- Ты сначала послушай. Вёл я одно дело об изнасиловании. Обычно я отказываюсь от такой работы, но тут знакомая прибегает вся в соплях и слезах, сына сестры ночью арестовали, его мать бьется в истерике, отец в командировке. Помочь некому, выручай, а за нами не пропадет. Ладно, еду знакомится с первичными материалами дела. Читаю: рапорты; заявление; первичный допрос свидетелей; протокол осмотра места преступления. Сто процентов пацан виновен, арестовали его прямо на месте преступления, к тому же ему восемнадцать, жертве семнадцать - несовершеннолетняя. Говорю с обвиняемым, он сильно избит, напуган до предела, и уже дал признательные показания. Всё, тут только можно суд о снисхождении просить, ну или ещё до суда по-другому вопрос решить. Объясняю ситуацию родственникам пацана. Его мать не верит, что её чадо на такое оказалось способно. Ну это тоже дело обычное. Ладно, думайте, но совершеннолетнему ребеночку как минимум пять лет светит, а в зоне ему очень тяжко придется. Через день ко мне приходит приехавший отец насильника. Просит присутствовать при передаче денег потерпевшей и вообще проконтролировать, чтобы дело без подвохов было закрыто. Объясняет, звонит ему тетка жертвы и предлагает заплатить бедной девочке компенсацию за физические и моральные страдания, тогда она мальчика простит и заявление заберет. Кстати по уголовным делам такого рода это обычная практика. Едем, встречаемся, разговариваем. Тетушка жертвы правовыми терминами не хуже меня "щеголяет", а жертва, знаешь взгляд у молодой девушки как у многоопытной и битой жизнью бабы. Сумму просят большую, по принципу всё, что есть то и отдай. Ясно это подстава. Влезаю в разговор и прошу дать время на сбор денег. Тётка чуток подумав, милостиво соглашается с недельку подождать. Чтобы "потерпевшую" и её подельников не насторожить я обращаюсь не в милицию, а еду в бюро судебно-медицинской экспертизы. А по любому делу об изнасиловании следователь в обязательном порядке выносит постановление о назначении экспертизы это процессуальная норма. Прошу и оплачиваю срочную работу знакомому даже не эксперту, а регистратору. Та в течении часа узнает, что было проведено уже три экспертизы именно с этой "потерпевшей особой" только подозреваемые менялись. Плачу ещё и мне быстро по адвокатскому запросу предоставляют заверенные копии заключений экспертов, это конечно не совсем законно, но деньги решают всё. Знакомый опер, за вознаграждение узнает подноготную потерпевшей. Обычная проститутка. "Тетя" уволенный по утрате доверия работник тогда еще милиции. Работали классически. Детей известных и очень богатых людей трогать боялись, а находили жертву среди деток умеренно состоятельных родителей. Дальше девочка-подстава, в образе воплощенной мечты юного половозрастного идиота "любящей секс и приключения беззаботной дурочки", знакомилась с парнем и через некоторое время приглашала "лоха" на съемную квартиру. Там подпаивала, вступала в половой контакт, потом партнеру предлагала выпить еще и мешала в напиток чуток наркоты. Лох в своём сознании счастливо плывет и уже ничего не соображает, а "жертва" разыгрывает изнасилование. Крики: "Помогите! Бьют! Убивают!" Подельница "тетушка" стоя на улице и услышав крики, вызывает по сотовому телефону наряд ППС. Те быстро приезжают и видят: пьяного невменяемого насильника; избитую и изнасилованную жертву. Соседи подтверждают, что слышали крики о помощи. Причем работали так грамотно, что "жертва" на своем теле оставляла царапины - следы сделанные именно руками "лоха" пока тот пребывал в невменяемом состоянии, ну и разумеется имеется сперма "насильника" в вагине "жертвы". Дело сделано, все доказательства изнасилования есть, можно "досуха" выдаивать его родителей. Вот и такие "изнасилования" бывают. Ну а допустим, не оказалось у родителей "лоха" денег? Тогда что? Рвать его клещами, а потом вешать? Так хоть шанс остается.
- И чем это дело закончилось? - растерянно спросила Даша, - проститутку с ее теткой за подставы посадили?
- Нет, - спокойно ответил Петр Николаевич, - мальчишку конечно отпустили и дело по нему закрыли, а вот по остальному, ну не стал я дальше "волну гнать", знал бесполезно. Сама подумай, без прикрытия в органах, они такие дела постоянно проделывать просто не смогли бы, там же всё гнилыми "белыми нитками" шито. Любой мог сопоставить детали и всё, дело бы расползлось. "Тётке" я всю схему объяснил, собранные документы показал, сказал, что дальше делать буду, а что могу и не делать. Она побежала советоваться со своим покровителем. На следующий день бедная "жертва" изнасилования пришла вместе со своей "тёткой" к следователю и заявление забрала. А еще и письменно объяснила, что всё происходило по "доброй воле", кричала она потому что это такая сексуальная игра у них была, а наряду она объяснить это испугалась, заяву об изнасиловании писала, потому что парень на ней жениться не захотел. Полный бред конечно, но как дополнительная страховка сойдет.
- Значит этот "покровитель" тебя так испугался? - с легкой иронией поинтересовался Андрей.
- Нет, - серьезно возразил Петр, - не испугался. Просто убытки по конкретно этому делу могли превысить прибыль, а он деловой человек, ему это не надо.
- А дальше? - спросила Даша, - они так же на подставах работают?
- Только теперь каждый раз проституток меняют, - с видимым равнодушием пожал плечами Петр Николаевич, - дело то прибыльное и вполне "законное".
- А ты знаешь этого "покровителя"?
- Знаю! - отрезал Петр Николаевич и с вызовом посмотрел на Андрея, - Ну и что? Я и сам ему пару раз взятки носил, это когда надо было настоящие уголовные дела закрывать, и свои обязательства он исполнял. А исполнять он их может, потому, что в свою очередь наверх большую часть своей доли отдает. Это система, право в этой системе не закон обязательный для общества, это просто обычный бизнес и я в нём работаю.
Три человека в этой комнате замолчали, остывал чай в чашках, нетронутой лежала на столе коробка шоколадных конфет с пророченным сроком годности, за окнами квартиры было темно, по включенному телевизору бубнили о великих достижениях державы и пугали гражданской войной. Они пугали и не знали, что эта война уже началась. Она идёт, пока в тихих разговорах или в ожесточенных спорах. Она клокочет в информационном, не контролируемом властью, поле. Она грядет… и жутко слышать её тяжелую поступь и чуять явственно доносящийся от нее запах человеческой крови. А они с экранов продолжали говорить о том как всё хорошо и обещать, что примут меры чтобы было ещё лучше, что уже есть очередной умный план как это сделать, но даже те кто был по другую сторону экрана в студиях телеканалов не верили своим словам. Они не верили своим словам потому, что они часть этой системы и даже запах денег которые они получали за озвученную ложь не мог перебить запах разложения, тлетворной вони ещё живого и ужё видимо разлагающегося тела управления государством. А те кто сидит в своих домишках и маломерных квартирках по эту сторону информационного поля все ещё терпят, терпят уже задыхаясь от этой вони. Они терпят потому, что хорошо знают, ничтожно малую цену своей жизни в чужих лапах и непомерно высокую цену своей смерти в глазах своих близких.
Три человека в этой комнате молчали. Все трое уже знали цену жизни и цену смерти.
Первой прервала молчание Даша:
- А вот та девочка, - неуверенно спросила она, - ну та что лежит в палате, она что тоже подстава? Знаете, я теперь ужё ничему не удивлюсь.
- Нет, - отрезал Петр Николаевич, - этого ребенка изнасиловали. А ее мать забрала заявление из полиции, потому что угрожали ее младшей дочери. И это вполне реальная угроза. Защитить их некому. Им могут устроить "несчастный случай", это не сложно, сейчас самый распространенный прием заказного убийства это взрыв бытового газа. А если от взрыва погибнут ещё посторонние люди, то тем лучше, легче всё списать на нарушение правил технической эксплуатации газового оборудования.
- А я вот не понимаю, - ожесточенно заговорила Даша, - почему так? Почему этого подонка нельзя арестовать и судить. Почему? Неужели у нас в правоохранительной системе совсем порядочных людей не осталось? Мать забрала заявление, ну и что? Можно же дальше следствие вести… Вы мне скажите это возможно?
- Да, возможно, более того по несовершеннолетним потерпевшим они обязаны это делать, - утвердительно кивнул Петр Николаевич, - и порядочные люди есть везде, но расследование этого дела попало совсем к другим сотрудникам. Этот педофил не последний человек во всенародно любимой компании "своих" людей. Арестуй его и тут же по всей стране пойдет крик, что в этой организации одни насильники и педофилы. Это опасно, тем более сейчас. За это их сверху накажут и больно "высекут", проще любой ценой замять это дело. Они не этого педофила защищают, они защищают себя. Есть установка вернее даже категоричный приказ, не будоражить народ и не раскачивать лодку, они его старательно выполняют.
- Значит некому защитить? - чуть слышно переспросил Андрей Кольцов, и громче, жестче договорил, - а я между прочим давал присягу народ защищать.
- Оставь Андрей, - устало бросил Петр, - присяга, долг это уже давно пустые слова, этот мир не изменишь, бесполезно. А народ? Да все, всё знают и молчат. Нельзя спасти того кто не хочет спасения. Мы предпочитаем медленно захлебываться в теплом говне, чтобы не утонуть в крови. Это наш выбор.
- За себя говори, - откинув стул, встал капитан Кольцов, - за всех не надо! Я тонуть в выгребной яме не хочу. А ты Даша?
- А я из ямы с фекалиями куда меня окунули уже выползла, - тяжело дыша резко заговорила девушка, - когда тех тварей убила.
И тоже выйдя из-за стола, повысив голос, категоричным тоном потребовала:
- А ты Андрей на Петра Николаевича голос не поднимай! Не смей! Понял? Когда надо было, он этих бил, сама видела.
- Хватит орать, - обращаясь сразу к обоим, жалобно попросил Петр Николаевич, - и так голова трещит.
- Пить надо меньше, - безжалостно бросила Даша.
- Тебя не спросил, - желчно усмехнулся Петр.
- Может тебе лекарство принести? - неловко и смущенно спросил Андрей.
- Уж лучше сто грамм. Там в холодильнике коньяк есть.
Кольцов принес бутылку, Петр в пустую чашку набулькал напиток, Даша неодобрительно глянув на грязную чашку отвернулась, Петр залпом выпил и захрипев упал на пол.
Глава пятая
Очнулся в больничной палате. Светало. Петр Николаевич вышел из одноместной палаты и разминая затекшие мышцы, медленно прошёлся по коридору. Как залитая тяжелым расплавленным свинцом болела голова, противно подташнивало, тело было непослушным и как чужим. Дежурного врача и медсестры на своём месте в отделении не было. "Ну черт с вами! - беззлобно подумал он - Жив и ладно. А на утреннем обходе скажут, что это со мной было" Встал в коридоре у последнего окна мужского отделения и смотрел как медленно неохотно отступает ночная темень. Из первой ближней палаты женского отделения доносился знакомый голос, это Даша негромко ласково говорила:
- Я тоже умереть хотела. Знаю как после всего этого противно жить, на людей смотреть не могла, сутками ревела. А потом…
Петр насторожился. Дура! Как можно такое детям рассказывать? Он вслушивался, но Даша понизила голос и кроме невнятного шепота Петр Николаевич больше ничего не услышал. А потом зазвучал тонкий как сломанный голос ребенка:
- Тетя Даша, он меня душил, потом стал жечь сигаретой, было так больно, я плакала, просила, а дяденька…
Петр почувствовал как резко с перебоями забилось сердце, так прищемило, что он растирая ладонью грудь не услышал, о чём дальше рассказывал жалкий дрожащий детский голосок и только когда чуток отпустила боль дослушал:
- … шоколадку дал, смеется и говорит, если понравилось, то теперь приходи сама, куколку "Барби" тебе куплю. А ещё мама плакала, всё время плакала, а потом мне объяснила, что если мы заявление на дяденьку не заберем, то нас всех убьют. Утром она сестренку в садик повела, а я думаю: ну зачем жить? Взяла кухонный ножик и руки стала резать, я в кино видала где резать надо. Нож только тупой был, мужика то у нас дома нет, папа умер уже.
- Машенька, - донесся сдавленный отчаянием и пропитанный слезами Дашин голос, - сестренка, родная моя, ты поплачь, обними меня и поплачь.
- Тетя Даша, - после отбиваемой ударами сердца и такой томительно долгой паузы требовательно спросила девочка, - а вот Бог он есть?
- Дядя Андрей говорит, что есть, - после секундной заминки ответила Даша.
- А за что он нас так ненавидит? - горькой детской обидой зазвучал голос девочки, - почему он этих не накажет? Почему?
- Не знаю, - скорбный прозвучал ответ.
Даша держала девочку за тоненькую хрупкую перевязанную на запястьях ручку и передавала ей тепло своей жизни, её силу, её стойкость, её стремление жить и Маша в ответном пожатии взяв ладонь девушки в медицинском халате принимала её тепло и чувствовала как чуть-чуть всего на несколько шагов, но всё равно отступает окруживший ее мрак. Эти две изнасилованные женщины России больше не плакали о себе. Они крепко держали друг друга за руки. Время беспомощных слез прошло, время покорного страха уходило.
- Тетя Даша, - твердым не детским голосом сказала девочка, - я больше не буду, не стану умирать, я выросту, а когда стану большая и сильная, то как ты сделаю, а ещё я всех сироток защищать буду.
Рассветало. Девушка и девочка в палате, мужчина в коридоре массировавший грудную клетку, чтобы отогнать боль своего сердца это те кого мы видим сейчас. А кого не видим? Сколько бессильных слёз от полученных обид было пролито сегодня ночью. Кто знает? Да и кому это интересно? Никому! В том то и всё дело, что ни кому. А если пролитые сегодня слёзы хлынут потоками крови завтра? Не дай бог…
Утром на обходе больных заведующий отделением, отец Даши, Сергей Александрович смущенно попросил Петра:
- Через часик зайди ко мне в кабинет.
- Ладно, - пожал плечами Петр, - а что там у меня?
- Потом поговорим, - не глядя ему в глаза, торопливо сказал Сергей Александрович и быстро вышел.
В кабинете Петр Николаевич устроился в потертом кресле, заведующий уже сидел за своим столом и быстро просматривал результаты анализов.
- Сергей, - позвал его Петр, - а что это Даша у тебя тут работает, она же в медакадемии учится. Тебе что денег не хватает? Могу одолжить, отдашь с первой Дашкиной пенсии.
- Она тут учится, - не глядя на него, сказал Сергей Александрович, - хорошим врачом можно стать только когда всю подноготную этой работы знаешь. А ещё у неё тут постоянная непрерывная практика, скоро операционной сестрой её возьму. Теорию можно и зазубрить, а на основные базовые занятия Даша в академию ходит, и вообще речь у нас не о ней.
- А о чём? И что ребенок у тебя тут делает? - настороженно спросил Петр, - место девочки в детском корпусе, а не у тебя в отделении тем более профиль у тебя совершенно другой.
- Даша под предлогом дополнительного обследования девочку сюда перевела, - хмуро ответил Сергей Александрович, - Марк лечащий врач этого ребенка, ну ты его знаешь, Даша у его сына крестная, он ей отказать не может, выписал направление и вот девочка у нас под присмотром. Утром я её посещал. Девочке стало намного лучше, она уже разговаривает и больше не отказывается от лечения, с ней всё в порядке, а вот с тобой…
Сделав паузу Сергей Александрович ждал вопроса не дождался, и тогда веско продолжил:
- Тебе надо пройти ещё одно обследование. Я с утра просмотрел результаты твоих анализов, и значит… подумал… короче я договорился о твоем переводе в отделение онкологии.
И торопливо:
- Ты не бойся, ничего страшного, просто лучше подстраховаться… профилактика… самое обычное дело.
- Что у меня? - с ледяным отчуждением спросил Петр, - и не ври Сергей. Какая профилактика? Ты врач с тридцатилетним стажем, кандидат наук и ради профилактики ты бы меня в онкологию бы не отправил. Ну-с, я жду!
- Кишечный тракт, - в упор глядя на застывшего в кресле Петра выдавил Сергей Александрович, - там опухоль, пока маленькая, можно сказать микроскопическая, но если её не прооперировать, не облучить, не задавить химиотерапией, то возможно её разрастание. И немедленно переходи на диету, больше ни капли алкоголя, воздержись от чая и кофе. Сильный стресс и последнее употребление тобой алкоголя спровоцировало болезнь, она обострилась, это вызвало болевой шок и привело к потере сознания. Больше никаких нервных нагрузок. Диета, спокойствие, операция, процедуры строго по графику и есть шанс остановить и победить болезнь. В отделении онкологии я договорюсь и оперировать тебя сам буду, всё сделаю как надо, не беспокойся.
- Сколько мне осталось? - глухо спросил Петр.
- Не знаю, - честно ответил врач, - это одно из самых загадочных заболеваний. Никто толком не знает первопричины его возникновения. В твоём случае я предполагаю, причина, это постоянно растущие нервные перегрузки. У тебя как я понимаю внутренний конфликт, тебе вероятно противно то что ты делаешь, но как говорится работа есть работа и есть каждый день надо.
- Смешно, - без улыбки сказал Петр, и повторил, - Очень смешно. Этот внутренний конфликт у большей части нашего населения. Но это ещё не значит…
- Идет стабильный рост количества онкобольных, - не дал ему договорить, Сергей Александрович, - об этом умалчивают, то это факт. Растет заболеваемость туберкулезом, нередки случаи голодной дистрофии, анемия стала повсеместным явлением, появились вши, до восьмидесяти процентов детей рождаются с патологиями. Разъедаемая метастазами равнодушия наша больная страна разлагается и медленно умирает.
- Утешил, нечего сказать, утешил, - вынужденно улыбнулся Петр, - дескать не переживай, все сдохнем. Так я это и так знаю.
- А ты знаешь, что есть случаи полного излечения больных онкологическими заболеваниями? - повысив голос, резко возразил врач, - Для специалистов онкологов, это такая же загадка как и возникновения этой болезни.
- Ну а твоя версия?
- Всё дело в желании жить, в стремлении бороться, ну и разумеется грамотное лечение, оно просто необходимо. Лечение я тебе обеспечу, а вот остальное зависит уже только от тебя.
- От меня, - пробормотал Петр, и с усталым безразличием договорил, - Знаешь Сергей, у меня уже давно нет желания жить. Смысл? Ты воспитываешь своих дочерей, они как и ты станут врачами, ты лечишь больных, многих выдернул с того света, тебе есть для чего жить. А у меня? Провести ещё несколько судебных процессов и получить за них деньги, для этого жить?
- Сам решай, - врач аккуратно сложил листки с результатами анализов в папку, несильно хлопнул по ней ладонью, затем встал и вышел из-за стола, - Извини, но на сегодня разговор окончен, у меня через десять минут плановая операция.
Уже в дверях кабинета остановившись:
- Чуть не забыл, Дашка просила тебя к ней зайти, - сказал он, засмеялся и погрозил пальцем, - смотри не испорть мне девчонку, а то что-то она зачастила с тобой встречаться. Хотя, - он пристально посмотрел на Петра, - как лекарство это полезно, тонизирует. Но Дашу не трогай.
- Да ты что с ума сошёл? - вскочил с кресла и покраснел от возмущения Петр, - ты за кого меня принимаешь?
- Главное чтобы ты с ума не сошел, - пожал плечами Сергей, - ну ладно мне пора.