…Светало. Мы уже минут тридцать ехали по строящемуся трёхсоткилометровому участку автострады, ведущей к Астане. Не смотря на отменное качество дороги, почти через каждый километр висел знак, ограничивающий скорость движения, были постоянные "сужения дороги", что заставляло маневрировать по трехполосному полотну трассы. Я впервые ехал по этой новой, отстроенной дороге и потому не спешил. Тихо играл CD, поставленный Шасом - Эрик Клэптон. Шас молчал. Молчал и я - обдумывая сказанное им.
По себе могу судить - чтобы успешно взаимодействовать с реальностью, достигая благополучия, необходима высокая самооценка. Обладая самооценкой, самостоятельно выбираешь для себя ценности и устанавливаешь цели, строишь планы, которые объединяют и направляют все твои действия. Это как мост, перекинутый в будущее, опирающийся на твердую уверенность сегодняшнего дня.
Шас мне казался мистиком, достаточно благополучным, надо признать. Его благополучность, по моему мнению, должна была иметь под собой достаточно высокую самооценку. Необходимость такой самооценки требовала контроля над реальностью. Но какой контроль над реальностью, когда голова набита приведениями, как средневековый замок? Для Шаса чувства были инструментом познания. Его вера рождалась отожествлением чувств с знаниями. Оставаться разумным возможно, пока чувства не провозгласят иное. Зная проблемы Шаса с памятью, я удивлялся наполненности его монологов. Единственно возможный результат попыток мистического погружения в потустороннюю реальность - психологическая непригодность для этой реальности. Это должно было поражать конфликт, рвущий Шаса на куски: выбирать, быть ли достойным жизни или быть способным к ней? Но самооценка и умственное здоровье требуют достижения обеих этих целей. Жить или смотреть, как за тебя это делают другие - лично я прошел через этот выбор, но какой выбор сделал Шас, мне было не понятно…
С такими размышлениями я подъехал к перекрестку с трассы на Степняк. Я знал старую дорогу - отреставрированный "английский" грейдер от Степняка и намерен был ехать этим маршрутом. При повороте налево, перед постом ГАИ, на обочине стояла женщина и "голосовала". Было около половины восьмого утра - самое начало утренних сумерек, второй день нового 2011 года, за бортом было минус тридцать два. Я остановился, чтобы подвезти эту женщину. Она подошла к водительской двери, я открыл стекло, морозный воздух мощно ворвался в нагретый салон машины. Лобовое стекло мгновенно превратилось в оперативную карту, с линией фронта, отмечающей, стекающими крупными каплями конденсата, переменные успехи потоков теплого и холодного воздуха. Шас недовольно поморщился.
- Доброе утро, до Карабулака подбросите? - поздоровавшись, вежливо спросила женщина.
- Мы едем в Аксу - ответил я.
- Это по пути, у меня только одна сумка, - женщина умоляющее склонилась к окну, заглядывая в салон, ища одобрения у Шаса.
- Садитесь назад, в правую дверь, сумку можете положить в багажник, - распорядился я.
- Можно я сумку возьму в машину? - Жалостливо попросила женщина.
- Я не против, - согласился я.
Пока она обходила машину, усаживалась в салон, как-то слишком бережно укладывая большую спортивную сумку на заднее сиденье за моей спиной, я закрыл окно, добавил оборотов винтилятору, направив струю теплого воздуха на запотевшее, в верхней трети, лобое стекло. Отраженный стеклом воздух неприятно ударил в глаза.
Мы ехали молча уже полчаса. Тихо играла музыка. Солце почти встало. Прикрытое туманной морозной пеленой, оно ярким оранжевым шаром висело над горизонтом. Дорога была скользкой, разгоняясь на открытых участках дороги, приходилось тормозить на покрытых укатанным, скользким снегом, участках.
На одном из таких участков, входя в поворот, пришлось резко затормозить, чтобы объехать достаточно большую яму. Машину занесло. Привычно сработало АБС. От резкого торможения, сумка женщины упала с сиденья и перевернувшись, застряла между спинкой водительского сиденья и диваном заднего сиденья. Женщина как-то неестественно громко вскрикнула и начала судорожно пытаться вытащить застрявшую сумку. Шас развернулся в ее сторону и тоже стал помогать ей. Обернувшись в пол-оборота, он резко дернул сумку вверх. Даже я услышал, как внутри сумки что-то крупное сместилось к противоположному ее торцу. Женщина еще раз вскрикнула и попыталась вырвать сумку уже из рук Шаса. Мешая друг другу, они вновь уронили сумку. Она упала торцом вниз, между водительским и задним сидениями.
- Да что там у вас такое? - Раздраженно спросил я, развернувшись в их сторону.
- Там ребенок, - плача ответила женщина, с трудом вытащив сумку, она уложила ее к себе на колени, крепко прижав к себе.
- Там моя девочка, мертвая, - сквозь слезы прошептала женщина.
Классические блюзовые композиции Клэптона были самым неуместным звуком, который только можно было себе представить в повисшей, в тот момент, тишине. Шас одним ударом по кнопке вырубил музыку. Мы минут пять еще ехали молча. Женщина уже не плакала, а только на одном дыхании выдавала звук "м-м-м-м-м". Шас тупо смотрел перед собой. Я вел машину, пытаясь понять происходящее: большая спортивная сумка с трупом мертвой девочки, отчего она умерла, сколько же месяцев малышке, если ее смогли упаковать в эту сумку?
На обочине, освещенный фарами, засветился дорожный знак населенного пункта "Кiшкентай".
- Тормози! - скомандовал Шас.
Я автоматически выполнил команду. Машина остановилась прямо перед знаком. Справа от дороги, у леса, стояло несколько домов с подворьями.
Шас резко вышел из машины.
- Выходи, ТВАРЬ! - приказал он женщине, грубо дернув ее за рукав.
Женщина послушно вышла, держа у груди обеими руками сумку.
- Поехали, - скомандовал Шас, резко хлопая дверью.
- Ты что творишь? - Спросил я.
- Поехали, поехали! - Шас нервно махнул рукой.
Я медленно тронулся с места. В моей голове вихрем проносились мысли, но я ни как не мог определиться с собственным решением. В зеркале заднего вида я видел, как женщина, прижимая сумку к груди, смотрела нам вслед с обочины дороги.
Чрезвычайная ситуация - это непреднамеренное, неожиданное зло, действующее в ограниченном промежутке времени. По своей природе чрезвычайная ситуация всегда временна. В чрезвычайных ситуациях человек должен добровольно оказывать помощь чужим людям, если это в его силах. Когда под рукой кроме молотка нет ничего другого, все кажется похожим на гвоздь.
Я резко повернул руль. Машину слегка занесло. Я свернул на узкую, занесенную снегом обочину, проехал метров десять и остановился.
- Что еще такое? - Раздраженно спросил Шас.
- Кажется заднее колесо, с твоей стороны, - ответил я. Мы вышли из машины. Оба были раздеты. Дул холодный пронизывающий ветер. Было холодно - градусов тридцать, не меньше! Колесо, провалившееся в снег, легко могло показаться спущенным. Шас пнул по шине. Я подошел с багажнику и оперся на машину. Как только Шас развернулся в мою сторону, я ударил его правой в челюсть. Удар не свалил его с ног, но опрокинул в глубокий кювет. Иногда нет другой возможности сказать и заявить, как только ударом или выстрелом.
Я открыл багажник, достал сумку и кинул ее Шасу, стоящему в кювете по пояс в снегу. Потом открыл левую заднюю дверь салона, достал его пуховку с шапкой, проверил карманы с документами и "лопатником", застегнул их, засунул шапку в рукав и кинул куртку на обочину. Сел в машину, включил "аварийку" и задним ходом поехал к женщине, оставленной нами у поселка Кiшкентай.
Она стояла спиной к моей машине и ни как на меня не реагировала. Я вышел из машины, усадил ее на заднее сиденье. Она безоговорочно подчинилась мне. Сел в машину, заблокировал все двери, включил на всю мощь печку и мы с ней поехали.
Когда я на большой скорости проезжал мимо Шаса, он уже выбрался из кювета и отряхиваясь от снега, одевал пуховик. Он даже не повернулся в мою сторону. Но если бы он совершил хоть одно движение в мою сторону - я бы сбил его, не задумываясь!..
Каждый ставит точку в одиночку
Если мы ставим точку на бумаге, для нас она точка. Если мы возьмем лупу и на нее посмотрим, она будет корявая, если возьмем лупу сильней, будет уже не понятно, одна там точка или много-много. А если - электронный микроскоп - все распадется. Именно это сейчас происходило со мной. Мне казалось, что я фиксирую связи между поступками людей, а они существовали лишь только в моем сознании. Есть реальный материальный мир с женщиной, везущей труп дочери в спортивной сумке, есть мир холода с пустынной обочиной - с Шасом стоящим на ней, есть даже представление, как этот самый мир устроен. Дальше некий провал, дальше - мысли. Как они из материального переходят в нематериальное, из реального в виртуальный, совершенно не понятно? Пропасть. Что в ней происходит, неясно. Но впечатление такое, что слова влияют на материю, что они творят вполне объективный мир, если таковой есть…
Я включил радио, чтобы хоть как-то заполнить пустоту общего молчания. В тишину с полуслова ворвалась песня:
…Я не от тех бегу, кто беды мне пророчит.
Им и сытней и проще на твердом берегу.
Им не дано понять, что вдруг со мною стало,
Что вдаль меня позвало, успокоить чтоб меня…
- Выключите, пожалуйста, эту песню! - нервно попросила меня женщина. Я взглянул на нее через зеркало заднего вида и выполнил ее просьбу. Она сняла теплую шаль. Оказалось, это молодая женщина - лет двадцати восьми. Разглядеть в зеркало ее толком не удавалось - нужно было следить за дорогой, да и сама рассказчица постоянно качалась из стороны в сторону, то пропадая, то появляясь в отражении зеркала заднего вида. В наступившей тишине она начала свой рассказ…
Это была не хитрая житейская история. Мама ее была местной казашкой. Комбинат "Прогресс" начали строить в 1982 году. Тогда в эти края приехало много специалистов, командированных на эту стройку. С одним из них и познакомилась мать моей попутчицы. Комбинат строился ударными темпами. После отъезда командированного специалиста, его местная подруга родила девочку. Отец мамы моей попутчицы не принял дочь, выгнав ее с ребенком из дома. Ее приютила мать отца - бабушка Дариги, так звали мою попутчицу.
После окончания школы, она отучилась в местном училище и устроилась работать на комбинат. К этому времени мама умерла. Родня по-прежнему считала ее изгоем. Бабушка была жива и как-то рассказала историю ее рождения. Дарига нашла отца через документы отдела кадров - помогла немка тетя Эмма, знакомая бабушки. Так Дарига оказалась в Ташкенте. Нашла отца, он оказался человеком порядочным и взял девушку в свою семью. Это было начало века. Не простые времена. Три года она прожила в Ташкенте. Отец устроил ее на работу по специальности. Все, вроде, началось складываться, но отношения с женой отца так и не заладились. В семье были еще две девочки, младше Дариги. Они относились к ней, как старшей сестре. Это не нравилось их матери.
В 2004 году Дарига вынуждена была вернуться в Казахстан - умерла бабушка. Дариге достался ее дом - землянка в Аксу. Через два года она познакомилась с парнем, отсидевшим на местной зоне и оставшимся здесь жить. Они поженились. Дарига уже не вернулась к отцу в Ташкент. Он выслал ей денег на свадебный подарок, но приехать на саму свадьбу так и не мог. Родственники по-прежнему считали Даригу отверженной и никакой помощи ей не оказывали. Муж Дариги был картежником, не работал, но это не мешало ему приносить домой хорошие деньги. Через два года они купили квартиру, добавив денег к сумме, вырученной от продажи бабушкиной землянки. Казалось, жизнь наладилась и Дарига задумалась о рождении ребенка, о котором очень неохотно говорил ее муж.
Пять месяцев назад она родила девочку. Назвали ее Гульшат - цветок радости. Девочка родилась очень слабенькой, сказалось каторжанское прошлое папы - посаженные почки, печень, легкие. Дарига часто лежала с девочкой в больнице. Однажды, отпросившись у врача на пару часов домой, она застала дома мужа с любовницей. Дарига очень подробно мне описывала детали этой сцены. Из всего сказанного ей, я понял, что в тот момент в квартире играла песня Юрия Лозы "Плот".
Скандал закончился разводом. Муж выгнал Даригу с ребенком на руках из квартиры. Она вернулась в Аксу, снимая комнату в бывшей бабушкиной землянке - на большее у нее не хватало средств. Девочка продолжала болеть. Отец девочки не помогал им с Гульшат, но Дариге было не привыкать жить одной, топить печь и таскать воду ведрами. Перед самым Новым Годом, Дарига поехала к подруге в Макинск. Подруга пригласила ее к себе пожить в благоустроенной квартире, пока она на Новый год съездит к родственникам в Алма-Ату. Отказаться от такой возможности, в нормальных условиях встретить Новый год Дарига, не могла. Под Новый год Гульшат неожиданно поднялась температура тела. Приехавшая на вызов Скорая помощь, забрала девочку в больницу. Дарига согласилась работать уборщицей в больнице, чтобы ухаживать за дочкой. Новый год они встретили в больнице. У девочки было явное улучшение, ее здоровье было в стабильном состоянии. Утром первого января, Дарига отпросилась у дежурной медсестры, чтобы проведать квартиру подруги, принять там душ, привести себя в порядок после нескольких бессонных ночей в больничной палате. Оставив домашний телефон квартиры медсестре, Дарига уехала из больницы. Когда зазвонил телефон, она уже успела принять душ, убраться в квартире и приготовить себе чай. Звонила медсестра из больницы, чтобы сообщить Динаре о том, что ее девочке стало внезапно плохо. Дежурный врач сделала все, что было в ее силах, но Гульшат умерла. Когда звонил телефон, по телевизору выступал Юрий Лоза - пел песню "Плот"…
На следующий день, рано утром, Дарига, подкупом, обманом и уговорами забрала тело девочки из больничного морга.
- Они заставили меня написать расписку, - рассказывала она мне, - знаете, что они написали на моей расписке - САМОВЫВОЗ!..
В Карабулаке жили знакомые Дариги - она ехала к ним. Что делать с телом девочки, как ей жить дальше, она не знала…
Я ее высадил у магазина, на въезде в Аксу. Отъезжая, я посмотрел в зеркало заднего вида. Она стояла, закутанная в шаль, держащая двумя руками свою большую спортивную сумку. Петли ручек сумки напоминали беспомощно повисшие руки ребенка. Такой я ее и запомнил…
Мозг хранит понятия и слова во множестве мест. Как они там записаны - целиком или рассыпаны отдельные слова? Фразы? Что там хранится-то?! Я этого не знаю. Идиотский вопрос: что такое память на понятие "плот"? "Плот" - это слово, "плот" - звук музыки из песни, "плот" - список событий в чьей-то памяти.
Я вдруг подумал - работа мозга похожа на джем-сейшен! У разных функций мозга есть свои адреса. Зрительные лежат в затылке, запахи отдельно, звуки тоже. Но для выполнения своей задачи эти нейронные "ансамбли" приезжают из разных "квартир" в некое определенное место и начинают играть определенное произведение. Почему джаз? Потому, что у них нет нот, нет дирижера, они импровизируют, не зная, что будут играть. Важно одно - играть хорошо. Сыграли и разъехались…
Любой государственный проект является мавзолеем. Жить в мавзолее нельзя. Некоторые великие цели не могут быть достигнуты без участия каждого. Если государство не может обеспечить добровольного участия граждан в своих проектах, то лучше бы этим целям остаться недостигнутыми.
Сначала люди голодали в степи в ожидании хлеба, электрогенераторов и тракторов. Они голодают до сих пор - в ожидании межпланетных путешествий и альтернативы атомной энергетике. Те, кто провозглашает все эти проекты, никогда не отвечает на вопрос - кому это выгодно? Проекты подразумевают наличие тех, в пользу кого они осуществляются. Для кого полезны фабрика смерти "Прогресса" или молотилка Афганской войны? Политическое планирование под лозунгом "человек - не помеха". То, что было явлено в качестве идеала, стало скелетом в лохмотьях. Нравственность имеет отношение только к вещам, которые человек выбирает добровольно. Инициатива сегодня исходит только от двух типов людей: от тех, кто согласен взять на себя ответственность за установление рациональных ценностей, и от подонков, которых вопросы ответственности несколько не волнуют.
Комбинат "Прогресс" и Дарига родились почти в один год. В это же время мы с Шасом парились в Афгане - тоже не "песочные часы" там делали. Государство тасовало нас, как колоду карт - крапленую ему одному известным способом. И вот, в пункте Кiшкинтай была сыграна партия, карта Шаса была бита - в прямом и переносном смысле.
Оказавшись одновременно в одном месте, мы разлетелись, как осколки - взаимно реализуясь друг против друга. Человек, которому не хватает самоуважения, бежит от двух "преследователей" - от реальности и собственных мыслей. Если у меня с Шасом одна реальность, тогда… - мы думаем по-разному…
Я не знал, на основании чего Шас вдруг принял такое решение? Да я сам не знал, почему я принял такое решение по отношению к Шасу? Мы даже не успели обменяться мнениями по этому поводу! Мозг принимает решение за 20–30 секунд до того, как человек об этом узнает…
Что узнал тогда Шас - я не знал. Что узнал я? Я пытался это понять…
Счастлив - в определенной степени
В Аксу я Бакана не нашел. Плутая по занесенным снегом улицам, стучась в двери землянок и вполне приличных домов, я узнал, что "такого здесь нет". Мне посоветовали, поискать в "пятиэтажках Заводского" - в поселке по другую сторону трассы из Аксу.
Прототипом для первых "хрущёвок" стали блочные здания (Plattenbau), строившиеся в Берлине и Дрездене с 1920-x годов. Строительство "хрущёвок" продолжалось с 1959 по 1985 год. В 1956–1965 годы в СССР было построено больше тринадцать тысяч жилых домов, и почти все - пятиэтажки.
В одной такой панельной пятиэтажке, с выбитыми на лестничных пролетах окнами (зимой!), вывороченной подъездной дверью, я нашел Бакана. Поиски заняли минут сорок, из них большая половина времени ушла на вежливое общение с прохожими, уточнение несуществующего адреса, полученного мной из сомнительного источника. В последние пять минут своего поиска, я подъехал к местному магазину, пристроенному к панельной пятиэтажке. У входа тусовался какой-то бродяга. Пара вопросов, оплата информационных услуг по заявленному тарифу и я уже имел полную информацию о Бакане - даже номер его сотового телефона!..
Я стоял на площадке пятого этажа, перед обшарпанной дверью однокомнатной квартиры. На мой стук дверь ответила гулким эхом пустой квартиры. Я еще раз ударил в "барабан" - послышался какой-то шорох. Я набрал номер сотового Бакана - за дверью громко зазвонил телефон.
- Привет, - поздоровался я, с ответившим на мой звонок, человеком.
- Привет, - устало ответили мне.
- Бакан ты? - проверил я сам себя.
- Я, - ответил человек на том конце радиоканала.
- Ты где? - спросили меня.
- Я перед дверью, которую ты мне не открываешь, - в доказательство своих слов я ударил ногой по двери.
Связь прервалась. За дверью началось движение - деревянное дверное полотно с одинаковым качеством транслировало звуки в обе стороны. Наконец дверь открылась и я вошел в маленькую прихожую типовой однокомнатной хрущевки. Это был классический притон. Обуви в прихожей не было - никто не разувался. Запахи, грязь, сломанная старая мебель, грязные окна без солнечного света - так выглядят берлоги "трефовых тварей"?