- Ничего подобного я не говорила. Но должна признаться, ваш голос напугал меня.
- Может быть, виной тому эхо... Но подумайте, может ли что-то случиться с нами в этом лесу? - помолчав, спросил капитан, оглядывая все, что только мог оглядеть.
Дорина подняла глаза к небу. И впрямь, оно было так спокойно, так незыблемо-надежно...
- Мы как будто в Цишмиджиу, - добавил Мануилэ.
- Нет, скорее в Синае, в парке возле монастыря, - уточнила с улыбкой Дорина.
- И это обидно, ведь правда? Особенно если предвкушал в лесу жутковатую встречу со сказкой, чертями и вурдалаками.
- Не продолжайте, прошу вас! Мне сразу становится страшно! - воскликнула Дорина, загораживаясь руками.
- Не бойтесь. Я тоже на что-нибудь да гожусь. Но что бы мы ни говорили, нам было бы куда лучше без этого взбалмошного юнца.
Дорина насупилась. Мануилэ раздражал ее настойчивым повторением одного и того же. "Кто знает, что про меня думает этот мужлан?.." Дорина и впрямь понадеялась в какую-то минуту, что идет Андроник. Забавно было бы повстречаться с ним наедине. И возможно, кто знает... Она и теперь оборачивалась. Ей казалось, что кто-то идет за ними, но никого позади не было. Все остальные были далеко-далеко.
- А что, вы думаете, делают остальные? - осведомилась Дорина, только бы переменить тему.
- Как и мы с вами, беседуют о любви, - с нарочитой грубостью ответствовал капитан.
Дорина тревожно вздрогнула. А что, если он сейчас предложит ей руку и сердце? Было бы только смешно... Но все же вполне возможно, что в один прекрасный день именно этот человек... Ах, если бы он был дурачком вроде Стере, которого просто-напросто можно было бы презирать...
- Мне хотелось бы порассуждать с вами как раз насчет этой материи, - вновь заговорил капитан. - И совершенно серьезно... А чем заняты остальные, я, честное слово, не знаю, но вас я бы хотел спросить по-дружески, разумеется, если вы мне позволите...
- Ну разумеется, - поспешила уверить его успокоенная Дорина.
- Я хотел бы узнать ваше мнение вот по какому вопросу: штука, которую именуют любовью, что она, по-вашему, - случайность, внезапный пожар или итог долгих лет дружеского расположения и взаимопонимания?.. Ваше, именно ваше собственное мнение мне чрезвычайно интересно.
- Видите ли, я пока еще не имела дела ни с каким видом собственности, - пошутила Дорина. - Но конечно, какое-то мнение есть и у меня... Конечно, я думала о любви, и скорее как о чем-то идеальном, поскольку еще ничего не знаю о ней...
Она говорила много, охотно, с жаром. И вдруг поняла, что сама не знает, что говорит, говорит будто в беспамятстве, думая совсем о другом, тревожно завороженная мерцанием неспокойных глаз... И она замолчала и стала глядеть вверх, на небо, ища покоя.
"Она думает о другом", - уязвленно понял Мануилэ. И он с такой остротой ощутил присутствие того, другого, что душная волна ревности перехватила ему дыхание и заставила покраснеть.
- Я понимаю, понимаю, - сказал он, овладевая собой.
- Разве не так? Но это так трудно высказать, - извинилась Дорина.
Они по-прежнему шли рядом. "О нем, она думает только о нем", - чувствовал капитан.
- Интересно, а который теперь час? - вдруг спросила Дорина, словно вспомнила о необыкновенно важном деле. - Не пора ли нам возвращаться?
7
Шел десятый час, и терпению семейства Замфиреску приходил конец. Все втроем они сидели во дворе на лавочке и смотрели на келарскую.
- И не сомневайтесь, все так и есть, как я вам сказала, - говорила доамна Замфиреску. - Они спят и видят, как бы сбыть Дорину с рук...
Барышня Замфиреску, сочтя унизительным оборот, который приняла их беседа, поднялась со скамейки и отправилась к озеру.
- Пойду посмотрю, не возвращаются ли, - сказала она.
- И я думаю, что не ошибаюсь, предполагая, кто уладит дело, - продолжала госпожа Замфиреску. - Слаживалось все тишком, еще в Бухаресте, так чтобы мы ни о чем и знать не знали... Можно подумать, что боялись, будто мы у них женишка украдем...
Она засмеялась, хотя было ей не до смеха, она нервничала. Хоть бы Лиза побыстрей возвращалась, у Лизы она что-нибудь бы выведала...
- Ты, наверно, тоже проголодалась? - спросил домнул Замфиреску. - Может, не будем больше ждать и поужинаем?
Наконец-то доамна Замфиреску могла дать выход своему раздражению:
- Да мы обедать кончили в четыре часа! И уж ты-то, слава Богу, накушался!..
Домнул Замфиреску мигом повернулся к своей супруге, готовясь дать ей резкий отпор. Но тут к ним, размахивая руками, подбежала барышня.
- Идут! - крикнула она весело. - У озера уже голоса слышны... Какая приятная у них компания!..
Теперь она уже жалела, что не пошла с ними в лес. Может, они играли в какие-нибудь игры или хором пели. Раз так долго не возвращались...
- Хорошо, что идут, - оживился домнул Замфиреску. - Будем надеяться, что не все разом усядутся за карты...
Разобиженная доамна Замфиреску поднялась со скамейки и подошла к дочери.
- Не стоит говорить, что мы их ждали и не ужинали, - зашептала она. - Пусть не думают, что мы тут без них с тоски умирали... Посмотрим, пригласят ли нас вообще...
Голоса раздавались совершенно отчетливо, но никого не было видно; наверно, шли очень медленно. То и дело слышался смех. Доамна Замфиреску тоже заготовила улыбку. Опять усевшись на скамейку, она оживленно заговорила, стараясь расшевелить свою маленькую компанию. "Пусть не думают, что мы тут без них скучали и ждали их как манны небесной..."
- ...А когда взойдет луна, Хорике? - нежно спросила она домнула Замфиреску.
- К полуночи, - ответил супруг, глядя на небо.
- ...Уж кто-кто, а я не грешил, - послышался голос Стере, - мы с Жоржем сидели тихо на месте, а не гоняли, как вы все, по лесу...
- Ну и что? Скажете, плохо было? - смеясь, спросил Андроник.
Смеялся он так, что сердиться на него было невозможно. Искренне и заразительно смеялась сама горделивая, мужественная юность. Барышня Замфиреску уже радостно улыбалась, хотя компания только-только приближалась к воротам.
- Грешнее всех я, - прибавил Андроник. - Я так и не осуществил задуманного...
- А может быть, вы нам скажете, что вы такое задумали, - попросила Лиза.
- Нет, не могу, - извиняющимся тоном ответил Андроник, - потому что еще не отказался от задуманного... Вся беда в том, что я немного заплутался и не успел. А то, глядишь, вы и теперь бегали бы по лесу...
- Но я же умру от любопытства! - воскликнула Лиза.
- Не стоит, сударыня, - заверил ее Андроник. - Игра продолжается и без нашего ведома...
Семейства встретились, и доамна Соломон принялась рассказывать Замфиреску лесные приключения.
- Потрясающе! - восклицала она. - Какая тишина! Какой воздух!..
- А я, что я говорила вам! - вставила в разговор свое слово барышня Замфиреску.
Говорили все разом, наперебой. Оттаял даже Стамате и время от времени позволял себе пошутить: поцелуй Лизы прибавил ему уверенности в себе.
- Как только выйдет луна, мы тут же отправляемся в лес, так и знайте, - заявил он.
- Только не я, - отказался Стере. - Молодежь - дело другое.
Доамна Замфиреску радостно захохотала. На кого, на кого, а на Стере можно положиться, и еще, наверное, можно рассчитывать на Соломона.
Поужинают и сядут играть где-нибудь в отдельной комнатке у отца келаря.
- Кто у нас занимается ужином? - спросил домнул Соломон. - Корзины из автомобиля принесли?
Рири, Лиза, доамна Соломон собирались идти накрывать на стол.
Барышня Замфиреску в первую секунду тоже открыла было рот, чтобы предложить свои услуги, но тут увидела, что Дорина по-прежнему сидит на скамейке. Значит, и ей можно остаться. Здесь столько молодых людей - болтовня, смех, шутки, - здесь лучше...
- Кто со мной в погреб за вином? - вновь спросил домнул Соломон.
Почти все мужчины захотели осмотреть монастырские подвалы. Особенно нетерпеливо хотели осмотреть их Андроник и Владимир.
- Только имейте в виду, что вино придется нести в ведрах, - посетовал домнул Соломон, польщенный вниманием, которым встречалось каждое его предложение.
- В ведрах и корчагах, - уточнил домнул Замфиреску. - И позаботьтесь, чтобы продали вам темно-рубинового, потрясающее вино... Хорош и мускат, но слишком скоро ударяет в голову.
- Больно крепок, - вмешалась доамна Замфиреску. - Хорике, а мы какое вино привезли?
- Да тоже вроде неплохое.
- Нет-нет, мешать не будем, - отказался Стере. - И не забудьте попросить брынзы. Брынза здесь - пальчики оближешь!
Веселой гурьбой собрались на поиски отца ключаря. Заслышав шум во дворе, черными тенями из келий выскользнули монахи, но отца ключаря среди них не было: домнул Соломон, будучи знакомым с ним лично, удостоверил это. Отец ключарь - высокий, сухопарый, костистый, с редкой бородкой, "будто траченной молью, и вдобавок гундосит". И домнул Соломон заговорил в нос, подражая отцу ключарю.
Стамате и капитан Мануилэ рассмеялись.
- А Андроник куда подевался? - спросил вдруг домнул Соломон, обнаружив, что молодой человек исчез.
- Пошел, видно, приятелей отыскивать, - сказал Владимир.
- Неужто ты поверил его россказням о приятелях? - ироническим шепотом осведомился капитан.
- Ш-ш-ш! Он же может услышать, - прервал его Стамате. - Нехорошо сплетничать за спиной...
- Именно, именно, - поддержал домнул Соломон. - Мне кажется, он хороший мальчик из хорошей семьи, жаль только, что слишком взбалмошный и неспокойный, - прибавил он, желая всем потрафить.
Наконец отыскали ключаря и попросили налить двадцать литров темно-рубинового. Монах взял две объемистые корчаги, ведро и повел их, показывая дорогу.
- Как-то управитесь?.. - пробурчал он, не глядя на гостей.
Перед дверью, окованной железными полосами, монах остановился, нашарил ключ и аккуратно, не торопясь, отомкнул замок. Потом зажег свечку, переложил ведро в левую руку, взял свечку правой, отдав перед тем корчаги Владимиру.
- Не оступитесь, ступеньки у нас поистерлись, - предупредил он.
Шли в темноте осторожно и не без странного волнения. Подвалы были глубокие, и чем глубже, тем обширнее. Владимир воодушевился, его восхищало все: холод и сырость, таинственность старинных сводов, игра теней от мигающей свечки.
- Кто знает, что здесь происходило, - проговорил он зачарованно.
- И я об этом подумал, - отозвался капитан. - Будто давит здесь на тебя что-то... А стоят всего-навсего бочки с монастырским вином.
Стамате с удивлением оглядывал стены подвала.
- Дай нам, пожалуйста, и брынзы тоже, - говорил домнул Соломон.
Монах выпустил вино из бочки, и оно с шипением хлынуло в корчагу, распространяя густое терпкое благоухание. Владимир как завороженный глядел на рубиновый водоворот в глиняном горшке. Ударив в ведро, вино брызнуло в разные стороны.
- Из здешних вин самое лучшее, - сообщил Андроник.
Вздрогнув от неожиданности, все обернулись.
- Откуда ты взялся, голубчик, мы и шороха не слышали? - весело спросил домнул Соломон.
Андроник махнул рукой на проход между бочками.
- Вот отсюда, - объяснил он спокойно. - Во дворе я вас потерял и отправился прямо в подвал. Не первый раз сюда спускаюсь, - прибавил он с улыбкой. - Сколько ведер вина здешнего выпил...
Монах поднял глаза, вглядываясь в лицо говорившего. Неверный свет свечи выхватывал из темноты бледные, с глубокими тенями лица.
- Узнали, отче? - спросил Андроник, приглаживая рукой волосы.
- Много гостей принимает монастырь, - ответил монах, опуская глаза, - трудно припомнить.
- Но уж меня-то вы знаете, - медленно выговорил Андроник, словно бы говорил для одного только монаха. И быстро обернулся к остальным, обводя руками своды: - Эти стены я знаю, словно жил в них с первого дня... Иной раз мне даже чудится, будто я сон смотрю, так много всякого вспоминается. Кто мне это рассказал, кто помог увидеть?.. Я словно бы родился с этим монастырем...
Домнул Соломон рассмеялся. Он держал в руках одну из корчаг и с удовольствием ее взвешивал.
- Говоришь как по писаному, - сказал он Андронику. - Как в той сказке, где людям привиделось, словно они уже жили когда-то, словно успели уже прожить другую жизнь...
- Нет, - с подкупающей простотой ответил Андроник, - мне не кажется, что я уже жил когда-то и успел прожить другую жизнь. Мне кажется, что я так и жил здесь все время, с того самого дня, как построили монастырь...
- Тому уже больше сотни лет будет, - сказал монах без особого удивления.
- И много больше, твое преподобие, - с улыбкой добавил Андроник.
Владимир не без робости взглянул на призрачное в неверном свете лицо Андроника. Может, подвальный сырой холод, может, хмельной запах пролитого вина, а может, шевелящиеся на стенах тени поуняли его восторженность. Ему подумалось, что Андроник над ними издевается, рассказывает сказки, морочит всем головы. Лицо Андроника показалось ему сумрачным, но как-то по-особенному блестели у него глаза, когда он смотрел то на одного, то на другого, словно готов был тут же рассмеяться. "Неужели никто не замечает, что Андроник над нами издевается или просто-напросто рассказывает свои сны, хлебнув неведомо где винца?"
- После честной расплаты, бояре, отправляемся восвояси, - провозгласил домнул Соломон, отсчитывая банкноты.
И капитан Мануилэ, как другие, тоже словно бы онемел, затерявшись в потемках. Очнулся он, услышав Андроника, который опять заговорил, обводя рукою стены.
- Думаю, теперь никто и знать не знает, - говорил Андроник, - что на этом самом месте умерла дочь Моруцци, настоящая его дочь, хоть и незаконная, а не та, которую он удочерил при втором своем браке...
Монах поднял удивленные глаза и мелко торопливо перекрестился. Андроник притворился, что ничего не заметил, и продолжал, пристально глядя на Мануилэ:
- Я и сам не смог бы сказать, откуда знаю об этом, но так все оно и было. В этих самых стенах умерла бедняжка Аргира, красавица, на меду замешенная, как говорили о ней в насмешку...
- А отчего она умерла? - спросил Владимир вполголоса.
- Привезли ее сюда силком, старик отец ничего не знал... Говорили, что не знал ничего и настоятель... В те времена женщин в мужские монастыри не допускали. Привезли ночью, и вскоре она скончалась, а отчего и как, неизвестно. От нее хотели избавиться, потому что в тот год ожидалась вторая женитьба старика и у него должна была быть другая дочка... На третью ночь умерла Аргира... Вот здесь, на этом самом месте... - Андроник оглянулся и обвел руками круг. - Вы хоть иногда молитесь за нее, отче? - неожиданно резко спросил он монаха.
Ключарь отрицательно покачал головой. Он в первый раз слышал эту историю, и она показалась ему языческой, неправдоподобной. Боярская дочь, умершая в подвалах монастыря, - нет, в такое он не верил.
- Пойдемте, а то что-то зябко, - сказал домнул Соломон.
Тронулись. Зябко было всем и от подвального холода, и от жутковатой истории, нежданно-негаданно рассказанной Андроником.
- С чего ты вдруг решил стращать нас этой девицей? - спросил Андроника домнул Соломон, как только они поднялись наверх.
Андроник рассмеялся.
- Я так шучу иногда, если придет в голову озадачить милых, приятных людей, - сказал он каким-то не своим голосом. - А ведь правда чрезвычайно грустная история.
Ночь показалась теплой после подвального холода. И виден был немалый кусок неба между кельями и деревьями. Двор, казалось, был слегка подсвечен где-то неподалеку спрятанным светом.
- Красота какая! - воскликнул домнул Соломон, глядя вверх и изумляясь обилию звезд. Он стоял посреди двора, прижимая к себе корчагу с вином. Андроник, воспользовавшись его неподвижностью, подошел и шепнул ему так, чтобы не слышали остальные:
- Очень прошу, не рассказывайте дамам мою историю... У них испортится настроение...
Домнул Соломон хитро подмигнул ему. Но, приглядевшись к Андронику, потерял всякое желание шутить. Глаза Андроника отливали металлическим блеском, мрачные, угрожающие.
- Черт, да и только! - воскликнул с усилием домнул Соломон. И действительно почувствовал себя бессильным и слабым перед этим неоперившимся юнцом. Вспомнил, сколько все они натворили глупостей. А что, если Андроник один из тех проходимцев, которые напускают на добрых людей сонную одурь, подсыпав в вино порошочек, а потом их грабят?..
Домнул Соломон тронулся было с места, томясь неопределенным сомнением.
- Выпить не хочешь? - спросил он, опять останавливаясь. - А то попей из корчаги.
Андроник в свой черед хитро подмигнул и, взяв из рук домнула Соломона корчагу, бережно поднес ее к губам. Он пил с наслаждением, жадностью, пил залпом, не отрываясь, как будто во сне. Домнул Соломон глазам своим не верил. Но питье Андроника, такое понятное, мужское, его успокаивало. Он легонько тронул Андроника за плечо:
- Будет, голубчик, оставь хоть капельку и всем остальным...
- Всем непременно! - ответил Андроник с тайной иронией и поднял голову от корчаги.
И они прибавили шагу, торопясь догнать всех остальных.
8
Ужин подходил к концу. Близилась полночь. Молодежи уже не терпелось подняться из-за стола и отправиться в комнату по соседству - поговорить, затеять какую-нибудь игру, может, даже потанцевать. Доамна Соломон обронила мельком, что позаботилась и прихватила с собой патефон Владимира. Можно носовым платком заткнуть усилитель, и снаружи ничего не будет слышно. "Впрочем, - добавила она, - в такой поздний час все монахи давно спят".
На первый взгляд убранство стола было крайне скудно: маленькие тарелки, бумажные салфетки, разной величины стаканы. Но благодаря стараниям доамны Соломон и доамны Замфиреску тарелки украсились холодным жарким, колбасами, сардинами, сыром, брынзой, фруктами. Дамы отвели именно эту комнату под столовую не без умысла, предназначив для игр и танцев другие, куда более просторные и чистые. Они не сомневались, что буфет с холодными закусками, как назвала их стол доамна Замфиреску, надолго никого не задержит, и поэтому решили не занимать тарелками и стаканами другие комнаты. В одной из них дамы намеревались позже устроить себе спальню и сложили в ней свои дорожные мешочки, тальмы, свертки. Постели они поставят все рядом и расположатся, таким образом, с наибольшим удобством. Доамна Соломон объявила, что и она остается, хотя с самого начала жаловалась на обилие комаров.
Владимир, подавая пример остальным, поднялся из-за стола первым. Он немало выпил за ужином и чувствовал теперь кипение отваги и избыток воодушевления. И доамна Соломон, и барышня Замфиреску, между которыми он сидел, обе за ним ухаживали и каждая хотела шепнуть на ушко секрет, почти прижимаясь грудью к его плечу. Словом, ужин послужил ко всеобщему раскрепощению. Монастырское вино хорошенько всех разогрело, всех, даже не слишком склонное к чувствительности семейство Замфиреску.
- Пойдемте посмотрим, не показалась ли луна, - сказал Владимир, поднимаясь со скамьи и предлагая руку барышне Замфиреску.
- А что, если пойти на озеро? - предложил кто-то.