– Ага, отличная мысль. Да ты от одного запаха превратишься в иллюстрацию из медицинской энциклопедии. Башка у тебя раздуется как арбуз, за два часа наберешь пятьдесят килограмм… вырастут когти, кровоточащие бородавки, а потом ты заметишь у себя на спине шесть огромных волосатых сисек …
Он решительно покачал головой.
– Я попробую всё что угодно, но в жизни не дотронусь до шишковидной железы.
– На прошлое рождество мне подарили целый корень дурмана, весил чуть ли не килограмм. Хватило бы на целый год – но я сточил его минут за двадцать!
Я подался к нему, внимая каждому слову. Малейшая пауза – и мне хотелось схватить его за горло и заставить говорить побыстрее.
– Да! – восторженно воскликнул я. – Дурман! И как?
– К счастью, я сразу выблевал его почти весь, – ответил он. – Но даже так я ослеп на три дня. Я даже ходить не мог! Всё тело как воск. Меня пришлось тащить обратно на ранчо в тележке … потом рассказывали, что я пытался говорить, но похоже было на вопли енота.
– Потрясающе, – сказал я.
Но я его почти не слышал. Меня скрутило так, что руки сами вцепились в покрывало и дергали его из-под меня, пока он рассказывал. Пятки вжались в матрас, колени заклинило … я почувствовал, что скоро глаза у меня полезут из орбит.
– Давай нахуй заканчивай историю, – прохрипел я. – Что было дальше? Что там с железами?
Он попятился в другой конец комнаты, не сводя с меня глаз.
– Может тебе еще выпить? – в его голосе слышалось волнение. – Тебя, я смотрю, мощно плющит, да?
Я попытался выдавить улыбку.
– Ну … не хуже … ой, уже хуже …
Челюсти едва двигались, язык горел, как магний.
– Не, всё нормально, – прошипел я. – Может сбросишь меня в бассейн, или там …
– Вот это да, – сказал он. – Ты перебрал. Ты сейчас взорвешься. Ну и рожа у тебя!
Я не мог пошевелиться. Полный паралич. Все мышцы свело. Я не мог даже вращать глазами, не то что поворачивать голову или разговаривать.
– Сейчас попустит, – сказал он. – Первая волна – самая жесть. Главное перетерпеть. Если я тебя сейчас брошу в бассейн, ты утонешь, как кирпич.
Смерть. Вот и все. Даже легкие отказали. Мне требовалось искусственное дыхание, но я и рта раскрыть не мог, чтобы сказать об этом. Я умирал. Сидя прямо здесь на кровати, обездвиженный … ну, хотя бы не больно. Еще несколько секунд, и я отключусь, а что потом – уже неважно.
Мой адвокат вернулся к телевизору. Снова показывали новости. Лицо Никсона на весь экран, но все его слова безнадежно искажались. Удалось разобрать только слово "жертва". Снова и снова: "жертва … жертва … жертва … "
Я слышал свое тяжелое дыхание. Адвокат, похоже, заметил. "Не напрягайся, – сказал вполоборота, не глядя на меня. – Не пытайся сопротивляться, а то мозг запузырится … аневризмы, инсульт … скрючишься и загнешься". Из-за кресла к телевизору вылетела его рука и переключила канал.
Ходить и говорить я смог только после полуночи … но всё равно вещество меня не отпустило, лишь упало напряжение – с 220 до 110. Я как угорелый скакал по комнате, нес всякую чушь и не мог сосредоточиться на одной мысли дольше двух-трёх секунд.
Мой адвокат тем временем сделал несколько звонков и положил трубку. "Есть только одно место, где мы можем поесть свежей сёмги, – объявил он. – И по воскресеньям оно закрыто".
– Ну конечно, чертовы фрики Христовы, плодятся как кролики!
Он окинул меня любопытным взглядом.
– Как насчёт "Процесса"? – спросил я. – Разве у них нет мест? Или может в деликатесный магазин? Где сзади столики? В Лондоне потрясающее меню. Я там ел однажды, превосходная еда …
– Возьми себя в руки, – сказал он. – В этом городе о "Процессе" лучше и не заикаться.
– Ты прав. Надо вызвать инспектора Блора. Он разбирается в еде. Думаю, у него есть список.
– Лучше позвонить в обслуживание номеров. За двадцать баксов нам принесут крабов и кварту муската "Братья во Христе".
– Нет! – завопил я. – Надо выбираться отсюда. Мне нужен воздух. Поехали в Рено, закажем большой салат с тунцом … чёрт, это не долго, всего-то 400 миль; дорога в пустыне свободна.
– Не выйдет, это территория военных. Они там испытывают бомбы и нервно-паралитический газ – нам не прорваться.
В итоге мы оказались в месте под названием "Биг Флип" на полдороги к центру. Я заказал "бифштекс по нью-йоркски" за 1,88, а мой адвокат – "корзинку койота" за 2,09 … потом мы выпили кофейник водянистого "Голден Вест" и пронаблюдали, как четыре бухих ковбоя до полусмерти отколошматили педика между игровыми автоматами.
– В этом городе всюду бурлит жизнь, – заметил мой адвокат по дороге к машине. – Любой, кто покрутится здесь какое-то время и обзаведется нужными связями, легко достанет столько адренохрома, сколько надо.
Я согласился, но сейчас на адренохром меня не тянуло. Я не спал уже больше трех суток, и то страшное испытание веществом вымотало меня окончательно … завтра надо браться за голову. Конференция по наркотикам начиналась в полдень … а мы до сих пор не знали, как к ней подойти. Поэтому мы вернулись в гостиницу и посмотрели британский фильм ужасов.
6. Принимаясь за дело … Открытие конференции по наркотикам
"От имени прокуроров нашей страны приветствую вас".
Мы сидели в главном зале гостиницы "Дюны" позади полуторатысячной толпы. Далеко впереди, настолько, что сзади едва было видно, исполнительный директор Национальной ассоциации окружных прокуроров Патрик Хили – средних лет, холеный, на вид – преуспевающий бизнесмен, член республиканской партии по имени – открывал их Третий национальный семинар по наркотикам и психотропным веществам. Его реплики доносились до нас из большого дешевого репродуктора, установленного на металлическом шесту в ближайшем углу. Еще штук десять было развешаны по залу и нацелены на толпу … так что где бы ты ни сидел и даже где бы ты ни прятался, на тебя всё время смотрело дуло большого репродуктора.
Эффект получался странный. В слушатели каждой секции зала смотрели на ближайший динамик, а не на того, кто выступал где-то далеко впереди на подиуме. Такая схема размещения репродукторов образца 1935 года полностью обезличивала помещение, создавала зловещую авторитарную атмосферу. За акустику здесь, видимо, отвечал технический помощник шерифа из оклахомской глубинки, подрабатывавший в кинотеатре для автомобилистов, чьи владельцы не могли расщедриться на индивидуальные динамики для каждой машины и просто повесили десяток огромных громкоговорителей на телеграфных столбах вокруг стоянки.
Где-то за год до того я побывал на рок-фестивале "Скай Ривер" в сельской глуши штата Вашингтон, и там акустика, собранная группой нищих хиппи из Фронта Освобождения Сиэтла доносила до полуоглохших жертв кислоты в кустах в полумиле от концертной площадки не то что самые тихие нотки акустической гитары, а даже кашель и стук башмака по сцене.
Но, видать, лучшим звукотехникам в распоряжении у руководства Национальной конференции окружных прокуроров в Лас-Вегасе, такая задача была не по силам. Через такую акустику, наверно, еще сам Улисс Грант обращался с речью к войскам во время осады Виксберга. Голос вырывался из динамиков размытый, с треском и назойливым взвизгиванием, а задержка была такая, что слова оратора не совпадали с жестами, и это сбивало с толку.
"Мы должны принять факт существования наркокультуры в нашей стране! … стране … стране … ", – до задних рядов волнами доплывало искаженное эхо. "Окурок самокрутки с травкой называется "тараканом", потому что он напоминает таракана … таракана… таракана… "
"Что за хуйню они там несут? – прошептал адвокат. – Сколько надо сожрать кислоты, чтоб решить, что косяк похож на таракана".
Я пожал плечами. Было понятно, что мы зашли на огонек в пещеру к доисторическим людям. Из динамиков трещал-вещал голос "эксперта по наркотикам", некого Блумквиста: "… об этих флэшбеках пациент и не догадывается. Он думает, что всё кончилось и живет полгода нормальной жизнью, … а потом – бац! и снова видит те же самые галлюцинации".
Ох уж это коварное ЛСД! Доктор медицины Е. Р. Блумквист значился основным докладчиком; большой человек на этой конференции. Он выпустил книжку под названием "Марихуана", в которой – судя по обложке – "рассказано всё как есть". (Он же автор гипотезы таракана … )
Если верить обложке, Блумквист – "адъюнкт-профессор хирургии (анестезиологии) медицинского факультета Южно-калифорнийского университета", а также известный специалист по проблемам наркомании". Доктор Блумквист "выступал в программах центрального телевидения, работал консультантом государственных структур, является членом Комитета по проблемам наркомании и алкоголизма Совета по проблемам психического здоровья Американской медицинской ассоциации". Как уверяет издательство, его труды переиздаются и распространяются широкими тиражами. Короче, этот ученый входит в авангард второсортных шарлатанов от науки, которым отстегивают от 500 до 1000 долларов за выступление перед копами.
Блумквистовская книжка – это сборник заскорузлой херни. На странице 49 он сообщает о "четырех рангах" в обществе курителей конопли: "Цивил, чувак в теме, хипповый и системный" – в порядке возрастания. "Цивил" едва ли может быть "в системе", ? утверждает Блумквист, ? он не "втыкает", не знает, "что происходит". Но если ему удастся "воткнуть", он переходит на новый уровень – "чувак в теме". Если он одобряет то, "что происходит", "втыкает", он становится "хипповым". Затем, при наличии везения и настойчивости, он сможет дорасти до "системы" …
Блумквист пишет так, будто он однажды вызвал на диспут Тима Лири в университетском коктейль-баре и заплатил за все напитки. И, видимо, кто-то вроде Лири с серьезным лицом поведал ему, что в наркокультуре солнечные очки зовутся "беспалевными стеклами".
Потом этой опасный бред множили на мимеографе и развешивали в раздевалках полицейских управлений.
Типа того: "РАСПОЗНАЙ НАРКОМАНА. ОТ ЭТОГО МОЖЕТ ЗАВИСЕТЬ ТВОЯ ЖИЗНЬ! Ты не увидишь его глаз, скрытых за "беспалевными стеклами", но костяшки его пальцев белеют от напряжения, а на брюках – засохшая сперма, потому что он постоянно онанирует, когда не может найти жертву для изнасилования. Когда задаешь ему вопрос, он запинается и мямлит. Ему плевать на твой полицейский значок. Наркоман ничего не боится. Он нападает без повода, с любым подвернувшимся под руку оружием – даже твоим. БУДЬ БДИТЕЛЕН. При задержании подозреваемого в употреблении марихуаны любой сотрудник полиции должен не раздумывая применять силу. Один сделанный вовремя стежок (на нем) заменит семь стежков на тебе. Удачи.
Начальник
Верно. Удача всегда нужна, особенно в Лас-Вегасе … а наша удача от нас отворачивалась. С одного взгляда было ясно, что эта не та Конференция, на которую мы рассчитывали. Треть сидящих в зале выглядели так, будто они зашли поглазеть по пути на матч-реванш Фрезер-Али в "Конвеншн-центре" на другой стороне города. Или на благотворительный бой между Сони Листоном и Маршалом Каем в пользу старых торговцев героином.
В зале повсюду были бороды, усы и супермодные прикиды. Конференция окружных прокуроров явно собрала немало тайных агентов и прочих темных типов. Помошник окружного прокурора из Чикаго был одет в бежевые трикотажные брюки и жилетку; его дама – звезда казино "Дюны"; она прошлась по залу, как Грейс Слик26 на встрече выпускников колледжа Финч. Классическая парочка; укурки-свингеры.
Даже если ты коп, не значит, что ты не можешь быть В Теме. На эту конференцию приехали несколько настоящих павлинов. Но мой наряд – остроносые фэбээровские туфли за 40 баксов и спортивная курточка были в самый раз для представителя средств массовой информации ? средний вариант. Потому что на каждого модного горожанина здесь приходилось по двадцать сурового вида фермеров, которые сошли бы за помощников футбольного тренера в Миссисипи.
Такие люди заставляли моего адвоката нервничать. Как всякий калифорниец, он был потрясен, взаправду увидев целую толпу народа из Перди.
Я попытался его утешить.
– На самом деле они приятные люди, – сказал я. – Если с ними познакомиться поближе.
– Поближе? – он улыбнулся. – Ты что, прикалываешься? Эти твари выпили столько моей крови!
– Не произноси здесь этого слова. А то возбудятся.
Он кивнул.
– Да уж, я видел этих ублюдков в "Беспечном ездоке", но не верил, что они бывают на самом деле. А их здесь сотни!
На моем адвокате был синий двубортный костюм в полоску, гораздо более модный прикид, чем у меня … но он из-за этого чересчур нервничал. Потому что щеголи в этой толпе были, скорее всего тайными агентами полиции, а мой адвокат ведет дела с людьми, которые очень щепетильны в этом отношении. "Блядь, это какой-то кошмар! – то и дело шипел он. – Проник на конференцию cвиней, и ведь найдется в городе какой-нибудь барыга, который меня узнает, и пустит слух, что я здесь якшаюсь с копами!"
У нас у всех были именные значки. Их выдавали после уплаты 100 долларов "регистрационного взноса". На моем было написано: "частный сыщик" из Лос-Анджелеса – что в каком-то смысле было правдой. А мой адвокат значился как "эксперт по анализу наркотиков". Что тоже, в общем-то, было правдой.
Но всем было всё равно, кто здесь кто и зачем. Слишком небрежная охрана для такой жесткой паранойи. Но мы немного напрягались еще и потому, потому что заплатили за два регистрационных взноса недействительным чеком. Его мой адвокат получил от одного из своих клиентов-сутенеров/наркоторговцев, и его большой опыт подсказывал ему, что чек совершенно ничего не стоит.
7. Если не знаешь, приходи учиться … Если знаешь, приходи учить
Девиз на приглашении на
Национальный съезд окружных прокуроров
в Лас-Вегасе 25-29 апреля 1971 года
Первая секция – вступительные речи – затянулась на полдня. Мы терпеливо просидели первые два часа, хотя с самого начала было ясно, что мы ничему не Научимся, и уж тем более было ясно, что с было бы опрометчиво с нашей стороны попытать Учить. Сидеть здесь под мескалином и выслушивать час за часом очередную порцию бреда нам удавалось без труда … Мы совершенно ничем не рисковали … Для этих баранов что мескалин, что макароны – одна фигня.
Подозреваю, что мы могли бы просидеть здесь и под кислотой … если бы не некоторые персонажи; рядом попадались такие лица и тела, которые под кислотой стали бы невыносимы. Когда выключили свет и начали показывать Фильм О Наркотиках, туша начальника полиции из Техаса весом в полтора центнера полезла обниматься с ненамного более изящной спутницей (жена, или кем там ему приходилась эта бабища). Выдержать такое зрелище едва под силу под мескалином – а это вещество чувственно-поверхностное, оно утрирует реальность, но не искажает её – а уж под кислотой зрелище прилюдных брачных игрищ двух между двумя непомерно ожиревшими человеческими телами, пока тысяча сидящих вокруг копов смотрит кино об "опасностях марихуаны" было неприемлемо на эмоциональном уровне. Мозг её отторгнет: продолговатый мозг попытается блокировать сигналы от лобных долей … а средний мозг будет делать отчаянные усилия иначе интерпретировать сцену, прежде чем передавать её обратно к продолговатому мозгу и рисковать физическими действиями.
Кислота по своему действию – сравнительно сложный наркотик, тогда как мескалин – простой и прямолинейный, но данном случае практической разницы не было никакой. Всё на этой конференции взывало к массовому поглощению Депрессантов: Секонала, Травы и Бухла, потому как ее программу скорее всего составляли люди, не выходившие из состояния барбитуратного ступора с 1964 года.
Здесь собралось свыше тысячи высоких полицейских начальников, твердивших друг другу "мы должны принять факт существования наркокультуры", но не имевших понятия с чего начать. В кулуарах поговаривали, что за всем стоит Мафия. Или "Битлы". А кто-то из аудитории спросил Блумквиста, не связано ли "странное поведение" Маргарет Мид27 в последнее время с тем, что она покуривает марихуану.
"Не знаю, не знаю, – отвечал Блумквист. – Но если в ее возрасте она курнула бы травки, то словила бы кошмарный приход.
Зал ответил дружным хохотом.
Мой адвокат наклонился ко мне и прошептал, что собирается уходить: "Я буду внизу в казино, – сказал он. – Я знаю уйму способов гораздо лучше потратить свое время, чем слушать эту хуету". Он встал, сшиб пепельницу с подлокотника стула и направился к двери.
Расстановке стульев не допускала хаотических перемещений. Люди пытались освободить для него проход, но подвинуться было некуда.
– Смотри, куда прешься! – крикнул кто-то.
– Иди на хуй! – прорычал он.
– Эй, мне не видно! – крикнул еще кто-то.
Вот он уже почти добрался до двери.
? Мне надо выйти! – кричал он. – Мне здесь не место!"
– Скатертью дорога! – сказал кто-то.
Адвокат остановился, огляделся, потом, видимо, передумал и пошел дальше. Когда он добрался до выхода, в задних ряд царил переполох. Даже Блумквист далеко впереди на сцене заметил неладное. Он прервался, озабоченно вглядываясь туда, откуда доносился шум. Наверно, решил, что вспыхнула драка – какой-нибудь конфликт на расовой почве, лучше не вмешиваться.
Я встал и пустился к двери. Удачный момент для побега. "Извините, меня тошнит", – сказал я обладателю первой отдавленной мною ноги. Нога дернулась назад, я повторил: "Извините, меня сейчас стошнит … извините, тошнит … прошу прощения, да, тошнит … "
На сей раз мне расчистили путь весьма поспешно. Никто даже не возмутился. Напротив, мне подталкивали руками, помогали пробраться побыстрее. Испугались, что меня вырвет, а не этого никто хотел – по крайней мере, чтобы на него. Я добрался до двери где-то за сорок пять секунд.
Адвокат был внизу в баре, беседовал со спортивного вида копом лет сорока, откуда-то из Джорджии, судя по значку.
– Я только виски пью, – говорил он. – В наших краях особых проблем с наркотиками нет.
– Будут, – сказал адвокат. – Однажды ночью ты проснешься и увидишь, как твою спальню разносит на куски наркоман.
– Хорош! Только не в моем городке.
Я подошел к ним и заказал бокал рома со льдом.
– А, ты тоже из Калифорнии, – сказал он. – Твой приятель мне тут рассказывает о наркоманах.
– Они повсюду, – сказал я. – Никто не застрахован. И уж точно не на юге. Любят тёплую погодку.
– Они работают в паре, – подхватил адвокат. – Иногда бандами. Залезут прямо в спальню – и как прыгнут с большими ножами тебе на грудь.
Он с серьезным видом закивал головой.
– А то и к жене твоей на грудь – и нож прямо в горло.
– Господи всемогущий, – пробормотал южанин. – Что ж это такое творится у нас в стране?
– Ты не поверишь, – отвечал адвокат. – В Лос-Анджелесе вообще беда. Сначала наркотики, теперь черная магия.
– Черная магия? Фигня, быть того не может!
– Газеты почитай, – сказал я. – Думаешь, всё в порядке, пока не окажешься лицом к лицу с наркоманами, жаждущих человеческих жертв.
– Хорош! Фантастика какая-то!
– Только не у нас, – сказал адвокат. – В одном только Малибу поганые сатанисты убивают по шесть по восемь человек в день.
Он отхлебнул из бокала и продолжил.