Топот множества конских копыт - галопом прямо на нас! Я снял винтовку с предохранителя. Лейтенант щелкнул затвором пистолета. Топот все ближе! Я вскинул винтовку. Впереди все внезапно замерло! Бренчит проволока. Проволочное заграждение перерезают, что ли? В смутной серой мгле не видно ни зги. Они от нас, верно, шагах в пятидесяти. Проволока все бренчит. У меня мурашки бегут по спине. Что же это? Я опускаю винтовку. Лейтенант, согнувшись, пробирается вперед. Мы - следом за ним, с винтовками наизготовку. Лейтенант останавливается, потом крадется дальше. Становится на колени и показывает вперед. Что-то неясное движется впереди. Это стадо. Лейтенант убирает пистолет.
- Да уж, попали впросак! Это стадо, оно терлось о проволочную ограду, а лошади бегали вокруг.
Мы двинулись вправо вдоль ограды. Показались деревья и несколько домов. Нигде ни огонька. Мы подкрались к домам. Прошли несколько шагов меж каменных стен. За ними луг полого спускался вниз. Мы подошли к краю крутого обрыва. Снизу, из глубины, доносился громкий шум. Там повис плотный белый туман.
- Что там - поезд идет? - спросил я.
- Вряд ли здесь еще идут поезда. Верно, это Маас. Только и мне чудно - что-то уж больно громко он шумит. Попробуем-ка спуститься. - Лейтенант стал спускаться ощупью. Склон был усыпан галькой. Лейтенант начал скользить. Я схватил его за руку. Но он все скользил. Тут Цише тоже пришел на подмогу, и мы вместе втащили Фабиана наверх. Он немного дрожал, но не проронил ни слова.
Ища тропу, мы пошли вдоль склона влево. Снова начался подъем. Взобрались на небольшой холм, дальше на три стороны был крутой обрыв. Мы остановились у куста шиповника.
- Ясно одно, - сказал лейтенант, - вниз с воинскими частями не пройдешь. Вот это мы и должны были установить. Отдохнем здесь. Тут поспокойней от разных сюрпризов.
Я расстелил плащ-палатку и уселся на ней с лейтенантом и Цише. Кружка в кармане мундира опрокинулась, и карман стал весь жирный от соуса. Хорошо еще, что я ничего больше туда не клал.
Я разрезал мясо перочинным ножом, и мы съели его втроем. Цише достал хлеб, а Фабиан сваренные вкрутую яйца.
Стало тихонько накрапывать.
- Мы должны остаться здесь до завтра, - сказал лейтенант, - чтобы днем снова осмотреть местность. Но тут чертовски холодно и мокро. Посмотрим, нельзя ли укрыться в деревне.
Ночевать в деревне показалось мне опасным. Бельгийцы, говорят, уже не одного ухлопали ночью. Да к тому же откуда нам было знать, не засел ли уже в деревне неприятель.
Мы подошли к первой усадьбе. Она, словно крепость, была окружена высокой стеной. Ворота стояли настежь. В доме залаяло множество собак. Фабиан оставил двоих из нас у ворот.
- При первой же опасности - стрелять!
Мы прокрались во двор. Чертова темень, а посередине двора - черная куча навоза. Лаяли собаки. Лейтенант нажал на дверную ручку. Дверь на запоре. Лейтенант постучал. В одном из окон появился свет и исчез. Лейтенант три раза постучал в дверь рукояткой пистолета. Удары гулко отдавались в доме. Лаяли собаки. Вспыхнул свет в дальнем окне, потом в другом. Кто-то подошел, шаркая, и отпер дверь. Мы вошли внутрь. Лейтенант отворил дверь напротив. Там стояли двое рослых мужчин и женщина; они молча смотрели на нас.
Лейтенант указал рукой вправо:
- Ищите оружие!
Я видел, как женщина упала ему в ноги, и прошел в комнату направо. Там темно. Иду обратно - за лампой. Женщина обхватила ноги лейтенанта и что-то кричит, не смолкая.
- Нашли что-нибудь? - спросил лейтенант.
- Нет, господин лейтенант, там темно.
- Тогда живей - прочь отсюда!
Мы вышли.
- Придется подыскать что-нибудь другое, - сказал лейтенант, словно про себя.
Да, теперь надо быть начеку! Нам всем еще был памятен тот жуткий двор. А мы куда как неосмотрительно стоим здесь на деревенской улице.
- Что-то там было не так, - сказал Фабиан. - Чего эта женщина так перепугалась?
Мы медленно шли по улице. Вся деревня, казалось, состояла из трех больших дворов. Слева мы обнаружили открытый с трех сторон навес.
- Переночуем здесь, - сказал лейтенант.
Мне это место показалось вроде бы надежным, слева была стена, а остальные стороны открыты.
Мы натащили туда соломы.
- Ренн, вам стоять на посту.
Я накинул на себя плащ-палатку и стал ходить взад-вперед перед сараем.
Как испугалась эта женщина! Как жутко было в том доме! Видать, на то была какая-то причина. Может, прикончили там двух-трех наших? Ведь говорят же, что кое-кто исчез. Неожиданно мелькнула мысль: а лошади? Бельгийские тяжеловозы не бегают так, за здорово живешь, среди ночи. Это были кавалерийские кони.
Я услышал позади себя тихие шаги и обернулся. Это был лейтенант.
- Послушайте, - зашептал он. - Слишком много шума от ваших кованых сапог. Но это неизбежно, когда стоишь на посту. Ступайте-ка лучше под крышу. Будем меняться. Я, пожалуй, сам посторожу: мне все равно не уснуть.
Я с винтовкой в руке лег рядом с Цише. Из-под соломы выпирали какие-то железки, пришлось лечь на них - другого места не было. Как раз под крестцом у меня оказалось что-то вроде болта.
Я лежал. Влажный ветер овевал мне лицо и то тут, то там проникал сквозь плащ-палатку. Я лежал и не мог уснуть. Что-то неладное чудилось мне. И все тянуло осмотреться вокруг. Да боялся попасться на глаза лейтенанту.
Шаги? Я почувствовал чье-то прикосновение и вскочил.
- Будить всех, - шепнул мне лейтенант. В руке у него был пистолет.
Я потряс Цише за плечо. Он поднялся. Шаги уже близко. Я прикинул - больше десяти человек. У нас кто-то храпит во всю. Ремни скрипят при каждом всхрапе. Я толкнул храпуна в бок. Он снова всхрапнул и продолжал спать. Я услышал, как Цише снял винтовку с предохранителя. А те стояли примерно в тридцати шагах от нас - стояли и шептались. А темень - хоть глаз коли. У нас только пятеро готовы к обороне. А те, верно, нас заметили. Понять бы хоть слово!
- Добрый вечер, Рейхард! - крикнул вдруг Фабиан и встал.
- Добрый вечер, - с облегчением крикнули нам в ответ. Это был другой патруль нашего полка.
Офицеры потолковали между собой. Затем патруль Рейхарда ушел вправо.
- Черт побери, - сказал Фабиан. - Мы тут не останемся.
Мы снова двинулись туда, откуда раньше пытались спуститься вниз.
По темному лугу вдруг побежали красноватые блики. Мы обернулись. Горел амбар - то ли на другой стороне Мааса, то ли на нашем берегу, на выдающемся вперед высоком мысу.
Мы уселись на плащ-палатке - опять на той же горке под кустом шиповника. Дождь тихо шумел в траве. По пригорку редкими клочьями стлался туман. Вдали раздались два-три ружейных выстрела. Двое из наших уже снова заснули. Из крыши амбара вырвались языки пламени - слева ярко-алые, справа темно-багровые и дымные. И крыша провалилась внутрь. Высоко взвились искры, длинный язык пламени взлетел к черному небу, сник, и внизу остались маленькие, извивающиеся, беспокойные языки. Взметнув сноп искр, рухнули балки. Пламя потускнело. Дождь перестал. Но от тумана тянуло сыростью. Медленно наступал рассвет. Лейтенант не спал и тревожно шевелился порой. Кто-то проснулся, приподнялся на локте, потер руками глаза. Потом оживился и принялся резать хлеб.
- Нет смысла торчать здесь, - сказал Фабиан. - Туман не скоро рассеется, а нам до десяти нужно попасть в роту.
Мы зашагали к деревне, поднялись на возвышенность. Внизу в лощине насыпали брустверы, устанавливали орудия.
- Что это значит? - сказал Фабиан. - Видно, здесь побывал не только наш патруль? Не могли же они просто так копать.
Мы зашагали по лощине. Вдали на холме появился всадник. Это был наш адъютант.
- Ваша рота следует за мной! Армия идет в наступление!
Битва на Маасе
На возвышенности показалась наша рота, впереди на коне - капитан.
- С добрым утром! - крикнул он. - Сегодня мы заработаем железные кресты или падем смертью храбрых!
Мы встали в голове нашего взвода. Сокровище поглядывал на меня; он был бледный и грязный.
- Как это вы очутились тут? - спросил я.
- Нас подняли ночью по тревоге, - спокойно ответил он.
Мы шли по свекольному полю. Ботва была мокрой от дождя и доходила до колен. Ноги разъезжались на скользкой свекле. Мы подошли к деревне и остановились у сарая, в котором провели ночь. Начало проглядывать солнце. Над головой у нас уже сияло синее небо.
Подскакал капитан, спрыгнул с коня, бросил поводья подбежавшему конюху.
- Мы атакуем, - крикнул он. - Первый и второй взвод наступают, третий остается здесь в моем распоряжении!
"Где же мы переправимся через реку?" - подумал я.
- Первый взвод - рассыпаться в цепь, - скомандовал Фабиан.
Мы пошли вперед и развернулись. Мне пришлось обойти слева зловещий двор. Впереди над туманом уже четко проступал залитый солнцем горный хребет на том берегу. Справа затрещали выстрелы. Мы пришли на полого спускающийся в долину выгон, огороженный колючей проволокой. Справа от нас Фабиан уже поднялся по крутому склону. Луг был усыпан Талькой, а кое-где торчали глыбы камней. Мы перелезли через колючую изгородь.
Здесь, на краю каменного карьера, росла группа высоких, раскидистых деревьев, а за ними в глубине каменоломни мы увидели какое-то строение и еще несколько домов справа и слева. У дороги слева, за лугом, стояла фабрика с красной трубой, а еще дальше были видны воды Мааса. Там, за рекой, в тумане, позолоченный утренним солнцем, вздымался противоположный берег - с домами, садами, горными хребтами и обсаженной деревьями криво идущей вверх улицей.
Оттуда просвистело несколько пуль.
- Туман редеет, - сказал Цише.
- Здесь мы разделимся, - сказал я. - Я с этими пойду направо, а вы ступайте налево вокруг каменоломни.
Я поймал взгляд унтер-офицера Цахе. Он пошел туда, куда я велел. Я этому подивился. Мы с вольноопределяющимся Ламмом, Цише и Сокровищем побежали по узкой тропке вниз к полосе кустарника. Над головой у нас просвистела пуля. Солнце стояло как раз за нашей спиной, и французам, на той стороне, должно было слепить глаза. Тропка спускалась вниз все круче и привела на пологий луг. Мы пошли по дороге между каменоломней и строениями справа. Противоположный берег мирно покоился, озаренный солнечным сиянием.
Вот оно! Мы рванули обратно. Из каменоломни раздался бешеный треск ружейной пальбы. Пули свистят совсем рядом. Я срываю винтовку и принимаюсь палить по каменоломне.
- Это оттуда, из дома! - кричит Цише.
В верхнем этаже строения на нашу сторону выходят два окна. Все наши выстрелы попадают не в окна, а в стену. По выходит, там в окнах должны быть дырки в стеклах, раз оттуда палят.
- Сюда, за дом! - кричу я и бегу в узкий проход между домом и скалой, к которой пристроен крольчатник. Прибежали и остальные. Стрельба прекращается. Я выглядываю.
- Обормоты мы! Стреляли-то с того берега, а мы, тупицы, повернулись к ним спиной и лупим в стену, где хлопают их попадания!
Все потупились. Теперь я знал, что могу на них положиться. Но что делать дальше? Переправиться через реку мы не можем. И где остальные ребята из взвода?
Дом в каменоломне одной стеной смотрел в нашу сторону. За ним, чуть правее, у дороги стояло другое строение, а еще дальше - фабрика с красной трубой. На дорогу между этими домами вышел солдат и осмотрелся вокруг. Потом вышли еще трое и стали позади него. Загремели выстрелы. Солдаты залегли на дороге. Они вели себя еще глупее нас. Крикнуть им? Но они же не услышат! У меня защемило в груди. Солдаты все лежат. Трещат, хлопают выстрелы.
- Надо туда, к ним! - сказал я.
Сокровище, весь белый, поглядел на меня.
- Как ты это сделаешь? - спросил Цише.
- Кюветом проберусь.
- Кювет слишком мелкий, - сухо сказал Цише.
- Да ведь нужно! - сказал я и все никак не мог решиться.
Вдруг один из лежащих вскочил и побежал по дороге.
- Сюда! - крикнул ему наш вольноопределяющийся.
Тот все бежал, заслонив левой рукой лицо, прикрываясь от выстрелов. Неожиданно из укрытия выбежал Цише.
- Сюда! - заорал он что было мочи и остановился.
Цише! Я хотел вернуть его, но он вдруг как-то странно дернулся и кинулся назад.
Солдат приковылял за ним. Это был Леман.
- Мне угодило в ногу, - сказал он.
- Садись-ка на чурбан, - сказал Цише и стал перед ним на колени. - А что те?
- Лежат там на дороге. Цахе убит. Гандов-Эмиль хотел, чтобы я взял его с собой, но он не мог бежать, а они все время палят из окон фабрики.
- Из фабрики? - Я посмотрел туда. Что - снова ошибка? Вряд ли. Быть может, там неприятель? Исключено! За спиной у них была бы река и без переправы. Стало быть, проклятые бельгийцы! А если еще больше наших спустятся сюда?! Но не могут же они не увидеть убитых на дороге!
- Ренн!
Я вздрогнул от неожиданности.
- Что будем делать? - спросил Ламм.
"Разве я вел себя трусливо?" - подумал я вдруг. И посмотрел на бедро Лемана, на его рану. Может, нам надо было оставаться там и стрелять? А мы драпанули за дом! И вот Ламму пришлось мне напомнить, что идет бой и у меня должны быть обязанности. А что нужно сейчас делать?
- Нужно проникнуть в это здание, - сказал я. - Мы же ничего не знаем о действиях другой части роты. Может, нам удастся посмотреть из окон - узнать, что там, по ту сторону. Цише, у тебя кровь течет из уха! Перевязать тебя?
Он ухмыльнулся, покачал головой:
- Чепуха! - И стал бинтовать Леману бедро. Разорванная штанина болталась.
Сокровище стоял у крольчатника; он просунул сквозь решетку палец, и белый кролик обнюхивал его.
Я вскочил. Шаги! Сверху с откоса сбегает офицер, следом за ним человек тридцать. Что, если они нас увидят, - как мы тут прячемся за домом?
- Нам надо за ними, вперед! - поспешно сказал я. Цише уже закончил перевязку.
- Не оставляйте меня здесь одного! - взмолился Леман.
- У нас сейчас дела поважнее!
Тот взвод уже перед зданием в каменоломне. Мы выбегаем. Леман ковыляет за нами. Хлопают выстрелы! Взвод залег на дороге. Один-другой хотят повернуть назад.
- Туда! - кричу я и показываю на угол дома в каменоломне. Воз с сеном кособоко загораживает вход.
- Они стреляют из дома! - кричит кто-то. Опять бельгийцы! Я вскидываю винтовку и стреляю. Рядом со мной тоже стреляют. Некоторые бегут вслед за мной к зданию в каменоломне. Леман тоже. Я опять спускаю курок. Щелчок! Проклятие! Овечка! В стволе уже ни одного патрона. Кругом трещат выстрелы.
- Возьми меня с собой, друг! - просит кто-то. - Подхвати под мышку!
Я перебрасываю винтовку в левую руку и обхватываю его. Может, больно ему, но что поделаешь! Он тяжелый! Шагнул левой ногой и опять осел. Палят прямо в стену. Между домом и телегой только узкий проход. Что-то резануло по моему кепи. Голова гудит. Я волоку его. Он стонет. Мы уже миновали первое окно. Он начинает выскальзывать у меня из рук. Нога его обмякла. Я вцепляюсь в его мундир. Он сидит на нем плотно. Не за что ухватить. Кто-то мчится за угол мимо нас, без винтовки.
Осталось повернуть за дом! Готово!
Я ставлю винтовку к стене, обхватываю раненого обеими руками и сажаю, прислонив к задней стене дома рядом еще с одним, у которого из носа толстой струей течет кровь.
- Туда! - слышу я чей-то взволнованный возглас и оборачиваюсь.
- Вы что - рехнулись? Сидеть здесь!
Это унтер-офицер из другой части. Я струхнул. Но он смотрел на меня с мольбой.
- Мы выставим здесь посты! - Я хотел сказать это, как положено по субординации, но получилось резко. - Эй, Цише! Наблюдай за той стороной! Если кто покажется в окне - стреляй!
Унтер-офицер собрался с духом:
- Мы тоже выставим посты.
Я осмотрелся вокруг. Солнце освещало двор. На ногах держалось человек десять. И столько же лежало раненых на земле, и на стоявших повсюду повозках, и на разбросанных кругом инструментах. Здесь была кузница.
У моих ног, уставясь в небо, лежал Зандер. Он еще раньше спустился сюда с Цахе.
Я стал на колени возле него.
- Куда тебя?
Он поглядел на меня - лицо совсем черное.
- В живот, - сказал он и снова уставился в небо.
- Я могу тебе помочь?
Он чуть заметно покачал головой.
Я встал. Мой взгляд задержался на кронах деревьев над каменоломней - они отсюда были хорошо видны… Да, оттуда началось все то, что случилось потом. Там, наверху, я еще не трусил! Тогда еще нет. Да не трусость же это! А разве не трусость, потерять голову от двух-трех выстрелов? Прежде я палил по каменоломне, а теперь по дому! Хотя должен был бы знать, что опять впустую это. И от страха не заметил даже, что у меня в стволе нет патрона! А вот теперь передо мной лежит какой-то лейтенант, убитый. Он не струсил, погиб честно. И лежит мертвый! И так мне вдруг скверно стало!
Я выманил оттуда своих людей, а зачем? Чтобы не казаться трусом! Чтобы не казаться! Не казаться! Будто во мне не сидел страх, будто я не трусил! Мысли хлестали меня. Ведь я драпанул. А нас учили: отступать нельзя. И прятаться за дом тоже. И тут, - как обухом по голове: останься мы впереди, - нас бы убили, а для чего? Вовсе без пользы. Я только зря пожертвовал бы Сокровищем и остальными. Я за все, стало быть, в ответе, как ни поступи.
Я увидел, что Сокровище осматривает что-то на фляжке Ламма. И только тут до меня дошло, что уже какое-то время бьет артиллерия. Что-то прошелестело над долиной, загремело и тяжело раскатилось вширь, отдаваясь неумолчным гулом из каменоломни; трудно было понять - шло ли это с нашей или с французской стороны.
Я подошел к своим.
- Слушай, - засмеялся Сокровище, - у меня пробило штаны на заду, а Ламму процарапало фляжку.
Я вспомнил, что ведь и мое кепи зацепило что-то. Я снял его. С правой стороны был вырван кусок канта.
Сокровище пощупал порванное место и рассмеялся.
- А ты погляди на мой зад! - сказал он.
Ах, подумал я, ты, видать, даже не понимаешь, что здесь происходит, счастливчик!
- Где Леман? - спросил я.
- Там, позади тачки.
Я отошел от них. Нужно что-то делать! Но если впереди лежат раненые, посылать ли туда других, чтобы было еще больше раненых?
Артиллерийские снаряды шелестели над головой, глухо шмякались и рвались.
Время от времени рассыпались ружейные выстрелы или строчил пулемет. Неожиданно бабахнуло над нами по каменоломне и с силой рвануло. Я невольно пригнулся. Один из незнакомых, мне солдат схватился за руку. Рукав у него был разорван. Кто-то занялся им.
- Это шрапнель, - сказал незнакомый унтер.
- Господин унтер-офицер! - сказал я. - Может, нам занять этот дом? Мы же торчим тут без всякой пользы.
- А если там есть кто, как на той стороне?
- Из соседнего дома не стреляли - это просто померещилось.
Он покачал головой.
- Вот тому солдату пулей оцарапало нос, а он говорит, что его задело, когда он уже бежал назад.
- Так точно, господин унтер-офицер, возможная вещь. Тут еще кто-то говорил, что их обстреляли из фабрики, от которой нас заслоняет соседний дом. Если мы займем дом, то сможем, думается мне, все оглядеть и о раненых лучше позаботиться.
- Хорошо, - сказал унтер-офицер.
Я позвал Цише, Ламма, Сокровище. Цише поднял с земли какую-то железяку, подошел к двери и попытался ее отворить.