- Хорошо бы поговорить и с рабочими со "Шкоды", - заметил Опалка, - Они могут подсказать что-нибудь полезное.
- Этот вопрос надо будет задать Габчику, - ответил Бартош, - Утех, с кем мы связаны, слишком маленькая организация. А вот Габчик связан с организацией, у которой есть свои люди во всех регионах. Пусть поговорит с Индрой.
- А как с транспортировкой моей рации? - спросил Опалка. - Может быть, мне завтра съездить за ней?
- Попробуем обойтись без нее, - покачал головой Бартош, - Пусть будет запасной вариант. Мы уже сталкивались с отказом рации. Во всяком случае на разведку можно будет съездить и без нее.
- Кстати говоря, когда будешь связываться с Лондоном, - сказал Опалка, - напомни им, чтобы самолеты, как только обнаружат сигнальные костры, сбросили зажигательные бомбы и пустили осветительные ракеты, чтобы замаскировать наши поджоги. Вещь элементарная, но англичанам, кажется, надо напоминать и такое.
Прага, 15 апреля 1942 года
Габчик и Бартош встретились, как всегда, в пивной "У кота".
Здесь к ним уже стали привыкать, и это говорило о том, что пора менять место встречи.
- Ну, рассказывай, какие новости, - попросил Габчик, усаживаясь поудобнее.
- Смешной ты, - улыбнулся Габчик, - сидишь в столице, в центре всех событий, а новости тебе рассказывать должен я.
- У нас с Яном голова забита совсем другим, готовимся к операции, - махнул рукой Габчик, - до новостей ли тут.
- Новости, говоришь, тебе, - придвинул к себе кружку пива Бартош, - Вот на днях Опалка появился. Направили его в ваш отстойник к "тете". Может, видел?
- Нет еще, - покачал головой Габчик, - А кто с ним еще?
- Пока никого, - вздохнул Адольф, - Проверили все явки. Некоторые явки провалены, но про парашютистов там никто не слышал, на других никто не появлялся. Подождем еще. Опять разбрасывали, как Бог на душу положит. Как у вас идет подготовка операции?
- Теоретически все разработали, - пожал плечами Габчик, - теперь выжидаем удобного момента. Не все от нас зависит.
- Я к тебе в очередной раз с просьбой.
- Выкладывай.
- Пришел приказ - обеспечить бомбардировку заводов "Шкода", - сказал Бартош. - Они там, видно, рассчитывают, что я это сделаю с новыми группами. А у меня из двух групп один Опалка. Вот и хочу попросить вас подключиться.
- Это поможем, хоть развеемся немного, - оживился Габчик, - Мы ведь, как я тебе сказал, сейчас выжидаем момент. Ну, конечно, какие-то мелочи отрабатываем, но это так. С удовольствием поможем. Твоего Вальчика подключим: он вчера документы получил, теперь может ездить без опаски.
- Очень кстати, - обрадовался Бартош.
- А как ты представляешь себе эту бомбардировку? - поинтересовался Габчик.
- Обозначим завод кострами, свяжемся с самолетами по рации и скажем им, каким образом ориентироваться в отношении костров.
- А маячков "Ребекка", о которых нам говорили на курсах, у тебя нет?
- Маячками пока пользоваться не велели, - покачал головой Бартош. - Но маячки не дадут той точности, которую дают костры.
- Когда начнем?
- Сначала надо будет произвести разведку, - заметил Бартош, - Послезавтра в десять часов утра встречаемся на вокзале в Пльзене. Пойдем, погуляем по окрестностям завода и решим все на месте. Кстати, поговори с Индрой, возможно, он сведет нас с кем-нибудь из рабочих завода для уточнения обстановки.
Лондон, 18 апреля 1942 года
- Ну, как действуют ваши группы в Чехословакии? - поинтересовался президент Бенеш у полковника Моравца.
- Вчера получил радиограмму, что группа "Сильвер-А" готовится к обеспечению бомбардировки заводов "Шкода" в Пльзени, - ответил полковник. - В ближайшие дни будет произведен налет.
- Очень хорошо, - кивнул Бенеш, - жалко только то, что англичане постараются изобразить это дело так, что первую скрипку в нем играли они.
- Ну, для чехов мы сообщим в нашей передаче, что наши люди обеспечивали осуществление этой акции, - успокоил его Моравец. - Я считаю, что бомбардировка окажет очень сильное впечатление на население. Они поймут, что мы ведем с немцами серьезную войну. Русские руководят мелкими операциями, но авиационных налетов еще не делали.
- Возможно, вы и правы, - подумав, согласился Бенеш, - Надо будет мне подготовить выступление и сразу после проведения налета выступить по радио. А как последняя заброска? Все вышли на связь?
- Пока на связь вышел только командир группы "Аут дистанс" надпоручик Опалка, - вздохнул Моравец. - Есть непроверенные сведения, что несколько человек было убито в перестрелке с немцами во время приземления.
- Надо более тщательно подбирать места выброски парашютистов, - наставительно заметил Бенеш.
- Извините, пан президент, - нахмурился Моравец, - но в этот раз, так же как и во все прошлые, группы были выброшены очень далеко от запланированных районов. И это одна из причин, почему парашютисты так долго не могут выйти на связь. Мы планируем их заброску так, чтобы они в тот же день могли оказаться в безопасности на конспиративных квартирах. Могли бы там отдохнуть и обогреться.
- Я еще раз поговорю с англичанами о подготовке для этой цели чешских экипажей, - закивал Бенеш.
- И еще, - полковник порылся в своей папке и достал оттуда какой-то листок, - В последней радиограмме говорится: "По нашим сведениям, в гестапо Праги явился человек, утверждающий, что он английский парашютист. Пришедший сдал крупную сумму денег, оружие и яд. Он указал также место, где была спрятана рация. Рацию гестапо нашло в указанном месте. Если этот человек действительно английский парашютист, то, возможно, провал некоторых явочных квартир связан с его предательством. Действительно ли он является парашютистом и его личность пока установить не удалось".
- Очень печально, - нахмурился Бенеш, - Нам надо пересмотреть принципы отбора в группы парашютистов. Тот случай с рядовым Каминским, а теперь это.
- Мы подумаем над этим, - согласился Моравец. - И все же, в Чехословакии наши люди обеспокоены. Этот предатель вполне может взять на себя роль провокатора и выявить всю сеть. Сообщение очень тревожное. Сейчас мы пытаемся выяснить, кто это такой. Запрошены характеристики на всех, кто был заброшен 28 марта.
- Боюсь, эти характеристики вам не помогут, - заметил Бартош. - Вам же давали такие же характеристики, когда вы отбирали людей на курсы. Что могло измениться за это время? Ничего.
- Может быть, вы и правы, но мы все же должны попытаться вычислить предателя, - настаивал на своем Моравек, - А теперь я бы хотел вам зачитать еще один отрывок из последней радиограммы.
Он снова порылся в папке и начал читать:
- Пражские биржевые круги получили из своего источника сообщение о том, что некоторые представители британского правительства по собственному почину обсуждали недавно с немцами в Лиссабоне вопрос о сепаратном мире. Происшедшие затем перемены в составе британского правительства вызваны якобы разоблачением именно этого факта.
- Полная ерунда! - взорвался Бенеш. - Полагаю, что в предстоящем наступлении немцы напрягут последние силы и добьются каких-то успехов, будьте к этому готовы, но это не должно нас ни поколебать, ни деморализовать. Если им удастся продвинуться, допустим, до Кавказа, это серьезно осложнит положение и, прежде всего, будет означать затягивание войны. В таком случае со стороны Германии можно было бы ожидать предложения компромиссного мира. Возникла бы кризисная ситуация, которая могла бы способствовать осложнению отношений между союзниками. Полагаю, что в такой ситуации у каждой стороны появилось бы желание воевать до победного конца. Если столь опасная ситуация возникнет, то сегодняшняя обстановка в Протекторате и в Словакии, то есть имеющее место сотрудничество с немцами, Гаха в качестве президента, правительство Протектората Э. Моравца, а также Тисо и Тука - в Словакии - все это может поставить нас в весьма затруднительное, если не критическое положение. Мы не можем закрывать на это глаза.
Он перевел дух и продолжил:
- В такой ситуации может оказаться желательной или даже необходимой какая-то насильственная акция, бунты, диверсии, саботаж, манифестации. С международной точки зрения такие действия являлись бы для судьбы нации спасительными, даже если бы и стоили больших жертв. Я повторяю: в настоящей обстановке наличие этих двух так называемых правительств (то есть чешского коллаборационистского правительства во главе с Гахой и квислинговского правительства марионеточного Словацкого государства во главе с Тисо) наносит огромный ущерб и народу и государству. Я констатирую это без каких-либо оговорок, принимая во внимание и Мюнхен, и то, почему он стал возможен. Даже если соглашательство является более или менее вынужденным, для него существуют определенные моральные пределы. Попытки оправдать его тем, что все это делалось во имя народа, будут оценены после войны историей, и, вероятно, эти доводы могут быть приняты только в определенной степени, а может быть, и вообще не будут приняты во внимание. Вплоть до появления Гейдриха мы не трогали Гаху, иногда даже вступались за него. Но с этого момента наступил перелом. То, что случилось после ухода Элиаша, оправдать нельзя. Примерно так им и передайте.
- Хорошо, - кивнул Моравец, - пока у меня все.
Пардубице, 20 апреля 1942 года
Бартош развернул листок с расшифрованной радиограммой, прочитал и тихо выругался.
- Что они там опять? - нахмурившись, поинтересовался Опалка.
- Полюбуйся: - вздохнул Бартош и начал зачитывать отрывок, - Операция может быть проведена в ночь с 23-го на 24-е. После осуществления операции поддерживайте с нами связь ежедневно. Начало сеанса по вашему усмотрению всегда между 00.45 и 01.45. Завтра, 22 апреля, начало в 01.00. "Ревекку" пока не использовать. Сигнальные костры развести западнее Пльзени за 15 минут до прилета первого самолета, который ждите в 01.30 по пражскому времени. Как только самолет сбросит осветительные бомбы, подожгите по возможности ложный объект… Сообщите точное расположение сигнальных костров и на каком расстоянии их можно будет увидеть.
Относительно операции будем посылать вам регулярные уведомления в течение последних суток перед ее осуществлением. Подтверждение операции получите в радиограмме под номером 777… О ходе подготовки к полету вы узнаете в 14.30. В передаче из Лондона на немецком языке слушайте на всех волнах "Восьмой славянский танец" Дворжака. О старте самолетов вы узнаете в 18.30 из передачи на чешском языке, сигналом будет фраза: "Будьте терпеливы - день расплаты наступит". О приближении самолетов к цели узнаете, услышав сигнал воздушной тревоги в Пльзени. Дается ли он сиренами? Чешское радио в 18.30 слушайте постоянно на случай, если пропустите предыдущее уведомление. В случае переноса полета последовательность передач будет повторена полностью.
Он устало вытер лицо рукой.
- Ведь передали же им, что налет лучше всего производить в ночь с воскресенья на понедельник, когда там меньше всего рабочих, - хлопнул он по столу рукой. - Такими акциями они только подорвут свой авторитет. На них будут смотреть так же, как и на немцев.
- Им на это плевать, - мрачно сказал Карел Чурда, парашютист из группы Опалки, который только недавно появился на квартире у Гладены. - Им лишь бы англичанам угодить.
- Что значит плевать? - взорвался Бартош. - Они собираются освобождать народ, который сами же и подвергают лишнему риску! И что толку от так проведенной акции англичанам? Народ и так уже постоянно оглядывается на Москву.
- Ладно, не надо их так осуждать, - попробовал оправдать командование Опалка. - Возможно, в выходные синоптики дали плохой прогноз. Мы просто не знаем всех нюансов.
- Заводы "Шкоды" работают на немцев с 39-го года, - напомнил Бартош. - Если они поработают еще лишнюю неделю, большого вреда не будет. Я уже говорил, что они сами выдумали ситуацию в Чехии, которую и выдают за правду. А о том, что здесь происходит в действительности, они и слышать не хотят. Перед отправкой перед нами выступал Бенеш и заверял, что к концу лета война закончится. Ты это здесь чувствуешь? Да, там я еще верил в его слова, думая, что английские бомбардировщики уже сравняли с землей пол-Германии. А что происходит на самом деле? Немцы летают бомбить Англию, а в Бельгию и Францию выводят войска на отдых! Говорят, что Бельгия и Франция переполнены английскими парашютистами! Я подозреваю, что они там сидят не в лучшем положении, чем мы. Выброшены и предоставлены сами себе!
- Брось, - махнул рукой Опалка, - словами ничего не изменишь. Надо думать, как выполнить задание. Думаю, Карел тоже поедет с нами. Давай еще раз распределим роли.
Прага, 21 апреля 1942 года
День уже клонился к концу, низкое солнце золотило воды Влтавы. По набережной прогуливались два мужчины. Одному было уже за сорок, второй был намного младше, но на родственников они никак не походили.
- Мы готовы, - говорил Габчик, - то, что мы сейчас продумываем какие-то детали, значения не имеет. Во время выполнения акции возникнет сотня неожиданностей, которые, в принципе, нельзя предусмотреть. Мы ждем только сигнала.
- Вот об этом я и хотел с вами поговорить, - кивнул Индра, - От этого плана придется отказаться, и надо начать разрабатывать другой.
- Почему?! - воскликнул Габчик. - Ведь все готово, все продумано, план вполне реальный.
- По простой причине, - вздохнул Индра. - Выпал главный элемент этого плана: машиниста, о котором я вам говорил, перевели на другую линию. Новая паровозная команда никак не связана с Сопротивлением. Пытаться привлечь их на нашу сторону рискованно. К тому же, на это потребуется время.
- Да, удар ниже пояса, - покачал головой Габчик. Он выбросил одну сигарету и сразу же закурил вторую, - А все, казалось, так хорошо сходится. Теперь остается одно: устроить нападение на дороге между Паненске-Бржежаны и Градом. Придется начинать все сначала. Мы уже перед этим просматривали весь этот маршрут. В пригороде это осуществить очень сложно: Гейдрих несется там с очень большой скоростью. Надо искать место в городе.
- А если попробовать остановить его на середине пути? - предложил Индра.
- Как? - грустно усмехнулся Габчик. - Машиниста там у нас не будет. Поднять руку?
- А если натянуть через дорогу трос? - предложил Индра. - Машина с разгону врежется в него и остановится. Толчок от резкой остановки, полная неожиданность ситуации: у вас будут все преимущества. Расстреливаете машину и уходите. Там повсюду есть проселочные дороги, на одной из них вас будет ждать машина. Сразу же вывезем вас куда-нибудь подальше.
- Вы думаете, трос такое выдержит? - недоверчиво спросил Йозеф.
- А почему нет? - удивился Индра. - Даже если он лопнет, машина почувствует удар, шофер рефлекторно нажмет на тормоза и попробует понять, что произошло. Для вас это неожиданностью не будет, поэтому вам вполне должно хватить этих секунд. Надо только найти место, где можно натянуть трос и где существуют хорошие пути отхода. Полагаю, этот план вполне можно осуществить.
- Об этом надо подумать, - все еще неуверенно сказал Габчик, - Каков бы не был наш следующий план, нам надо попробовать выяснить, когда Гейдрих едет с машиной сопровождения, а когда один. Этот вопрос существенен и для этого плана.
- Согласен, - оживился Индра, - я об этом уже подумал. Один из моих бывших учеников, я ведь до войны преподавал в школе, работает в Граде. Работает каким-то рабочим: у него всегда были золотые руки. С одной стороны личность неприметная, с другой - его там все знают и хорошо к нему относятся. Кому-то что-то починил, кому-то помог с чем-то еще. В общем, я его попрошу, чтобы он каждый день отмечал время приезда и отъезда Гейдриха, а также с сопровождением он был, или без него. По этим данным попробуем определить, когда он едет без сопровождения. И если мы остановимся на плане с тросом, то нам обязательно надо будет знать точное время выезда Гейдриха. Нельзя же весь день держать трос натянутым поперек дороги.
- Вы попросите вашего ученика собирать эти сведения, а мы подумаем о том, как осуществить нападение, - согласился Габчик, - сведения о Гейдрихе в любом случае лишними не будут. Они нам пригодятся, даже если мы решим напасть на машину Гейдриха в городе. А где мы достанем такой трос? Этого, пожалуй, в магазине не купишь.
- Это я тоже возьму на себя, - пообещал Индра, - многие подпольщики работают на заводах. Там такие вещи должны быть.
- Ладно, задача ясна, - вздохнул Габчик, - попробуем рассмотреть этот вариант. Кстати говоря, а что вы преподавали?
- Химию, - улыбнулся Индра. - Сейчас эти знания иногда очень помогают. Вы просили Лондон отменить вашу акцию?
- Просил, но никакого ответа не получил, - ответил Габчик, - Я не думаю, что они ее отменят: там, в Лондоне, ей придавали очень большое значение.
- Я попробую послать подобную радиограмму от своего имени, - нахмурился Индра, - Эта акция может нанести подполью такой удар, от которого оно еще долго не сможет придти в себя, и даже приток новых членов не восполнит убытки.
- Я выполняю приказ, - пожал плечами Габчик, - приказы не обсуждаются в любой армии. Это ее характерная черта.
- Поэтому я и обращаюсь к лондонскому руководству, а не к вам, - кивнул Индра, - В принципе, я тоже солдат, но я чувствую ответственность за судьбы людей, которые доверились мне. Должны же быть еще и какие-то моральные нормы. В ближайшие дни я свяжусь с объединенным комитетом Сопротивления. Есть у нас такой орган, который предназначен скоординировать действия всех групп движения Сопротивления. Туда входят и коммунисты, и стихийные группы, и, самой собой, мы. Посмотрим как они отнесутся к этой затеи. Если они согласятся с моей точкой зрения, то дадим радиограмму и от их имени.
Прага, 22 апреля 1942 года
Пан Шафаржик закончил свой рабочий день, тщательно умылся и вышел из Града на площадь. Весенний день клонился к концу, но солнце еще стояло высоко и не прекратило припекать. Пан Шафаржик медленным шагом, подставляя лицо ласковым лучам солнца, направился к остановке трамвая. Внезапно, краем глаза, он заметил в толпе фигуру, которая ему показалась знакомой. Он пригляделся повнимательней и узнал в прохожем своего бывшего школьного учителя пана Зленку. Тот тоже прищурившись смотрел на него.
- А вы, ведь, кажется, у меня учились, - сказал пан Зленка, сделав несколько шагов в сторону Шафаржика.
- Правильно, пан учитель, в пятой школе, в Либоце, - улыбнулся Шафаржек.
- Ну, и как живете? - поинтересовался Зленка.
- Понемножку, - пожал плечами Шафаржик. - Вот выучился на столяра. Работаю сейчас в Граде.
- И что же вы там делаете?
- Чиню мебель, двери, окна, все что придется, - признался Шафаржик, - работа не очень интересная, зато немцы хорошо платят.
- Послушайте, пан Шафаржик, честно говоря, я ведь именно вас здесь и поджидал, - признался Зленка, - пойдемте-ка вон в тот пивной бар, у меня есть к вам серьезный разговор.
Такое предложение Шафаржика очень удивило.