- Причины личного характера, - сообщил Славик. - Я аллергик. Мы, аллергики, как правило, сидим на колесах. Вот я, например, - сказал Славик и достал папиросу, - сижу. Уже десятый год. Раньше мне доктор прописывал. Но потом меня перестало вставлять, понимаете? А моя сестра работает в фармацевтической компании, у них под Киевом фабрика открылась. Им немцы на полмиллиона аппаратуры завезли, целый цех построили в рамках реабилитационной программы. Там какой-то дерибан был, фабрику открывали с понтами. Йошка Фишер приезжал на открытие, президент немецкий. - Славик нервно выпустил дым. - Бывший, - добавил он. - Запустили, значит, цех, сделали пробную партию, и тут Госстандарт сказал: ни хуя, продукт не отвечает нормам, слишком высокое содержание морфина.
- Кого? - не понял Саныч.
- Морфина, - повторил Славик. - Там фишка в том, что оборудование было ихнее, а сырье наше. А поскольку у них техника ориентирована на безотходное производство, то есть отходов у них просто не бывает, то вышло так, что они стали массово штамповать наркотики средней тяжести. Программу свернули, ясное дело. Фабрика обанкротилась. Профсоюзы подняли шум, их поддержали наши зеленые. Писали письмо Йошке Фишеру. Но он не ответил. Ну, одним словом, всех уволили, и мою сестру тоже. А чтобы как-то уладить конфликт с профсоюзами, зарплату коллективу выдали продукцией. Они теперь стоят на Житомирской трассе и продают эти таблетки туристам вместе с мягкими игрушками. А мне сестра несколько упаковок передала. Так что я аллергик, чтобы вы знали…
- А при чем тут геи? - спросил Саныч после долгой паузы.
- А хуй его знает, - признался Славик. - Вот, возьмите, - сказал он и протянул Санычу две таблетки. - Хорошая штука. Рубает на раз.
Саныч взял две таблетки и глотнул их одна за другой. "Хуже не будет", - подумал он. Хуже не стало.
Раиса Соломоновна совсем напилась. Она вырвала микрофон из рук Гоги и начала петь песни из кинофильмов. Свой рыжий парик она надела на озабоченного Славика. Гога попытался забрать у нее микрофон, но она вцепилась ему в волосы и начала кричать. Славик попробовал оттащить ее от босса, но напрасно - Раиса Соломоновна крепко держалась за Гогу одной рукой, другой стараясь выцарапать ему глаза. Гога сначала пытался ее оттолкнуть, но потом тоже завелся и начал вслепую махать кулаками. Первым ударом он свалил с ног Славика. Славик схватился за челюсть и снова кинулся оттягивать Раису Соломоновну. Раиса, встретив сопротивление, озверела и кинулась на Гогу с новой силой. После нескольких попыток она проехалась-таки по его левой щеке, оставляя кровавые борозды и ломая накладные ногти. Гога ойкнул, отступил и ввалил Раисе Соломоновне с носка прямо в живот. Раиса отлетела назад и вместе со Славиком, который за нее держался, завалилась в зал. Гога, ругаясь, вытирал кровь.
- Саныч, - крикнул он, - будь другом, вынеси отсюда эту ведьму. И музыку ее выключи, - добавил он.
Саныч подошел к певице, взял ее за шкирку и потащил на выход, следом с плачем бежал Славик в парике. Гога смотрел на все это со сцены и ругался.
- Ведьма, - кричал он, стоя посреди сцены, - ведьма чертова!
Саныч вызвал такси, сунул Славику бабки и вернулся в клуб. Гога сидел на краешке сцены, вытирая кровь шелковым рукавом, и пил водку из горла.
- Ведьма! - заплакал он и ткнулся носом Санычу в грудь. - За что она меня? Вот ведьма!
- Нормально, брат, - ответил ему Саныч. - Давай я тебя домой отвезу.
Они вышли во двор. Горбун стоял возле своей машины - посмотрел на Гогу в ботфортах, перевел задумчивый взгляд на Саныча и молча сел за руль. По дороге все молчали, только Гога время от времени всхлипывал.
- У меня тоже сосед пидор, - попробовал завязать разговор горбун.
- Да? - хмуро отозвался Саныч. - А у меня целый подъезд.
Утром Гога проснулся дома, в постели, в одежде и ботфортах. Задумчиво посмотрев на ботфорты, попробовал все вспомнить. И не смог. "Черт, - подумал Гога, - чем я занимаюсь! Мне скоро тридцать, я нормальный здоровый бизнесмен, на меня телки вешаются… Ну ладно, - снова подумал он, - телки не вешаются, но все равно, для чего мне этот клуб? Для чего мне все эти геи? Чего я сам себе порчу жизнь?" Он потянулся за телефоном, набрал номер знакомого оптовика и с лету купил у него партию гипсокартона.
Саныч приехал в "Бутерброды" где-то в обед. На входе стоял испуганный охранник.
- Сан Саныч, - сказал он, - там Георгий Давидович…
- Разберемся, - коротко ответил Саныч и зашел в клуб.
Зал был завален какими-то коробками. Они стояли всюду. Столы были сложены в углу. Бар не работал. Саныч зашел к Гоге. Гога сидел, закинув ноги на стол, и весело разговаривал с кем-то по телефону. На столе перед ним стояли ботфорты.
- Что это? - спросил его Саныч, указывая пальцем в сторону зала.
- Что? - безмятежно откликнулся Гога. - А, в зале? Гипсокартон. Взял партию дешево.
- А как же "Бутерброды"? - спросил Саныч.
- А никак, - ответил Гога. - Без понтов эти "Бутерброды". Я в минусах, Саныч, какие "Бутерброды"? Сейчас скину гипсокартон - и на Кипр.
- А как же экзотический отдых? - спросил его Саныч.
- Да какой экзотический отдых! - нервно засмеялся Гога. - У нас ментальность не такая, понимаешь?
- Ну а какая у нас ментальность?
- Черт его знает какая, - ответил ему Гога. - Нашей ментальности шо нада? Водку и телку для экзотического отдыха, правильно? А с вашими геями какая водка может быть? Не говоря уже о телке… - печально добавил он.
В зале послышался пронзительный крик. Двери распахнулись, и в кабинет влетел Славик.
- Что? - закричал он. - Что это?
Он отчаянно показывал в сторону зала:
- Георгий Давидович, Саныч, что это такое?
- Гипсокартон.
- Гипсокартон, - подтвердил Саныч.
- Зачем гипсокартон? - не понял Славик.
- Гипсокартон, Славик, - объяснил ему Гога, - для строительства архитектурных объектов.
- Георгий Давидович сворачивает бизнес, - объяснил Славику Саныч, - он теперь будет торговать гипсокартоном на Кипре.
- На каком Кипре? - обиженно возразил Гога, но Славик его уже не слушал.
- Что? - переспросил он. - Сворачивает бизнес? А я? А наши планы?
- Какие планы? - нервно перебил Гога.
- Да, я понимаю, - затянул Славик, - я это сразу видел. Для вас это так - сегодня открыли, завтра закрыли, для вас же это так. Я вас понимаю, я тоже на вашем месте так сделал бы. Да. Это как по делу, когда "Вышиваные рушнычки" нужно пробить, тогда "Славик, давай". Или когда Раису Соломоновну пригласить, тогда "Славик, пожалуйста".
- Ведьма твоя Раиса Соломоновна! - закричал на это Гога. - Ведьма чертова!
- Да? - в свою очередь закричал Славик. - Раиса Соломоновна - артистка! У нее репертуар! А вы ее ногой по печени!
- Как ногой по печени?! - растерялся Гога.
- Да! Ногой! По печени! А у нее репертуар! - Славик не выдержал, упал в кресло и, обхватив голову руками, зарыдал. Повисло гнетущее молчание.
- Саныч, я что? Действительно? Ногой по печени?
- Ну, ты защищался, - сказал Саныч, отводя взгляд.
- Не может быть, - прошептал Гога и тоже обхватил голову руками.
Сан Саныч вышел во двор. На противоположной стороне улицы стояли два "Суперксерокса" в зеленых спортивных костюмах, почти сливаясь с июльской зеленью.
Наверное, Гога среагировал на эту историю с печенью, в смысле с Раисой Соломоновной. Как-то его перемкнуло после этого, стыдно перед коллективом стало или что, но на следующее утро он сплавил гипсокартон директору парка культуры и пригласил Саныча и Славика на разговор. Саныча заедала депрессия, но он взял себя в руки и поехал. Последним появился Славик, был собран и выглядел строго. Гога старался в глаза ему не смотреть. Ботфорты так и стояли на столе - похоже, Гога просто не знал, что с ними делать. Все сели. Помолчали.
- Можно? - по-школьному поднял руку Славик.
- Прошу, - несколько заискивающе позволил Гога.
- Давайте я начну, Георгий Давидович, - начал Славик. - Я все это дело заварил, мне и спасать проект.
Сан Саныч взглянул на него с отчаяньем.
- Я понимаю, - сказал Славик, - мы все наделали много ошибок. Вы в этом бизнесе люди новые, я где-то недоглядел. Ну да. Не будем перекладывать вину на кого-то, - сказал Славик и поглядел на Саныча. - Но еще не все потеряно. У меня всегда есть запасной козырь в рукаве. Сейчас они придут.
- Кто? - испуганно спросил Гога.
- Бычки.
И Славик рассказал о Бычках. Он нашел их через стриптизерш из Дворца пионеров. Отец и сын Бычки - дуэт - были цирковыми клоунами, но несколько месяцев назад в связи с финансовыми проблемами, которые переживал городской цирк, попали под сокращение и занялись сольной карьерой, как сообщил Славик. По его словам, у них была клевая шоу-программа на полтора часа - с музыкой, акробатическими номерами и карточными фокусами. Славик поставил на Бычков все, сбоя быть не могло.
И вот пришли клоуны.
- Бычко, Иван Петрович, - представился старший Бычко и пожал руки Гоге и Сан Санычу.
- Бычко Петя, - поздоровался младший, но руку пожать не решился.
Гога пригласил всех сесть.
- Ну что ж, - начал Бычко-старший, снявши очки и протерев их носовым платком. - Мне рассказали о вашей ситуации. Я думаю, мы с Петей можем вам помочь.
- А какая у вас программа? - поинтересовался Гога.
- У нас дистанция, - сказал Иван Петрович.
- Династия, - поправил его Петя.
- Да, - согласился Иван Петрович. - У нас цирковая династия с одна тысяча девятьсот сорок седьмого года. Именно тогда моя старшая сестра поступала в цирковое училище.
- Поступила? - спросил Гога.
- Нет, - ответил Иван Петрович. - Так что цирк - это у нас семейное. Я, молодой человек, чтобы вы знали, еще в одна тысяча девятьсот семьдесят третьем получил вторую премию на республиканском конкурсе молодых артистов эстрады в Кременчуге. Я со своим номером "Африка - континент свободы" устроил настоящий фурор во время межрегионального слета агитаторов в "Артеке" в одна тысяча девятьсот семьдесят восьмом… Нет, - вдруг возразил сам себе Иван Петрович, - таки в семьдесят девятом. Да, в одна тысяча девятьсот семьдесят девятом в "Артеке"!
- А нам, - попытался подключиться к беседе Гога, - а нам вы тоже будете показывать "Африку - континент свободы"?
- Нет, - спокойно возразил Иван Петрович. - Нет, молодой человек. Мы стараемся идти в ногу со временем. У нас с Петей программа, работаем полтора часа, дополнительно - почасовая доплата, дебет-кредит, все официально, все легально. Оплату можно по безналу, но тогда плюс десять процентов банковских.
- Ну хорошо, - сказал Гога, - это понятно. Но вы знаете нашу специфику?
- А что у вас со спецификой? - спросил Иван Петрович и бросил на Славика недовольный взгляд.
- У нас гей-клуб, - сказал ему Гога. - То есть клуб для геев, понимаете?
- Так, что у нас по геям… - Иван Петрович достал из кармана пиджака замусоленную тетрадку. - Восемьдесят долларов в час. Плюс почасовая доплата. Плюс десять процентов банковских, - добавил он как завещание.
- А вы вообще работали с такой публикой? - продолжал сомневаться Гога.
- Кхм-кхм, - тяжело прокашлялся Иван Петрович. - Работали мы тут недавно корпоратив в консалтинге. Ну так публика, я вам скажу, солидная собралась, аккуратная. И вот представьте себе, подходит к нам с Петей исполнительный директор и говорит…
- Ладно-ладно, - перебил его Гога, - знаю я этот консалтинг.
- Так что? - подал голос Славик. - Берем Бычков?
- Берем-то берем, - ответил Гога, - только как ты себе все это представляешь?
- Значит, так, - перехватил инициативу Славик, - Георгий Давидович, я все продумал. Что у нас с календарем?
- Ну? - спросил его Гога.
- Купала! Сделаем гейского Купалу! - сказал Славик и весело засмеялся.
Бычки тоже засмеялись - Иван Петрович хрипло и простуженно, Петя звонко и не в тему. И Гога тоже засмеялся, его смех был особенно нервный и неуверенный. Уже когда прощались, Иван Петрович вернулся от дверей.
- Ваши? - спросил он Гогу и указал на ботфорты.
- Да, - сказал Гога. - Друзья прислали. С Кипра. А размер не мой.
Бычко-старший подошел и пощупал голенище ботфорта.
- Хороший материал, - сказал он со знанием дела.
К гейскому Купале готовились особенно тщательно. Гога больше не доверял Славику и публикой занимался сам. Снова приглашены были партнеры по бизнесу, оптовики, друзья детства и братья Лихуи, из которых, впрочем, пришел только Гриша, потому что Савва был избит в драке на Тракторном и лежал в четвертой больнице с переломанными ребрами. Славику было разрешено пригласить работниц Дворца пионеров, всех четырех. Кроме того, набилось много неизвестной публики, которая купилась непонятно на что, но точно не на гейского Купалу. Главной ударной силой были, конечно, Иван Петрович и Петя Бычки. Специально, как они сказали, к празднику ими был подготовлен номер "Огни Каира", что, по безапелляционному утверждению Славика, который присутствовал на прогоне, должен был всех порвать. На сцену Бычки вышли в костюмах фараонов, взятых в парке аттракционов. Зазвучала музыка. Вспыхнули софиты. Петя Бычко легко прогнулся и сделал мостик. Иван Петрович напрягся, крякнул, но тоже сделал мостик. Публика зааплодировала. Гриша Лихуй, который пришел уже пьяный, вскочил на ноги, но не удержался и завалил официанта. Охрана бросилась его поднимать и выводить, но Гриша сопротивлялся. Он свалил с ног одного охранника и успешно отбивался от другого. Саныч увидел драку и взялся растаскивать. Оптовики, которые уже сидели без галстуков, увидели, что бьют Гришу Лихуя, и, забыв прошлое, кинулись ему на выручку. Гриша в это время метнул одного охранника на сцену, тот врезался в стойку, где висели фонари. Стойка не выдержала и завалилась на Ивана Петровича, который стоял мостиком. Младший Бычко этого всего не видел, поскольку сам стоял мостиком. Публика бросилась вытаскивать Ивана Петровича из-под арматуры, но им мешал Гриша, который сцепился сразу с охранниками и оптовиками, не желая никому из них уступать. Тут младший Бычко повернул-таки голову и увидел папу под горой металлолома. Он дернулся было в его сторону, но отец угрожающе выбросил вперед руку, мол, назад, на сцену, ты артист, так что давай, дари людям радость! И Петя понял его, понял без слов этот последний отцовский наказ. И снова сделал мостик. И публика тоже все поняла, и скрутила Гришу Лихуя, и потащила его в туалет отливать холодной водой.
- Давай, Петя, давай, сынок, - прошептал Иван Петрович из-под арматуры, и тут прозвучал взрыв: Гриша Лихуй, обидевшись на всех и не имея больше сил сопротивляться, достал из кармана пиджака ручную гранату и швырнул ее в крайнюю кабинку. Унитаз треснул, как грецкий орех. Из кабинки повалил дым. Публика кинулась на выход. Саныч пытался собрать побитых охранников, Гога стоял возле сцены и ничего не понимал за этим кавардаком и этим дымом.
- Георгий Давидович! Георгий Давидович! - подбежал к нему запыхавшийся Славик. - Беда, Георгий Давидович.
- Что случилось? - растерянно спросил Гога.
- Кассир! - прокричал ему Славик. - Кассир, сука, сбежал! С выручкой!
- Куда сбежал? - не понял Гога.
- Да тут недалеко! - продолжал кричать Славик. - Я знаю. Сейчас будет спускать бабки на игровых автоматах! Давайте, мы еще успеем!
И Славик побежал на выход. Гога, сам того не желая, пошел следом. Саныч оставил контуженных охранников и отправился за ними. На улице их уже ждал горбун.
- Садитесь, - крикнул, - скорее!
В машину, кроме Славика, Гоги и Сан Саныча, запихнулись еще две работницы Дворца пионеров, Петя Бычко и, что примечательно, задымленный и оглушенный Гриша Лихуй, кричавший больше всех, будто это его выручку только что украли. Горбун рванул вперед, Славик показывал дорогу, но ему мешал Гриша, на котором все еще дымился пиджак с одним оторванным рукавом. Горбун злился, но продолжал разгонять машину. Работницы Дворца пионеров визжали на поворотах. В конце концов горбун не удержал руль, и такси, выскочив на встречную полосу, вылетело с дороги и врезалось в киоск с газетами. Газеты разлетелись повсюду, как напуганные гуси. Было четыре утра, тихо и спокойно. По улице проехала поливальная машина. Двери разбитого такси тяжело открылись, и оттуда начали вылезать пассажиры. Первым вылез Гриша Лихуй в пиджаке с одним рукавом. Увидел газеты, взял одну и пошел вниз по улице. За ним со змеиной пластичностью выполз Петя Бычко в костюме фараона. За Петей вывалился Сан Саныч и вытащил двух работниц Дворца пионеров. Изнутри работниц выталкивал Славик. Потом вытащили Гогу. Гога потерял сознание, но скорее от горя. Горбун вышел сам - он, казалось, сгорбился еще больше. В принципе, больше всего пострадала одна из работниц Дворца пионеров, Анжела - по дороге Гриша Лихуй выбил ей зуб. Сан Саныч отошел в сторону и достал из кармана отключенный еще вчера телефон. Попробовал его включить. Посмотрел на время - 4:15. Проверил автоответчик, не было ли новых сообщений. Новых сообщений не было.
За месяц Гога снова сделал ремонт, отдал долги и запустил в "Бутербродах" салон игровых автоматов. Горбун теперь работал у него кассиром. Славик вместе с Раисой Соломоновной выехали на Дальний Восток. Саныч из бизнеса вышел. Гога просил его остаться, говорил, что на автоматах они быстро поднимутся, и просил не бросать его одного на этого горбуна. Но Саныч сказал, что все нормально, что процентов ему не надо и что он просто хочет уйти. Разошлись они друзьями.
Но это еще не все.
Как-то раз в начале августа Саныч встретил на улице Вику.
- Привет, - сказал он, - у тебя новый пирсинг?
- Да, не дала ранам зажить, - ответила Вика.
- Чего не звонила? - спросил Саныч.
- Я в Турцию лечу, - увильнула от ответа Вика. - Попробую уломать свою подружку вернуться. Плохо без нее, понимаешь?
- А как же я? - поинтересовался Саныч, но Вика лишь погладила его по щеке и молча пошла в сторону подземки.
Еще через пару дней Саныч получил сообщение от Доктора и Буси. "Дорогой Саша, - говорили они, - приглашаем тебя к нам в гости по случаю дня рождения нашего Доктора". Саныч полез в нычку, взял остатки бабок, купил в магазине "Подарки" пластмассовую амфору и поехал на день рождения. Доктор и Буся жили в предместье, в старом частном доме, вместе с мамой Доктора. Встретили они его радостно, все сели за стол и стали пить красное сухое вино.
- Как там "Бутерброды"? - спросил Доктор.
- Нет больше "Бутербродов", - ответил Саныч, - прогорели.
- Жаль, - сказал Доктор, - симпатичное было место. И чем планируешь заняться?
- В политику пойду, - сказал Саныч. - Выборы скоро.
Неожиданно кто-то позвонил. Доктор взял трубку и начал с кем-то долго ругаться, после чего сухо извинился и, хлопнув дверью, исчез.
- Что случилось? - не понял Саныч.
- А, это мама, - засмеялся Буся. - Старая швабра. Она постоянно достает Дока. Хочет, чтобы он меня похерил, сбегает к соседке и оттуда звонит. А Доктор не ведется. Его здоровье! - Буся придвинулся ближе к Санычу.