Тогда же в огне боев с фашистскими "люфтваффе" зародилась их дружба. Она выдержала испытание временем. Их дружбу объединяла единая цель борьбы против фашистских поработителей за освобождение Франции, оккупированных районов Советского Союза и порабощенных стран Европы, за полный разгром гитлеровской Германии…
Из информации о боевых действиях нашей авиации на других фронтах мы узнали о больших воздушных сражениях на Кубани, где также велась борьба за завоевание оперативного господства в небе. Эти бои начались 17 апреля и завершились 7 июня. Развиваясь со все более нараставшим ожесточением, они перешли в грандиозные сражения, в которых с каждой стороны участвовали до 1000 самолетов. Бои длились часами. На участке фронта шириной до 30 километров ежедневно происходило 40 - 50 схваток, в которых участвовало одновременно по 80 и более боевых машин. Инициатива в небе все заметнее переходила на нашу сторону. Враг терпел одно поражение за другим.
В то время, как в небе Кубани шли воздушные сражения, на других фронтах в мае - июне были проведены две крупные воздушные операции по уничтожению самолетов противника на аэродромах 6-го и 4-го воздушных флотов фашистских "люфтваффе".
В первой из них 1-я воздушная армия на рассвете 6 мая нанесла удары по аэродромам Шаталово, Боровское, Олсуфьево, Сеща и Брянск. По двум последним они оказались наиболее ощутимыми. Эскадрильи бомбардировщиков и штурмовиков надежно прикрывали истребители 18-го гвардейского и 168-го авиаполков во главе с их командирами А. Е. Голубовым и К. А. Пильщиковым, а также эскадрилья "Нормандия" под командованием Жана Тюляна. В итоге внезапного бомбово-штурмового удара только на аэродроме Сеща удалось уничтожить около [86] 25 самолетов, подавить 17 зенитных орудий, взорвать склад боеприпасов врага.
В налете на аэродром Брянск особо ответственную роль довелось выполнять штурману 168-го авиаполка Г. И. Титареву. Ему предстояло навести головную колонну штурмовиков на стоянки вражеских самолетов, а после удара произвести контрольную аэрофотосъемку аэродрома. Действуя в паре с Семеном Стружкиным, Григорий Титарев отлично справился с выполнением этой сложной боевой задачи. Мало того, он предотвратил срыв выполнения боевой задачи группой штурмовиков в составе 32 "ильюшиных". Командир этой группы, следуя на высоте около 300 метров, не учел изменения в показаниях компаса и из-за плохой горизонтальной видимости стал все более отклоняться от намеченного маршрута. Видя это, отлично знавший район действий Титарев снизился и эволюциями своего самолета (радиопереговоры были запрещены) дал командиру штурмовиков понять, чтобы он следовал за ним на цель.
Когда же "ильюшины" нанесли удар по своей цели, Титарев, как и было приказано, под огнем врага произвел контрольную аэрофотосъемку аэродрома. За умелые и решительные действия по наведению штурмовиков на цель, а также проявленные при этом отвагу и мужество Г. И. Титарева наградили орденом Красного Знамени.
Повторные налеты на аэродромы Брянск и Сеща, а также Олсуфьево проводились днем 6 и утром 7 мая, причем истребители 18-го и 168-го полков, эскадрильи "Нормандия", прикрывая бомбардировщиков и штурмовиков, в то же время и сами наносили удары по наземным целям. За два дня было уничтожено и повреждено свыше 60 самолетов врага, а в воздушных боях летчики К. Федоров, В. Архипов и И. Ходаковский сбили три истребителя ФВ-190. Были потери и у нас. Погибли Иван Коваленко из 18-го полка и Ив Майэ из эскадрильи "Нормандия".
После этих ударов по аэродромам враг заметно снизил активность в воздухе, но он обладал еще значительными силами. Вскоре гитлеровцы возобновили удары по военно-промышленным объектам Поволжья, усилили налеты на железнодорожные станции в районе Курской дуги.
В период с 8 по 10 июня силами трех воздушных армий и авиации дальнего действия была проведена вторая воздушная операция, главные усилия которой направлялись на уничтожение бомбардировщиков врага на аэродромах Боровское, Сеща, Брянск, Карачев и Орел. Именно с этих [87] "точек" противник совершал ночные налеты на объекты Поволжья. Первый массированный удар наша авиация нанесла 8 июня вечером. Внезапности достигнуть не удалось. Успеха добились лишь те, кто действовал большими группами и выделил достаточные силы для подавления средств ПВО гитлеровцев.
1- я воздушная армия подвергла массированному удару аэродромы Боровское, Сеща и Брянск. Наиболее удачным оказался налет 110 наших самолетов на сещенский аэродром. В нем участвовали 18-й гвардейский полк и эскадрилья "Нормандия". Около половины самолетов здесь осуществляли подавление зенитных средств и вели борьбу с истребителями врага. В итоге были уничтожены 35 самолетов, 5 из них сбили в воздухе летчики Б. Ляпунов, Д. Лобашов, С. Соколов, И. Столяров и Г. Репихов.
Удар штурмовиков под прикрытием истребителей 303-й авиадивизии по аэродрому Брянск завершился неудачно. Наши "ильюшины", причинив врагу незначительный урон, понесли серьезные потери.
Причины этой неудачи заключались в следующем. Во-первых, отсутствовала внезапность в организации нанесения удара. Вражеские истребители встретили и атаковали нашу группу над линией фронта и подвергали ее обстрелу на протяжении всего маршрута. Во-вторых, не была организована блокировка аэродрома возле Брянска и соседних с ним "точек", что дало возможность гитлеровцам поднять в воздух большие силы истребителей. В-третьих, действия наших истребителей оказались неорганизованными.
Дело в том, что для сопровождения группы штурмовиков выделили три эскадрильи истребителей из разных полков 303-й дивизии. Кто должен был возглавить эту группу, штаб дивизии заранее не определил. Лишь за час до вылета нам сообщили, что старшим группы истребителей назначен командир 168-го авиаполка майор К. А. Пильщиков. Это была простая формальность, поскольку у Пильщикова уже не оставалось времени для организации взаимодействия между тремя группами истребителей. Каждый командир действовал самостоятельно.
Неудаче способствовало и то, что боевой порядок на маршруте группа штурмовиков не выдержала. "Ильюшины" заметно растянулись в глубину. Вражеские "мессеры" связали наших истребителей боем, оторвали от строя штурмовиков и нанесли им большие потери.
За неорганизованные действия истребителей прикрытия, повлекшие за собой потери штурмовиков, наказали… [88] командира 168-го полка майора К. А. Пильщикова. Его отстранили от должности, и он три месяца находился в резерве командующего воздушной армией.
Горькие уроки "брянской эпопеи" учли при организации повторных ударов по аэродромам Сеща и Брянск. Наносились они 9 и 10 июня крупными группами. В Сеще гитлеровцев громили 160, а в Брянске ИЗ самолетов. Для прикрытия бомбардировщиков, блокировки аэродромов и подавления вражеских зенитных батарей выделялись большие силы истребителей. Итог оказался отрадным. Летчики 1-й воздушной армии уничтожили и повредили 90 фашистских самолетов.
Активные действия наших ВВС на всем советско-германском фронте подорвали силы фашистской авиации. Враг утрачивал стратегическую инициативу в воздухе, терпел одно поражение за другим. Вскоре он отказался от дневных налетов на объекты нашего тыла и переключился на ночные действия.
Борьба советских ВВС за стратегическое господство в воздухе принесла свои плоды. Вражеская авиация потерпела крупное поражение. Наша авиация завоевала стратегическое господство в воздухе и удерживала его до самой Победы.
В полосе Западного фронта авиация противника усиленно вела воздушную разведку и корректировку огня дальнобойной артиллерии. Над позициями наших войск с назойливой методичностью появлялись ФВ-189. Когда же в небо поднимались советские истребители, эти маневренные самолеты уходили на свою территорию пикированием и появлялись в другом месте. В тех случаях, когда нашим истребителям все-таки удавалось атаковать их, они часто ускользали, выполняя переворот через крыло с последующим пикированием и уходом на бреющем полете.
Для борьбы с этими разведчиками командир 18-го полка организовал засаду пары истребителей невдалеке от переднего рубежа обороны. Здесь подготовили посадочную площадку, с которой действовали летчики С. Е. Соколов и В. И. Архипов. Замаскированные, они ждали команды с пункта наведения. Когда такая команда поступала, взлетали и на малой высоте шли в указанный район, скрытно подходили к "раме" снизу и атаковали ее одновременно с двух сторон. В борьбе с "рамами" оба летчика проявили незаурядное мастерство: за 10 дней они уничтожили пять ФВ-189 и один аэростат. [89]
Результативные действия истребителей 18-го гвардейского и других полков 303-й дивизии вынудили врага сократить разведывательную деятельность своей авиации на южном крыле Западного фронта, что было особенно важно для наших наземных войск, готовившихся к летнему наступлению.
Во второй половине июня воздушные разведчики нашего полка В. Г. Серегин, Г. И. Титарев, С. Г. Стружкин, Н. Н. Яковлев, А. С. Петров и другие, возвращаясь из-за линии фронта, стали докладывать об интенсивности перевозок противником по дорогам от Брянска к Орлу. Наши бомбардировщики и штурмовики не оставили врага безнаказанным. 18 июня пять девяток Пе-2 под прикрытием истребителей 18-го полка во главе с майором А. Е. Голубовым и эскадрильи "Нормандия" под командованием Жана Тюляна нанесли удар по станции Белые Берега, уничтожили три эшелона и вывели из строя пути более чем на двое суток. В этом налете, при подходе наших "Петляковых" к цели, свыше 20 истребителей Ме-109 пытались лобовым ударом расколоть строй "Петляковых", нарушить боевой порядок всей группы, а затем сбивать оторвавшихся от строя поодиночке. Однако воздушные стрелки и штурманы пикировщиков открыли по врагу такой огонь, что фашисты не выдержали. Они отвернули в сторону и… попали под огонь истребителей "Нормандии". За две минуты французские летчики сбили три "мессера". В это время летчики-гвардейцы, находившиеся в группе непосредственного прикрытия, отразили попытки 16 "мессершмиттов" прорваться к бомбардировщикам.
Через два дня четыре девятки "Петляковых" повторили удар по станции Белые Берега. На этот раз их прикрывали истребители 168-го полка во главе с капитаном Г. И. Титаревым. Вражеские истребители вступить в бой не решились.
22 июня четыре восьмерки штурмовиков Ил-2 под прикрытием истребителей 18-го авиаполка нанесли удар по железнодорожной станции Карачев. Истребители фашистов не смогли помешать действиям "ильюшиных". Они ушли, не приняв боя. Казалось, все кончится благополучно. Однако при последнем заходе на цель в один из наших истребителей ударил снаряд зенитки. Самолет упал. Погиб один из наиболее удачливых "охотников" за вражескими "рамами" С. Е. Соколов.
Битва на Курской дуге, как известно, началась 5 июля. Именно в этот день наши сухопутные войска вступили в [90] сражение. Что же касается наших ВВС, то битву на Курской дуге они начали на два с половиной месяца раньше - еще в середине апреля. Это была битва за стратегическое господство в воздухе, за чистое небо над нашими наземными войсками. Она охватила огромное пространство по фронту и в глубину, велась непрерывно, с нарастающим ожесточением, и советские летчики одержали в ней важную победу еще до начала сражения на земле.
В конце мая 1943 года генерала С. А. Худякова назначили начальником штаба ВВС Красной Армии. Командующим 1-й воздушной армией стал широко известный летчик генерал-лейтенант авиации М. М. Громов. Жизнь Михаила Михайловича была неразрывно связана с развитием нашей отечественной авиации. Своими беспримерными полетами и перелетами он не однажды восхищал весь мир.
Удостоенный высокого звания Героя Советского Союза, этот отважный человек умел "учить" летать самолеты, постоянно совершенствовал свое мастерство.
Под командованием М. М. Громова мы сражались в небе войны в течение года. Высокий и стройный, командарм часто бывал в авиационных полках, беседовал с летчиками, инженерами, техниками. Воины-авиаторы относились к нему с исключительным уважением. Он был для нас непререкаемым авторитетом…
Во второй половине июня командиром 168-го истребительного авиаполка назначили подполковника А. С. Данилова. До этого он служил в должности заместителя командира 18-го гвардейского полка по политчасти. Перед его приездом в полк мне позвонил начальник штаба дивизии подполковник Ф. И. Сажнев:
- Данилов приедет к вам сегодня. Организуйте передачу полка в кратчайший срок. Представьте его личному составу перед строем, затем ознакомьте с делами.
Подполковник Данилов прибыл в назначенный срок, и я доложил ему об указаниях сверху. Он мягко улыбнулся, ответил:
- Полк строить не будем. Просто соберите людей как бы на собрание, и мы побеседуем с ними в спокойной обстановке.
В те дни я временно исполнял обязанности командира полка. Предложил Данилову начать знакомство с личным составом с рассказа о себе, о первом бое, когда он сбил четыре фашистских самолета, один из которых таранил. Такое же пожелание высказал и заместитель командира полка [91] по политчасти Журавлев. Данилов колебался - удобно ли? - и все же согласился.
Собрали полк. Люди расположились на лесной поляне. Я коротко представил им нового командира полка, и он начал рассказ о себе, о самом первом дне войны.
- Она застала меня у западной границы, в районе Гродно. В то время я служил в должности заместителя командира эскадрильи по политчасти. На рассвете 22 июня нас собрали по боевой тревоге. Никто не знал, что случилось. К нам подошел командир полка и приказал мне вылететь во главе пятерки "Чаек" на прикрытие Гродно.
Мы взлетели и пошли в направлении Гродно с набором высоты. Картина перед нами открылась ужасающая. Западнее города, вдоль всей границы, бушевали пожары, гремела артиллерийская канонада. "Наверное, война!" - подумал я и увидел, как к городу примерно на одной с нами высоте шли три бомбардировщика. Это были "юнкерсы". Нужно посадить их во что бы то ни стало. Покачав с крыла на крыло, я повел группу на сближение с бомбардировщиками. Но едва мы подошли к ним метров на семьсот, как фашистские воздушные стрелки открыли огонь. Одновременно они начали бомбить окраину Гродно. "В таком случае и мы огнем ответим!" - принял я решение и дал ведомым сигнал атаковать врага.
Сам я взял в прицел ведущего "юнкерса". Расстояние быстро сокращалось. Нажал гашетку. К бомбардировщику потянулись цветные трассы пуль. Вражеский стрелок прекратил огонь. Вероятно, мои очереди не прошли мимо. Отвернув в сторону, я зашел в повторную атаку. Мой удар пришелся по правому мотору, и "юнкерс" сильно зачадил. Он круто пошел к земле. Я - за ним. Когда фашист выровнял самолет, чтобы уйти на малой высоте, я настиг его и прошил пилотскую кабину точной очередью. Бомбардировщик накренился, ударился о землю, взорвался. Два "юнкерса" из этой тройки уничтожили ведомые. Обрадованные такой победой, мы вернулись на свой аэродром.
Мне приказали готовиться к новому вылету.
На этот раз я возглавил семерку "Чаек". Барражируя западнее города, мы увидели "раму". Она шла с запада под прикрытием "мессеров". Я дал пятерым летчикам команду атаковать вражеских истребителей, а сам с ведомым Дерюгиным нацелился на "раму". Увидев нас, экипаж "фокке-вульфа" перешел в крутое пикирование. Мы погнались за ним. С дистанции двухсот метров дал по врагу очередь. "Рама" накренилась. Я подошел ближе, пристроился [92] поудобнее, снова открыл огонь. Гитлеровец свалился на крыло и врезался в землю на окраине деревни Крапивно.
После посадки и короткого отдыха мы вылетели в третий раз. Фашисты не заставили себя ждать. В небе появились около двадцати бомбардировщиков "Дорнье-215". По моей команде группа вклинилась в боевой порядок вражеских самолетов, но фашисты, отстреливаясь, упорно держали курс на Гродно. Мне удалось вплотную подойти к замыкавшему строй "дорнье". Стрелял по нему, пока он не загорелся. Удача сопутствовала и моему ведомому. Из атаки мы вышли одновременно. И тут на нас накинулись "мессеры". Их оказалось около десятка. Горючее и боеприпасы у нас были на исходе, но мы все-таки бросились на врага, пошли в лобовую атаку. Фашисты явно не ожидали от нас такой дерзости и стали отворачивать в стороны. Один "мессер" при этом подставил фюзеляж под прицел моих пулеметов. Я дал очередь. Он тут же задымил и ушел со снижением. В этой кутерьме потерялся мой ведомый. "Мессеры" окружили меня и стали атаковать поочередно. Увертываясь от ударов, я в какое-то мгновение почувствовал, что моя "Чайка" вздрогнула, начала валиться в штопор. Удержать ее было невозможно. Лишь на высоте около шестисот метров мне удалось вывести истребитель в горизонтальный полет. Машину сильно тянуло влево, пришлось войти в правый мелкий вираж. Этот режим оказался единственным, на котором "Чайка" могла еще держаться в воздухе. "Мессеры" замкнули кольцо и снова начали атаки. Во время одной из них я почувствовал тупой удар в руку. От острой боли не мог даже шевельнуть ею. Нужно было немедленно садиться.
Неожиданно "мессеры" прекратили огонь. С левой стороны почти вплотную к "Чайке" пристроился истребитель Ме-110. Он оказался так близко, что я сумел даже рассмотреть самодовольные улыбки летчика и воздушного стрелка, который готов был расстрелять меня в упор. "Нет уж, дудки!" - вырвалось у меня, и я бросил свою подбитую машину на "мессера", ударил его винтом по правой плоскости. В последнее мгновение заметил, как исказились физиономии фашистов. Вражеский истребитель вспыхнул и пошел к земле. Но и мой самолет стал почти неуправляем. Гитлеровцы продолжали по мне стрельбу, ранили в ногу и живот. А земля была совсем уже близко. Из последних сил я подвел самолет к пшеничному полю, почувствовал легкий удар машины и потерял сознание…
Этот бой проходил неподалеку от аэродрома. Однополчане [93] видели, как после моего тарана падали оба самолета, и решили, что я погиб. Уточнить это в той обстановке не удалось: где-то поблизости от аэродрома высадился вражеский десант. Полк в срочном порядке перелетел на запасную "точку". Весть о моей гибели дошла до штаба и политуправления ВВС - о ней сообщили в боевом донесении за первый день войны. Позднее, находясь в госпитале, я сам читал в газете Указ Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1941 года о награждении меня орденом Ленина посмертно. Но остался, как видите, жив-здоров. Спасла меня фельдшер понтонного батальона Нина Горюнова. Она вытащила меня из кабины изуродованной снарядами "Чайки" и с помощью жителей деревни Черлены укрыла в лесу. Затем меня доставили в медсанбат третьей армии, оттуда эвакуировали в тыловой госпиталь.