…Очередной выезд агитотряда также не предвещал легкой прогулки. И хотя в Панджшерской долине мощным эхом прокатилась крупная военная операция, разогнавшая по щелям бандформирования, они, как змеи, в любое время могли выползти из них и нанести коварный удар в спину. Если бы только знать место возможной вылазки "духов". Оперативные разведданные на сей счет носили слишком уж общий характер. Поэтому в штабе дивизии решили излишне не рисковать отрядом, выбрав для него наименее опасный маршрут, пролегавший по селениям и кишлакам, расположенным вдоль основной дороги от Анавы до Рухи.
Работы здесь для местной власти - непочатый край. Такой бедности и нищеты они еще не видели. Люди ходили в каких-то обносках, а на их убогие жилища жалко было смотреть. Население явно голодало, и скорее всего это была одна из основных причин высокой смертности.
Так что доверху груженные мукой, рисом и гречкой три машины уже за час опустели. А желающих получить продовольственную помошь еще оставалось несколько сот человек. В их глазах читалась мольба о спасении. Но что мог сделать майор Михайленко со своим небольшим подразделением? Тут, в Панджшере, не один, а десять агитотрядов должны работать. Доложив замначпо о ситуации, Анатолий Иванович получил "добро" на обратный рейс за продзапасами. Для охраны грузовиков был выделен БТР из мотострелкового полка.
Тем временем к медпункту на колесах выстроилась очередь, в основном из пожилых дехкан. Кузнецовой в этот раз было легче: вернулась из отпуска Нина Викторовна, терапевт. Но все равно работы обеим хватало.
Многие обращались с такими запущенными болезнями, что уже ничем нельзя было помочь. Одного старика беспокоила прогрессирующая грыжа в паху, но осмотр показал, что требуется срочное хирургическое вмешательство. Здесь, в полевых условиях, не было никакой возможности провести даже минимальную операцию. Как жалко этих ни в чем неповинных людей, оставшихся наедине со своими болезнями, которые лишь усугубляются от постоянного недоедания, отсутствия нормальных бытовых условий и элементарного медицинского обеспечения. Тот, кто даст им самое насущное и необходимое - хлеб, воду, свет, лекарства, одежду, за тем и пойдут без всякой агитации и пропаганды эти обездоленные жители гор. Кабульская власть пока ничего этого не смогла предоставить даже по минимуму, потому и не находила она поддержки в отдаленных кишлаках и аулах. А одними революционными лозунгами и призывами детей не накормишь…
К концу дня вернулись "Уралы" с продовольствием, вновь собравшие вокруг себя пеструю афганскую толпу. Решили норму пайка урезать, чтобы в каждые протянутые руки дать хоть по паре килограммов советской муки и риса.
На ночлег агитотряд встал возле палаток комендантской роты. Так спокойнее. Водитель Юра Ромашкин приятно удивил, приготовив Ире ужин из сухпайка. Разогретая на костре перловая каша с маслом показалась деликатесом, как и сваренная сгущенка к чаю. Куда и подевалась накопившаяся за долгий день усталость, отступили прочь тревоги и сомнения, грустный мотив мыслей сменился радостным настроением. Как здорово просто сидеть у костра, смотреть на огонь и ни о чем не думать.
- Уже прохладно, накинь на плечи куртку, - это вновь проявляет заботу Юра. Хороший, добрый он парень. Рядом с ним чувствуешь себя действительно защищенной.
Нина Викторовна устроилась на носилках в салоне санитарки на ночлег, а их, молодых, не брал сон. Где-то в горах раздалась короткая автоматная очередь, и снова стало непривычно тихо вокруг. Этим воспользовался неугомонный сверчок: его лунная серенада ничем не отличалась от слышанной не раз в Союзе. Странное ощущение: как будто и не в Афганистане они находятся.
- Ир, загадывай желание, звездопад! - с детской непосредственностью выкрикнул Ромашкин. - Первый раз вижу три сгоревших подряд метеорита.
- Бабушка в детстве рассказывала, что это души давно умерших людей по небосводу гуляют. Потом вновь исчезают в темноте по каким-то своим законам, - вспомнила Ира.
- Может, и так. Я вообще-то верю в легенды и мифы. Есть в них доля правды.
- Это что у нас за посиделки при луне? - раздался за спиной строгий голос майора Михайленко. - Рядовой Ромашкин, был, кажется, отбой. Приказываю спать.
Они остались вдвоем. Но разговор почему-то не клеился. Легкое, романтичное настроение Иры, как эфир, улетучилось, на смену ему непрошеной гостьей вернулась грусть.
- Ира, ты прости меня за тот вечер. Я не хотел тебя обидеть.
- Вы о чем, Анатолий Иванович? Я на вас зла не держу. А сейчас, извините, очень устала, хочу отдохнуть.
* * *
- Проснитесь, красавица, солнце уже встало над горизонтом, пора и вам вертикальное положение принимать, - полушутливо пропел над ухом Юрка, почти прикоснувшись к нему губами. Она пребывала в такой сладкой дреме, что мукой казалось выходить из нее.
- Командир довел задачу: через час трогаемся вместе с основной колонной до Анавы. Там агитируем на митинге за Бабрака Кармаля и Советскую власть, показываем кино, раздаем оставшиеся продукты, лекарства и - дальше в путь. Машину я уже заправил.
- Есть подниматься, товарищ рядовой! - в тон Ромашкину подыграла Ира. - Вы только дайте даме привести себя в порядок.
Все пока складывалось по утвержденному вчера плану, что настораживало Михайленко. Он уже привык к сюрпризам и подвохам, и когда их не было, начинал беспокоиться.
В Анаве их ждали местные партактивисты. Клубная машина с отремонтированным движком была востребована на всем протяжении маршрута, в том числе и здесь. Из ее динамиков, усиленная эхом гор, разливалась вокруг спокойная афганская музыка, приглашавшая людей к общению. Затем застрекотала киноустановка, спроецировавшая на большой экран кадры документальной хроники, рассказывающие о счастливых мирных буднях жителей соседних азиатских республик Советского Союза. И уже после этого показали долгожданное кино - индийский художественный фильм про любовь, переведенный на дари. Всех в агитотряде уже тошнило от этой наивной сказки для взрослых, но жители Анавы видели ее впервые, поэтому по-настоящему переживали за героев.
Заметив в колонне машину с красным крестом, людской ручеек потек и к ней. Ромашкину приходилось на время приема пациентов из водителя переквалифицироваться в санитара. Так втроем кое-как и справлялись с этим живым конвейером.
Попутешествовав по Панджшеру еще трое суток и израсходовав весь запас продовольствия и лекарств, отряд благополучно вернулся на базу. В Чарикаре, правда, их слегка обстреляли, но они проскочили опасный участок, не останавливаясь.
* * *
- Ромашка, тебе письмо, но его не получишь, пока не сбацаешь свой фирменный гопак, - почтальон отряда рядовой Зотов умел прикалываться над ребятами.
Юра, для видимости изобразив несколько танцевальных движений, забрал письмо. Оно было от мамы из родной Новобогдановки, что в Запорожской области. Она писала о хорошем урожае груш, слив и яблок в этом году, о том, что в школе, где она завучем, сменился директор, а две его одноклассницы - Валя и Оля на днях выходят замуж. Прочитал письмо - будто дома побыл.
Ире тоже пришла весточка от родных из Питера. Юра обмолвился про своих одноклассниц.
- А я под венец не спешу, - отреагировала Кузнецова. - Главное ведь не во сколько лет, а за кого замуж выходишь. У меня подружка тоже выскочила в 18 лет за первого встречного, а толку? Уже разбежались. Не понимаю, зачем было торопиться, жизнь ведь не беговая дорожка.
- Может, она думала, что это ее первая и последняя любовь.
- Юра, а ты веришь в настоящую любовь? Или, может, она существует только в воображении писателей и режиссеров, талантливо придумывающих все эти красивые истории?
- Мне кажется, что жизнь - сама гениальный выдумщик, которому нет равных. Порой она так круто и неожиданно закрутит сюжет, что берет сомнение: а возможно ли такое в действительности. Но чудеса, поверь, Ира, бывают. Например, разве не чудо, что мы с тобой, родившись в разных республиках, за сотни километров друг от друга, встретились здесь, в Афгане, да еще в одном подразделении?
- Это обыкновенная случайность.
- А философы утверждают, что каждая случайность - проявление закономерности.
- Да, с тобой не поспоришь, ты, оказывается, у нас шибко грамотный. - Ира одарила его нежной улыбкой.
До чего же просто и хорошо ей с ним даже болтать ни о чем! Кажется, вот так целый бы день прошел в разговоре, и не кончилось бы наслаждение от общения. Она еще не разобралась в нахлынувших новых чувствах, поэтому боялась даже себе признаться в них. Необъяснимо теплая, приятная волна незримо накатывала всегда, когда видела и говорила с Юрой. Этот скромный белоголовый парнишка, обладавший каким-то магнетизмом, удивительной притягательной силой души, с каждым днем все больше нравился ей.
* * *
Было воскресенье, и Ира позволила себе проснуться позже обычного. На быструю руку привела себя в порядок, заварила зеленого чая. У афганцев не случайно этот напиток номер один: бодрит не хуже кофе, к тому же хорошо утоляет жажду. Уже затеяла небольшую стирку, когда в дверь тихо постучали, и на пороге, словно привидение, вырос рядовой Ромашкин. Кузнецова даже опешила на секунду: никак не ожидала встретить его в женском модуле. Не хватало еще, чтобы бабы, заметив солдатика, распустили слухи.
- Проходи, Юра. Извини, я тут постирушку устроила.
- Ира, тебя командир срочно вызывает. Нина Викторовна в Кабул вчера отпросилась, он велел тебе собираться вместе с ним к Сулейману. Его жене плохо.
- Хорошо. Передай, что я через двадцать минут буду.
Знала бы заранее, чем закончится та поездка по знакомому маршруту в Алихель, она бы сама прикинулась больной и осталась в отряде. Тем более что было воскресенье, законный выходной. Хотя, если Михайленко все задумал заранее, а не спонтанно, под действием спиртного решил вновь приударить за ней, то, конечно же, отказаться от служебного задания не получилось бы. Тем более, как специально, не оказалось на месте врача.
Около полудня были у Сулеймана. Командир не стал больше никого брать, дав возможность отдохнуть подчиненным. На одной "санитарке", которую хорошо знали в окрестностях Баграма, они и приехали втроем: водитель рядовой Ромашкин, майор Михайленко и медсестра Кузнецова. Из оружия на всякий случай взяли с собой два автомата Калашникова с четырьмя рожками, и в бардачке лежала дежурная, как шутил Юра, "лимонка" к чаю. "Уазик" с красным крестом уже примелькался на здешних дорогах, "духи" "санитарку" обычно не трогали, зная, что она спасает и афганцев.
После осмотра Аноры, жены Сулеймана, Ира поставила диагноз: обострение язвы желудка на почве отравления. Она, конечно, не врач, могла ошибиться, но слишком уж явными были симптомы этого заболевания, которые косвенно подтверждала и не спадавшая второй день повышенная температура. Кузнецова достала из сумки антибиотики - тетрациклин, кларитромицин, жаропонижающие таблетки анальгин и димедрол, марганцовку для промывки желудка. Рассказала мужу, понимавшему по-русски, что и как принимать. И добавила:
- Если утром лучше не станет, надо вашу жену везти в госпиталь, к нашим специалистам.
Выходит, не зря Сулейман потревожил своего советского друга Михайленко. Жена давно почувствовала недомогание, но он надеялся, что боль со временем исчезнет. Теперь стало очевидно: все слишком серьезно. Спасибо Анатолию Ивановичу, что сразу откликнулся. Сколько раз Сулейман выручал его лично и командование дивизии, исправно давая достоверную информацию о происходящем в баграмской "зеленке". "Шурави", конечно, в долгу не оставались, помогали продуктами, топливом, иногда деньгами ему и другим семьям партийных активистов, а с созданными по указанию НДПА местными отрядами самообороны делились и боеприпасами. Так удавалось сохранять определенную стабильность в зоне ответственности, гарантировать относительную безопасность жителям близлежащих кишлаков. И если статус-кво внезапно нарушалось подрывом советской машины или обстрелом военного городка, это означало, что вмешалась какая-то третья, пришлая сила. Этих "гастролеров", от которых в первую очередь страдало местное население, и помогал выявлять и обезвреживать Сулейман со своими партактивистами.
- Анатолий Иванович, у вас такой очаровательный и умный доктор, с которым никакие болезни не страшны, - по-восточному витиевато заговорил, расплывшись в благодарной улыбке, хозяин дома. - Я буду счастлив, если доктору Ире понравится мой бакшиш.
Сулейман достал из круглой коробочки ювелирное украшение - оригинальные бусы из лазурита.
- Тебе очень идет, правда, Анатолий Иванович? Носи на здоровье, дорогая, и будь счастлива.
Затем радушный хозяин пригласил их пообедать.
- У афганцев сегодня праздник - день рождения пророка Мухаммеда. Я думаю, по этому поводу Аллах разрешит нам по русской традиции немножко выпить. За здоровье моей жены.
Они прошли в просторную гостиную, главной достопримечательностью которой были ковры: большой, самотканый, лежал на полу, остальные, чуть поменьше, украшали стены. Ира впервые оказалась в афганском доме. Ее удивило почти полное отсутствие мебели, даже привычного стола. Стулья заменили лежавшие на полу подушки.
- Ковер - наш достархан. Или как в русских сказках - скатерть-самобранка, - пояснил Сулейман с не исчезавшей с его лица улыбкой.
- Это чача, божественный напиток из винограда, настоянный на травах, или, как я называю, домашний коньяк. Ира, вам, как медику, должно быть известно, что в умеренном количестве спиртное полезно для здоровья.
- Знать бы еще эту меру, - пробовала отшутиться Кузнецова.
- Да, это, может быть, самое главное качество человека, - включился в разговор Михайленко. - А то наш брат зачастую пьет, пока не упадет. Но в порядке дезинфекции это незаменимое средство. У нас редактор дивизионной газеты 43-летний мужик трезвенником был образцово-показательным. И грамма в рот не брал, пока… не заболел вначале малярией, потом гепатитом. Теперь и рад бы стакан поднять, так больная печень уже не позволяет. Вывод какой напрашивается? Пей, пока душе в кайф, а организму не во вред.
- Мудрые слова, говоришь, Анатолий Иванович, - наполняя рюмки, сладко пропел хозяин дома.
Первый тост, как и ожидалось, был за очаровательного доктора. И как ни уточняла Ира, что она всего лишь медсестра, Сулейман будто не слышал ее. Он внимательно следил за тем, чтобы у его гостей всегда была еда в тарелках, и щедро подкладывал в них салат, плов и баранину. Вдоволь было и свежих фруктов, сладостей.
Второй тост произнес майор Михайленко - за советско-афганскую дружбу и радушного Сулеймана.
Командир по инерции хотел подняться, но вовремя смекнул, что на Востоке можно и сидя говорить, тем более за дружбу.
- А я хочу выпить за любовь. Это чувство доступно всем людям на Земле: бедным и богатым, здоровым и больным, старым и молодым. Вот мы с Анорой уже 25 лет вместе…
- О, вам пора серебряную свадьбу отмечать! - не удержалась от восторга Ира. - Ей в гостеприимном афганском доме было уютно, легко и беззаботно. Приятная беседа, оригинальная на вкус, хотя и крепкая, чача, видимо, этому тоже способствовали.
- У нас такие юбилеи как-то не принято праздновать, хотя, наверное, зря. Но вот поправится жена, приедут из Кабула дети, и мы обязательно по-семейному отметим дату. Все-таки четверть века как вместе.
- Неужели ни разу не поссорились?
- Почему нет?! Бывало, что и ссорились, но до конца дня мирились.
Так за по-восточному неспешным разговором незаметно и пролетело время. Когда спохватились, солнце уже садилось за макушки гор.
- Куда вы, на ночь глядя, поедете? Я вас не отпущу: мало ли что может случиться. И потом, Анатолий Иванович, ты давно обещал мне не наскоком-наездом, а по-нормальному погостить, с ночевкой. Вот и случай подвернулся. Тем более что мою жену, чувствую, придется завтра утром на чем-то в госпиталь везти. Вместе и поедем.
Михайленко долго уговаривать не пришлось: резон в словах Сулеймана был. Да и ничего в подразделении за ночь не случится. На всякий случай он предупредил дежурного, что, возможно, задержится. Ире ничего не оставалось, как согласиться на ночлег. Даже романтично и необычно провести ночь в афганском доме, будет что вспомнить.
Ей отвели отдельную комнату с небольшим окошком, в которое вскоре украдкой заглянула луна. Ира разделась до ночной сорочки, так как было очень тепло. Мягкая перина легко приняла ее молодое упругое тело, которое с наслаждением впервые расслабилось за несколько месяцев. Она каждой клеточкой чувствовала свою плоть, с удовольствием вытянула стройные ноги и будто перенеслась в беззаботное и радостное детство, на дедушкин сеновал. Даже незабываемый запах сена (откуда только он здесь взялся?!) ощутила. Или это мираж, сладкий сон? Голова немного кружилась от выпитой чачи, но ничего, этот же напиток придавал и удивительно приятную легкость.
…Ира, открыв глаза, увидела лежащего рядом командира и мгновенно поняла, что все, происходившее с ней минуту назад, отнюдь не пригрезилось во сне, а было наяву: нежные прикосновения, ласки и поцелуй в губы. Вскрикнув, попробовала освободиться от мужских объятий, но руки Михайленко крепко закольцевали ее.
- Пустите, иначе я буду кричать.
- Ирочка, солнышко, послушай… Я не могу уже сдерживать себя. Ты… ты очень мне нравишься и волнуешь как женщина, как девушка. Я хочу тебя любить долго и по-настоящему.
- Нет, оставьте меня в покое. Я не подстилка какая-нибудь…
- Пожалуйста, не делай глупостей. Давай вместе расслабимся, ты же ведь не железная, того же, что и я, хочешь. Мы одни здесь, никто ни о чем не узнает.
В порыве страсти Михайленко покрыл жадными поцелуями ее лицо, шею, голую грудь, и остановить этот мощный напор она уже была не в силах. Последний оборонительный редут пал, когда одним ловким движением Анатолий Иванович снял с нее трусики и раздвинул стройные ноги. Твердое копье вонзилось ей внутрь да так быстро и глубоко, что Ира застонала от боли. Она кусала пересохшие губы, лихорадочно крутила головой и до изнеможения извивалась на перине, пока не ощутила в себе разлившуюся теплую густую жидкость, а с ней приятную истому, сначала внизу живота, а потом и во всем теле, ставшем вдруг необычно мягким и податливым. После этого она закружилась в стремительном вихре до беспамятства захлестнувшей страсти…