- Ну, еще бы! - усмехнулся Малыш. - Только у меня сейчас гусиная кожа, и не потому, что мне холодно… Знаете, что у них где-то там есть сибиряки? Хотите, чтобы вас привязали к дереву и использовали вместо мишени, как тех патрульных из Второго танкового?
- Кончай, - отрывисто сказал Порта. - Который час?
Я отогнул рукав и взглянул.
- Четверть второго.
- Ладно, пора. Пошли.
Малыш застонал и предусмотрительно ухватился за пустую бутылку.
- Почему не провести ночь здесь и не выдумать какую-нибудь ерунду, чтобы он остался доволен?
Порта повернулся и зашептал ему на ухо:
- Когда выяснится, что мы соврали, нас повесят, вот почему! А ну, поднимайся со своей задницы и вперед!
Зевая и бормоча, Малыш неуверенно встал на ноги. Мы оставили позади свои позиции и осторожно вышли на ничейную землю. По счастью, ночь была очень темной. Даже громадная фигура Малыша сливалась с фоном, а Порты, шедшего в нескольких шагах впереди, совсем не было видно. И все равно каждый из нас пользовался укрытием, крался за кустами, старался не издавать ни звука.
Когда мы приблизились к позициям русских, я услышал справа какое-то легкое постукивание. И замер, напрягая слух. Стук раздался опять. Будто противогазная коробка билась о винтовку. Порта повернулся и сделал несколько шагов ко мне. Властным взмахом руки велел лечь, я передал приказ Малышу, шедшему метрах в двух за мной. Мы опустились в снег и ждали. Порта присел за кустом и поднял автомат. Малыш схватил меня за руку.
- Что этот болван удумал?
- Бог его знает, - ответил я вполголоса.
- Выстрелит, и нам всем конец…
В нескольких метрах от нас из кустов появились пять темных силуэтов и зашагали по снегу гуськом. Это были русские. Они прошли очень близко от нас, были слышны их шаги и шелест снега. Я затаил дыхание и подумал, не заметят ли они наши следы, но, слава богу, было темно. Русские продолжали путь, и я почувствовал, как лежавший рядом Малыш расслабился.
Когда мы поднялись, Порта испортил воздух. Звук, похожий на винтовочный выстрел, далеко раскатился в ночной тишине, и мы с Малышом тут же снова бросились на землю.
- Ну, черт возьми! - возмутился я. - Из-за тебя нас бросится искать вся Красная Армия!
- Ничего не могу поделать, - с достоинством ответил Порта. - Я так устроен. Всегда был таким. Малейшее волнение отражается на моем кишечнике.
- Постарайся сдерживаться! - резко сказал я, не желая снисходить к его физиологической слабости. - Будто пушка выстрелила!
- Заткни задницу пробкой, - посоветовал Малыш.
- Секретное немецкое оружие, - злобно сказал я. - Человек, стреляющий пробками, как шампанское… Поворачивается задом к противнику и одним вздохом уничтожает целый полк…
- Сам попробуй, - огрызнулся Порта.
Мы продолжали красться к реке. До русских траншей было уже рукой подать, и нам приходилось ползти на четвереньках. Перед нами маячили пулеметы противника, Порта зацепился за колючую проволоку и, пока мы освобождали его, так долго и громко проявлял свою физиологическую слабость, что Малыш струхнул и пригрозил перерезать ему горло. Я, стремясь предотвратить настоящее сражение, до хрипоты шептал им, чтобы они понизили свои пронзительные голоса.
В конце концов мы освободили Порту и почти сразу же наткнулись на батарею противника. Часовой потребовал назвать пароль, мы замерли в испуганном молчании. Наконец Порта за неимением чего-то лучшего выкрикнул непристойное ругательство. Часовой немедленно ответил тем же. Мы постояли, ожидая выстрелов, но их не последовало. То ли у русских были в ходу непечатные пароли, то ли часовой после такого обмена любезностями потерял к нам интерес. Так или иначе, после некоторого колебания мы двинулись в темноту, и он пропустил нас, не задавая больше вопросов.
Через десять минут мы расположились в глубокой, темной снарядной воронке: Малыш прикрывал ладонью фонарик, я держал карту, а Порта облизывал кончик карандашика и старательно помечал все русские позиции между пунктом X и Ерзовкой. Наше задание было выполнено. Оставалось лишь благополучно вернуться к своим.
Мы посидели в воронке, выкурили втроем последнюю сигарету, кутаясь в шинели и вслушиваясь в тишину. Изредка ее нарушала далекая орудийная стрельба, но большей частью ночь была спокойной. Снегопад прекратился, и небо перекрещивали лучи прожекторов. Нам не хотелось покидать это уютное гнездышко, однако оберст дал нам шесть часов, и в любом случае требовалось вернуться до рассвета, чтобы уцелеть.
Мы снова двинулись в предательскую темноту. При бархатно-черном небе сверху и глубоком, нетронутом снеге внизу, заглушавшем все звуки, можно было с минуты на минуту напороться на патруль противника и погибнуть. Наконец мы достигли развилки. После недолгого обсуждения повернули направо, но когда прошли километра полтора, я остановился и беспокойно огляделся вокруг.
- Что такое? - раздраженно спросил Порта.
Я покачал головой.
- Не знаю… просто ощущение. Может, я ошибаюсь, но, кажется, мы идем не в ту сторону.
- Что за чушь! - сказал Порта. - Мы ориентировались по карте, разве не так?
- Да, ориентировались…
- Тогда в чем дело?
- Не знаю, - повторил я. - Просто кажется, что идем не туда.
Малыш беспокойно затоптался на месте.
- Все треклятые дороги одинаковы, все ведут в конце концов к треклятому кладбищу, гак что пошли дальше и прекратим этот разговор.
Мы пошли дальше. Прошагали в неуверенности метров сто, и на сей раз остановился Порта. Протер глаза и уставился вперед.
- Привет, привет, привет! То ли мне мерещится, то ли карта неверна… Спокойно, детки, не висните так на моей юбке, в конце концов все будет хорошо…
- Ты это о чем? - буркнул Малыш.
- Не обращай внимания, - ответил Порта. - Я схожу с ума… - И схватил Малыша за руку. - Видишь вон тот чертов лес?
Мы с Малышом посмотрели в ту сторону, куда он указывал. Там определенно был лес. Малыш кивнул.
- Да, ну и что? Лес я видел и раньше.
- Нет, такого не видел… это лес, которого там нет. Он не обозначен на карте, понимаешь? Не существует… мираж какой-то.
- Постой, - сказал я. - Давай посмотрим.
Мы разложили карту и осветили ее фонариком.
- Все правильно, лес - вот он, - сказал я. - Видите? Мы пошли не той дорогой. Придется возвращаться к развилке. Если бы пошли влево, то вышли бы к этой речушке… она ведет прямо к нашим позициям.
- Ну, и что получается? - пожелал узнать Малыш.
- Черт его знает, - ответил я, складывая карту. - Мы по уши в дерьме.
- Что, заблудились?
- Похоже на то, - ответил я.
Малыш повернулся и в изумлении уставился на Порту.
- Это все ты! Потерял направление, дубина, и завел нас!
- Я знал, что это не та дорога, - сказал я. - Говорил же, кажется, идем не в ту сторону.
- Потерял направление и завел черт-те куда, - продолжал Малыш. - Ты бы и башку, если б мог, потерял, так ведь? Потерял бы яйца, не будь мошонки. Потерял бы…
- Кончай ныть! - прошипел Порта. - Мог бы сам посмотреть в карту, как мы.
- Как, по-вашему, будет лучше? - спросил я. - Можно либо повернуть обратно к развилке, либо попробовать вернуться этим путем.
Предоставив Малышу недовольно бурчать под нос, мы с Портой принялись разглядывать карту. Решили идти к лесу. Время шло, и деревья все-таки представляли собой укрытие, если проблуждаем до рассвета.
- Хорошо, детки, что с вами я, - с обычным самодовольством сказал Порта. - Как знать, что за интересные сведения мы можем найти в этом лесу. Только представьте себе лицо Хинки, если нам удастся…
- Тише ты! - настойчиво прервал его я. - Кажется, мы здесь не одни.
В нескольких шагах впереди сквозь деревья виднелся слабый свет.
- Русские! - прошептал Малыш. - Что будем делать? Пойдем поглядим или смоемся?
- Лучше посмотреть, - сказал Порта. - Выяснить, сколько их там. Хинке может быть интересно.
- К черту Хинку, - пробормотал Малыш.
Порта пропустил это мимо ушей и слегка толкнул меня.
- Свен, ты вправо. Малыш влево. Я пойду прямо. Встретимся здесь через четверть часа.
Со сведениями вернулся Порта.
- Все в порядке, с ними можно справиться. Насколько я понимаю, они все дрыхнут без задних ног. Чуть подальше стоит полугусеничный транспортер. Похоже, его используют как радиостанцию.
- Уж не предлагаешь ли напасть на них? - Я в испуге поглядел на Порту. - Если это радиостанция, то наверняка где-то поблизости штаб. А где штаб, там часовые. А где часовые, там опасность. А…
- Ну и что? - сказал Порта. - Я хочу прибрать к рукам этот транспортер…
- Захватить транспортер?
- Почему бы нет? Захватить и смотаться на нем.
- В какую сторону?
- Тем же путем, что пришли. У нас есть транспорт и сколько угодно времени.
- А как батарея, мимо которой мы проходили? Один раз мы их провели, второй не удастся.
- Почему? Кто узнает? Не будешь ведь останавливать свою машину, проверять, нет ли в ней врагов.
Это было логично. Мы снова разделились и пошли на разведку. Через двадцать минут встретились снова и обменялись сведениями.
- Ничего, - сказал Малыш. - Я прочесал всю восточную сторону. Там пусто.
Порта недоверчиво посмотрел на него.
- Уверен?
- Конечно! За кого ты меня принимаешь?
- За самого большого лжеца в роте! - отрезал Порта и повернулся ко мне. - А у тебя что?
- Я едва не споткнулся о четверых, спящих возле транспортера. Больше не видел ничего.
- Недурно, - сказал Порта. - Я обнаружил двоих, храпящих в палатке, и еще четверых в доте, занятых едой.
- Стало быть, их в общей сложности десять, - сказал я. - А какова вероятность, что остальной батальон где-то поблизости?
- Ладно, не пугайтесь, - спокойно сказал Порта. - Мы бывали и в худших переделках. И я не хочу упускать этот транспортер… Топать к себе пешком, когда можно вернуться с шиком? Шутите!
- Ну что ж, за дело, - оживленно предложил Малыш. - Я беру на себя двоих в палатке.
Мы снова разделились и, крадучись, вошли в лес. Когда я полз к транспортеру, один из сидевших в доте высунул голову и окликнул четверых спавших на земле. Сразу же поднялась суматоха. Четверо подскочили и бросились к транспортеру. Не успели они добежать до него, как Порта бросил связку гранат, и земля взорвалась у них под ногами. Через несколько секунд я услышал злобное тарахтенье пулемета где-то среди деревьев. В ту сторону полетело несколько гранат, и пулемет умолк. Я увидел, как Малыш приближается к палатке. Из дота выпустили автоматную очередь. Я выдернул чеку гранаты и бросил ее. Палатка взлетела в пламени. Порта подошел к доту. Граната взорвалась, двое из находившихся там сразу погибли. Другие двое остались невредимыми и неуверенно вышли с высоко поднятыми руками. Мы с Малышом тут же скрутили их, а Порта торжествующе крикнул из транспортера:
- Что я вам говорил? Плевое дело! Личный транспорт и двое пленных… Чего еще можно желать?
И вдруг сообразил, чего. Вылез из транспортера, нырнул в дот и громко позвал нас следовать за ним. Мы втолкнули туда перед собой пленных и обнаружили Порту, уже поглощавшего остатки обильного обеда. Мы с Малышом помогли ему очистить тарелки и прикончить бутылку водки, пленные угрюмо наблюдали за нами.
- Эй, а это что такое? - спросил Малыш, взяв футляр с документами. Вытащил пачку бумаг и, держа их вверх ногами, стал разглядывать с любопытством неграмотного. - Что за писанина?
- Письма, - объявил он с важным видом. - Донесения… секретные документы… Вот письмо одного генерала другому. - Нахмурился. - Отправитель, должно быть, большая шишка. А адресат, видимо, мелкая сошка.
- Как ты это узнал? - спросил я.
- Очень просто. Прочел… "Мой дорогой Штайкер, предлагаю срочно выбрать одного из твоих самых способных штабных офицеров и отправить его в Берлин сообщить фюреру из первых рук о невозможном положении, в котором мы оказались после прорыва русских под Калачом. Искренне твой Шмидт!" - И торжествующе поглядел на меня. - Понял?
- Да… Ясно, - сказал я.
- А мне нет, - тут же заявил Малыш.
Мы стали объяснять ему. По-настоящему большая шишка - например, фельдмаршал - вполне мог обратиться к подчиненному "Мой дорогой Штайкер" и подписаться "Искренне твой"… но пусть только подчиненный так напишет фельдмаршалу, и его тут же втопчут в грязь! Малыш поскреб затылок и сказал, что, видимо, да, но, казалось, его что-то продолжало беспокоить, и я понял, что мы вряд ли его убедили.
- Это вопрос психологии, - серьезно объяснил Порта.
- Да, но…
- Вот послушайте, - сказал я. - Эти двое не особенно любят друг друга.
И прочел вслух:
"СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. Голубинский, 16.11.1942. Генералу Зейдлицу.
Срочно требуется реорганизация следующих частей: 16-й и 24-й танковых дивизий; 3-й пехотной дивизии; 100-й артиллерийской, 76-й, 113-й и 384-й пехотных дивизий. Будьте добры немедленно заняться этим.
Хайль Гитлер!".
- Очень холодно, - сказал Порта и сделал вдох. - Очень скверная сгущенная атмосфера. Хоть ножом ее режь.
- Послушайте, - заговорил Малыш. - Я ничего не понимаю. Что он там пишет про шестнадцатую? - Поглядел на меня и Порту округлившимися глазами. - Это же мы. Это про нас речь.
- Чтоб мне провалиться, он нрав! - сказал Порта, собирая вместе все бумаги. - Откуда у Ивана наши письма? - И погрозил кулаком молчавшим пленникам. - Что это вы делаете с чужими письмами?
- Понятно, почему мы не получаем почты, - проворчал Малыш. - Эти гады, небось, целый мешок захватили.
Порта с блеском в глазах поглядел на пленных.
- Думаю, мы сможем без труда развязать им языки. Что скажете? Дайте мне пробыть пять минут наедине с обоими…
- Кончай, - сказал я и пошел к выходу. - Давай сосредоточимся на возвращении. Письма возьмем с собой. Пусть Хинка разбирается с ними.
Мы затолкали пленников в транспортер, закрыли все смотровые щели и выехали из леса к развилке, на которой сбились с пути. На дороге уже было движение. Мы миновали несколько русских автоколонн, но остановить нас никто не пытался. А вот немцы, когда мы въехали на свои позиции, устроили нам очень горячий прием.
- Треклятые идиоты! - выкрикнул Малыш, уже разворачивая пушку. - Они набиваются на неприятности!
- Это мы набиваемся! - ответил я, крепко держась в петляющем транспортере. - Хорошо, если вернемся целыми.
Порте как-то удалось проскочить неподбитым. Мы лихо подкатили прямо к командному пункту и остановились прямо у ног оберста Хинки. Наш водитель выскочил и откозырял.
- Докладывает ефрейтор Порта! Задание успешно выполнено.
Хинка с разинутым ртом смотрел мимо него на транспортер.
- Откуда, черт возьми, эта штука? - И указал на красную звезду на башне. - Что произошло?
- Ничего. - Порта перевел недоуменный взгляд с Хинки на наш транспорт. - Это вы о транспортере? - Пожал плечами. - Мы немного опаздывали. Понадобился нам, чтобы вернуться вовремя.
- Но где вы его взяли?
- В общем, дело было так.
Порта безуспешно пытался стоять смирно и держать палец между ягодиц. Хинка нетерпеливо цокнул языком.
- Ну? Я жду!
- В общем… это вышло случайно. Понимаете, мы оказались в лесу. Сами знаете русские леса, они тянутся на многие километры, а мы, как я уже сказал, опаздывали. - И рассеянно взглянул на транспортер. - Словом, наткнулись на него. Это показалось хорошей мыслью… да, и кстати, - добавил он, обернувшись снова, - мы привезли пару пленных. И гору почты.
- Почты? - отрывисто спросил Хинка. - Какой?
- Немецкой. Мы сочли, что они похитили ее у нас. Пленные, то есть.
Хинка нахмурился.
- Ты серьезно это, ефрейтор?
- Так точно. - Порта повернулся к Малышу. - Веди обоих, пусть оберст посмотрит на них.
Малыш вытащил пленных и поставил перед Хинкой. Какой-то лейтенант подбежал с разинутым ртом и принялся развязывать им руки.
- Господи! - произнес Хинка.
Он стоял, неотрывно глядя на них. Порта горделиво смерил пленников взглядом и с довольным видом кивнул.
- Они в вашем распоряжении.
Хинка провел рукой по глазам. Очевидно, сказывалось напряжение столь долгого, пристального взгляда. Я подумал, неужели оберст еще ни разу не видел русских. Порта, видимо, тоже сомневался.
- Это настоящие русские, - серьезно сказал он. - Они в вашем полном…
- Да-да, - произнес Хинка. Последний раз взглянул на пленных и неохотно перевел взгляд на Порту. - Ефрейтор, ты знаешь звания этих людей?
- Это русские, - начал оправдываться упавшим голосом Порта. Злобно сверкнул глазами на пленных. - У них был мешок с почтой. Нашей почтой… немецкой… Когда мы были в Торгау, кража почты считалась очень серьезным проступком. Вы могли бы…
- Ефрейтор!
Хинка повысил голос до крика. Порта удивленно взглянул на него.
- В чем дело?
- Эти… господа… которых вы взяли в плен… Вы, очевидно, не знаете, что один из них генерал-лейтенант, а другой оберст!
Наступило неловкое молчание. Кадык Порты на тонкой шее медленно поднялся и резко опустился. Словно во сне он медленно повернулся и откозырял.
Малыш с отвисшей челюстью вытаращился на Порту. Удивленно посмотрел на пленных - на генерала, которого пнул в голень, на оберста, которого двинул кулаком в живот, - и тоже медленно откозырял.
Что до меня… Собственно, я не применял к ним физического насилия. Не оскорблял их. Только связал им руки, грозился пристрелить и слегка подталкивал…
Я молча втянул голову в плечи и незаметно улизнул.
4
Клянемся тебе, Адольф Гитлер, что будем хранить верность!
Август Вильгельм,
прусский принц, 1933 г.
Обергруппенфюрер СС Рейнхард Гейдрих, начальник РСХА, в раздражении быстро шел по коридорам здания Принц-Альбрехтштрассе, 8, браня всех, кто имел неосторожность попадаться ему на пути. Подошел к своему кабинету, распахнул пинком дверь, прошагал мимо остолбеневшего адъютанта и схватил телефонную трубку.
- Шелленберг! Срочно ко мне в кабинет!
И бросил трубку, не дожидаясь ответа.
- Обергруппенфюрер… - начал было адъютант.
Гейдрих, даже не взглянув на него, нажал кнопку на письменном столе рядом с телефоном. Немедленного ответа не последовало, он нажал ее снова и не отнимал пальца. В громкоговорителе раздалось пощелкивание, и кабинет огласился хриплым, скрипучим голосом:
- Группенфюрер Мюллер, гестапо…
- Мюллер! Что это с вами? Проснитесь! Сейчас же ко мне.