Повесть о комсомольцах двадцатых-тридцатых годов, прошедших подготовку в организациях Осоавиахима и отважно сражавшихся на фронтах Великой Отечественной войны. В центре книги - образ Михаила Горнового, прошедшего путь от курсанта военного училища до командира дивизии, генерала.
Для массового читателя.
Содержание:
По долгу памяти 1
Глава 1 1
Глава 2 2
Глава 3 3
Глава 4 4
Глава 5 4
Глава 6 4
Глава 7 5
Глава 8 5
Глава 9 6
Глава 10 7
Глава 11 7
Глава 12 8
Глава 13 8
Глава 14 8
Глава 15 9
Глава 16 10
Глава 17 10
Глава 18 10
Глава 19 10
Глава 20 11
Глава 21 11
Глава 22 12
Глава 23 12
Глава 24 13
Глава 25 14
Глава 26 15
Глава 27 16
Глава 28 17
Глава 29 17
Глава 30 18
Глава 31 18
Глава 32 19
Глава 33 19
Глава 34 21
Глава 35 22
Глава 36 23
Глава 37 23
Глава 38 30
Глава 39 31
Глава 40 32
Глава 41 34
Глава 42 35
Глава 43 36
Глава 44 37
Глава 45 38
Глава 46 38
Глава 47 39
Глава 48 40
Глава 49 41
Глава 50 41
Эпилог 42
Примечания 42
Николай Иванович Сташек
Через все испытания
По долгу памяти
Сорок лет минуло со дня Великой Победы над ненавистным фашизмом, а в памяти нашего поколения живет она осколком, с которым не в силах справиться ни один хирург. Раны войны затягиваются, но рубцы ноют и не дают спать по ночам. В нас живет прекрасная гордость за Победу, но не умирает и боль, не утихающая никогда. За тех, кто на наших глазах падал в горячий снег, пылающий от крови, в багровую весеннюю траву. Многие из тех, кто уходил в бой, не вернулись, остались на века двадцатилетними и юными смотрят с фотографий на своих потомков. У них были матери, которым до могилы не выплакать слез. Любимые были, у которых свадьбы похитила война. Многим детям так и не суждено было увидеть своих отцов, павших в смертельной схватке с врагом. Разве можно все это предать забвению? Вот и тянется рука к перу. Долг памяти зовет рассказать о людях, подаривших миру Победу. Сколько еще их, о которых не рассказано! Миллионы! Говорю без преувеличения.
Вот почему приятно и радостно на душе, когда узнаешь о новой книге фронтовика, в которой поведал он о путях-дорогах, о битвах с врагом, а главное - о тех, кто эти битвы совершал, - о советских людях - питомцах ленинской партии, сынах и дочерях матери-Родины.
Перед тобой, дорогой читатель, новая книга - одно из многих произведений о судьбах поколения бесстрашных и верных Отчизне людей, верных во всем - и в светлой любви к Родине, действенной, чудеса свершающей любви, и в прекрасном чувстве к близкому человеку - матери, любимой, любимому, чувстве, пронесенном через войну незапятнанным, как стеклышко.
Приятно, что Герой Советского Союза генерал-лейтенант в отставке Николай Иванович Сташек из моего поколения, из поколения командиров нашей армии, выращенного Советской властью.
Трижды раненный, дважды контуженный, Николай Иванович после окончания войны был признан негодным для службы в армии. Но он добился-таки своего и был направлен для завершения учебы в академию. После окончания Академии Генерального штаба имени К. Е. Ворошилова Николай Иванович служил в войсках, а в последующие годы - в должности заместителя начальника Военной академии имени М. В. Фрунзе. Здесь защитил диссертацию, стал кандидатом военных наук. А вскоре ему было присвоено звание доцента. По состоянию здоровья ушел в запас. В запас, но не на отдых. Будучи на войне, он поклялся себе, что, если останется жив, обязательно напишет книгу о том, как отстаивали свою любимую Родину советские люди в годину тяжких испытаний. И написал. В 1982 году издательство "Молодая гвардия" выпустило в свет роман Сташека "Крутыми верстами". А вот сейчас перед тобой, дорогой читатель, новая книга ветерана. Это книга о судьбе сельского паренька, о его нелегком пути в жизни, о товарищах по борьбе с классовыми врагами, с фашизмом. Это книга о большой, светлой любви к Отчизне-матери. Книга о тех, кто завоевал Победу, отстоял советскую Родину, выполнил освободительную миссию. Думаю, что к судьбе Миши Горнового, Люси Белецкой и многих других героев повести читатель не останется равнодушным.
В Кремлевском Дворце съездов на торжественном собрании, посвященном 40-летию Победы, подчеркивалось: "Наша Победа не ушла в прошлое. Это живая Победа, обращенная в настоящее и будущее". И создавая произведения о ней, о людях, ее сотворивших, авторы-фронтовики делают большое дело, передавая эстафету мужества и верности партии, Отчизне в надежные руки молодых патриотов - хранителей и продолжателей славных, немеркнущих, как Вечный огонь, традиций.
Дважды Герой Советского Союза генерал армии
А. БЕЛОБОРОДОВ
Глава 1
Верной подруге жизни Валентине Михайловне Сташек, оказавшей большую помощь в создании этой книги, с душевной признательностью посвящаю.
Автор
Было это давно, более ста лет тому назад. Но в народе сохранилась молва о том, как в одну из весен появился на берегу лимана в этих южных краях молодой широкоплечий, кряжистый мужчина. В дальнем конце узкой косы укрылся он в шалашике на все жаркое лето. А когда лиман, почернев, вздыбился холодными волнами, поднялся пришлый повыше, выдолбил в ракушечнике нору да в ней и пережил до следующей весны. Потом появилась приземистая хатенка с одним крохотным оконцем, зазеленел отвоеванный у пустыря огородец. Однажды хуторяне, к удивлению своему, рядом с избушкой, засверкавшей свежей побелкой, увидели Настю - единственную дочку пастуха из-за гряды. От нее и узнали, что зовется незнакомец Иваном Горновым. Потом и сам Иван проговорился, что бежал из центральной Великороссии после участия в погромах помещичьих имений. Он поведал друзьям-соседям о том, что пришлось изменить фамилию и укрываться от царских сатрапов, преследовавших род Торновых со времен казни их предка - сподвижника Емельяна Пугачева.
Миновали годы. Вместо мазанки на взгорке вырос просторный дом под камышовой крышей, и жил в нем внук Ивана - Роман, перенявший от деда трудолюбие, неторопкость речи и доброту. К тридцати с небольшим успел он обзавестись тремя сыновьями да двумя дочерьми и уверял свою синеокую Оксану, что это еще не конец. Выл ему особенно люб младший из мальчишек - Мишутка, капля в каплю отцовский портрет.
Получив тяжелое ранение при участии в Брусиловском прорыве, Роман возвратился домой в начале семнадцатого, прихрамывая на левую ногу. Односельчане доверили бывшему солдату раздел помещичьих и церковных земель. Роман взялся за дело с жаром. В течение недели все хуторяне получили наделы. Получил и он - целых двенадцать десятин. И как только сошел снег, появился в поле первым, трудился до поздней ночи. Возвращаясь домой, спешил передать свою радость жене - обнимая ее, взволнованно выкрикивал:
- Задышала земля-то, зерна просит!
Отсеялся Роман раньше других и собрал хороший урожай, а вот сберечь его не удалось. В один из пасмурных осенних дней, когда Роман заканчивал вспашку зяби далеко от дома, за грядой, в хутор ворвались кайзеровские оккупанты. У Романа во дворе хриплый псиный лай оборвался после прогремевшего выстрела. В ту же минуту в сарае завизжала свинья, у ворот жалобно замычала буренка. А в доме под ударами прикладов зазвенел кованый сундук. Сорвав крышку, солдаты, отталкивая друг друга, набивали пожитками замусоленные ранцы.
Оксана, забившись в угол и прижимая к себе напуганных ребят, молчала. Но не стерпела, схватила за плечо верзилу, взявшего Мишуткины штанишки.
- Вег! - заорал немец и отшвырнул женщину.
Оксана ударилась головой о притолоку, с трудом удержалась на ногах. Зазвенело в ушах, перед глазами пошли желтые круги. Опомнившись, выбежала из дома, двор был пуст. Только в воздухе кое-где кружились, словно боясь опуститься на землю, невесомые пушинки. "Почему так тихо? Кто сорвал с петель ворота?" - задавала она себе вопросы. Увидев потянувшуюся от хутора в сторону шляха длинную колонну груженых повозок, простонала:
- Ограбили-ии!
В той стороне, куда ушла колонна, вдруг раздались винтовочные выстрелы. Оксана почувствовала, как бешено заколотилось сердце. Она знала, что Роман не расставался с подобранной на поле винтовкой. Вспомнила его взволнованный рассказ о том, как увидел в пожухлой траве винтовку и подсумок, набитый позеленевшими патронами: не хотелось брать, но на всякий случай сунул под сено на дно повозки. "Наверно, теперь и пригодилась. Но что с ним?" - встревожилась Оксана.
Появился Роман далеко за полночь. Оксана, сдерживая рыдания, уткнулась в его грудь заплаканным лицом. Роман гладил ее вздрагивающую спину:
- Успокойся, Ксаша. Скажи спасибо, что живы. Гнались за мной. Пришлось пальнуть. Не имел бы ее, - он кивнул в сторону повозки, где и теперь хранилась винтовка, - не уйти бы. Потом в посадке прятался, темноты ждал.
- Я так боялась. Хорошо, что не было тебя. Не утерпел бы ведь. А им человека убить - раз плюнуть.
Следом за немцами зачастили беляки, петлюровцы, "зеленые", шайки Маруси какой-то.
Особенно бесчинствовали деникинцы. Лезли из кожи вон, чтобы огнем и мечом восстановить господство свергнутых классов. Безвинная кровь людская рекой текла. Горе хлестало через край. Казалось, не будет этому конца, не развеется мрак. Но в один из зимних солнечных дней за горой прогремели артиллерийские выстрелы, и через полчаса в хутор вихрем ворвались конники. Люди попрятались кто куда, однако вскоре поняли, что это свои, красные. Все выбежали на улицу. Женщины поспешили за кринками молока. Хутор ожил - в окнах появился свет. То здесь, то там послышался смех, а затем и привольная песня.
К себе в дом Роман позвал шестерых. Молодые, здоровые, один к одному. Когда вошли в дом и разделись, Роман пригласил их к столу, приговаривая:
- Давай, Ксаша, давай что там у нас найдется добрым молодцам. Для них и последнего не жалко.
Когда на стол было поставлено все, чем богаты, Оксана спохватилась:
- А где Мишутка?
Старший, Ваня, пожал плечами:
- На улице был…
- Извините, ребята. Я мигом! - Поднимаясь из-за стола, Роман почувствовал, как по спине пробежал холодок: "Чего доброго, полез малец к лошадям".
Осмотрев конюшню, обежав двор и выглянув на улицу, Роман возвратился в дом. Теперь уже он спросил:
- Где же Мишутка?
- Кажись, кто-то здесь шевелится, - весело закричал один из красноармейцев, заглядывая под стол. - Точно! Вот он! - И подбросил смущенного мальчика до потолка.
- Какой прыткий! - бережно принимая от товарища Мишутку, похвалил другой красноармеец. - Заберем с собой, посадим на коня и будешь в разведку ходить. А пока во?… - Конник пошарил в нагрудном кармане, вытащил маленькую чайную ложку и протянул малышу: - Бери, каша слаще будет.
Миша, освоившись, доверчиво прижался к бойцу, звонко произнес:
- Спа-си-бо, дяденька! - и протянул руки к матери.
А Роман сказал растроганно:
- Теперь земля будет только нашей. Низкий вам поклон. Дай бог, чтобы побыстрее покончили со всеми мироедами.
Боец, который подарил Мишутке ложку, добавил:
- Трудиться на земле мне не довелось. Сызмальства - под землей. Был коногоном, подрос - взял в руки обушок. Углем насквозь пропитан. Однако ж кормит нас всех земля, которая теперь передана селянам. Но чтобы владеть ею вечно, оккупантов и беляков прогнать надо. А сделать это можем только мы. Тут бог не помощник.
Роман понял, что камушек - в его огород.
За полночь конники повалились на устланный соломой пол; кто подложил под голову седло, кто - котомку. Поданные Оксаной подушки убрали на лавку.
- Пух нам, хозяюшка, ни к чему. Размягчает душу, - отозвался бывший шахтер. - С победой вернемся к своим, тогда и на подушки, к жене.
- А у кого жены нету, Сергей Иванович? - спросил паренек, молчавший весь вечер.
- Будет, сынок. Еще какую красавицу встретишь. У тебя все впереди. Вот побьем гадов…
Роман, осторожно переступая через ноги спящих красноармейцев, направился к дверям. За ним пошла и Оксана. Она поняла, что эту ночь им придется переспать в летней кухне.
Растопив маленькую железную печку и застилая ряднушкой топчан, Роман повернулся к жене:
- Все думаю, Оксаша.
- О чем, Романушка?
- Как быть нам. Не уйду с красными - белые заставят в своих стрелять.
- Рома, милый. А дети?
Оксана рухнула на топчан, обхватив голову руками, заголосила. Роман утешал как мог, а сам думал: "И ее понять можно. Пятеро ведь, один другого меньше. Но и красноармейцы имеют детишек, жен, и война им не всласть, а воюют, проливают кровь. Так с кем же быть? Разве не с теми, кто дал нам землю?"
Взял старое, в заплатах, одеяло, обогрел с обеих сторон у печурки, накрыл Оксану. Раздевшись, примостился на краешке топчана. Оксана приподняла голову:
- Ромушка, без тебя-то как же я…
Роман прижался щекой к мокрому от слез лицу жены, тихо ответил:
- Надо же воевать за новую жизнь. Ради тебя, детишек. Ты у меня умница. Все понимаешь. А покончим со всей этой нечистью - вернусь, ей-богу, вернусь. - Роман поцеловал жену в щеку.
Оксана не ответила. Молчание это угнетало. Закрывая глаза, Роман воображал себя лихим кавалеристом в буденовке. Вот его конь, неистово фыркая широко раздувшимися ноздрями, обгоняет других лошадей и он, Роман, то палит из нагана, то взмахивает блестящим клинком. Справа и слева падают зарубленные беляки…
На какую-то минуту вздремнув, Роман неожиданно вскочил. Ему показалось, что вражеский конник занес клинок над красноармейцем, который подарил Мишутке чайную ложку. И не успела Оксана спросить, в чем дело, как с улицы донеслись призывные звуки трубы. Роман понял: тревога! Грохнули выстрелы, у ворот зазвенели подковы. Горновой выскочил на улицу. Во дворе уже не было ни одного красноармейца.
Роман поспешно седлал коня. Выбежала Оксана, широко простерев руки, обхватила мужа:
- Не пущу!
- Что ты, родная, успокойся, - освободившись из объятий, в последний раз поцеловал ее, легко вскочил на коня, крикнул:
- Прощай, Ксаша!
А от веранды в одной рубашонке вприпрыжку бежал Мишутка, глотая слезы, прерывисто крича:
- Папка! Я с тобой! Па-поч-ка!
Глава 2
Оксана хотела бежать вслед за мужем, но не смогла тронуться с места. С большим трудом дотянулась до угла веранды, прислонилась к водосточной трубе. Сколько простояла, не помнит. Очнулась от возгласа:
- Мамочка, холодно мне… - К ней прижимался босоногий Мишутка. - Домой пойдем.
На озябших плечиках его поблескивали упавшие с крыши льдинки.
Оксана с трудом поднялась на крыльцо, открыла дверь, сделала несколько шагов и упала на остывшую постель.
На рассвете, с трудом переступив порог, в хате появился дед Алексей, отец Романа. Потоптался, опираясь на суковатую палку, сказал:
- Не отстает старуха. "Иди, - говорит, - проведай, душа что-то не на месте". Вот и пришел… Стало быть, ускакал Роман? Дак ты не убивайся. Не куда-нибудь, а за землю биться. Эту нечисть буржуйскую с нее соскабливать.
Дед опустился на краешек лавки, вполголоса рассуждал сам с собой о событиях, в которых до конца не разобрался. Оксана не отзывалась, уставилась в потолок бессмысленным взглядом. Но когда старик направился к выходу, вдруг отбросила с лица распустившиеся волосы, вскричала:
- Как жить?!
Старик остановился, потоптался на месте, повернулся и сел за стол. Подняв седую голову, сказал:
- Не убивайся, дочко, надо себя переломить. Роман со своими ушел, а мы тут будем сообща. Глядишь, скоро и возвернется. С Кайзером воевал - в каких переплетах был. в самом пекле жарился, а пришел. Давай, дочко, потерпим.
Посидел еще немного и откланялся, а Оксана, хоть и с трудом, поднялась, рассудив, что слезами горя не зальешь. Отец прав: терпеть надо. Когда не было никаких вестей от Романа с германского фронта, думала, сойдет с ума, но все обошлось. Может, и сейчас обойдется - сбережет Романа ее любовь.
С той поры время для Оксаны будто остановилось. Дневные заботы приглушали нестерпимую боль ожидания. А ночью она, эта боль, не давала сомкнуть глаз, давила на грудь тяжелой свинцовой плитой. Услышит шорох за окном, подхватится и босиком по холодному земляному полу к окну. Раздвинет занавеску, а там темнота сплошная и ветер шумит.
И вдруг - это случилось весной, когда лиман заиграл солнечными бликами, - Оксана дождалась вести. Сидела она на веранде, латала детские вещички. Старшие ребята бегали на улице, играли в лапту, а рядом с нею, попискивая, забавлялись самодельными игрушками Мишутка с двухлетней Любочкой. Оксана нет-нет да и взглянет в огород: пустовать, видно, этому клочку, не говоря уж о десятине, оставленной Ромушкой под кукурузу. В хуторе - ни одной лошади: немцы да беляки угнали. Тешила себя лишь надеждой, что вернется Роман. Разве не знает, что пахать и сеять пора.
Мысли Оксаны прервали крики. Ребята, обгоняя друг друга, что-то спешили сообщить. А позади, низко опустив голову, ковылял человек в буденовке. Костыли его расползались в стороны на скользких булыжниках, которыми выложен двор.
Распахнула дверь и вскрикнула на самой высокой ноте: "Ро-о…". Но голос тут же оборвался.
- Извините, милая, не Роман я. А вы, как вижу, его жена?