- Я даже не знаю, пан учитель, - замялся он.
- Да что вы все пан учитель, да пан учитель, - улыбнулся Зленка. - Вы уже взрослый человек. Зовите меня просто Вацлавом, а я вас буду звать Франтой.
Они направились к небольшому пивному бару под вывеской "Уют".
В пивном баре Зленка выбрал столик, за которым уже сидели два молодых парня. Судя по всему, они были знакомы и парни поджидали именно их.
- Присаживайтесь, - сказал один из них, подвигая к пришедшим уже заказанные кружки с пивом.
- Это тоже мои бывшие ученики, - сказал пан Зленка, - Ото и Зденек.
Парни в соответствии с именами кивнули головами.
- Вот о чем мы хотели бы попросить вас, Франта, - продолжил пан Зленка, - Вы работаете в Граде и все, что там происходит, у вас на глазах. Не могли бы вы сообщать нам, когда приезжает и когда уезжает Гейдрих, а также как он это делает - с сопровождением или без.
От такой неожиданной просьбы пан Шафаржик даже опешил. Несколько секунд он молчал, а потом сказал:
- Я понимаю, что вы хотите, но не думаете ли вы, что это попахивает виселицей?
- Пахет, - согласился парень, которого звали Отой, - но для нас, а не для вас. Вы ничем не рискуете. Вы будете заносить каждый день бумажку, на которой запишете, например "8-30 без; 17–15 с", по определенному адресу, это здесь, поблизости и все. Мы даже больше с вами не встретимся.
- Вы знаете, я тоже не очень люблю немцев, - признался пан Шафаржик, - но ввязываться в такое дело…
- Если хотите, то мы можем вам заплатить, - предложил все тот же парень.
- Нет нет, - замахал руками Шафаржик, - если я это и сделаю, то только для пана учителя. Но мне надо подумать. Все так неожиданно. И очень рискованно. Дайте мне хотя бы день на то, чтобы все обдумать.
- Хорошо, - согласился Зленка, - подходите завтра после работы прямо сюда, я буду ждать вас здесь. Это будет не так бросаться в глаза.
Пан Шафаржик очень не хотел этого делать, но ему было неудобно отказать бывшему учителю, не хотелось ему и прослыть пособником немцев, поэтому на следующий день он все же согласился. Его подвели к дому, расположенному совсем рядом с Градом и показали окно, в которое ему надо будет каждый день стучаться и передавать записки.
Пльзень, 23 и 24 апреля 1942 года
Был полдень. День стоял ясный, погожий, весенний. На пустыре недалеко от заводов "Шкода" встретилось шестеро парней. На первый взгляд, казалось, что ребята собрались для дружеского пикника.
Они расселись в кружок на траве и даже достали кое-какие припасы.
Бартош то и дело продолжал бросать взгляды в сторону Вальчика. Вчера, когда они впервые встретились после поездки Вальчика в Моравию, Бартош даже не узнал своего друга. Теперь волосы у Вальчика были черными, как воронье крыло. Бартош даже не мог сказать, идет ли этот цвет Вальчику: просто это было очень непривычно. Сейчас, когда Вальчик, сидя напротив него, склонил голову, Альфред заметил, что корни волос у Йозефа имеют натуральный цвет.
- Тебе надо подкраситься, - сказал он Вальчику. - На солнце, да еще под определенным углом очень заметно, что волосы у тебя крашеные.
- Знаю, - отмахнулся Вальчик, - я и так уже крашусь чуть ли не каждый день. Отрастают, как не знаю у кого.
- Он теперь ни чех и не немец, а цыган какой-то, - усмехнулся Потучек.
- Это не хорошо, - покачал головой Кубиш, - немцы цыган тоже не жалуют.
- Ладно, ребята, - перешел к делу Бартош, - давайте распределим обязанности на сегодняшний вечер. Видите вон тот сарай с сеном? - указал он на видневшийся метрах в ста от них высокий сарай, стоящий почти у заводской стены, - Сена там еще много. Кто-то постарался запастись, а так до весны и не израсходовал. Не надо жадничать. Сарай хороший, добротный, гореть будет долго. Так вот, Кубиш с Габчиком должны будут поджечь этот сарай. Вспыхнет он, как свечка. Трудов здесь никаких не потребуется. Одна газетка и одна спичка. Потушить его будет непросто. Придется повозиться. Нам именно это и надо. Подобный сарай есть с другой стороны завода, его подожжем мы с Вальчиком. Опалка будет страховать Потучека, который свяжется с самолетами и даст им ориентир.
- Вообще-то в таких случаях положено зажигать три костра, - заметил Опалка.
- Три костра в нашем случае будет не лучший вариант, - возразил Бартош, - Расстояние между кострами около километра: оба костра будут ночью хорошо видны даже с небольшой высоты. В обе стороны от линии между кострами почти на километр тянутся корпуса заводов. Возьми курс так, чтобы пролететь между кострами, и бомби, даже не очень-то задумываясь о своей скорости и ветре. Не промахнешься. Попадешь обязательно на территорию завода.
- По-моему, это как раз то, что надо для наших английских асов, - кивнул Кубиш, - Главное, чтобы они нашли Пльзень, а не повторили те опыты, которые делают с заброской.
- У них во время полета будут работать несколько радиомаяков, - заметил Бартош. - Это оговорено с подпольщиками. Они даже сами это и предложили. Короче говоря, мы, как только узнаем, что они уже на подлете, должны запалить эти костры и все. С поджогом, как я уже сказал, никаких трудностей не должно быть. Один поджигает, второй стоит на карауле. По дороге постарайтесь не привлекать лишнего внимания.
- У нас с этим просто, - засмеялся Кубиш, - мы остановились тут недалеко в деревеньке, а в соседней у нас есть знакомые девушки. Вот с ними и пройдемся вечерком погулять. Лучшего прикрытия не придумаешь.
- А девчонки потом не побегут в гестапо? - нахмурился Бартош.
- Нет, - заверил его Кубиш, - девчонки хорошие, сообразят.
- Ну, смотрите, - покачал головой Бартош, - рискуете в первую очередь вы. Как только выполним задачу, рассыпаемся в разные стороны. Встречаемся завтра утром на вокзале в Пльзени. Там рядом есть ресторанчик, в нем и встретимся. Изображаем случайную встречу старых друзей. Все ясно?
- Что тут может быть неясного, - пожал плечами Опалка, - задача для начального класса приходской школы.
По проселочной дороге, освещаемой лунным светом, шли две парочки. Один из ребят рассказывал, очевидно, что-то очень веселое, так как вечернюю тишину то и дело нарушал звонкий девичий смех. С правой стороны вдоль дороги в отдалении тянулись темные заводские корпуса. Заводы "Шкода" работали круглосуточно, но, хотя о бомбежках Чехословакия еще и не слышала, по закону военного времени на промышленных объектах применялась светомаскировка. Около большого раскидистого дерева они остановились.
- Манечка, вы тут с Верой подождите нас пару минуток, а мы подойдем к забору, посмотрим одну вещь, - сказал Кубиш.
- Это в такой-то темноте вы что-то еще и искать собираетесь? - засмеялась девушка, которую назвали Манечкой.
- То, что мы хотим посмотреть, мы и в темноте увидим, - заверил ее Кубиш.
- А вдруг на нас нападут и похитят? - кокетливо спросила Вера.
- Мы этого не допустим, - заверил ее Кубиш. - Если что страшное заметите, то начинайте петь песенку, мы тут же и прибежим.
- Какую же нам петь песенку? - так же кокетливо продолжала Вера.
- Громкую, веселую, можно с прихлопом, - предложил Кубиш.
- А с притопом? - засмеявшись, спросила Манечка.
- Можно и с притопом, главное - громко, - заверил ее Кубиш, и они с Габчиком быстрым шагом направились в сторону завода.
Они действительно вернулись через пару минут.
- Ну что, нашли, что искали? - поинтересовалась Манечка.
- Нет, - совершенно серьезно помотал головой Кубиш, - там горит что-то, мы и не стали подходить близко. Пошли обратно, а то сейчас с завода пожарные понаедут, такая суматоха начнется.
Не прошли они и десяти метров в обратном направлении, как Вера обернулась и вскрикнула.
- Да там действительно что-то горит! Бежим, позовем людей!
Она как истинная деревенская девушка ужасно боялась пожаров и относилась к ним очень серьезно.
- Не стоит дергать людей попусту, - заверил ее Габчик. - Там же ничего нет. Горит какой-нибудь полусгнивший стог сена только и всего. Я слышал, что когда сено начинает гнить, оно нагревается, и иногда бывают случаи самовозгорания. Так, наверное, и тут.
- Все-таки, стоит, наверное, кого-то предупредить, - не унималась Вера.
Кубиш хотел было ей что-то возразить, но тут в небе раздался еще далекий и очень слабый гул самолетов. Уже по звуку можно было сказать, что летит несколько самолетов.
- Куда это, интересно, ночью летит столько самолетов, - попробовал перевести разговор на другую тему Габчик.
- И правда, самолеты, - удивилась Манечка, - давайте посмотрим на их огоньки.
- Манечка, - как-то озабоченно сказал Кубиш, - сейчас идет война, и ночью летают в основном бомбардировщики и без всяких огней. А если это действительно бомбардировщики, то бомбить они будут не деревню, а завод. Так что давайте-ка пошли побыстрей к деревне.
Они только успели свернуть с дороги на тропинку к деревне, как в стороне завода что-то громыхнуло, потом еще, еще и еще.
- И правда бомбят, - испуганно схватилась Манечка за руку Кубиша, - Ты знал об этом, да, Ян?
- Откуда мне это было знать, - пожал плечами Кубиш, напряженно всматриваясь в сторону завода.
- Но ведь ты только что перед этим сказал, что они будут бомбить завод.
- Я сказал, что кроме завода здесь бомбить нечего, - помотал головой Кубиш, - но то, что именно эти самолеты летят бомбить завод, я не говорил.
Когда они пришли в деревню, то все ее жители были на улице и смотрели в сторону завода. Почти у всех там кто-то работал.
Первым в привокзальный ресторанчик пришел Бартош, постепенно там собрались и все остальные.
- Ну, и кто сегодня слушал радио? - с какой-то недовольной гримасой спросил Бартош.
- Я слушал, - ответил Вальчик, - и то, что я услышал, меня совершенно не удивило.
- А что они такое сообщили? - поинтересовался Кубиш, который вместе с Габчиком провел эту ночь на сеннике в деревне.
- Сообщили, что сегодня ночью была произведена бомбежка заводов "Шкода", - ухмыльнулся Вальчик. - Повреждений заводу не нанесено.
- Это могло быть объявлено с пропагандистской целью, - заметил Габчик.
- Нет, никакой пропаганды, - помотал головой Бартош. - Я уже разговаривал с рабочими. Они надеялись под этот шумок совершить какую-нибудь диверсию: поджечь что-нибудь или просто сломать. Так ведь даже на территорию ни одна бомба не попала!
- Мне кажется, высадись немцы в Англии, - сказал Кубиш, - они бы ее оккупировали дня за два. Их только море и спасает.
- В общем, так, - решил покончить с обсуждением Бартош, - все разъезжаемся. Если Лондон захочет повторить, то я дам объявление в "Народном политике": "Даю уроки и ры на гавайской гитаре". Расходимся.
Пардубице, 27 апреля 1942 года
Бартош достал листок бумаги, положил его перед собой на столе и задумался. Сегодня был тяжелый день. Утром он встречался в Праге с Индрой и Габчиком. Разговор получился тяжелый. Индра просто настаивал на том, чтобы отменить акцию с Гейдрихом. Он уверял, что время для такой акции еще не подошло, что ничего кроме вреда она не принесет. Габчик попробовал возмутиться, но его пришлось осадить. Раз уж он так привержен уставу, то должен слушаться старшего по званию, а старшим теперь был Бартош. Доводы Индры были очень убедительны. Спорить с ними было бесполезно. Но и сам Бартош оказался в очень трудном положении: отказываться выполнять приказ или обсуждать его целесообразность он не мог. На помощь пришел Индра. Тот предложил отправить в Лондон очередную радиограмму от его имени. Индра уже не раз высказывался на ту тему, что лондонское правительство для него всего лишь союзник, причем союзник, который не очень-то и помогает. В ближайшее время подобную радиограмму должен был подготовить и Объединенный комитет Сопротивления. Их тоже привела в ужас эта затея. Они считают, что в результате такой акции будет наполовину уничтожена подпольная сеть во всех крупных городах.
Бартош достал из кармана сигареты, вынул одну из них, распотрошил и достал оттуда свернутый в трубочку маленький листочек бумажки. Он еще раз пробежал глазами написанные там строки. Индра во всем оставался учителем. Даже в этой микроскопической записке можно было различить ровный, разборчивый учительский почерк. Он еще раз перечитал послание Индры. Потом взял карандаш и на чистом листе написал: "По просьбе Идры, получившего от вас полномочия и установившего контакт с одним из наших связных, посылаем эту радиограмму, с содержанием которой полностью согласны. Считаем, что подготавливаемое Габчиком и Кубишем покушение, как мы понимаем, на Г. ничего не даст союзникам, а для нашего народа будет иметь трагические последствия. Под угрозой окажутся не только заложники и политические заключенные, но и жизни тысяч других людей. Покушение будет иметь страшные последствия для всего народа, уничтожит последние остатки организации. Тем самым станет невозможным выполнение здесь чего-либо полезного для союзников. Поэтому мы просим, чтобы вы через "Сильвер-А" дали указание отменить покушение. Промедление опасно, ждем указаний. Если покушение все же необходимо по соображениям международной политики, то следовало бы избрать другой объект".
Написав это, он долго сидел и, задумавшись, вертел в руках карандаш. Вздохнув, он начал писать дальше: "Результаты операции "Шкода": кроме двух сгоревших крестьянских хозяйств, которые подожгли мы, ареста нескольких лиц по подозрению в поджогах, разочарования рабочих - итоги налета равны нулю… "Шкоде" не нанесено никакого ущерба. Рабочие ждут первой бомбы, которая достигнет цели, чтобы завершить окончательное разрушение самим. Не обманите их опять".
Он еще немного посидел над исписанной бумагой и потом решительно добавил: "Акция имела все предпосылки для стопроцентного успеха. Посылайте ведущий самолет и экипажи, которые хорошо знают цель, чтобы не повторилось уже происшедшее: самолет кружит над целью, а бомбы падают мимо нее. Рабочие "Шкодовки" готовы в случае бомбардировки уничтожить самое важное заводское оборудование".
Через полчаса зашел Потучек, он забрал у Бартоша радиограмму и пошел шифровать ее и готовиться к связи с Лондоном.
Прага, 29 апреля 1942 года
- Как у вас продвигается работа с английскими парашютистами? - поинтересовался Франк, как только Абендшен появился у него в кабинете.
- У меня складывается такое впечатление, что они производят заброску обязательно в ночь с 28 на 29, - ответил Абендшен. - Этой ночью наши службы наблюдения опять отметили появление над Протекторатом английского самолета.
- Выброшены новые группы? - насторожился Франк.
- Пока таких данных у меня нет, - признался Абендшен. - Я приказал своим людям связаться со всеми станциями наблюдения и отметить маршрут самолета. После этого я свяжусь со всеми местными отделениями гестапо. И все же, у меня сильное подозрение, что была произведена очередная заброска.
- А как ведется работа с тем парашютистом, который перешел на нашу сторону?
- С его помощью ликвидировано несколько конспиративных квартир. За некоторыми установлено наблюдение, - ответил Абендшен. - Изучаются методы подготовки и заброски диверсантов.
- А нельзя ли его использовать, как нашего агента в этой среде? - поинтересовался Франк.
- У меня запланирована такая работа, - кивнул Абендшен, - К сожалению, мы упустили время, чтобы внедрить его в ту группу, с которой он был заброшен: теперь, после столь длительного его молчания, это может вызвать подозрения. Но после ликвидации известных ему явок, мы разрабатываем операцию по внедрению его в другие группы Сопротивления. В таком случае он вполне может сослаться на то, что у него нет связи с теми, к кому он был заброшен.
- Вы проверяли обстоятельства, связанные с налетом на заводы "Шкода"?
- Проверял, - кивнул Абендшен, - Тут много неясного. Около завода были подожжены сарай с сеном и стог соломы. Кто-то явно давал самолетам наводку. Самолеты не обратили никакого внимания на построенный в стороне макет заводских корпусов, предназначенный именно для того, чтобы отвлечь самолеты от истинной цели. И в то же самое время ни одна бомба не попала на территорию завода. Это вызывает удивление. Я ожидаю повторного налета. Все отделения гестапо в районе Пльзени работают в режиме повышенной бдительности. Опрашиваются возможные свидетели.
- Держите это под контролем, - кивнул Франк, - Похоже, наши друзья перешли к активным действиям. А что с радиоперехватами?
- По-прежнему активно работает рация в районе Пардубице, - вздохнул Абендшен. - В конце концов, мы сумели вычислить, откуда велись передачи: рация была расположена в заброшенной каменоломне, которую местные жители называют "Глубокая". Местоположение было выбрано очень грамотно: туда нельзя было подобраться незамеченным. К сожалению, к тому моменту, когда мы наконец это вычислили, рация поменяла свое местоположение. В том районе продолжают работать четыре радиопеленгационные установки.
- А расшифровка перехватов?
- Здесь тоже не все так, как хотелось бы. После того, как нам в руки попало несколько шифровальных блокнотов и уже расшифрованных радиограмм, мы сумели расшифровать еще несколько шифровок, но все они относились к Моравеку и его группе. Очевидно, англичане используют несколько шифров, - высказал свое предположение Абендшен. - Ключи от шифров имеют командиры групп. Радист знает ключи от шифров только своей команды.
- Хорошо, продолжайте работать. Если возникнет потребность в дополнительных людях, обращайтесь прямо ко мне.
- Слушаюсь, группенфюрер.
Когда Абендшен вышел от Франка, в дежурной части его уже ждало сообщение из отделения гестапо в Кршивоклате: некий сельский возница обнаружил в лесу мешки с боеприпасами и оружием. Абендшен немедленно отправился туда.
Кршивоклате, 1 мая 1942 года
Микш, Коуба, Кубиш и Вальчик сошли на станции Збечно. Вальчик, который до войны бывал в этих местах, убедил всех, что так будет ближе. Микш был парашютистом, заброшенным с той же группой, что и Герек. Чтобы добраться до Праги, ему потребовалось более двух недель. Он чудом избежал ареста: все явки буквально горели у него под ногами. Два раза ему пришлось пробиваться сквозь гестаповские цепи. Коуба был заброшен в ночь с 28 на 29 апреля. Он довольно быстро добрался до Праги, и теперь все четверо ехали в лес, расположенный около Кршивоклате, чтобы забрать снаряжение, спрятанное там Коубой при приземлении.
Выйдя из деревни, они разделились на две группы: Вальчик и Микш должны были выкопать рацию, а Кубиш и Коуба пошли за боеприпасами и оружием. У Вальчика и Кубиша были при себе карты этого района, на которых Коуба довольно точно обозначил места тайников и описал, как их найти. Группы вошли в лес с разных концов.
Вальчик и Микш сначала шли вдоль опушки леса. По дороге Вальчик рассказывал о тех особенностях нынешней жизни в Протекторате, о которых не упоминали на курсах. День был ясный, пригревало весеннее солнышко. Оба совсем забыли, что идет война. Пройдя около полукилометра, они решили углубиться в лес.
- Странно, - заметил Вальчик, - совсем не слышно птиц.
- Может, их кто-то спугнул, - пожал плечами Микш. - Какой-нибудь хищник.
Они еще не сумели углубиться в лес и на двести метров, как перед ними совершенно неожиданно выросли два чешских полицейских с винтовками.
- Вы что тут делаете? - строго спросил высокий вахмистр.