Тута третья и собственно финальная (очень надеюсь) часть. Большая часть текста ранее фигурировала в обновлении Прода от 01.03.
Содержание:
Глава 1
Глава? 18
Чужие крылья - 3
Глава
Солнце поднялось недавно и пока не успело войти в силу. Внизу, по балкам, все еще стелился утренний туман, слабая дымка покрывала землю словно саван, искажая картину и маскируя поверхность. Мир внизу затих, спрятавшись подобно зверю в кустах, ожидая, что гудящая в небе моторами беда пройдет стороной, не заметит. Туман и дымка могли этому помочь. Не помогли… "Илы" заплясали, "занервничали", доворачивая на проявившиеся сквозь дымку строения, и начали снижаться. Аэродром появился частями: сперва проявились вспомогательные строения, капониры, после, явственно проступили рулежные полосы, втоптанная в пыль трава у посадочных "Т"… И только тогда Виктор облегченно выдохнул: с аэродрома никто не взлетал, да и в небе было чисто. Появилась надежда избежать драки…
Поднимая пыль, от стоянки рванул какой-то кургузый грузовичок, внизу забегали, засуетились люди, а четверка "Илов" уже свалилась в пологое пикирование, заходя на северную оконечность аэродрома. Там, укрытые капонирами, стояли несколько "юнкерсов", отчетливо белели кресты на крыльях подготавливаемого к вылету "шторьха". Ожила одинокая огневая точка и пулеметные трассы потянулись вверх, но этого было ничтожно мало, чтобы помешать атаке. Наземный персонал метался внизу испуганными тараканами и лишь один, то ли храбрец, то ли безумец пытался давать отпор. От штурмовиков отделились капельки бомб и огонь с земли умолк – Виктор увидел, как незадачливый пулеметчик удирает прочь. На земле взбухли бомбовые разрывы, и он чуть наклонил машину, рассматривая попадания. Увы, удар прошел впустую – бомбы легли с недолетом метров в сто…
Группа уходила. "Илы" шли на бреющем и их камуфлированные силуэты почти сливались с землей. Выше метров на пятьсот шла шестерка "Яков" родного сто двенадцатого полка: Иванов с Магомедовым, Гаджиев с Тарасовым и Виктор с верным Колькой. Невеликая охрана для невеликой силы. Он не знал и не мог знать, что в этот самый день сотни краснозвездных самолетов четырех воздушных армий атаковали вражеские аэродромы. Бомбили стоянки и взлетные полосы, несли жуткие потери, погибая от огня зениток и "мессершмиттов". И их столь неудачная атака аэродрома Кутейниково была лишь частью большого, спешно задуманного и в спешке осуществленного плана. Увы, подобно большому плану уничтожения вражеской авиации на аэродромах, план их малой локальной операции с самого начала начал трещать по швам. На бумаге все выглядело красиво – полк "Илов" под прикрытием усиленного истребительного гвардейского полка, должен был нанести мощный удар по вражескому аэродрому Кутейниково. И когда накануне вечером шестерка летчиков из сто двенадцатого полка прибыла на аэродром Чуево на усиление, казалось, что ничто не может этому удару помешать. Все были в сборе: целых две эскадрильи "Илов" уже рассредоточили по спешно вырытым капонирам, истребители растащили подальше друг от друга, укрыли маскировочными сетями. Летчики, поужинали, перезнакомились, согласовали маршруты, связь, все необходимые, но оттого не менее важные мелочи. Не хватило сущей ерунды – бензина и боеприпасов. В итоге вылет задержался на час, а в воздух поднялась только четверка штурмовиков и шесть "Яков", да и то, "Илы" скинули бомбы мимо цели. Красивый план обернулся фарсом.
"Мессера" в воздухе так и не появились. Напрасно летчики, до боли в глазах, всматривались в небо, кроме группы краснозвездных самолетов, в воздухе больше не было никого. Показался свой аэродром и штурмовики сходу пошли на посадку, истребители растянулись на круге, дожидаясь своей очереди. Виктор смотрел, как "Илы", поднимая винтами пыль, плюхаются на полосу и радовался. Полет к осиному гнезду, не давал ему покоя весь вечер и ночь. Лезть в пекло, под огонь зениток и толпу "мессеров" не хотелось совершенно. А на поверку вылет оказался едва ли не прогулкой, и это было замечательно. На КП он шел довольный как слон и отчаянно фальшивя насвистывал веселый мотивчик…
Запах цветущий сирени, разлившийся по всему аэродрому, одурял. Нагоняемый ветерком от зеленых зарослей у стоянки, он проникал повсюду, напитывая собой воздух. Почему-то этот запах напоминал детство: школу, последний звонок, ожидание скорых каникул. Вместо всего этого глаза видели, превращенный в аэродром колхозный луг, стоящие тут и там самолеты, и копошащихся у них техников и оружейников.
Виктор обошел свою "двадцатьчетверку", ревниво поправил немного перекосившееся одеяние русалки, увидев потеки краски на крыле, нахмурился. Подошел ведомый – Колька, застыл соляным столбом, наконец, не выдержал, спросил:
- Что там, командир?
- Краска. Потеки краски. Видишь?
- Вижу, конечно, - Рябченко равнодушно посмотрел на застывшие зеленые капли, - у всех так.
- Видел, а не подумал. А это, Коля – скорость, которой в бою всегда не хватает. Как обратно, в Миллерово вернемся, Палыч у меня зашуршит как электровеник.
Палыч сидел в стороне, вместе с остальными техниками и пока еще не догадывался о своей печальной участи.
- Так они же маленькие? - ведомый наконец заинтересовался, - разве они хоть как-то могут повлиять?
- Тут километр, - Виктор ткнул пальцем в потеки краски, - тут два, - он показал на чуть выступающую латку, - там воздуховод погнут и капот плохо подогнан. Вот тебе километров двадцать и наберется.
Ведомый погрустнел.
- А ты думал? - Виктор засмеялся. - За скорость сперва придется на земле повоевать. Как-то я это упустил раньше, самолет с самого начала понравился, вот и не стал в мелочи влезать. А вообще, надо подумать, как бы его облегчить.
- А это вообще можно?
- Можно. Сейчас-то особо не нужно – самолеты у нас неплохие, но можно. Вот прошлым летом были "Яки" – это жуть. Дубовые, день летаешь – два в ремонте. А новые, которые перегоняли, уже лучше, почти как наши "девятки".
- А такое раньше было, - спросил Рябченко, - чтобы в одном полку разные типы самолетов?
- Было. Только разве они у нас разные? - успокоил ведомого Виктор, - что Як-1, что Як-9 отличаются не сильно. Ни внешне, ни в пилотаже. По дальности, конечно, есть отличия, но нам это не особо критично.
Показался Иванов. Он шел неторопливо, куря на ходу. Планшетка, висящая на удлиненном для форсу ремне, хлопала по ноге, тоненькие "кошачьи" усики воинственно топорщились вверх.
- Все через жопу, - сказал он, подходя, - второй год воюем, а один хрен…
Виктор вопросительно задрал бровь.
- Приказ дали, - ответил комэск-один. - Сейчас снова на Кутейниково пойдем. Только бензина опять нет.
- Как на Кутейниково? - не поверил Виктор. - Серьезно?
- Серьезней некуда, - Иванов нахмурил белесые брови. - Только по времени пока не ясно, неизвестно когда это все подвезут, - он помолчал немного, потом добавил. - Одно хорошо, с нами теперь уж точно должны полететь ребята из девятого гвардейского. А там волчары те еще, если немец полезет – кровью умоется.
Подошли Тимур Гаджиев с Тарасовым и новый ведомый Иванова – Ильяс Мамедов. Вся шестерка, направленная Шубиным на выполнение особого задания, оказалась в сборе. Летчики уже узнали новость и выглядели мрачными.
- Не нравится мне все это, - буркнул Гаджиев. - Немцев пнули и теперь снова к ним в берлогу лезть. Как будто они спать завалятся…
- Слетаем, - ответил Иванов, - не впервой. Теперь с нами гвардия будет, - повторил он, - а там парни отчаянные. Это же шестаковский полк, я их еще по Сталинграду помню…
- Какая разница – гвардейцы или не гвардейцы? - не сдавался Гаджиев. - Чем они от нас отличаются? Значком? У тебя-то Ваня, сбитых побольше, чем у любого из них.
- Ты это… - нахмурился комэск-один, - кончай давай. Разговорчики… У нас приказ!
Гаджиев промолчал. Зато решил высказаться Саблин. После известия о повторе вылета, настроение у него упало ниже плинтуса и скрывать это он особо не собирался.
- Один хрен, ничего путного не выйдет, - сказал Виктор. - Как и в прошлом вылете. Ну пойдет с нами гвардия, а толку? Будет, к примеру, не шесть "Яков", а двенадцать. Для четырех "Илов"-то, шикарный эскорт. Где такое видано? Если эти летуны не хотят нормально штурмовать, то их прикрывай, не прикрывай, все без толку. В прошлом вылете эти дурилки убили несколько полевых мышей и этого придурка-пулеметчика. Зато бензина спалили… Небо же чистое было, развернули бы группу и еще заход… Там все можно было сжечь!
- Я, Витя, твое мнение прекрасно знаю, - Иванов широко зевнул, - и мне оно малоинтересно! Вот дорастешь до того, чтобы водить смешанные группы из разных полков. Или, на худой конец, чтобы просто одну эскадрилью довести до цели и там нормально отработать, вот тогда и поговорим.
- Я водил группы, - набычился Виктор. - И не хочешь ли ты сказать, - недобро добавил он, - что если бы группу вел не майор Ляховский, а ты, все прошло бы точно так же?
Иванов только усмехнулся и принялся неторопливо прикуривать папиросу.
- Не знаю, - наконец сказал он. - Не все так просто. Я бы по-другому делал. Но вот получилось бы лучше – не знаю. У нас, как видишь, потерь нет, никто не потерялся, не отстал. Согласен с тем, что организовано все через жопу. Но организовать и сделать все правильно – это сложно. Легко шашкой махать и обвинениями кидаться тоже легко. Ладно, хватит митинговать. Давайте к вылету готовиться.
К вылету Саблин готовился в самом дурном расположении духа. Известие, что снова придется лететь на Кутейниково выбило из колеи. Благополучный исход первого вылета не обольщал. Урон немцам нанесен не был, зато они уже будут настороже и наверняка группу ожидает плотный зенитный огонь и барражирующие в небе "мессершмитты". А драться с толпой "мессеров", в глубине вражеского тыла, да под огнем зениток – занятие для самоубийц. Если собьют, то в лучшем случае плен, как ни крути. Убежать по степи, как прошлой зимой, уже не выйдет – приземляться придется немцам прямо на головы. Вообще, после женитьбы, фронтовая жизнь стала восприниматься Виктором куда как тяжелее. Очень сильно хотелось вернуться к жене живым и здоровым, да и желательно пораньше. Полет на штурмовку аэродрома Кутейниково резал эти хотелки напрочь. Потом вдруг вспомнил своих родителей, что остались в далеком будущем и загрустил еще сильнее. Как они там без него? И мысли заплясали, перескакивая на разное.
Почему-то пришла в голову мысль, что его сейчас обязательно убьют. Попадет в самолет зенитный снаряд или пилот "мессера" загонит в прицел зеленый силуэт "Яка" и все… Все кончится и главное кончится он – Витя Саблин. Эта мысль нагнала еще больше тоски. И самое обидное, что он до сих пор не понял, почему и для чего попал в прошлое? Может у него был уникальный шанс изменить судьбу страны, повлиять на ее курс, не допустив развала и лихолетья жутких девяностых.
Виктор задумался, затем вытащил из планшета чистый лист и написал на нем "Уважаемый товарищ Сталин!" Почему-то дальше написание пошло туго. В голове витал клубок мыслей и образов: про Курскую дугу, операцию "Багратион", взятие Берлина, атомную бомбу, войну в Корее, полет в космос, куча фактов, куча несомненно важных мелочей хранилась в голове, но совершенно не хотела ложиться на бумагу. Он тужился почти час, но листок так и остался с одной единственной фразой, "Уважаемый товарищ Сталин!" Между Сталиным сейчас и девяностыми потом было пятьдесят лет, за которые событий произошло очень много. И как проскочить этот промежуток, Виктор не знал.
- Может к Хрущеву попасть, - забормотал он себе под нос. - Он, вроде, дядька добрый. Нам на истории рассказывали. Только вот мирную демонстрацию в Новочеркасске при нем расстреляли… а так вроде больше ничего… Или к Брежневу? К Брежневу проще, только возможностей у него сейчас маловато… Вот хрень. Вот дурак ты, Витя. Задумался, когда петух в самую задницу клюнул…
- Чего сидим? - задумавшись, он не расслышал как подошла Майя. Она бросила на землю патронный ящик и уселась на него. Волосы у нее липли к лицу, гимнастерка была мокрая.
- Лежит, пузом к верху, - насмешливо сказала оружейница, - лучше бы слабой девушке помог.
- Кто на что учился, - Виктор лениво пожал плечами.
- Бензин привезли, - сказала Майя, - и бомбы. А РСы все никак, там командир штурмовиков орал.
- Бывает, - сказал он.
Она встала со своего ящика и уселась рядом, скосила взгляд на письмо и удивленно округлила глаза.
- Сталину?
Виктор поспешил спрятать злополучную бумажку в планшет.
- А что ты хотел Сталину написать? - не унималась Майя.
- Да есть дело, - буркнул он, ругая себя последними словами.
- Ну, скажи.
- Пожаловаться хотел, - вздохнул Виктор, - и совета попросить. - Майя буквально лучилась любопытством, и он решил немного над ней поиздеваться. - Хотел узнать, можно ли мне, как комсомольцу и женатому человеку прелюбодействовать с чужой оружейницей? Или, по закону, ее нужно сперва в свой экипаж перевести…
- Дурак, - Майя вспыхнула и, резко подскочив, ушла. Виктор захихикал, настроение немного улучшилось.
Вылет состоялся только в первом часу. Стараниями БАО удалось наскрести топлива на четырнадцать истребителей и только семерку "Илов". И теперь вся эта махина снова летела к Кутейниково. Видимость была миллион на миллион, и чем ближе становился вражеский аэродром, тем сильнее потели у Виктора руки. Немецкие посты ВНОС уже давно засекли всю их группу и теперь, без всякого сомнения, собирали комитет по встрече. Он до боли в глазах всматривался в небо, но никого пока не видел и от этого нервничал еще сильнее.
Аэродром появился внезапно, проступили темные, еще не успевшие озелениться, валы капониров, зеленые, фанерные домики вспомогательных помещений. На стоянках было около десятка самолетов, но небо вокруг по-прежнему было чистым от "мессеров". Виктор смотрел во все глаза и не верил. Так не должно, так не могло быть, но так было. "Илы" с горизонта сыпанули вниз содержимое бомболюков и серии взрывов расцвели у капониров и на летном поле. Проскочив аэродром, штурмовики начали валиться в плавный разворот и принялись пикировать. С земли вверх тянулись нити трассирующих пуль, но, по мнению Виктора, огонь был слишком слаб. Сам он на действия "Илов" смотрел буквально одним глазом, все пытаясь высмотреть в небе "мессеры". На стоянке начали рваться РСы, и Виктор увидел, как стоящий в капонире "юнкерс" вспыхнул ярким костром. На стоянках тоже что-то горело, пылала парочка строений, и аэродром начало застилать густым черным дымом.
Больше атак не было. "Илы" отстрелялись и потянулись на восток, хотя, по мнению Виктора, можно было бить еще и еще. Группа легла на обратный курс. На фоне молодой, еще не выгоревшей степной травы проплывала семерка "Илов". Чуть повыше, словно купаясь в воздухе, три пары "Яков" сто двенадцатого полка. Еще выше, разделенные на две четверки, виднелись истребители из девятого гвардейского. Для охраны семерки штурмовиков была собрана слишком уж грозная сила. Рассматривая соседние самолеты, Виктор подумал, что еще раз на Кутейниково можно лететь смело. Все равно в небе они никого не встретят.
Жизнь на стоянках едва копошилась. Может этому способствовала тишина в штабах по поводу новых полетов, может необычно сильная для мая месяца духота, однако аэродром чуть ли не засыпал. Виктор и сам, пообедав и наскоро разобрав с Рябченко минувший вылет, с удовольствием растянулся под крылом. Иванов ушел на импровизированный КП, да там и остался, саблинский "Як" еще не заправляли, так что отдыхать Виктор мог с чистой совестью.
Настроение было великолепным. Он помнил, что с сорок третьего года дела у немцев будут идти плохо, а теперь это все начинало проявляться наглядно. То, что они при двух налетах на аэродром не встретили ни одного истребителя, означало, что сил у немцев осталось немного и видимо почти все они сейчас на Кубани. Зная, что наши ВВС в этих боях нанесли немцам поражение, можно было надеяться, что дальше воевать будет легче. А это вселяло оптимизм. Он снова достал из планшетки недописанное письмо Сталину и задумался. Послышались шаги и он вновь увидел Майю, поспешно спрятал бумагу в планшет. Глаза у девушки были с хитринкой, и он решил, что она собирается поквитаться за утреннее.
Майя уселась рядом, но не в тени крыла, а в стороне, подставив лицо солнцу. Потом приподнялась, быстро посмотрев по сторонам, хитро посмотрела на Саблина.
- Эх, позагорать бы сейчас.
- Давай, - Виктор немного оживился, - раздевайся. Подставь тело ультрафиолету….
- Ага! Жди! - она фыркнула, потом погрустнела, - тут разве позагораешь? Сразу толпа мужиков набежит, будут пялиться. На речку бы.
- На речку надо, - согласился Виктор, - с удочкой посидеть, рыбки половить. Рыбалка, говорят, восстанавливает нервную систему.
- Что-то ты раньше про нервную систему не вспоминал, - Майя захихикала, - да, дед? На молодой женился, а теперь и страдаешь? Оно конечно, что же еще такому старому и беззубому делать? - Потом сделалась серьезной, спросила. - Что там твоя? Давно письма были?
- На той неделе.
- Недавно, - Майя обхватила коленки руками и задумчиво посмотрела вдаль. - А чего ты злой такой с утра был? Палыч на тебя мужикам жаловался…
- Попался под руку не вовремя, - отмахнулся Виктор, - бывает.
- Человека обидел, - девушка снова посмотрела на него и в глазах у нее плескалась ехидство. Впрочем, как Виктор уже успел убедиться, угадать настроение Майи по выражению лица получалось довольно редко.
- Его обидишь, как же. Там шкура такая, что бронебойный застрянет.
- В полку, где я служила раньше, - она принялась рвать желтые цветы одуванчиков, - летчик техника застрелил. Там какая-то неисправность в небе выявилась, я не помню точно. Так он сел и убил его. Летчика потом судили, в штрафбат отправили… Ты в штрафбате еще не был?
- Тю на тебя, - Виктор засмеялся, - я Палыча уважаю. К тому же у меня пистолет не заряжен.
- Кстати, а почему?
- Вот все тебе надо знать, - отмахнулся он. - Зачем? Решила после войны мою биографию написать? Дело нужное, опять же на хлебушек хватит.
- А нравятся мне женатые – захихикала она, - вот и интересуюсь.
- Так это запросто, - засмеялся уже он, - приходи вечером на сеновал и у тебя будет уникальный шанс узнать меня очень близко.
- Больно надо, - Майя поднялась, бросив на землю недоплетеный венок из одуванчиков. - Руки уже стер, что ли? Так ты Палыча попроси, он тебе приспособу сделает. - Она быстро ушла, не дав ему ответить. Этот раунд остался за ней.
Виктор глядел ей вслед и улыбался. Обмен подколками с Майей давно стал его любимым развлечением. Он как-то незаметно сдружился с этой малопонятной девушкой, хотя у них почти ничего не было общего. У нее был злой, острый язык, взрывной характер и она была полной противоположностью флегматичному Саблину. Однако общаться с ней ему было интересно, и видимо это было взаимно. Они и общались на любые темы, постоянно стараясь уколоть собеседника. Иванов подобрался тихо, перепугав.
- Чего разлегся? - сказал он, заставив Виктора подскочить от неожиданности, - давай, собирай наших. Бензин подвезли. Сейчас заправимся и домой.