- Мы, латыши, все хорошо знаем друг друга. Но, конечно, бдительность всегда нужна, и мы на это обратим особое внимание, - заверил Калберзинь.
- Какое отношение местных крестьян к происходящим событиям? - поинтересовалась Лебедева.
- Недоверчивое. Не знают, чем все кончится. Пока ждут, припрятывают на черный день хлеб и картошку, с опаской поглядывают на нас - не станем ли отбирать продовольствие, - пояснил Калберзинь.
- Вместе с немцами движутся их прихвостни из Прибалтики - кулацкие и помещичьи сынки. Они грабят и отбирают скот и продовольствие у крестьян, что вызывает страшное озлобление в деревне. Крестьяне организуют отряды сопротивления, выбирают "командиров" деревень, выставляют наблюдательные и разведывательные посты, вооружаются, - рассказал Беманс.
- Надо помочь крестьянам в создании таких партизанских отрядов, - кивнула Лебедева. - Они будут нам очень полезны в разведке сил врага.
- Это мы сделаем! - согласился Беманс.
В это время в сенях раздался шум, послышался говор нескольких голосов, затем распахнулась дверь и в избу вошел Орехов, за ним - несколько крестьян. Они были в овчинных полушубках, подпоясанных ремнями, на которых висели ручные гранаты. У всех за плечами были винтовки. Сняв меховые треухи, они поклонились командирам.
- Это партизаны из деревни Викколю, что находится верстах в пяти к западу отсюда, - доложил Орехов. - Наша разведгруппа давно завела с ними дружбу. Там сейчас расположился на ночлег немецкий отряд силой до роты пехоты и с двумя орудиями. Партизаны пришли сюда на лыжах.
- Мы слушаем вас, товарищи! Садитесь! - приветливо пригласила Лебедева.
- Хотели подробно обсказать, что видели у немцев, - проговорил бородатый крестьянин.
- Рассказывай, отец! Да садись поближе к столу. Небось утомился за день, - заговорил Прахов, усаживая крестьянина перед собой.
- Сколько вас человек? - поинтересовался Беманс.
- С десяток будет. Да в лесу десятка полтора дожидаются известия от нас. Не знали мы, какая власть здесь - советская или германская. А то объявилась еще и эстонская, кулацкая, русского человека не признает, гонит за Нарву, - сообщил крестьянин.
- Можно использовать их как разведчиков. Они здесь знают все тропы и всегда сумеют пройти в тыл к немцам, - предложила Лебедева.
- Среди вас, наверное, есть и бывшие солдаты? - спросил Петров.
- Как не быть! Конечно, есть бывалые солдаты. Сейчас в любой деревне солдата найдешь.
- Не поможете ли нам с продовольствием? - спросила Лебедева. - А то у нас в отрядах заминка в снабжении бойцов. Мы, конечно, вам заплатим.
Партизаны переглянулись.
- Помочь, конечно, можно… Только на нынешние деньги не много купишь. А меняться крестьяне согласны. Мыла у нас нет, соли, материи. Махорки и той не достать.
- Много выделить мы не сможем, но кое-что дадим, - пообещала Лебедева.
- Поручим это дело Повалихиной. Она у нас баба-бой, мигом сообразит, что на что можно поменять, - подсказал Блохин.
- Вот у нас и оказались неожиданные союзники, - заметил Петров.
- Почему неожиданные? - удивилась Лебедева. - Мы, большевики, всегда считали крестьянскую бедноту верным союзником в борьбе за власть, а теперь и за укрепление Советской власти…
- Давайте, товарищи партизаны, попьем чаю! - предложил Калберзинь.
Распрощавшись с латышами, Лебедева направилась в соседнюю избу, где расположились женщины Стального отряда.
После дневных забот, путешествия на машине, выступлений на митингах, комиссар чувствовала огромную усталость. Не хотелось ни говорить, ни думать. В избе все уже спали, и Лебедева не решилась никого беспокоить. Но тут проснулась Кустова. Увидев комиссара, она, как Лебедева ни отказывалась, уступила ей постель.
- Я уже поспала несколько часов. С меня хватит. Пойду в отряд, сменю Саню у телефона. А вы ложитесь, отдохните, товарищ Лебедева, - приветливо сказала Кустова.
В избе, где помещалось командование Стального отряда, у телефонного аппарата клевала носом Повалихииа. Рядом с ней спала на скамье Саня.
- Ложитесь спать, Матрена Спиридоновна, а я посижу у телефонного аппарата, - предложила Кустова.
Повалихина подозрительно посмотрела на нее.
- Не ровен час, уснешь, звонок прозеваешь, тогда Сане головы не сносить. Лучше уж я сама телефон посторожу, - ответила она, протирая кулаками слипающиеся от усталости глаза.
- Не беспокойтесь! Я поспала несколько часов и хорошо отдохнула…
- Ну смотри, Валентина Ивановна, не подведи Саню! Известное дело - набегалось дите, ну сон и сморил, а спать ей у телефона не положено, ровно как часовому на посту. - Повалихина заботливо поправила шубку, которой была укрыта Саня, улеглась сама и мгновенно захрапела.
Кустова достала вязание и, примостившись у коптилки рядом с телефоном, принялась за рукоделие.
Всюду было тихо, только заливисто, с присвистом, храпела Повалихина да на большой русской печи похрапывали хозяева избы.
Неустанно работая крючком, Кустова думала о Петрограде, о своих ребятах. Потом почему-то вспомнился муж, погибший в Мазурских болотах… Женщина тяжело вздохнула и вытерла глаза.
Чуть слышно скрипнула дверь. В комнату неожиданно заглянул Прахов. Увидев у телефона Кустову, он справился, где Саня.
- Я ее заменяю. Разбудить ее?
- Нет, ничего, пусть отдыхает…
Прахов присел на край лавки и вполголоса заговорил с Кустовой. Он расспрашивал ее о детях, о планах на будущее.
- Одна цель у меня в жизни - вырастить детей такими, чтобы за них не было мне стыдно, - тихо проговорила женщина.
- Ну что вы, Валентина Ивановна! - возразил Прахов. - Вы еще молоды. Выйдете замуж, найдете свое счастье…
- Кому я нужна с двумя детьми и мамой? Трудно найти отца для чужих детей.
- Хороший человек всегда нужен, - вздохнул комиссар. - Хорошего и вам нужно мужа. Такого, чтобы был настоящим отцом для ваших детей.
- Это вам, Маркел Яковлевич, надо новой семьей обзаводиться. Дети у вас уже взрослые, а вы еще не старик, - улыбнулась Кустова. - Вдвоем-то легче переживать нынешнее неспокойное время.
- Не до личных дел сейчас мне…
- Тем более вам нужна заботливая жена, теплый семейный уют, где бы вы могли хорошо отдохнуть и набраться сил. Верная жена - подруга будет помощницей и в вашей работе, - проговорила Кустова, глядя на Прахова глазами женщины, видевшей много горя.
- Новую семью создать не так просто, особенно сейчас, - признался Прахов. - Вдруг жена станет враждебно относиться к революции? Человека ведь сразу не разберешь. А теперь для меня весь смысл жизни в борьбе за счастье народа…
- Так разве мало женщин теперь сочувствуют или даже участвуют в революционной борьбе? Вы только не торопитесь, Маркел Яковлевич, осмотритесь, прикиньте и выбирайте с разумом…
- Чудачка вы! Любовь - и… разум! По-моему, ежели уж любить, так без рассудка, всем сердцем одну до могилы! - Комиссар потеплевшими глазами взглянул на свою собеседницу. - Из однолюбов я… Поэтому мне так и трудно. И хочу полюбить, и боюсь, что от любви, как мальчишка, потеряю голову.
- Счастлива будет та женщина, которую вы полюбите, - чуть слышно отозвалась Кустова.
Прахов крякнул и поднялся с лавки.
- Так вы того, за телефоном следите, чтобы не прозевать нам какое-нибудь распоряжение. Латыши подключили нас к своей линии. До свидания, Валентина Ивановна!
Прахов неторопливо надел треух и вышел.
Оставшись одна, Кустова снова принялась за вязание. Теперь она думала о разговоре с Праховым. Комиссар ей нравился. Она угадывала в нем прекрасного семьянина, надежного спутника в жизни.
Из-за бревенчатой стены донесся ровный голос Петрова. Потом заговорили Блохин и Прахов, о чем - разобрать было невозможно. И снова ровным ручейком полился голос Петрова.
"Читают приказ. Сейчас позовут перепечатывать", - догадалась Валентина Ивановна.
Она не ошиблась - в дверь заглянул Петров и позвал ее.
Глава 11
Прочитав перепечатанный приказ, Блохин вызвал к себе командиров рот. Насупив брови, он внимательно вглядывался в лица входивших.
- Завтра наш отряд примет боевое крещение, - наконец негромко заговорил он. - Большинство наших красногвардейцев еще пороху не нюхали. Воевать с немцами - это не то что с казаками Керенского. Вам, командирам, следует помнить, что на вас будут равняться красногвардейцы. Храброго командира солдаты уважают, а трусу лучше не быть командиром. Опять же и честь наша рабочая, честь Стального завода, не позволяет нам быть трусами…
- У нас в отряде каждый пятый боец - большевик, народ надежный. В беде товарищей не подведет, - за всех ответил Прахов.
- Но есть и недавно пришедшие на завод, люди нам малоизвестные. За ними надо присматривать и помогать им в бою, - напомнил Блохин.
- Ты лучше внимательней смотри за своими помощниками, чтобы они не учинили шкоды, - мрачно буркнул Фомин, покосившись на Петрова.
- Мы и присматриваемся кое к кому, Фомин, - многозначительно бросил Прахов.
- С рассветом мы должны занять боевой участок, - продолжал Блохин. - В четыре часа надо будет поднять людей. Повалихиной прикажите уже сейчас начать готовить пищу. А теперь - все по своим местам…
Когда командиры вышли, Блохин обернулся к Петрову:
- Нам с вами спать тоже не придется, Аркадий Васильевич. Надо ознакомиться с картой, наметить, где и как нужно будет расположить отряд… Затем все разведаем на месте…
Ознакомившись с участком по карте, Блохин и Петров оседлали лошадей и вместе с проводником-латышом выехали на место.
Участок рабочего отряда тянулся по опушке леса. Впереди лежало ровное, занесенное снегом замерзшее болото. На гряде холмов за болотом находились немцы. В предрассветных сумерках там изредка вспыхивали огоньки винтовочных выстрелов. Опушку леса занимала редкая цепочка моряков и латышей. Блохин деловито справился у начальника участка, как прошла ночь.
- Ползали немецкие разведчики. Вероятно, искали проход через болото, - ответил моряк, командовавший участком. - Сейчас болото промерзло, и там могут свободно проходить люди и даже лошади, но пушки застрянут…
Блохин и Петров в сопровождении матроса обошли будущие позиции отряда. Моряк помог им разобраться в расположении немцев и давал дружеские советы:
- Если немец пойдет в атаку, стрельбу сразу не открывайте. Подпустите поближе - и бейте залпами. Пулеметы поставьте на флангах, чтобы они могли вести косоприцельный огонь по противнику…
Блохин внимательно слушал матроса и думал о том, хватит ли у рабочих выдержки подпустить немцев поближе, чтобы затем наверняка их уничтожить.
"В стариках я уверен - они не подведут, а молодежь по горячности может сорваться. Надо людей разместить так, чтобы молодежь находилась вперемежку со стариками".
Он переживал хорошо знакомое ему боевое возбуждение. Исчезла усталость от бессонной ночи, движения стали четки, тверды и быстры, мозг работал ясно, появилась уверенность в себе, в своих силах, в успешности предстоящего боя.
- Ну, товарищ Петров, скачи в Варты с приказом о выступлении! - помолодевшим звонким голосом приказал он. - А я здесь вас буду ждать.
Петров молча вскочил в седло и сразу же пустил лошадь галопом. Замерзшая лошадь без понуканий мчалась по узкой тройке. Сзади скакал латыш-проводник.
"Молодец Блохин! - думал Петров. - Он сразу как опытный командир оценивает обстановку… А этот матрос дает такие точные и верные советы!.. Ведь они оба не учились в военных училищах… Сколько талантов скрыто в нашем народе!.."
В предрассветных сумерках Петров еще издали услышал гул многих голосов.
"А Прахов, - подумал он, - видать, уже построил отряд и подготовил его к выступлению!"
Но, подъехав вплотную к толпе, инженер понял, что в отряде снова разгорелись какие-то споры.
- Что это выходит? - орал чей-то визгливый тенорок. - Значит, антилерию отдай латышам, а сам воюй голыми руками?! Не будет этого! На фронте нас с одними винтовками гнали на немецкие пулеметы и здесь хотят…
- Да ты и на фронте не был, - перебил крик спокойный, уверенный басок, в котором инженер узнал голос Семы Туркина. - Ты же, как только тебя призвали, пристроился чистить сапоги их благородиям в штабе…
- Это к делу не касается, - закричал чей-то незнакомый хриплый баритон. - Мы пушки делали и отдавать их не согласны.
- Правильно! Не отдадим! - подхватило несколько голосов.
- А ну помолчите, горлопаны! - крикнул Прахов. - Поймите, товарищи, нам дается участок спокойный, прикрытый с фронта малопроходимым болотом. Его мы и без артиллерии удержим. А латыши обороняют шоссе и железную дорогу, по которым наступают главные силы немцев. Им без артиллерии не удержаться…
Большинство рабочих, как видно, согласились с этими доводами, только просили расположить батареи поближе к участку отряда, чтобы они могли поддержать своим огнем. Но несколько крикунов настойчиво требовали оставления артиллерии в отряде.
- На убой не пойдем! Кто хочет против немцев воевать голыми руками, тот пусть идет, - орали они.
Крупович и Фесин пытались урезонить недовольных, но их плохо слушали. Наиболее горячие требовали немедленной смены командира отряда и "очистки" штаба от "гидры" и "контры".
В потемках трудно было разобрать, кто именно громче всех кричал в толпе. На вызов Прахова и командиров рот никто не выходил. Крикуны предпочитали прятаться за спины товарищей.
Фомин молча стоял около Прахова, внимательно следя за происходящим. Наконец, когда крики начали слабеть, он откашлялся и заговорил:
- Недоволен народ своими командирами. Не хочет им подчиняться. Надо сменить руководство, иначе дело у нас не пойдет. Пока в отряде будут находиться царские офицеры, бойцы не будут вам доверять. И правильно сделают!
- С твоего голоса поют все эти бузотеры! За эти штучки ты нам ответишь, Фомин! - обозлился Прахов.
- Не пугай, комиссар! - зло усмехнулся матрос. - Не из пугливых! Отвечу, когда время придет…
- Товарищ Прахов! - крикнул Петров. - Командир приказал немедленно выступать, чтобы до рассвета занять участок обороны!
- Слышите, товарищи, как торопится воевать их благородие?! - насмешливо закричал Фомин. - Не терпится ему ткнуть рабочих под немецкие пули. У нас, кроме старых винтовок, ничего нет!..
- А про четыре пулемета забыл? - прервал его спокойный голос Круповича.
- Патронов к ним нет! - крикнул тот же визгливый тенорок.
- Врешь! Все ленты набиты, и полсотни цинок с собой тащим, - ответил Крупович.
- Давай пушки, иначе никуда не пойдем! - неистовствовал тенорок.
- Товарищи, проследите, кто это бузит в темноте! - распорядился Прахов.
Крики сразу смолкли.
- Попрятались твои дружки, - обернулся к матросу Фесин.
- Весь рабочий отряд - мои дружки закадычные.
- Что врешь-то зря! Десяток горлодеров, да и тех ты ночью подговорил, - возмутился Онуприенко.
- Кто не хочет выступать - отойти в сторону! - скомандовал Прахов. - Трусов нам не нужно!
Из плотной толпы никто не вышел.
- Значит, нет у нас таких? Раз так, живо стройся по ротам и взводам!
Толпа колыхнулась.
- Новомеханический, сюда! Вторая рота, ко мне! - кричали командиры.
Через несколько минут толпа превратилась в стройную воинскую колонну.
- Ротным командирам выяснить фамилии всех бузотеров. Партийные товарищи должны им в этом помочь, - приказал Прахов.
В это время подошла Лебедева в сопровождении Беманса и Калберзиня.
Закутанная платком, в романовском полушубке, валенках, с большой кожаной кобурой на боку, Лебедева казалась теперь значительно шире в плечах, выше и суровее.
Прахов скомандовал отряду "Смирно!" и отдал ей строевой рапорт. Она приняла его, приложив руку к головному платку, и спросила:
- Что за галдеж? Почему отряд до сих пор еще не выступил? Где командир?
- На разведке, - доложил Прахов.
- Надо немедленно выступать. Пушки отправьте согласно приказу в распоряжение командира Латышского отряда, - кивнула Лебедева на Беманса.
Где-то в хвосте колонны снова послышались крики:
- Не дадим пушки! Самим нужны!
- Что за шум? - строго, не повышая голоса, спросила Лебедева. - Сейчас необходимо соблюдать железную, революционную дисциплину! За ее нарушение виноватые будут караться, как за измену революции, вплоть до расстрела. Всех неповинующихся немедленно арестуйте, товарищ Беманс!
- Слушаюсь, товарищ комиссар! - козырнул командир латышей.
Шум смолк.
- Напоминаю, за нарушение дисциплины в боевой обстановке - расстрел на месте. А сейчас ведите людей, товарищ Петров. Товарища Прахова прошу немного задержаться, - приказала Лебедева.
Отряд двинулся. Впереди шел Петров. Рядом с ним, насвистывая, шагал Фомин, искоса бросая на инженера злобные взгляды.
Когда отряд свернул с дороги на узкую лесную тропу, Фомин вдруг шагнул в сторону и проворчал сквозь зубы:
- Посмотрю, нет ли отсталых…
Глава 12
От деревни Варты до боевого участка было около четырех километров. В лесу отряд растянулся длинной извилистой змеей. Утопая в снежных сугробах, по сторонам колонны двигались связисты, тянувшие телефонную линию.
Предстоящий бой взволновал людей, все шли молча, погруженные в свей мысли. Слышались тяжелые вздохи, иногда короткая ругань.
Вдруг откуда-то сзади Петров услышал зычный голос Фомина:
- Куда ведешь нас? К немцу в лапы?
- Еще полверсты, и мы доберемся до опушки леса, где нас ждет Блохин с ординарцами, - сдерживая негодование, ответил инженер.
- Там нас ждут немецкие пулеметы в засаде, а не Блохин, - заорал Фомин. - Товарищи! Кончай офицера! Он - предатель!
- Ты белены объелся? - возмутился Крупович.
- Помалкивай, пока шею не свернули! - пригрозил ему Фомин.
Выхватив маузер, матрос напрямую, по сугробам, бежал к голове колонны. За ним с винтовками на изготовку, ругаясь и пыхтя, неслись еще несколько человек.
Колонна остановилась. Петров побледнел и молча смотрел на подбегающих бузотеров.
Рабочие окружили командиров.
- Большевики, ко мне! Хватай крикунов! Обезоруживай их! - закричал Крупович.
С десяток рабочих бросились наперерез группе Фомина. К ним присоединились другие. В смутной синеве зимнего рассвета раздались ругательства, лязганье затворов. В суматохе кое-кого ранили штыком.
К Петрову подбежал щуплый человечек в потрепанной солдатской шинели и, ухнув, взмахнул винтовкой. Фесин перехватил штык, направленный в грудь инженера, и отвел его в сторону. Человек в солдатской шинели бросил винтовку и шарахнулся в чащу. Вслед ему раздались несколько выстрелов.
Между деревьев в синеватом полумраке бегали люди, кто-то стонал, кто-то ругался…
- Смирно! - громко закричал Крупович. - Разберись по взводам! Обезоруженных вывести вперед.
Толпа снова начала приобретать строгие очертания воинской колонны. На полянку вывели с десяток жалких фигур, окруженных кольцом штыков. Все они лишь недавно появились на заводе.
- А ну, поглядим, что это за типы! - сурово проговорил Крупович, наводя на задержанных луч карманного фонарика.