз устанавливал новую локальную сеть, так что все прошло быстро и гладко, в свободное время он следил за анжеликой, хакнул ее электронный почтовый ящик (у нее было два адреса: один - для личных контактов, второй - для клиентов, причем личный адрес почти не использовался, что прискорбно), а также установил наблюдение за ее квартирой, пользуясь традиционными методами и технологиями (ее квартирка была такой маленькой, что хватило одной микро-камеры), он безоговорочно согласился с гипотезой об убежище в монастыре, и даже упомянул в этой связи кулинарную книгу дзенской макробиотики, с которой часто справлялась анжелика.
довольная тем, что судьба решительно мчится вперед, словно бульдозер с дистанционным управлением - каковым она, собственно, и была, - ХИЁКО использовала оставшуюся наличность, чтобы заказать себе номер в одной гостинице, которой было уже 700 лет. ‹да, сегодня вечером я буду ужинать у вас. да, все правильно, номер с видом на сад. да, да, я, безусловно, ценю вашу заботу, и мне очень жаль, что кому-то другому придется переехать в другой номер, я понимаю, что надо было звонить заранее, хотя бы за несколько дней, пожалуйста, передайте мою нижайшую благодарность хозяину, скажите мистеру судзуки, что мы непременно еще раз сыграем с ним в бадминтон, еще раз большое спасибо!› возможно, экономный аскетизм монастырских стен и подходил анжелике, но ХИЁКО нужно было собраться с силами.
Глава 63
Предводительница, всегда экономная в словах, подготовила легкие для прочтения карточки (иероглифы, с фонетическими субтитрами), которые она раздавала послушникам-привратникам в каждом монастыре, обычно послушник передавал карточку человеку, стоявшему выше его по рангу в традиционной монастырской иерархии, тот - тому, кто стоял выше него, и так далее, до самого верха, сама же ХИЁКО тем временем читала british news weekly - на карточке было написано:
ВЫ ДАЛИ УБЕЖИЩЕ ИНОСТРАНКЕ, ОТВЕЧАЮЩЕЙ СЛЕДУЮЩЕМУ ОПИСАНИЮ?
женщина
наполовину японка
среднего роста
изящного телосложения
каштановые волосы
карие глаза
украшение в носу - бриллиант
странный акцент
подозрительный вид
ЕСЛИ ДА, ТО БЕЗ ПАНИКИ. ОНА НЕ НАСТОЛЬКО ОПАСНА. ПРОСТО ВЫДАЙТЕ ЕЕ МНЕ! Я ПОСТАВЛЮ В ИЗВЕСТНОСТЬ ВЛАСТИ.
СПАСИБО.
УДАЧНОГО ВРЕМЕНИ ГОДА!
Глава 64
как это обычно бывает, поиски поначалу не дали никаких результатов, по прошествии времени, ХИЁКО с прискорбием констатировала, что все эти покосившиеся деревянные ворота и вечнозеленые сады не оправдали ее надежд - равно как и бессчетные торговые центры вдоль лесистой дороги.
в какой-то момент (который теперь мы расцениваем как кардинальный) она явилась к дверям очередного храма, пока она рылась в своей дырчатой кожаной сумочке в поисках карточки, к ней обратился весьма приятный мужской голос - молодой и одухотворенный.
не беспокойтесь, пожалуйста.
голос был чистым и звонким, как звон бронзового колокольчика, но, в общем и целом, заключал в себе свойства молчания, голос, отделенный от тела, потому что его обладатель пока оставался невидимым.
ХИЁКО ответила в пустоту перед ней: ‹прошу прощения? пожалуйста, поясните.›
дверь открылась, и на пороге возникло создание, исполненное такого спокойствия и такой безупречной симметрии, какой ХИЁКО еще не доводилось встречать в живых людях.
то, что вы ищите - его определенно здесь нет.
‹откуда вы знаете?› его сияющие, словно подсвеченные глаза!
мне и не надо знать.
‹а мне кажется, что оно может быть здесь.› его высокие скулы! позвольте с вами не согласиться.
‹в таком случае, вы, наверное, не будете возражать, если я пройду внутрь и посмотрю?› его неописуемая элегантность! нет, вы не пройдете.
‹где вы так хорошо выучили английский?› его бесшумное дыхание!
в штате нью-йорк.
‹правда? я сама из нью-йорка› его гладкая кожа!
поверьте мне, совпадения ничего не значат.
‹может быть, я ХИЁКО› сочные мочки его ушей!
что это? зачем такое жеманное прозвище? вы больше похожи на… я не знаю… может, на "вереск".
‹поразительно! хитер, вереск - это и есть мое имя. как меня назвали родители› его пряный запах!
еще одно ничего не значащее совпадение.
реальность сместилась, и ХИЁКО как будто швырнуло в глубокий колодец, но не тесный - просторный, холодный и неестественно чистый, как ненагретый бассейн с хлорированной водой, этот мужчина, которому было чуть-чуть за тридцать, возбудил в ней любопытство; желание узнать его ближе встало комом в горле и едва не задушило ее.
‹а как зовут вас?› бесконечность, безмерность.
ХИКАРИ. как поезд-пуля, на котором вы, вероятно, приехали.
‹да, все правильно, что означает "свет"› столько знаний. я знаю, когда я был маленьким, родители мне постоянно твердили об этом.
смех ХИКАРИ и сам был как луч света: прозрачный, теплый и золотистый, улыбка полностью преобразила его лицо, его губы, похожие на окаменевшие розовые лепестки, вдруг словно ожили и расцвели, когда он рассмеялся. ХИЁКО это напомнило китайский театр масок, когда актер быстро меняет маску, так что зрители даже не успевают заметить момент замены, предводительница, привыкшая быть в центре внимания, теперь сама превратилась в зрителя, ее взгляд был жадным, как сама жадность, не знающая границ.
‹ХИКАРИ-сан, я действительно в поисках› аура.
все что-то ищут в наш век всеобщего упадка. он приподнял тонкую бровь.,
она в жизни не видела, чтобы у человека был такой ясный взгляд, в его глазах, словно горящих чистейшим огнем, не было той темной мути, которую ХИЁКО ассоциировала со всеми, кроме себя самой, глаза большинства людей затуманены желанием (и особенно это заметно в присутствии гуру); люди давно разучились смотреть на других людей прямо - они смотрят сквозь плотную сетку своей неуемной жадности, мелочных повседневных забот, страха смерти и неизвестности, эту серую муть ХИЁКО и называла "человеческий взгляд", она даже сумела выработать в себе покровительственно-снисходительное отношение к этой дремучей мерзости, а потом ей встречается этот монах (безволосый, идеологически чистый, не владеющий никакими земными благами), и его испытующий взгляд пробуждает в ней благоговейный восторг, что-то подобное она испытала, когда в первый раз видела человеческую кремацию, она и раньше встречала монахов - всех школ и сект - но, если честно, все они производили впечатление законченных неудачников.
но даже этот эмоциональный переворот не смог отвлечь ее от выполнения главной задачи, решимость Предводительницы была закована в сталь, покрыта майларовой пленкой и привинчена к полу. ‹на самом деле, я ищу одного человека› людей этого типа здесь нет. ‹я же еще не сказала, что это за человек› вам и не нужно ничего говорить.
‹хорошо. ладно, я, пожалуй, пойду, спасибо за… помощь, или
это была не-помощь?›
ничто не могло задеть этого человека, даже саркастические дзенские насмешки ХИЁКО. он одарил ее очередной фирменной лучезарной улыбкой - той самой, что займет лидирующее положение в ее фантазиях при мастурбации.
ого. я вижу, вы кое-что даже читали, надеюсь, на этом вы не остановитесь.
‹мой этап чтения почти завершен, в последнее время я больше пишу сама, ладно, увидимся.› неосуществимость.
она отвернулась и быстро пошла прочь, опасаясь, что его аура, от которой, казалось, дрожал самый воздух, обездвижит ее и не даст ей уйти, никогда в жизни она не испытывала такого влечения к человеческому существу, он и вправду мог бы парализовать ее только взглядом: он был живым воплощением идеи, стоящей за всеми садомазохистскими играми со связыванием и т. д. острые каблучки ее сапог глухо стучали по выложенной камнем тропинке,
ведущей к дороге.
эй, ХИЁКО, когда закончите со своим поиском, приходите как-нибудь вечерком: выпьем сакэ. если ворота будут закрыты, позвоните в этот большой колокольчик, ладно?
она не ответила, в первый раз в жизни, Предводительница не нашлась, что сказать, не нашла нужных слов, по ощущениям это было похоже на оргазм.
она вышла из тени, на яркое солнце, и каждая частичка этого
света напоминала ей о ХИКАРИ.
Глава 65
хотя в тот день поски так же не дали никаких результатов, ночью ХЕЙКО спала на удивление хорошо, и ей снился роскошный сон. там, в этом сне, она лежала обнаженная на каменных плитах в каком-то дворике, лежать было мягко: камень зарос мхом, тысячи бабочек облепили ее тело и пожирали ее с беззвучной и нежной, но восхитительно мучительной болью. в далеке слышался звон колокольчиков, и повсюду вокруг был свет, даже между бабочками, что сидели вплотную друг к другу,
это была агония экстаза и экстаз агонии, слитые воедино.
Глава 66
ХИКАРИ после первой встречи с неогейшей:
в ней не было той беспокойной, бурлящей энергии, которая отличает мирских людей, и особенно - женщин, и особенно - иностранок, она, безусловно, обращена в себя и поэтому зациклена на себе, причем в самой что ни на есть крайней степени, сегодня я сразу почувствовал, что она живет в абсолютной тьме, весь ее ум был сосредоточен в ее глазах, ожесточенность сквозит в каждом движении и жесте, и прежде всего - в походке, которая представляет собой нечто среднее между шагом манекенщицы на подиуме и шагом солдата спецназа, мы рассматриваем ожесточенность как клеймо глупости, что объясняет, почему ХИЁКО так напряжена: ее собственный ум сражается с ее глупостью, а отсюда проистекает и ожесточенность, то же самое можно сказать о ее внешних данных, в ней нет единства: она вся состоит от острых, колючих и явно опасных фрагментов, она, безусловно, эффектна, и обращает на себя внимание, этого у нее не отнимешь, такие тонкие, изысканные черты встречаются крайне редко, и ее тело тоже - его как будто нарисовали в компьютерной графике на студии аниме. но вот что странно: она абсолютно непривлекательна.
что до меня, то на сегодняшний день - в день, когда ХИЁКО подошла к нашим воротам, - прошло почти ровно два года с тех пор, как я принял обет воздержания, честно признаюсь: для меня это было труднее всего - вообще отказаться от женщин, в той, другой жизни, когда я еще не искал просветления, я вел достаточно беспорядочную половую жизнь, я любил женщин, мне нравились их тела, они такие красивые! я тоже нравился женщинам: с волосами я выглядел очень даже прилично; и еще я играл в университетской команде кендо, а женщины любят такие вещи, но к чему я все это рассказываю?
ах, да. ХИЁКО пришла к нашим воротам с дурными намерениями, она кого-то искала, явно задумав кровавую месть, я думаю, в сердце ХИЁКО нет ни капельки альтруизма, однако хочу сразу же внести ясность, мне не показалось - мне не кажется, - что она не способна достичь просветления, отнюдь, она сильная, ослепительная, неотразимая и умеет собраться, когда это нужно, поэтому я с ней и заговорил, чтобы помочь и направить на верный путь, я говорил, что она еще далека от просветления, на самом деле, не так уж и далека, понимаете, для нас "далеко" - то же самое, что "близко", и я завел с ней беседу, хотя она мне совсем не понравилась, мне было трудно с ней говорить и даже терпеть ее рядом - она такая неподатливая и закрытая, - но я понимал, как мучительно близко она подошла к тому, чтобы достичь просветления - а это бывает так редко, - и мне показалось, что я смогу стать ее проводником.
она для меня - загадка, и я буду думать над ее решением, потому что эти размышления многому меня научат, все, что нас окружает, может стать инструментом самосовершенствования.
Глава 67
в одну из тех ясных лунных ночей, которые так хороши в киото, ХИЁКО пришла побеседовать с этим обольстительным искусителем, давшим обет безбрачия, и насмешливым идеологом, ХИКАРИ. она позвонила в большой колокольчик, как ей и было сказано, колокольчик был по-монастырски безупречным. ‹у них тут классный дизайнер, даже медь везде тусклая, как положено› Предводительница периодически выходила на телепатическую связь со своими последовательницами и делилась с ними впечатлениями. ХИКАРИ вышел к воротам, одетый в широкие черные брюки, синюю футболку и сандалии из кожи питона на соломенной подошве, ему очень шел этот небрежный простой наряд, сердце ХИЁКО затрепетало - словно светлячки в тесной клетке разом взмахнули крылышками.
привет, ХИЁКО. когда он говорил, его глаза двигались, словно два шарика из янтаря; а когда слушал, они замирали неподвижно. ‹давай поговорим.›
давай. о чем мы будем говорить? ‹о нас. о тебе и обо мне›
ее прямота была такой же естественной, как ветер, хлещущий священное дерево сакаки.
нет тебя и меня, я не имею в виду, что нет "нас", я имею в виду, что нет "я". ‹все это я уже слышала. раньше.›
это нормально, оригинальность - концепция мертвая.
‹и мы тоже мертвые?›
нет, мы определенно живые, мы дышим: вдыхаем и выдыхаем." ‹иногда мне хочется просто выдохнуть и не вдыхать долго-дол-го›
"я знаю, ХИЁКО. тебе нравится противоречить природе, извращать вещи, превращать их в их прямую противоположность." ‹насколько я понимаю, ты тоже›
"нет, я не делаю никакой разницы, никаких противопоставлений, никаких искажений."
‹но жизнь скучна без аномалий›
"жизнь никогда не бывает скучной - она словно вьющаяся веревка, вся в петлях, только твой разум бывает скучным, ты выдумываешь себе пресное однообразие, чтобы потом выдумать аномалию."
‹мои выдумки и мечты - моя сила›
ты сама - своя самая лучшая выдумка.
‹спасибо›
"это не комплимент."
‹мы принимаем все так, как нам хочется это принять›
"ХИЁКО, ты слишком хорошая для всего этого, избавься от этих нечистых идей, что цепляются за твою плоть."
тут ХИЁКО помедлила, потому что она поняла, что это был момент истины в их разговоре: и она знала, что истина заслоняет и затмевает все, что лежит вне нее. ее пылающее вожделение к нему как будто засыпали песком. ‹ХИКАРИ, светлый мальчик, весь мир цепляется за мою плоть, крепко и беспрестанно - упругий порок›
"тогда мир - это дом, объятый пожаром, в нем нельзя оставаться, из него надо бежать."
Глава 68
ХИКАРИ часто думал о ХИЁКО. без нежности или желания, но с безусловным очарованием, для него была притягательной не сама ХИЁКО, а ее ситуация, пока ХИЁКО раскидывала роскошные покрывала, словно мешки с дробленым рисом, скользя по поверхности своих снов, но не проникая в глубины, ХИКАРИ коротал время, записывая вот такие нескладные загадки:
что такое иноземец, ни разу не бывший в иной земле? иных земель не существует.
привлекательная молодая женщина, ищущая ложного просветления,
станет тысячью лисиц, пока не закончится ее поиск.
тысяча лисиц успеет прожить целую жизнь и умереть за то время,
пока привлекательная молодая женщина медитирует у ручья.
юный послушник увидел мудреца, несущего на спине пьяную девушку, которую надо было доставить домой.
"брось ее, - закричал он. - отражение луны увядает!"
Глава 69
что касается ХИКАРИ, то правда в том - а там, где ХИКАРИ там всегда правда, - что он ничего не знал про анжелику. да и не хотел знать, он был далек от мирских забот, монастырская жизнь очистила его разум, наполнив его пустотой, дел было немало: сад, огород, планирование меню для трапез, небольшая ферма, не говоря уже о медитациях при ходьбе, медитациях сидя и медитациях под чтение мантр, из-за пустоты, наполнявшей разум, и из-за всеобъемлющей безбрежности сердца, его кожа светилась нездешним светом все сильнее и сильнее - с каждым днем, чем глубже он погружался в служение, тем свободней и чище становился его дух. он вдохновлял даже меня, хотя после общения с Предводительницей меня почти невозможно очаровать - на это способны очень немногие.
- на самом деле, анжелика была совсем рядом, на расстоянии броска камня, в соседнем храме, тут же, на восточных холмах, но монахи в том монастыре, даже те, кто не был связан обетом молчания, не одобряли досужую болтовню, восточную часть киото - разумеется, за исключением круга гейш, - никак нельзя было назвать мельницей слухов, это была территория тишины, где самыми громкими обитателями были маленькие ^ручейки, разливавшиеся в сезоны дождей, и цикады, поющие в темноте.