- Ну, для такой благородной цели мы вас можем и выпустить отсюда, - заверил его Абендшен, - Правда, за каждым вашим шагом будут следить, а к вам на квартиру мы подселим квартиранта. Место встречи вы нам тоже опишете заранее, чтобы мы могли подготовиться и расставить там своих людей. Но все это, знаете ли, больше похоже на сюжет для романа о рыцарях плаща и кинжала. Меня, на данный момент, больше интересует доказательство вашей искренности. А для этого, я бы попросил вас назвать нам адрес Моравека.
- У Моравека несколько конспиративных квартир, - покачал головой Тюммель. - К тому же он их постоянно меняет. Я никогда не пользовался его квартирами, а назначал встречи где-нибудь в общественных местах. Так было безопасней для нас обоих.
- Да, я читал об этом в учебниках по разведке, - согласился Абендшен. - И все же, я не верю в то, что вы не знаете ни одного адреса Моравека. Должен же был быть у вас экстренный канал связи.
- Если мне надо было срочно встретиться с Моравеком, то я клал пустую пачку от сигарет на скамейку на трамвайной остановке в Смихове. После этого с пяти до шести часов вечера шел на Влтаву кормить уток.
- Куда именно?
- В парк. Все равно куда. Моравек ведь знает меня в лицо.
- И все же, думаю, какой-то его адрес вы знаете, - настаивал на своем Абендшен.
- Я знал один адрес, - согласился Тюммель, - но он существовал до того, как меня ар… до того, как я побывал в "комнате ожидания". Нет никакой гарантии, что он еще действует. Это улица Увоз, дом 6, квартира 3. Но повторяю, он часто меняет квартиры.
- Хорошо, мы это проверим, - кивнул Абендшен, - а вы пока посидите и подумайте о том, как нам его поймать.
Прага, 3 марта 1942 года
В магазин пани Бочковой зашли две молодые женщины. Обе были одеты довольно модно, но опытная пани Бочкова сразу же определила в них провинциалок. Женщины долго переходили от витрины к витрине и что-то оживленно обсуждали, и все же с первого взгляда на них было ясно, что им надо что-то совсем другое. Их разговор казался слишком натянутым. Наконец, пани Бочкова не выдержала и подошла к ним.
- Что вы желаете? - поинтересовалась она.
- Мы бы хотели поговорить с самой пани Бочковой, - немного замявшись, сказала та, что была пониже.
- Это я и есть, - приветливо улыбнулась хозяйка магазина.
- Нам нужна темно-зеленая тирольская шляпа с крылышком птицы, - неуверенно назвала условную фразу все та же посетительница.
- К сожалению, с крылышком у меня нет, - ответила пани Бочкова так же условной фразой. - Могу предложить вам с букетиком из перьев. Пройдемте со мной.
Они прошли через весь магазин и скрылись в подсобном помещении. Пани Бочкова провела женщин к себе в кабинет.
- Итак, дамы, что вам все-таки надо? - уже по-деловому спросила пани Бочкова.
- Нам надо встретиться с Леоном, - ответила все та же посетительница.
Лондон в последней радиограмме сообщил, что на этой явке штабс-капитана знают под этим именем.
- А зачем вам Леон? - строго нахмурила брови пани Бочкова.
- Ну, он нужен не совсем нам, - замялась посетительница, - С ним хотят переговорить парашютисты из Лондона.
- Из Лондона? - искренне удивилась пани Бочкова, - Так почему же они не пришли сюда сами?
- Но для них же это очень опасно! - воскликнула посетительница.
- Однако, милые вы мои, чтобы убедить Леона прийти на эту встречу, мне надо предоставить ему какие-то доказательства того, что его там будут ждать действительно английские парашютисты, а не агенты гестапо.
- Какие могут быть доказательства?! - вмешалась та, что была пониже. - Мы вам назвали пароль. Разве этого недостаточно?
- Пароль паролем, - пожала плечами Бочкова, - но его могут узнать и немцы.
- Так какие вы хотите доказательства! - наседала вторая посетительница, - Хотите, чтобы они явились к вам с парашютами за плечами?
- Не надо утрировать, девушка, - строго оборвала ее пани Бочкова, - И все же, хотелось бы быть совершенно уверенной, что речь идет именно об английских парашютистах. Поймите меня правильно, допустим, я даже вам и доверяю, но вы сами-то уверены, что немцы не водят вас за нос? Вам самим они предъявили какие-нибудь доказательства того, что они прилетели из Лондона?
- Нет, - растерялась первая посетительница, - но наши мужья хорошо знают их еще по службе в чешской армии.
- И это еще ни о чем не говорит, - пожала плечами пани Бочкова. - Мало ли бывших офицеров сейчас работает в чешской полиции или подрабатывает в гестапо?
- Тогда я даже не знаю, как вам это доказать, - с искренней грустью вздохнула высокая посетительница.
- У них есть связь с Лондоном? - пошла им навстречу пани Бочкова.
- Конечно, - оживилась посетительница, - у них есть радиостанция, по которой они получают приказы и передают в Лондон свои сообщения,
- Вот и хорошо, - улыбнулась пани Бочкова, - Давайте придумаем какую-нибудь фразу, которая должна будет прозвучать в ближайшие дни в одной из лондонских передач на Прагу. Леон услышит эту фразу и поверит, что имеет дело с настоящими парашютистами.
- Я даже не знаю, пойдут ли они на это, - с сомнением сказала одна из посетительниц.
- А почему нет? - удивилась пани Бочкова, - Лондонский центр очень часто использует эти радиопередачи для связи со своими агентами. Они знают, что за Леоном ведется настоящая охота, и поймут его осторожность.
- Хорошо, мы передадим им это, - согласилась та, что была поменьше. - Так какую же именно фразу вы хотите услышать.
- Давайте подумаем, - предложила пани Бочкова, она задумалась, потом сказана. - Ну, например вот эту: "Мир хорошо знает, что такое немецкие концентрационные лагеря, и особенно - что такое Маутхаузен и Освенцим, где томятся и погибают многие чехи. Ответственность за эти чудовищные преступления несут Гитлер и его сообщники".
- Хорошо, - согласилась и высокая, - мы им это передадим, - она повторила сказанную пани Бочковой фразу.
Хозяйка магазина проводила обеих посетительниц до самой двери.
Вечер еще только начинался, когда Ганка и Татьяна рассказали Бартошу о результатах своей поездки в Прагу.
- В принципе, - кивнул Бартош, - это несложно устроить, - он взглянул на часы, - я сегодня же запрошу об этом Лондон. Теперь понятно, почему нас так встретили на первой явке: этот штабс-капитан слишком уж осторожен.
- Пани Бочкова сказала, что на него давно уже ведется настоящая охота, - заметила Ганка.
- На всех нас ведется настоящая охота, - пожал плечами Бартош.
В передаче от 5 марта в своем выступлении полковник Ходский два раза зачитал условную фразу.
Прага, 9 марта 1942 года
Габчик, Кубиш и Индра сидели в небольшой пивной недалеко от завода "Колбенка". Был разгар рабочего дня, и в зал заглядывали только случайные посетители.
- Вот такова цель нашей заброски, - закончил Габчик свой рассказ.
- Не скажу, чтобы меня эта цель привела в восторг, - признался Индра. - За такой акцией последуют такие репрессии, о которых Чехия еще и не слышала. Однако я, так же как и вы, должен подчиняться приказу. И все же, я бы попросил передать мое мнение в Лондон. Акция не стоит тех жертв, которые за ней последуют. После такой акции возможно полное уничтожение подполья.
- Мы передадим ваше мнение в Лондон, - кивнул Габчик, - но пока нет отмены приказа, мы должны готовиться к его выполнению.
Габчик подробно рассказал Индре обо всех вариантах, продуманных им с Кубишем. Тот на несколько минут задумался. За это время все трое успели заказать по новой кружке пива.
- Знаете что, - сказал Индра, - давайте пока остановимся на каком-то одном варианте, и будем отрабатывать его. Если наткнемся на непреодолимые трудности, тогда будем рассматривать другой. Согласны?
- В принципе, мы так и действовали, - признался Кубиш, - просто теперь мы их будем рассматривать с учетом ваших возможностей.
- Отлично, - кивнул Индра, - как бы романтично не звучал план с поездом, но я бы сейчас остановился на нем. Объясню почему. В нашей организации есть несколько человек, так или иначе связанных с железной дорогой. Среди них один машинист. И вот он-то как-то раз обмолвился о том, что однажды вел поезд с Гейдрихом. Вот от этого и будем отталкиваться.
Он оглядел всех присутствующих и, не дождавшись возражений, отхлебнул пива и продолжил:
- Вы подыскиваете подходящее место для засады. Машинист нам сообщает точное время отхода поезда. В нужном месте он останавливает поезд, и вы из засады расстреливаете вагон Гейдриха. Для немцев это будет полной неожиданностью. И план, в принципе, может оказаться вполне успешным.
- Мы вдвоем не сможем создать необходимую для этого плотность огня, - покачал головой Габчик.
- Ну, людьми мы вам поможем, - пообещал Индра.
- Тогда над этим можно поработать, - согласился Габчик, - В ближайшие дни вы свяжитесь с этим машинистом и поговорите с ним о деталях и его согласии, а мы с Яном начнем изучение железной дороги. При следующей встрече перейдем к деталям.
- Договорились, - согласился Индра, - но не забудьте о моей просьбе.
Прага, 13 марта 1942 года
Бартош стоял на набережной около Прашного моста и кормил уток. Из кармана у него торчал свежий номер "Фолькишер беобахер". Эта, торчащая из кармана немецкая газета раздражала его. Он практически не знал немецкого. Однако Леон назначил именно такой знак. Когда Бартош еще в Пардубицах высказал свои опасения, Вашек спокойно заметил: "Если кто-то тебя спросит об этой газете, скажи, что ты по ней изучаешь немецкий. Все нацисты будут просто в восторге". Альфред бросил очередную пригоршню крошек в воду и в этот момент услышал у себя за спиной спокойный мягкий баритон:
- Добрый день, молодой человек. А вы знаете, что в Китае утки - чуть ли не священные птицы?
Это была условная фраза.
- В это трудно поверить, - ответил Бартош, - в китайских ресторанах утка считается фирменным блюдом.
- Те два молодых человека, которые вас прикрывают, тоже парашютисты? - поинтересовался Леон и положил руки в черных кожаных перчатках на парапет набережной.
- Нет, - ответил Бартош, - это из местного Сопротивления.
- Слава Богу, - усмехнулся Леон, - они это делают так непрофессионально, что я испугался за вашу подготовку.
- Наша подготовка ненамного лучше, - признался Бартош, - В Лондоне очень смутно представляют, что здесь происходит.
- Мне тоже так кажется, когда я читаю их радиограммы, - кивнул Леон-Моравек, - Зачем вы хотели встретиться со мной?
- Лондон хочет восстановить связь с Рене, - ответил Бартош, - Если Рене в опасности, то англичане готовы рассмотреть возможность его переправки в Лондон.
- Понятно, - вздохнул Леон-Моравек - по-моему, - действительно находится в опасности. Но Лондон несколько опоздал со своим предложением. Боюсь, гестапо уже не выпустит его из своих рук. Хотя, есть надежда, что он еще выкрутится. У него сильные связи в Берлине. Что еще?
- Нам нужна помощь, - сказал Бартош.
- Какого рода помощь вы хотели бы получить от меня?
- У нас проблема с документами, - ответил Бартош.
- Нужны три паспорта и три трудовые книжки.
- С этим можно помочь, - кивнул Леон-Моравек. - А что Лондон даже не снабдил вас документами?
- Снабдил, - ехидство в отношении Лондона начало раздражать Альфреда, хотя он и сам часто вспоминал его нехорошими словами, - но гестапо тоже умеет работать.
- Этого у них не отнимешь, - согласился Леон-Моравек, - В общем, передайте мне при следующей встрече фотографии, и я все сделаю. Что еще?
- Пока больше ничего, - пожал плечами Бартош, - Так что мне передать Лондону в отношении Рене?
- Передайте, что я должен буду с ним на днях встретиться, если будет какая-то информация, то я вам ее передам. Теперь давайте договоримся о том, как мы будем связываться.
Они договорились об условных сигналах и местах встреч. Отходя от парапета набережной, Бартош сделал едва заметный знак, разрешая Франте и Вашеку покинуть свои посты. Больше он в прикрытии не нуждался.
После этого Бартош около часа просто гулял по городу, постоянно сравнивая нынешнюю Прагу с той, которую он знал до Мюнхенской трагедии. В конце концов, он оказался около погребка "У кота". Он спустился в погребок и сразу же увидел за одним из столиков скучающего за кружкой пива Габчика.
- Что-то тебя сегодня не очень вдохновляет пиво, - вместо приветствия усмехнулся Бартош.
- Я пью уже третью кружку, - поднял глаза Габчик, - хотя с довоенным это пиво все же не сравнить.
Бартош уселся за стол и заказал пиво.
- Я доложил в Лондон, что установил с тобой связь, - сказал он, когда официант отошел от их столика, - Велено тебе передать, что акция насилия должна быть произведена обязательно. Больше ничего не передавали. - Понятно, - кивнул Габчик. - Этого и следовало ожидать. А как дела у тебя?
- Идут потихоньку, - ответил Бартош, с удовольствием делая несколько глотков из кружки. - Я с тобой хочу поговорить по поводу одного дела.
- Давай, - улыбнулся Габчик.
- У нас чуть было не провалился Вальчик, - начал Бартош.
- Каким образом? - насторожился Габчик,
- Устроили тщательную проверку документов с запросами по местам прежнего проживания, - развел руками Бартош. - Каков был результат, сам можешь догадаться. Пришлось отправить его на время в Моравию. Новые документы я ему заказал, но показываться ему в Пардубице все равно не стоит. Его там сразу опознают.
- Невесело, - покачал головой Габчик.
- Вот я и подумал, а не подключить ли его пока к вам, - предложил Бартош. - Будет помогать вам, а, между делом, может быть, и для нас соберет какую-нибудь информацию. Как ты на это смотришь?
- Смотрю положительно, - улыбнулся Габчик. - Люди мне нужны. Пока не знаю, как будут обстоять дела на последней стадии операции, но сейчас лишний человек не помешает. Если будут трудности с документами, скажи мне, вполне возможно, что я смогу помочь. - Спасибо. Пока вроде все идет хорошо. Мне ведь тоже нужны новые документы, и я попал под этот гребень, но сумел кое-как замять это дело. У тебя есть, что передать в'Лондон? - резко поменял он тему, - Мне уже надо поторапливаться на поезд.
- Пока ничего существенного, - покачал головой Габчик, - Передай, что ведем работу по подготовке к выполнению задания.
Прага 15 марта 1942 года
Моравек шел по улицам Праги с видом завзятого праздного гуляки. Он останавливался около витрин дорогих магазинов, внимательно читал афиши, оборачивался вслед хорошеньким женщинам. На одном из перекрестков он остановился. Казалось, он никак не может придумать, куда бы ему пойти дальше. В конце концов, он свернул направо. Сделав несколько шагов в этом направлении, он остановился и закурил. Пока закуривал, он быстро оглядел всю лежащую перед ним улицу. Недалеко от трамвайной остановки стоял Рене-Тюммель. Всем своим видом Рене показывал, что ждет трамвай, но не хочет толкаться на самой остановке среди ожидающих пассажиров. Он скользнул невидящим взглядом по Моравеку и отвернулся. Моравек приблизился к остановке и взглянул на ближайший телеграфный столб. На этом столбу должна была быть нарисована мелом галочка. Галочки не было, условного знака Рене не поставил. Теперь стало понятно, почему в данном в газете объявлении, где Рене вызывал Моравека на встречу, были переставлены местами слова. Моравек подошел к остановке и внимательно прочитал маршруты трамваев. Рене продолжал делать вид, что не замечает его. Штабс-капитан выбросил окурок в урну на остановке и все тем же прогулочным шагом пошел дальше. К нему подошел какой-то немецкий офицер и попросил прикурить. Моравек вежливо вынул зажигалку и щелкнул ей. Пока офицер прикуривал, Моравек незаметно изучал улицу. Теперь улица предстала ему в новом свете. На двух перекрестках стояли и разговаривали какие-то спортивного вида парни, совсем рядом с остановкой у фонарного столба о чем-то шепталась молодая парочка, причем в глаза бросалось их чисто арийское происхождение.
Моравек свернул за угол и зашел в небольшое кафе. Изображая на лице полное блаженство, он пил кофе и коньяк, а в это время судорожно обдумывал случившееся. Рене вызвал его на встречу, но сделал все, чтобы показать, что встреча небезопасна. Даже не просто небезопасна, а явно кем-то контролируется. Очевидно, его трения с гестапо все еще продолжаются, но Рене не сдается и надеется выкрутиться.
Прага, 21 марта 1942 года
Бартош прогуливался по Ходковым садам. Идя вдоль парапета, он заметил, что на одном из столбов кто-то оставил развернутую газету с крошками хлеба для птиц. Туда со всей округи слетелись воробьи и устроили там целую ярмарку. Бартош встал у соседнего столба, понаблюдал за птичьей возней, закурил и случайно оставил на столбе пачку, в которой еще лежала пара сигарет. Оставив крошки, Моравек подал знак, что встреча состоится, а пачкой сигарет Бартош дал ему знать, что слежки за собой не чувствует. Через пять минут они уже спокойно сидели а скамейке в одной из боковых аллей и мирно беседовали.
- Я привез фотографии, - сказал Бартош, передавая Моравеку обычный почтовый конверт.
- Очень хорошо, - кивнул Моравек, засовывая конверт в портфель, - сделаем в ближайшее время. Следите за объявлениями.
- Для Лондона что-нибудь есть? - поинтересовался Бартош.
- Пока ничего, - покачал головой Моравек, - последняя встреча с Рене не состоялась. Он вызвал меня к себе домой. По договоренности, мы должны были встретиться на трамвайной остановке около его дома. Я пришел: он был там, но сигнала о том, что встреча безопасна, не выставил. И сам ко мне не подошел. Думаю, он все еще находится на подозрении у гестапо. Сейчас снова пойду к нему на встречу. Чем кончится - не знаю. Предчувствия у меня нехорошие, но проверить надо. На всякий случай принял меры предосторожности.
- Не лезь на рожон, - посоветовал Бартош.
- Если бы я не лез на рожон, то за эти два года так ничего и не сделал бы, - усмехнулся Моравек. - Есть оправданный риск. Рене представляет исключительную ценность, как для нас, так и для Лондона. Если бы ты только знал, сколько арестов избежали мы благодаря его предупреждениям. Нет, идти надо. Просто, как и в прошлый раз, надо быть осторожным.
Они попрощались с Бартошем и разошлись в разные стороны.
Моравек немного побродил по пустынным аллеям, стараясь определить, нет ли за ним хвоста, потом деловым шагом направился к выходу из садов. Он дошел до остановки и встал там в ожидании трамвая. Пока трамвай не подошел, он достал сигарету, спросил у какого-то молодого человека огня и, прикуривая, что-то ему шепнул.
Сев в трамвай, Моравек устроился на задней площадке так, чтобы ему был виден весь трамвай. Когда трамвай уже собрался отходить от остановки у Прашного моста, Моравек резко выскочил, за ним тут же метнулись два молодых человека.