а где же была неуловимая ХИЁКО на этом знаковом этапе в истории религиозной пропаганды? ну, понимаете, она ненавидела холод и считала торговлю занятием не то чтобы низким, но все-таки ниже ее достоинства, так что тот знаменательный день она провела в потной жаре тренажерного зала, клуб здоровья располагался на трех верхних этажах высотного здания с прекрасным видом из окон и неплохим безалкогольным баром, правила эксклюзивной политики членства, не допускавшие в клуб иностранцев и лиц с татуировками, к счастью, не распространялись на ХИЁКО. конкретно в тот день, если бы нам удалось проскользнуть незамеченными мимо охранников, пробраться в раздевалку, переодеться в спортивную форму с эмблемой клуба, которая, впрочем, не является обязательной для занятий (а ХИЁКО не надела бы на себя этот ужас под страхом смерти); если бы нам удалось пройти в тренажерный зал с натертым до блеска паркетным полом, мы бы увидели, как ХИЁКО решительно вышагивает по ступенькам stair-master’a в самом центре ряда других тренажеров того же вида, перед огромным, во всю стену окном, это был stairmaster первого поколения, из тех, что похожи на маленькие - в три-четыре ступеньки - участки, как бы вырезанные из эскалатора, она и выбрала этот клуб именно потому, что у здешнего руководства хватило ума сохранить старые тренажеры, которые действительно дают нагрузку на мышцы, если бы мы оказались поблизости в этот день, мы бы увидели, с каким наслаждением она изнуряет себя работой на этой адской машине, как ее губы сводит застывшей улыбкой экстаза, на инструментальной панели стоял маленький пластиковый поднос с непременной чашкой бананового пюре, соком пырея и одним очень хорошим корейским снадобьем от импотенции, в отделении для журналов лежали: первый выпуск "НЕОГЕЙША СПАСАЕТ МИР", журнал для людей с "нетривиальными интересами", которым нравится рассматривать фотографии школьниц, писающих на своих учителей, "гендзи моногатари" в потрепанной мягкой обложке и специальный каталог культовых товаров, на ней был тонкий хедсет для мобильного телефона, который висел на поясе поддельных спортивных штанов "адидас", купленных за бесценок в бангкоке. ХИЁКО шептала указания в микрофон, не прерывая своих занятий на тренажере (я думаю, она "делала" седьмой уровень, но бренди, когда я спросила, категорически заявила, что гуру всегда занимается на десятом, даже в дни облегченных тренировок), был понедельник, и после разминки и разогрева она собиралась как следует поработать с мышцами спины, за окном, в чистом небе, летали птицы, здесь, наверху, солнце было оранжевым и очень ярким, и ХИЁКО задумалась: а сколько этого света достается сейчас ее верным последовательницам внизу, наверное, очень немного, на большинстве их позиций у входов в метро, скорее всего, тускло и холодно, жаль, очень жаль, почему почти целый мир прозябает в сумраке, в холоде извращенного мировоззрения? почему жизнь непременно должна быть дурацкой шуткой? она решила, что лучше об этом не думать, было вполне очевидно, что лишь немногие просвещенные обладают относительной ясностью восприятия, достаточной, чтобы вести за собой остальных, кстати, как там остальные? продают они что-нибудь или нет? она, не глядя, нажала на кнопку повторного набора.
- моси-моси, - бренди ответила на звонок, как очень занятый человек, у которого много дел. хотя, собственно, так и было. ‹это я.›
- тиффани!
‹как скажешь, что там с продажами?›
- здесь, на станции токио, все замечательно, мы почти все продали, я как раз отправила мальчика, который нам помогает… ну… этого мальчика… забыла имя.
‹аки?›
- ага, точно, осень… ‹как скажешь.›
- я отправила осень, чтобы он принес еще пять коробок. ‹хорошо.›
- на акасака тоже нормально, они продали уже половину всего, что было, очень даже неплохо для такой маленькой станции.
‹там поблизости много офисных зданий, пара посольств и несколько очень приличных заведений с гейшами.›
- ага. да, там девочки жалуются, на станции, что автомат с горячим сакэ начинает работать только с пяти вечера.
‹напомни им, что отложенное удовольствие - удовольствие вдвойне, если не сработает, пусть аки подвезет им колеса с тетраги-дроканнабинолом.›
- это какие? в зеленых капсулах?
‹нет, зеленые даже не трогайте, с ТД К - это радужно-розовые.›
- понятно.
‹а что на синдзюку?›
- на синдзюку - не очень, товар продается, но не так быстро, как мы рассчитывали.
‹а на что мы рассчитывали?›
- примерно на 75 % от объема на станции токио. три четверти.
‹гм.›
- они считают, что дело в школьницах, которые продают там свои трусики.
‹школьницы в школьной форме?›
- ага.
‹не отчаивайтесь, народ поедет с работы - и все раскупит, домой ехать скучнее, чем в офис›
- да, наверное.
‹я тебе говорю, именно вечером, после работы, эти люди проникаются мыслью, какая, в сущности, скучная и безрадостная у них жизнь, целый день они провели на работе, трудились в поте лица ради каких-то материальных целей, они истощены - и физически, и духовно - циркуляцией плохой кармы, которая у них вместо крови, они едут домой, к своим женам, женщинам, чей дух уничтожен, а тело испорчено негативной энергией, которой пропитано все в их мире, плюс к тому, в часы пик большинство поездов следует по маршруту с остановками на всех станциях, и представь, как это должно утомлять людей, которым ехать до конечной.›
- да, наверное, это ужасно.
‹вот именно, а мы предлагаем им развлечение, чтобы скоротать время в пути; теологию, которая во всех отношениях пойдет им на пользу, а что у нас на икебукуро?›
- на удивление хорошо, девочки говорят, что им удалось продать несколько экземпляров даже домохозяйкам, приехавшим за покупками в этот огромный торговый центр, как он там называется?
‹"sunshine city".›
- да, и сотрудники sunshine city тоже купили целую пачку. ‹бренди, ты замечательно поработала, и тебе будет кармическое вознаграждение.›
- спасибо, тиффани-гуру. ‹там у вас солнечно, бренди?›
- в смысле погоды? ‹да, в смысле погоды.›
- нет, у нас пасмурно.
‹если будут проблемы, звони, мата нээ›
- дзя нээ.
ХИЁКО взглянула на свое отражение в большом зеркале на стене и осталась довольна увиденным. ‹неплохо я поработала?", сказала она вслух, со стороны это смотрелось вполне нормально, ведь на ней был хедсет. прежде чем приступить к упражнениям с гантелями, она решила зайти в женскую сауну - помастурбировать. влажный пар обеспечивал необходимое визуальное уединение, но мне сложно представить, что остальные, находившиеся в те минуты в парилке, не слышали ее сдавленных стонов, она кончила раз, думая о своих крепких мышцах брюшного пресса, еще раз - думая о груди бренди, являвшей собой чудо пластической хирургии; и хотя бы один из ее оргазмов следует отнести на счет всей этой распаренной японской плоти, набившейся в тесное помещение, наконец, она улеглась на деревянную скамью, все тело - расслабленно, перед глазами - расплывчатый, зыбкий образ: опытная гейша сидит в позе лотоса перед бронзовым буддой.
Глава 49
сьюзан
хорошо, если кто-то тебя содержит, в каком-то смысле это - единственный способ сохранить независимость, у меня большой опыт, и это тоже хорошо, хотя бы уже потому, что вы прислушаетесь к тому, что я говорю, будь я какой-нибудь необразованной дурочкой, вы бы решили, что все это - просто бредовые рассуждения очаровательной идиотки, конечно, вы все равно можете не согласиться с моим мнением, но уже на других основаниях, а для меня это важно, я защитила диплом по интеллектуальной истории в одном уважаемом университете, но потом, из соображений нео-корректности, этот учебный курс переименовали в историю идей, даже Не знаю, зачем, на всякий случай, если они соберутся переименовать его снова, я поясню, что прочла всего фрейда, дарвина и ницше - ну, может быть, и не все их работы, но достаточно, чтобы вскрыть противоречия этих авторов на основе идей французской философии, я изучила самую разную литературу по тайным знаниям, этнические материалы, маргинальные тексты, эзотерически-религиозные монографии, я в совершенстве владею двумя языками: английским и испанским, хорошо говорю по-итальянски и по-португальски, мой японский пока оставляет желать лучшего, но в этом зыбком и неустойчивом мире сплошных компромиссов, где все относительно, для большинства собеседников мой японский звучит вполне бегло, ну, скажем, где-то на уровне бимбо: знаний хватает для выражения поверхностных мыслей, но если мне хочется высказать что-то более сложное или абстрактное, тут-то я и застреваю.
мир потребления держится на зависти, всякий имидж, всякая личность - это продукт, созданный кем-то другим, кем-то, кто весь извелся от зависти, нынешнее положение дел допускает немалую гибкость и даже свободу, но самоопределение сюда не относится, все, что входит в понятие "женщина", придумано мужчинами, все, что входит в понятие "женщина на содержании", придумано совместными усилиями мужчин, работающих женщин и домохозяек, всякая точка зрения просто по определению не может быть - и не должна быть - объективной, изнутри все видится не так, как снаружи, не обязательно - правильнее, но обязательно - по-другому, всегда надо помнить о том, что у каждой вещи есть и внутренняя сторона, упустить это из виду - значит сделать большую ошибку, и нанести оскорбление сексу, матерям, архитекторам, хирургам и психиатрам.
как бы там ни было, речь не только о том, чтобы кто-то тебя содержал, это нужно уметь: быть содержанкой, надо знать, как управлять обстоятельствами, как управлять собственной жизнью, чтобы ты сама была главным действующим лицом, надо уметь сохранять шаткое равновесие, которое может нарушить любая мелочь: например, твой покровитель начнет слишком сильно тебя опекать, словно ты - его дочка, или вдруг сделается ревнивым, или чересчур инфантильным, есть целый список этих "чересчур" и "слишком", которых следует избегать, это непросто, потому что природа не терпит женщин. на содержании, а общество - и подавно, ты играешь в тонкую игру, вроде как прыгаешь со скакалкой, сплетенной из китайского шелка, ты должна держать руку на пульсе наслаждения, под наслаждением я понимаю не только физическое удовольствие, хотя его тоже нельзя исключать, я говорю о своем собственном "я", о таких качествах личности, как непосредственность, непринужденность, чувство юмора и элегантность, прежде чем сделаться отдохновением для мужчины, надо как следует все обдумать, правила каждый раз разные, для каждого конкретного случая они свои, забудь о банальностях, о морали, о собственной гордости, тут они не пригодятся, женщина на содержании - это собрание жестов и действий, точно таких же, как и у всех остальных, только сгущенных до нескольких комнат, нескольких часов, нескольких выходов в свет, каждый из нас - это собрание жестов и действий, просто жесты и действия женщины на содержании наиболее концентрированные, в ней все очень значимо: ее смех, ее выбор духов, то, как она ставит в вазу цветок, все исполнено смысла, ее пресловутая ветреность и легкомыслие - это домыслы тех, кто. не знает, сделать тяжелый взгляд легким - это большое искусство, жизнь налагает на человека ответственность, все дается трудом, но подлинное наслаждение мы познаем только тогда, когда забываем - на краткий миг - про тяжкое бремя ответственности.
быть содержанкой подразумевает еще и способность не тяготиться своим одиночеством, надо уметь быть одной, потому что ты будешь одна: целыми днями, а иногда - и неделями, на выходные, на праздники, совершенно одна или с кем-нибудь из доступных Друзей, которые согласятся составить тебе компанию, если у них не будет других дел. никто не платит за то, чтобы быть рядом с женщиной постоянно, скука, болезни, повседневная рутина - никому это не нужно, вот почему ты должна научиться получать удовольствие от одинокого вечера с книгой, ужинать наедине со своими мыслями, ходить гулять или в кино - в одиночестве, ему должно нравиться, как ты обставишь свою квартиру - но при этом квартира должна быть пригодной для жизни, для тебя, вполне может так получиться, что многие долгие летние вечера ты будешь сидеть - дожидаться его звонка, в шезлонге на лоджии, у открытого окна, поливая что-нибудь холодное, жуя какой-нибудь фрукт, наслаждаясь легким дуновением ветерка и затишьем "во время простоя", хорошо, если ты любишь фитнес. занятия спортом хорошо убивают время, в любое время, недорого, и при этом не связывают тебя жесткими рамками расписания, плюс к тому ты показываешь, что заботишься о своем теле, гордишься им - а мужчины охотно за это платят, если станет совсем уже скучно, всегда можно вздремнуть, сон освежает.
не бывает абсолютной свободы, каждый считает, что его сорт свободы - единственно подлинный, в этом смысле положение содержанки - наименее претенциозное, все размечено очень четко, и это значительно лучше, чем выйти замуж, или работать по двенадцать часов в день, чтобы сохранить свою драгоценную независимость, а что такое эта независимость? современная разновидность девственности - ускользающий призрак, который исчезает еще до того, как ты успеваешь его разыскать. что-то такое, что кажется настоящим, только если его подделать, сколько часов нашей жизни тратим мы на ожидание, я имею в виду, мы все. нас старит не жизнь; мы стареем от ожидания, так почему бы не превратить ожидание в профессию? ведь это действительно тяжкий труд, и пусть нам и платят за это деньги, а энергию мы сохраним на то, чтобы жить в полную силу.
Глава 50
анжелика кладет ногу на ногу и смотрит поверх головы ямады на свое отражение в затененном бежевом зеркале на стене, глаза в глаза, приходя на работу, она любит взглянуть на себя объективно, как бы со стороны, вот она: при макияже, одета для выхода, выглядит очень естественно, она подносит ко рту зажженную сигарету, затягивается и, удерживая дым в легких, пристально изучает свое лицо.
- а я хорошо сохранилась, - заключает она, - для своих лет. ямада мягко пододвигает ей пепельницу, она слегка вздрагивает
и пытается аккуратно стряхнуть пепел со своей сигареты, которая догорела почти до фильтра:
- андзярику-сян, вы о чем-то мечтаете?
- да. о вас.
она сидит ко мне в профиль, рука ямады иногда загораживает мне обзор, когда он нежно проводит ладонью по ее левой щеке, она оборачивается ко мне, как бы выражая смущение столь несдержанным проявлением чувств, в такие мгновения я задерживаю дыхание и смотрю на нее. вот говорят: от такой красоты захватывает дух. и это не преувеличение, ее белая кожа как будто светится изнутри - как вареный рис на тарелке в ночной темноте, у нее потрясающие глаза: огромные, черные, с чуть приподнятыми уголками, высокие скулы, тонкий, изысканный подбородок, нос тоже тонкий и правильный, определенно европейский, рот небольшой, с выразительными губами и мелкими зубками.
вместе с тремя молодыми людьми, гостями ямады, она внимательно слушает, что он им говорит.
- а вы знаете, что андзярику-сян - наполовину японка? да-да. ее папа - француз, а мама - чистокровная японка, из якохамы. поэтому она такая красивая и утонченная.
анжелика опускает глаза, потом поднимает их, улыбается и игриво бьет его по предплечью.
- ямада-сан, вы меня прямо смущаете, вы говорите такие вещи… и к тому же все это неправда.
она автоматически проверяет все пять бокалов: у всех ли налито одинаково, замечает, что ее бокал - самый полный, и быстро отпивает три мелких глотка, один за другим, чтобы у всех стало поровну, некоторые молоденькие девчонки стараются украдкой допить свой бокал побыстрее, чтобы получить больше денег, но анжелика - не из таких, ее доходы не складываются из выручки за вечер, ее долгосрочные капиталы - это награда за элегантность и верность мужчинам типа ямады. она работает в хостесс-барах семнадцать лет. у нее было несколько тысяч клиентов, но только четверо таких, как ямада - настоящих покровителей.
крошечный бриллиант над ее левой ноздрей поблескивает в мягком рассеянном свете, эта сверкающая точка придает немного восточный вид ее в общем-то европейскому лицу и как-то не согласуется с ее консервативным нарядом, это коричневое шелковое платье скорее подошло бы какой-нибудь светской даме средних лет на благотворительном приеме в музее изящных искусств, хотя на ее стройной фигуре с приятными округлостями где нужно оно смотрится очень даже сексапильно.
мне кажется, ей действительно нравится ямада. для своих лет он на редкость хорош собой, ему шестьдесят, но он по-прежнему крепок телом, и все его жесты пронизаны чувственностью и мужской силой, он богатый и щедрый, все, что она зарабатывает здесь, в клубе, идет на ее сберегательный счет, а так он содержит ее целиком и полностью, она - его единственная любовница, он очень ценит ее красоту и изящество, она в совершенстве владеет японским, и знает, как правильно приготовить ванну.
анжелика работает в хостесс-барах с семнадцати лет. и ей это нравится: она свободна, работа несложная, где-то даже забавная, она знает, что это - как раз для нее, и что она - идеальная хостесс. наверное, поэтому она и не "вышла на пенсию" и не открыла свой собственный бар, не вернулась в Европу, не вышла замуж - как большинство бывших хостесс. у нее высокие запросы к жизни, и много времени для себя, так что я бы не стала пенять ей за то, что она продолжает работать, пока время еще позволяет.
она проводит рукой по волосам - они у нее каштановые и прямые, длиной до плеч, - и предлагает заказать кальмаров, тут я выхожу из задумчивости и вспоминаю, что мне тоже хочется есть, зачем я столько всего написала про анжелику? да, она незаурядная женщина, опытная, знающая себе цену, а ХИЁКО она вообще не считает за человека.
Глава 51
из Тетради из кожи ящерицы
классификация клиентов по степени раздражения, которое они вызывают (начиная с тех, кого еще можно терпеть, и заканчивая совершенно несносными):
************ японские знаменитости, занятые небрежной деловой беседой
*********** японские бизнесмены, которые приходят в хостесс-бар, чтобы исполнить общественный долг перед коллегами
********** японские бизнесмены, которые приходят в хостесс-
бар только от скуки
********* японские бизнесмены, которые приходят в хостесс-бар в надежде найти себе западную любовницу
******** японские рабочие, которые приходят в хостесс-бар, чтобы приобщиться к красивой жизни
******* западные бизнесмены, компаниями от двух человек и больше, которые приехали в токио на пару дней и пришли, потому что наслышаны про хостесс-бары
****** см. выше, но в одном экземпляре
****** см. выше плюс жена
**** западные знаменитости, которые работают в токио и не знают, чем занять себя по вечерам
*** европейцы, которые приходят, уже накачавшиеся кокаином
или под спидом
** японцы с явными отклонениями в психике
* буйно помешенные европейцы с явными отклонениями в психике, и особенно те, кто увлекается боевыми искусствами.