Гуливер пытался заполучить и солдата по фамилии Кучер, но того, с медицинским образованием, отстояла санчасть. Гуливер негодовал страшно. Перестал здороваться с начмедом Рычко.
В общем, во взводе не хватало только Овсова, для комплекта.
Половина из лошадиных фамилий уже давно на дембеле, но слава за взводом осталась.
У нас и песня была строевая - про коня.
Длинная, от казармы до клуба доходили, допевая последний куплет.
Пели с чувством, "якая" на хохляцкий манер:
Як при лужке, при лужке,
При широком поле,
При знакомом табуне
Конь гулял на воле…
Ты гуляй, гуляй мой конь,
Пока не споймаю!
Як споймаю - зауздаю
Шелковой уздою…
И целая романтическая история о поездке за любимой.
Ну, и другая еще песня была, для вечерних прогулок.
Печатая шаг, орали во всю глотку:
Купыла мама коныка -
А конык бэз нохы!
Яка чудова ыхрушка!
Хы - хы! Хы-хы! Хы-хы!
Вообще, по песне сразу можно было понять, какая рота идет.
Особенно в темноте, на вечерней прогулке. Лиц не видно, лишь прет многоногая масса. Но ты четко знаешь, кто есть кто.
Если вопят про стальную птицу - это "буквари". Если "батька Махно" из группы "Любэ" - рота МТО пошла. "Мандавохи" любили из Цоя - про группу крови или пачку сигарет. Вторая рота - в ней больше всего москвичей - "Дорогая моя столица! Золотая моя Москва!" Как ты там без нас, Москва-матушка?..
Старики обычно идут сзади, не поют. Покуривают в рукава и пинают впереди идущих бойцов.
Но иногда, под настроение, или если строй ведет Ворон, могут и попеть вместе с нами.
Правила пения простые.
Петь надо громко. Желательно, чтобы рот открывался на ширину приклада.
Всего делов-то.
В репертуаре обычно несколько песен.
Те же "буквари" часто исполняют про дурака-солдата, у которого выходной и пуговицы в ряд. Ему улыбаются девушки, а он знай себе шагает по незнакомой улице.
Изредка, правда, "буквари" бунтуют, и горланят на тот же мотив:
У солдата выходных
Не было и нет!
Эту песню просто так
Выдумал поэт!
Часовые у ворот
Мерзнут и дрожат.
Как сурово нас ебет
Товарищ старшина!
Товарищ старшина!
Зам командира полка, подполковник Порошенко, за характер и внешний вид получивший кличку Геббельс, вечернюю прогулку обожает.
Является на центральную аллею, берет под козырек и приветсвует проходящие строевым шагом роты. Если прохождение не нравится, разворачивает и прогоняет по новой. И еще раз. И еще.
- Здравствуйте, товарищи!
- Здра-жлам-тащ-падпаковник!
Дождь ли, ветер, или мошкара, забивающая глаза, ноздри и рот, - если Геббельс пришел, прогулки не миновать.
Зловещая сутулая фигура на посту.
Ну неужели нечем больше заняться, думаю я, глядя на его свисающее из-под фуражки лицо. Взрослый человек… Дома семья ждет…
Меня ведь тоже ждут. Но мне до дома - как до Луны.
Климат странный, гнилой какой-то. Болота кругом. Вечная сырость. Сушилки не работают, утром натягиваешь на себя холодные влажные тряпки.
Порежешь палец - месяц рана не зажвает. У всех поголовно - грибок на ногах.
Кто-то из второй роты подхватил лобковых вшей. Причем не от девки, а через выданные в бане трусы. Теперь, прежде чем надеть сменку, разглядываем каждый шов.
Привыкаешь к особому языку. Начинаешь "шарить" и "рюхать", стараешься не "тормозить". Не "залетать" и не "влезать в залупу". Знаешь, что такое "тренчик" и "чипок".
Привыкаешь, что человека зовут, скажем, не Сергей Иванович, а "товарищ капитан". А когда тот получает майора, какое-то время путаешься и зовешь его по-старому, капитаном. И кажется тебе, что человек взял и сменил себе имя.
Обнаружил, что забыл, как называется в университете должность главного человека на кафедре. Полдня вспоминал. Ну не может же быть, чтобы "начальник кафедры": Так недалеко и до того, чтобы декана "командиром факультета" назвать:
От постоянного общения с хохлами замечаю, что начал "шокать". "Шо? А цэ шо? А вин тоби шо казав?" - раздается весь день вокруг и начинает проникать в тебя, хочешь ты того или нет.
Мат вообще въедается в речь намертво, и я немного беспокоюсь, как я буду общаться с людьми на гражданке.
Встречаются мастера жанра, но в основном - грязная бессмысленная ругань. Некоторые слова слышу впервые. Из обновленной коллекции: "пиздопроебина", "триебучий блядохуй", "промандоблядь", "хуепутало", почему-то обязательно еще и "грешное".
В армейском языке огромное количество аббревиатур разного типа. ОЗК, КПП, ГСМ, ПХД, БПП… Начпо, помдеж, начхим, оргзанятия:
- Товарищ подполковник, разрешите обратиться!
Замполит полка подполковник Алексеев, ждущий в нашей курилке командира роты МТО, недоверчиво косится на нашего взводовского клоуна Укола. Обычно солдаты замполита избегают. Не тот это человек, с кем поговорить хочется. Хам, сволочь и "гнида подзалупная".
На общеполковых собраниях Алексеев призывает нас, невзирая на разницу в званиях, чувствовать в нем друга и старшего товарища. Заходить к нему в приемное время, если кому надо поговорить по душам. Попить чайку даже.
Алексеев - человек выдающийся. У него выдается все - пузо, жопа, лоснящаяся круглая рожа: Воняет от него постоянно то водкой и луком, то чесноком и одеколоном.
- Слушаю вас, товарищ солдат.
Все находящиеся в курилке замирают.
- А почему ваша должность неправильно называется?
Алексеев собирает на лбу одинокую складку и вкрадчиво произносит:
- Разрешите вас не понять?
Уколов того и ждет:
- Ну вот есть заместитель комадира полка - замкомполка, если заместитель по тылу - зампотылу, есть заместитель по вооружению - замповооружению: Так? А вы заместитель командира по политическому воспитанию. Должны быть - зампополвос. Или хотя бы зампополит:
Алексеев минуту сидит молча, размышляя. Затем его осеняет:
- А пошел-ка ты на хуй, товарищ солдат! Два наряда вне очереди!
Замполит "мандавох" старший лейтенант Сайгаров, Сайгак.
Читает роте политинформацию.
- Долго, годами, веками, столетиями человека занимал, волновал, беспокоил вопрос об устройстве, так сказать, строении и сруктуре нашего мира, мироздания, нашей вселенной, одним словом, всего Космоса. Войска, в оторых вам выпала честь служить, или, лучше сказать, проходить воинскую службу, носят название, а точнее, именуются Военно-Космическими силами. Для чего они нужны, необходимы, для чего они требуются нашей Отчизне, нашей Родине, нашему государству? Это главный, ключевой, основопологающий и коренной вопрос нашей с вами сегодняшней лекции, или, если быть точным, политинформации:
Все это Сайгак монотонно бубнит, перебирая какие-то мятые бумажки.
Сам замполит длинный, тощий и унылый.
"Мандавохи" впадают в транс, прикрывая глаза и кивая головами. Сайгак, не делая замечаний, аккуратно записывает фымилии спящих в свою тетрадочку и докладывает потом ротному.
По внеочередному наряду каждому обеспечено, но сил противостоять бубнежу замполита нет.
Интересно - все говорят "поставь" вместо "положи". "Поставь письмо на тумбочку!" "Тетради, ручки - ставим в сторону и строимся на обед!" - командует в ленинской комнате Старцев.
Иногда говорят "поклай". "Поклай сюды пилотку". Но так говорят интеллигенты, которые знают, что неправильно говорить "ложить", надо - "класть".
- Где мои ножницы? - с тревогой спрашиваю я Костюка.
- Яки? - искренне удивляется тот.
- Я тебе дам, блядь, яки! Таки, которые утром взял у меня! - замахиваюсь я на Сашко локтем. - Не дай Бог, проебал! Убью!
Минуту Костюк напряженно думает. Радостно улыбается:
- Так я тоби их пид подушку пиставыл!
Мне представляется картина.
По команде "отбой" я прыгаю в койку, опускаю голову на подушку, и в мой мозжечок с хрустом входят лезвия вертикально стоящих парикмахерских ножниц.
Откидываю подушку и вижу под ней ножницы. В целости и сохранности. Мирно лежащие.
- Как это ты их не проебал? - теперь моя очередь удивляться.
- Вот! - еще радостней улыбается Сашко.
Проебал он их в следующий раз.
Зато через год у него уже был целый набор - от щипчиков для ногтей до украденного где-то садового секатора.
Секатором любит стричь ногти на ногах Василий Иванович Свищ.
По призыву Свищ старше нас на полгода, то есть шнурок. Однако по возрасту старше всех - ему двадцать четыре года.
Призвался он с какого-то глухого хутора Западной Украины. Настолько глухого, что только в армии Вася первый раз в жизни увидел телефон. Он знал, конечно, что это за штука и для чего она, но вот увидел впервые.
У себя на хуторе Вася занимался суровым и тяжелым крестьянским трудом.
Несколько лет ждал повестки. Потом ему это надоело и он сам добрался до военкомата.
Там только развели руками, извинились и выписали военный билет.
Физической силы Вася Свищ необычайной. Запросто раздавливает одной рукой банку сгущенки. Плоскую батарейку "Элемент" сминает в гармошку. Бляху ремня сгибал и разгибал тремя пальцами.
Прапорщик Воронцов в Васе души не чает. Называет уважительно Василием Ивановичем. Сватает в сержанты.
- Та ни… Нэ хочу… - всякий раз качает головой Свищ.
Перед заступлением в наряд Вася идет в чипок и покупает полтора килограмма карамелек.
За сутки съедает весь пакет.
Если конфет вдруг нету, может есть все что угодно.
Однажды спокойно съел пачку сухих макарон. Просто отламывал и жевал, запивая дегтярной крепкости чаем. Чай он пил из двухлитровой банки.
Повара ему не жалеют каши, и Вася осиливает по пять-шесть порций.
Правда, после этого в течении получаса беспомощен, как остриженный Самсон.
Вася снимает с себя ремень, и волоча его за собой, плетется в казарму. Едва одолевает лестницу на второй этаж, затаскивая себя по перилам. Добирается до своей койки и с размаху плюхается на нее спиной.
Эта привычка хорошо всем известна.
Однажды ему под пружины койки поставили табуретку.
Табуретка одной высоты с койкой. Даже чуть приподняла провисшие пружины. Но ни с боку, ни с верху ничего не заметно.
Входит Василий Иванович.
Взвод и "мандавохи" замирают. Все делают вид, что занимаются своими делами.
Василий Иванович кладет ремень, поворачивается к койке спиной…
Падает…
Ы-ы-ыхх!
Раздается ужасный хруст.
Вася лежит неподвижно.
- Все, бля, пиздец! - произносит кто-то.
Тут Вася поворачивается на бок, свешивает руку с кровати и принимается шарить под ней.
- Якись, шо-то сломав… - задумчиво так говорит и извлекает ножку от табуретки.
Так ржали, что к нам заглянули из роты снизу: что у вас происходит?..
Зимой, когда Вася стоял в наряде на КПП, над ним подшутили так.
Перед КПП - огромная асфальтовая площадь. Летом и осенью ее подметают, а зимой, соответственно, расчищают от снега.
Простой лопатой тут не справиться, площадь большая.
Поэтому имеется специальный, удлиненный скребок для двух человек. Один берется за одну ручку, второй за другую, и поехали…
Впереди, сбиваясь слоями, нарастает и тяжелеет с каждой секундой, с каждым пройденным метром, снежный вал… Хватаешься за самый конец ручки, весь подаешься вперед, наваливаешься грудью…
Вася запросто управлялся таким скребком в одиночку.
Поглазеть на это останавливались даже офицеры.
Ребята из роты МТО не поленились и изготовили еще один скребок. Только ковш сделали из куска стали миллиметров пять толщиной, а вместо ручек приварили два огромных лома.
Васин скребок украли, а на его место прислонили к стенке новый.
Вышел Вася. Удивленно осмотрел новый инструмент. Даже ощупал.
Затем пожал плечами и потащил его на площадь.
Через час, красный и распаренный, Вася пил чай в дежурке.
Площадь была чиста.
- Ты как, Вася, не устал? - не выдержал наконец дежурный по КПП.
Вася, улыбаясь, закивал головой:
- Трохи стомывси сеходни!.. Почэму - не знаю…
Однажды, летом еще, меня и Васю послали залатать проржавевшую "колючку" на дальнем периметре части.
Мы, стараясь попадать в ногу, идем по шоссе. Вася впереди, я сзади. За Васиной широченной спиной мне ничего не видать. На наших плечах - толстая палка с огромным мотком новенькой проволки.
Жарко. Идти далеко.
Скучно. Вася - собеседник тот еще.
Зная, что этот хохол закоренелый "бендеровец" и терпеть не может ничего исконно русского, я запеваю, нарочито "окая" и "якая", песенку, которую запомнил еще в университете на занятиях по фольклористике:
Ой, бяда! Бяда!
В огороде лебяда!
Черямуха белая!
Ай, что лябовь наделала!
Вася шагает и сопит. Наконец, вполоборота повернув ко мне голову, басит:
- Дурацкы писны у вас, москалэй: Нэ умеэте спиват як надо:
- Вася, а ты заспивай, як надо, а я послухаю, - подначиваю я еще, но Вася снова лишь сопит в ответ и качает головой.
Приятно подоставать здоровенного парня, зная, что тебе за это ничего не будет.
Мы проходим мимо дорожного знака "Ограничение по скорости - 20 км." - Вася, перекур! - прошу я.
Некурящий Свищ пожимает свободным плечом и кивает. Мы сбрасываем нашу бобину под дорожный знак и усаживаемся рядом, в пожухлую траву.
Я расстегиваю крючок воротника и закуриваю. Свищ - на полгода старше меня по призыву, прекрасно знает, что расстегиваться мне еще не положено. Однако ему это глубоко безразлично.
Вася поймал мелкого серого кузнечика и сосредоточенно разглядывает его. Кузнечик едва различим между Васиных толстых пальцев.
Мимо нас по шоссе изредка пролетают легковушки, на скорости далеко за сто.
Вася отпускает, наконец, полураздавленное насекомое и удрученно говорит:
- Якы ж такы усе у вас, москалэй, трохышно: Ничохо нэма бильшохо:
Я откидываюсь на спину и выпуская дым в синее небо, лениво роняю:
- А у вас в Хохляндии кузнечики, небось, с корову размером, да?
Вася обижается на "Холяндию". Срывает травинку и принимается обкусывать ее кончик.
С быстрым шелестом проносится еще пара легковушек.
- Ладно, Василий Иванович, не парься. Мы пока одна страна. Знаешь, как один дядька говорил? "Одна страна, один народ, один фюрер!" Вася удивленно поворачивается:
- Якой фюрер? Хытлер, шо ли?
Машу рукой:
- Ладно, проехали: Ты на политзанятии не вздумай только ляпнуть это. А то скажешь еще, что я научил: С тебя взятки гладки, а мне еще после армии в универ восстанавливаться. Характеристику от замполита получать: Ты лучше вот что:
Я приподнимаюсь на локте и тычу сигаретой в дорожный знак:
- Видишь, знак стоит?
Вася кивает.
- А ведь он, Вася, никому тут на хер не нужен. Вон, козлы, как гоняют! И притом, действительно, с какой стати тут скорость ограничивать?.. Людям нужна свобода!
Вася давно привык к моей болтовне и лишь усмехается.
- А вот слабо тебе, Вася, подарить людям свободу? Радость передвижения без границ? А?
Вася недоуменно смотрит то на меня, то на знак. Машет рукой:
- Та ни: Рази можно!.. ХАЫ нарухаэт, колы пиймают:
Понимаю, что надо дожимать:
- Да кто тебя здесь "пиймаэт"? Тут глухомань такая, не хуже, чем у тебя на хуторе! Давай, Вася, вырви этот знак к ебеням собачьим!
- Покурыв, и пишлы дальше! Працуваты трэба! - переходя в оборону, Вася изрекает командным голосом и поднимается с земли, стряхивая с кителя невесть откуда набежавших муравьев. Наверно, учуяли полкило карамелек в его кармане.
- Ну, пишлы, пишлы, - встаю я тоже. - Просто вам, хохлам, слабо москальские знаки вот так вот взять и выдернуть.
Вообще-то я знаю, что подначивать Васю - все равно что обманывать ребенка. И легко, вроде бы, но и нехорошо как-то.
Но:
Вася смотрит на меня с укоризной, затем делает решительный шаг к знаку, пригибается слегка, расставляет ноги пошире и хватает обеими руками облупленный столб почти у самой земли.
- Вась, ты чего, не надо: Я ж так, прикола ради сказал:
Лицо Свища краснеет, щеки надуваются и я слышу какой-то треск.
Наверное, лопнули его штаны, думаю я.
Нет - это трещат корни выдираемой травы. Земля у основания знака вспучивается, и под Васино кряхтенье из недр появляется на свет божий огромная бетонная чушка - фундамент указателя.
Вася делает еще одно усилие, и отбрасывает поверженный знак в сторону. Я вижу, как по грязному и влажному пористому бетону в беспокойстве снуют мокрицы и еще какие-то насекомые.
- Вася: - сдавленно говорю, наконец.. - Пошли "колючку" чинить, а?
По ночам по казарме снуют крысы.
Шебуршатся под крашеными досками пола, запрыгивают на койки и лазили в тумбочки.
В казарме живет котенок Душман. Ночи уже холодные, сентябрьские.
Душман сворачивается клубком у кого-нибудь в ногах, и урча, как моторчик детской игрушки, засыпает, согреваясь.
Однажды посреди ночи просыпаюсь от непонятного копошения у самого лица.
"Душман, сгинь, паскуда!" - вытаскиваю из-под одеяла руку и открываю глаза.
Ору. Правда, шепотом.
Невероятных размеров крыса шугается тоже. Тяжело спыгивает на пол и исчезает в темноте.
"Наверное, беременная," - думаю.
Долго еще не могу уснуть. Все кажется, что меня ощупывают ее длинные, тонкие, мелко подрагивающие усики.
Крысы грызут все, что им попадается - мыло, конверты, сигареты. У тех, кто ныкает в карманы хлеб или конфеты, просто выгрызают карманы.
Отрава их не берет. Крысоловки помогают мало, чаще в них попадаем пальцами мы сами. Решили прибегнуть к помощи природного врага.
Взрослого кота достать не удалось. Пеплов притащил откуда-то серого трехмесячного котенка.
Так в казарме появился Душман.
Котенок крыс боялся до смерти.
Они его и загрызли в конце концов.
Мы ловим крыс тазиком.
Над приманкой - коркой хлеба, крепится перевернутый таз. Таз держится на короткой палочке. К палочке привязывается нитка.
Крыса появляется всегда неожиданно.
Хвостатой меховой рукавицей она стремительно пересекает взлетку и подбегает к приманке. Усаживается на задние лапы и подозрительно оглядывается.
Затаив дыхание, мы вжимаемся глубже в койки.
Наконец крыса вытягивает морду вдоль пола и подползает к самой корке.
Тут охотник - обычно это Мишаня Гончаров, дергает за нитку.
Тазик падает и крыса попадает в ловушку. Теперь главное - вскочить и подбежав к тазику, наступить на него ногой. Потому что пойманная зверюга начинает под ним метаться и пронзительно пищать. Таз ходит ходуном.