Вскоре я вернулся в свой полк. Сражался на Волховском фронте, защищал Ленинград, снова был ранен. После госпиталя по просьбе майора Анатолия Емельяновича Голубова - командира 18-го гвардейского полка - меня назначили его заместителем. Теперь вот назначен к вам, - закончил Данилов свой рассказ.
Слушая эти воспоминания нового командира полка, мы невольно возвращались мысленно к грозным дням начального периода войны и переживали все как бы заново. Потом посыпались вопросы. Данилов отвечал на них обстоятельно. Беседа стала задушевной.
К сожалению, командовать нашим полком Андрею Степановичу пришлось недолго. У него открылись раны, и он снова попал в госпиталь. Когда выписался, его направили в другой полк. За время войны А. С. Данилов совершил 134 боевых вылета, сбил 9 самолетов…
Произошли перемены и в моей службе. Начальник штаба дивизии подполковник Ф. И. Сажнев объявил приказ о назначении меня начальником штаба 18-го гвардейского авиаполка. Это было для меня неожиданностью. После того давнего разговора с А. Е. Голубовым на армейских сборах никто об этом не сказал мне ни слова. Не хотелось расставаться со своим полком, но приказ есть приказ, и я отправился к новому месту службы.
Командир полка майор Анатолий Емельянович Голубов и его заместитель по политчасти майор Константин Феофилактович Федоров встретили меня радушно, познакомили с людьми, ввели в курс дела. Позднее они рассказали о традициях полка, дали характеристику на весь руководящий [94] состав. Началась моя служба в новом боевом коллективе. За какие же заслуги ему присвоено звание гвардейского? Кто были те, кто завоевал это звание?
Я интересовался этим не из праздного любопытства. Ответы на такие вопросы мне необходимы были для того, чтобы определить, как организовать и вести работу так, чтобы полк не только не утратил своей боевой славы, но и, напротив, приумножил ее.
Изучал формуляр полка, журнал боевых действий, отчеты о летной работе, другие документы. Подолгу беседовал с ветеранами полка. Узнал немало интересного.
6- й истребительный авиаполк был сформирован в июне 1938 года в Хабаровске и находился там до июля 1941 года. Он по праву считался одним из лучших в истребительной авиации ВВС. Перед войной на всеармейских соревнованиях по воздушной стрельбе полк занял первое место в ВВС, и нарком обороны вручил ему переходящий приз "За отличную огневую подготовку".
Через месяц после начала войны полк, вооруженный самолетами И-16, прибыл на Северо-Западный фронт и 24 июля вступил в бой с вражеской авиацией в районах Новгорода и Старой Руссы. Сражался на дальних подступах к Ленинграду, потом на левом фланге Калининского фронта, в битве под Москвой. Летчики полка вели на редкость напряженные бои с вражескими истребителями, проявляя при этом высокое мастерство и мужество. Особенно отличились в тех поединках в небе Г. А, Цветков, В. С. Карпов, И. И. Молчанов, Н. И. Гурин, В. И. Запаскин, А. П. Груздев, А. В. Николаев. Все они сразили по 5-6 фашистских самолетов. За 7 месяцев полк совершил 4420 боевых самолето-вылетов. Летчики провели 217 боев, сбили 61 вражеский самолет в воздухе и 6 уничтожили на земле.
В тяжелых схватках с фашистами погибли командир полка Б. Р. Аристов, летники Алексей Баранов, Константин Селезнев, Александр Груздев, Николай Новиков, Никита Гурин, Алексей Рябов и Евгений Куров. Враг дорого заплатил за их жизни. На одну боевую потерю в полку пришлось в среднем по 8 уничтоженных самолетов врага.
7 марта 1942 года приказом народного комиссара обороны за мужество, отвагу и героизм, проявленные в боях с фашистскими захватчиками, 6-й истребительный авиаполк был преобразован в 18-й гвардейский. 27 авиаторов награждены орденами и медалями.
Огромная заслуга в завоевании гвардейского звания [95] принадлежала техсоставу полка, который под руководством старшего инженера Андрея Захаровича Нестерова самоотверженно трудился на всех прифронтовых аэродромах, обеспечивая бесперебойную боевую работу летчиков-истребителей. Техники и механики эвакуировали с поля боя и восстановили 87 самолетов, значительная часть которых требовала заводского ремонта. Доброго слова заслуживают техники и механики полка Алексей Соловьев, Николай Шмырин, Алексей Веселов, Николай Пинчук, Андрей Панченко, Иван Недоступ, Петр Мамыкин, Василий Зварыгин, Григорий Папулов, Александр Давыденков, Николай Глаголев, Иван Павлов, Еремей Шаглаев, Петр Белоглазов, Владимир Батароев и многие другие.
С марта по июнь 1942 года в боевых действиях полк не участвовал. Летчики, все авиаторы находились в тылу, осваивали новый для них истребитель Як-1.
Затем полк вернулся на фронт, вошел в состав 234-й истребительной авиадивизии, участвовал в боях сначала под Козельском, потом под Ржевом.
За два месяца полк выполнил 1735 самолето-вылетов, провел 251 воздушный бой. Летчики уничтожили 63 и подбили 14 вражеских самолетов. Особенно отличились при этом воздушные бойцы Борис Ляпунов, Дмитрий Лобашев, Иван Заморин, Владимир Запаскин, Иван Соболев, Николай Мазуров, Павел Лобачев и Александр Николаев. За подвиги в небе войны и на аэродромах награждены 52 авиатора.
В ходе боевых действий в тот период полк потерял 17 летчиков, многие получили ранения и выбыли из строя. Снова пришлось убыть в тыл на доукомплектование.
В октябре 1942 года в полк прибыл новый командир майор А. Е. Голубов. Командирами эскадрилий были назначены Семен Алексеевич Сибирин, Николай Семенович Мазуров и Николай Васильевич Семенов. У каждого из них были на счету сбитые самолеты врага. Полк пополнился летчиками, большинство из которых уже побывали на фронте. Однако основным костяком его оставались ветераны-гвардейцы В. И. Запаскин, И. А. Заморин, старший инженер полка А. З. Нестеров и другие.
Владимир Запаскин был на земле тихим и скромным человеком. В воздухе же, в бою он преображался. Техникой пилотирования и приемами ведения воздушного боя владел превосходно. По прибытии на фронт Запаскин первым открыл боевой счет сбитых самолетов врага. В 1941 году, сражаясь на И-16 один против шестерки Ме-109, Владимир [96] получил тяжелое ранение в ногу. Кое-как дотянул до своего аэродрома и произвел посадку. В госпитале задержался надолго. Затем вернулся в полк, стал заместителем командира эскадрильи.
Иван Заморин не отличался богатырским ростом. Был он невысок, сухощав, зато энергией обладал неиссякаемой. И еще отличался он каким-то необычным даром подмечать недостатки и говорить о них прямо, в острой сатирической форме. Техникой пилотирования владел виртуозно, стрелял снайперски. В одном бою ему удалось сбить два фашистских самолета. Однако гитлеровцы подожгли и его истребитель. На летчике загорелась облитая бензином одежда. Пока он выбирался из кабины, сильно обгорел. Особенно обожгло кисти рук.
Приземлился он на парашюте в расположении своих войск. Пехотинцы оказали ему медпомощь и отправили в тыл. Лечился долго. При выписке комиссия из-за сильно обгоревших кистей рук признала его к летной работе негодным.
Однако не таков характер был у Заморина, чтобы смириться с этим приговором. Несмотря на множество разных преград, он сумел добиться своего, вернуться в полк. Здесь Иван подолгу выполнял специальные упражнения для кистей. Это и укрепило руки. Заморину разрешили приступить к тренировочным полетам. В строй вошел быстро, снова сражался против врага.
Старший инженер полка Андрей Нестеров был душой и совестью всего технического состава полка. Человек редкого душевного обаяния, умелый организатор, он обладал высоким чувством ответственности, пользовался большим авторитетом авиаторов. Андрей Захарович всегда знал, в каком состоянии тот или иной самолет, безошибочно определял неисправности. Никто не видел, когда он отдыхал. Его можно было застать у ремонтируемого истребителя в любое время суток, даже в глухую ночь. Инженер постоянно находился на самолетных стоянках. Кое-кто шутя говорил: "Часы сна Нестерова - это военная тайна!" Под руководством Андрея Захаровича техсостав полка стал той силой, от которой во многом зависел успех летчиков в поединках с вражескими "мессерами" и "фоккерами".
Такими были ветераны, опыт которых необходимо умело использовать. На их примерах и следовало сплачивать коллектив, готовить людей к предстоящим многотрудным боям.
Давно закончилась весна с ее распутицей, заметно снизившей [97] боевую деятельность обеих воюющих сторон. Уже подходил июль и благодатная летняя пора вступала в свои права, а на советско-германском фронте все еще продолжалось затишье, начавшееся в апреле после не угасавших всю зиму кровопролитных боев. Мы не знали планов нашего Верховного Главнокомандования, но чувствовали: в районе Курской дуги готовилось что-то серьезное. Сражение, как мы предполагали, может начаться в ближайшее время.
Летчики 168-го истребительного авиаполка с прежней настойчивостью вели воздушную разведку вражеских войск на фронте от Людиново до Болхова и на глубину до рубежа Брянск, Карачев, Хотынец. Производили аэрофотосъемку тыловых оборонительных рубежей противника по рекам Вытебеть, Рессета и Болва. Добытые данные свидетельствовали о том, что противник усиленно готовился к переходу в наступление. Одновременно враг, опасаясь, вероятно, наступления наших войск, создал в своем тылу дополнительные рубежи обороны. Наиболее мощным из них был рубеж, тянувшийся по западному берегу реки Болва до Брянска и далее на юг в направлении города Навля. Все населенные пункты на этом рубеже фашисты превратили в сильно укрепленные узлы обороны.
5 июля передышка войск на советско-германском фронте окончилась. Примерно в 10 часов утра с КП дивизии мне позвонил начальник штаба подполковник Ф. И. Сажнев и сказал:
- В дополнение к ранее поставленной задаче вам надлежит немедленно привести полк в боевую готовность номер два для действий в ранее указанных районах. Будьте готовы по вызову с передового КП прикрыть наземные войска. Одну эскадрилью иметь в готовности номер один. Не исключены налеты бомбардировщиков врага.
- Вас понял, - ответил я и спросил: - Что нового на фронте?
- Великое противостояние, кажется, кончилось. Сегодня утром противник большими силами перешел в наступление южнее Орла и севернее Белгорода в общем направлении на Курск.
- И как же там наши? - невольно вырвалось у меня.
- Пока обороняются. Выполняйте свои задачи…
Когда я доложил А. Е. Голубову и К. Ф. Федорову о дополнительной боевой задаче, поступившей из штаба дивизии, и начале наступления врага, командир полка недовольно проговорил: [98]
- Дождались, пока фашисты сами наступление начали.
То, что противник первым перешел в наступление, было для нас непонятно и неприятно. Мы с нетерпением ждали, что вот-вот поступит приказ окружить и разгромить здесь врага.
Информация в полк приходила самая разнообразная. Нам было известно, что советские пехотинцы, артиллеристы и танкисты, проявляя массовый героизм и отвагу, стойко отражали ожесточенные атаки врага. При поддержке штурмовиков и бомбардировщиков они буквально перемалывали хваленые геббельсовской пропагандой "тигры", "пантеры" и "фердинанды", истребляли живую силу противника. Фашисты несли огромные потери на земле и в небе, и продвижение вперед обходилось им дорогой ценой. Жесткая оборона наших сухопутных войск вселяла надежду, что скоро, совсем уже скоро враг будет остановлен окончательно. Особенно радовало то, что наша авиация окончательно закрепила за собой стратегическое господство в воздухе.
В дни оборонительных боев советских войск южнее Орла и севернее Белгорода из газет и сводок Совинформбюро мы узнали о многих фактах доблести и геройства, проявленных нашими бойцами, командирами и политработниками в битве с врагом. Особое впечатление на нас произвел беспримерный подвиг летчика-истребителя А. К. Горовца, сбившего в одном бою 9 фашистских самолетов. Стало известно нам и имя старшего лейтенанта Л. П. Маресьева, который, летая с ампутированными ступнями ног, за несколько дней сумел сразить три самолета врага.
Данные о подвигах оперативно использовали в своей работе заместитель командира полка по политчасти майор К. Ф. Федоров и его помощники - парторг полка капитан И. Г. Цивашев и комсорг лейтенант Н. Ф. Титомир. В те дни пропаганда отваги и воинской доблести стала одним из основных направлений в их партийно-политических и комсомольских делах. Ежедневно обычно под открытым небом проводили они политинформации и беседы с экипажами, в звеньях и эскадрильях, добивались, чтобы постоянно выпускались боевые листки и "молнии" об отличившихся.
В своих беседах с летчиками, техниками и механиками члены партийного и комсомольского бюро подчеркивали, [99] что здесь, на Курской дуге, враг неизменно будет остановлен и разгромлен.
За время совместной службы я близко познакомился с заместителем командира полка по политчасти майором К. Ф. Федоровым. До конца войны и даже после ее окончания мне довелось бок о бок трудиться с этим пытливым, рассудительным и душевным человеком. Константин Феофилактович умел зажечь своим словом людские сердца, вдохновить их на славные боевые дела. Его называли душой и совестью полка.
Он прибыл к нам сразу же после окончания Военно-политической академии, в марте 1942 года. Его назначили на должность комиссара эскадрильи. К концу года Федоров вылетел на боевом самолете самостоятельно. С той поры он наравне со всеми воздушными бойцами сражался в небе против врага, а на земле с присущей ему энергией вел партийно-политическую работу. Впрочем, не только на земле, но и в воздухе. Там, в смертельных схватках с фашистскими асами, политработник своим примером звал товарищей на подвиг.
Свою первую победу майор Федоров одержал в апреле 1943 года. Тогда ему удалось сбить ФВ-190. Всего же он совершил около 150 боевых вылетов, участвовал во многих воздушных боях, уничтожил 6 гитлеровских самолетов.
Константин Феофилактович был человеком глубокой идейной убежденности, политработником по призванию. Люди обращались к нему в любое время и в любой обстановке. Одни делились радостью, другие говорили о своем горе. И все они находили у него понимание и поддержку. Вместе со всеми он готовился к боевым вылетам, сражался против врага. Однако никогда и нигде не забывал об обязанностях заместителя командира полка по политчасти - своих обязанностях. Ему, коммунисту с горячим сердцем, до всего было дело. У него хватало времени на все. Он много работал с парторгами и комсоргами эскадрилий, с активистами, проводил инструктажи и занятия, политинформации и беседы, читал лекции и доклады. На собраниях выступал часто. Следил за выпуском стенных газет и боевых листков, заботился о своевременной доставке авиаторам свежей почты - писем, газет и журналов. Федоров постоянно находился среди людей, жил их делами и заботами, глубоко вникал во все стороны партийно-политической и боевой работы полка.
Опытный политработник обладал высоким ораторским [100] мастерством. Его выступления люди воспринимали сердцем и разумом. Известно, что сила слова зависит не только от того, кто и как его сказал, но и от тех дел, которые совершает выступающий. Красивые слова и правильные мысли высказать не так уж трудно, но убедить людей в фронтовой обстановке, по мнению самого же Федорова, вернее и надежнее всего своим примером, в бою, своими делами. Ему верили, потому что знали: за его плечами было все - и подвиги в небе войны, и умение вместе со всеми преодолевать невероятные трудности в каждом полете через линию фронта.
Чутко, уважительно относился Константин Феофилактович к каждому человеку. В то же время его никак нельзя было назвать этаким добрячком. Нет, он был непреклонен, достаточно тверд. Нетерпимо относился к тем, кто проявлял попустительство и нерешительность в бою, допускал оплошности на земле и в небе, которые могли привести или приводили к тяжким последствиям.
Мне нравился наш заместитель командира полка по политчасти своей деловитостью и хваткой, твердостью духа. Наши добрые товарищеские отношения очень скоро переросли в настоящую, верную дружбу, дружбу на всю жизнь.
Партийно- политическая работа, которая велась в полку под началом К. Ф. Федорова в период подготовки к битве на Курской дуге и в ходе самого сражения, всецело была направлена на воспитание у летчиков, всех авиаторов любви к Родине и верности идеалам партии Ленина, на достижение победы над врагом. Дела самого Константина Феофилактовича, его боевых помощников парторга И. Г. Цивашева и комсорга Н. Ф. Титомира во многом содействовали тому, что 18-й гвардейский своими победами в небе войны оставался одним из лучших полков в воздушной армии.
И июля А. Е. Голубова, К. Ф. Федорова и меня вызвали в штаб дивизии. Нам сообщили, что с утра 12 июля войска нашего Западного и соседнего Брянского фронтов переходят в наступление. Нам, а также эскадрилье "Нормандия" поставили задачу - в течение дня быть в готовности прикрыть от ударов авиации противника войска 11-й гвардейской армии генерала И. X. Баграмяна, наступавшей на направлении главного удара фронта.
По возвращении в полк мы организовали с летчиками проигрыш ранее разработанных вариантов ведения воздушных боев. Затем в эскадрильях состоялись открытые [101] партийные и комсомольские собрания. Более 90 процентов личного состава у нас были коммунистами и комсомольцами. Все они восприняли приказ о переходе наших войск в наступление с понятным одобрением и нескрываемым восторгом.
Душный июльский вечер сменился наступившей темнотой и прохладой. Над землей установилась настороженная тишина. Вскоре ее нарушил нараставший гул моторов. Это наши ночные бомбардировщики шли на врага. Они первыми начали обрабатывать оборону фашистов на участке предстоявшего прорыва наших войск.
А у нас на аэродроме в ту ночь шла напряженная работа. Техники, механики и мотористы под руководством инженеров готовили машины к боевым полетам. Накануне на партийных и комсомольских собраниях они взяли обязательства образцово подготовить истребители к боевому вылету.
Ночь была на исходе. Далеко на востоке бледно-алыми полосами обозначился горизонт. Начинался рассвет нового военного дня. И в это время земля будто раскололась. Загремели тысячи наших орудий и "катюш". Реактивные снаряды молниями проносились в небе. Шла на редкость мощная артиллерийская подготовка. Где-то на позициях врага земля гудела в дыму и огне разрывов.
С первыми залпами артподготовки личный состав полка по приказанию майора А. Е. Голубова построился. На правом фланге, едва видимые в рассветных сумерках, показались знаменосцы, наши славные летчики Владимир Запаскин, Борис Ляпунов и Дмитрий Лобашев.
- Под Знамя - смирно! - раздалась команда.
И строй замер. Воины-авиаторы торжественно сопровождали взглядом боевую святыню полка, пока знаменосцы, пройдя перед ними, не остановились перед самой серединой строя.
Митинг открыл майор К. Ф. Федоров.
Выступавшие на нем летчики-гвардейцы давали клятву сражаться против ненавистного врага до полной над ним победы.
Когда митинг окончился, командир полка и его заместитель по политчасти решили Боевое Знамя в штаб не уносить. И мы установили его под охраной часового здесь же, на аэродроме, невдалеке от выносного пульта управления КП, с которого осуществлялось руководство полетами. На этом видном месте Боевое Знамя полка и оставалось в течение всего дня, развеваясь на ветру. [102]
Один из наших летчиков впоследствии рассказывал об этом так: