* * *
Точно такой же вопрос задавал себе и полковник Макдональд, когда оглушительная канонада началась снова. Он оглядел внутренность орудийной башни, затянутую дымом и пылью, и понял по лицам своих людей, что те уже на пределе. Коммандос погрузились в подобие странного полулетаргического состояния. Их глаза были широко раскрыты, уставившись в никуда, и практически единственным признаком жизни на их грубых обветренных лицах были нервные спазмы, пробегавшие по ним всякий раз, когда немецкий танковый снаряд ударял по башне. В промежутках же между выстрелами был слышен лишь голос Мензиса, нараспев читавшего церковные псалмы. Он повторял вновь и вновь: "Господь - мой поводырь…"
Держась за стенку и опираясь на нее, лэрд Аберноки и Дерта медленно поднялся на ноги, выпрямившись в полный рост, и выдохнул:
- Парни… мне кажется, с нас этого уже хватит.
При этом полковник с трудом узнал свой собственный голос.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем его люди откликнулись на его слова. Наконец они повернули свои лица и уставились на него в немом ожидании.
- Парни, мы будем сдаваться, или как?
Казалось, опять прошла целая вечность, прежде чем люди отозвались. На этот раз все они отрицательно покачали головами.
Лэрд Аберноки и Дерта улыбнулся.
- Спасибо, ребята.
Он набрал в грудь побольше воздуха и заговорил громче:
- Тогда вставайте. Поднимайтесь на ноги. Вставайте, сборище беременных пингвинов, - да не забудьте вынуть пальцы из ушей. Ну же, живее!
Коммандос начали медленно пониматься.
- Вот так, ребята. Проклятым фрицам не удастся взять нас просто так - мы же 7-й батальон британских коммандос, не забывайте об этом! Отчаянные парни, вот кто мы такие! - В его голосе теперь отчетливо слышался металл. - А не какая-то толпа мягкотелых неженок. Давайте, ребята, умрем с честью. И покажем им, кто мы такие и на что мы способны. Мэрдок, застегни мундир. А ты, Гилхерст, - ты только посмотри на себя! Сколько раз я говорил тебе, растяпа ты этакий, что твой ремень должен находиться поверх твоей куртки, а не наоборот! Давай-ка, надень его как положено и затяни потуже, а не то я задам тебе трепку раньше, чем это сделают вонючие фрицы! Быстрее, ребята, шевелитесь же!
С трудом шевеля распухшими, плохо гнущимися пальцами, последние оставшиеся в живых бойцы 7-го батальона привели в порядок свою форму, застегнули все пуговицы, надели фуражки и десантные шапочки. Казалось, они слышат сейчас громоподобный голос Черного Джека, легендарного старшего сержанта батальона, который кричит им: "Седьмой батальон коммандос - слушай меня, седьмой батальон коммандос! Приготовиться к параду!" Но только Черный Джек плавал сейчас лицом вниз в воде Ла-Манша среди таких же трупов, как и он… А сами коммандос готовились не к параду, а к гибели.
И, глядя на них, лэрд Аберноки и Дерта бросил:
- Ну, чего ж вы ждете? Примкнуть штыки!
Коммандос торопливо приставили штыки к карабинам. В последний раз посмотрев на своих людей, лэрд круто развернулся и по узкому усыпанному осколками бетона коридору подошел к тяжелой металлической двери. В голове полковника играла невидимая музыка - ему казалось, что он шагает под звук волынок и горнов. Открыв стальные задвижки, намертво удерживавшие дверь, Макдональд на мгновение замер. Коммандос теснились вокруг него. Их штыки тускло отсвечивали в полумраке орудийной башни.
- Вперед! - гаркнул Фергюс Макдональд, выхватывая свой кинжал, и первым выскочил наружу.
* * *
- О, Боже всемогущий! - с ноткой восхищения в голосе воскликнул шарфюрер Шульце, когда британские коммандос выскочили из полуразрушенной орудийной башни на яркий солнечный свет. Их вел за собой миниатюрный офицер, одетый в нелепую шотландскую юбку-килт, обтрепанные края которой болтались вокруг его костлявых коленей. Холодная сталь штыков ярко сверкала на солнце.
Молодой штурманн нацелил на англичан свой "шмайссер". Шульце сердито ударил по стволу его автомата.
- Отставить! Не стрелять! - крикнул он.
- Не стрелять! - закричал и фон Доденбург солдатам первой роты, тоже поднявшим было свое оружие. - Повторяю: не стрелять! - Он с неподдельным восхищением смотрел на появившихся из орудийной башни полупризраков-полулюдей, которые медленно, шатаясь, двигались по направлению к ним.
Однако гауптшарфюрер Метцгер, который прекрасно понимал, что должен принять хоть какое-то участие в битве за Дьепп, хотя бы на последнем этапе, чтобы в будущем сохранить свою должность в батальоне СС "Вотан", не желал прислушиваться к подобным приказаниям. Стоя в кузове грузовика, привезшего его на место действия, и сознавая, что в этом положении он прекрасно виден оберштурмбаннфюреру Гейеру, Метцгер поднял свой автомат и нажал на спусковой крючок. С такого расстояния промахнуться было невозможно.
- Остановись, Метцгер! Не стреляй! - закричал Куно фон Доденбург. - Ради Бога, не… - Слова застыли у него на губах - было слишком поздно. Все англичане уже корчились на земле в предсмертных конвульсиях, за исключением шедшего впереди миниатюрного офицера, который успел сделать еще два шага, прежде чем получил целую очередь прямо в живот. Его тонкие колени подогнулись, и он рухнул на землю. Лэрд Аберноки и Дерта, известный также под прозвищем Лис Фергюс, наконец принял свою смерть. Но когда гауптштурмфюрер фон Доденбург подошел к нему и перевернул его тело, он с удивлением обнаружил улыбку на застывших губах шотландца.
* * *
Это произошло в пять часов пополудни. Ровно через сорок минут фельдмаршал Герд фон Рундштедт позвонил в ставку фюрера. Его донесение было простым и кратким: "Мой фюрер, на континенте не осталось ни одного живого англичанина!".
Глава пятнадцатая
Заходящее солнце начало постепенно опускаться в море. Вниз от утесов к воде протянулись густые черные тени. Они частично скрыли тот ужас и хаос разрушения, которые безраздельно царили на пляжах. Однако еще в течение нескольких минут лучи заходящего солнца продолжали заливать бледным красным светом чудовищную картину массовой гибели людей.
Стоя на иссеченной осколками набережной, высшие офицеры штаба фельдмаршала Герда фон Рундштедта во главе с самим престарелым военачальником молча рассматривали поле боя. Тишину нарушали лишь постепенно затихавшие стоны раненого канадского военнослужащего, доносившиеся снизу. Все эти люди были опытными, закаленными в боях ветеранами, вдоволь нанюхавшимися пороха сражений еще со времен Первой мировой войны. И, глядя на то, что было сейчас у них перед глазами, они были все равно ошеломлены масштабами открывшейся трагедии.
Безжалостный огонь немецкой обороны не пощадил никого и ничего - ни военнослужащих, ни техники нападавших. Везде грудами лежали мертвые англичане и канадцы. Вся полоска побережья была усеяна их телами, разбросанными в форме цвета хаки среди остатков разбитых танков, бронемашин и орудий. Все они были навсегда застывшими и неподвижными. Над полем боя царила мертвящая тишина, нарушавшаяся лишь деловитым жужжанием мух, кружившихся над трупами. Налетавшие с моря порывы ветра едва шевелили цветки шиповника, которые некоторые из канадцев успели выдернуть из живых изгородей и воткнуть себе в шлемы, когда всего несколько часов назад спускались вниз к десантным судам, - на которых они надеялись уплыть обратно.
Фельдмаршал Герд фон Рундштедт отвел глаза от этой картины тотального разрушения и произнес усталым голосом очень старого человека:
- Господа, мы не имеем права считать высадку десанта в Дьеппе операцией местного значения. В ней было задействовало слишком много военнослужащих и техники, чтобы это было так.
Жезлом, врученным ему лично Гитлером, фон Рундштедт указал на один из развороченных прямым попаданием танков "Черчилль":
- Никто не готов пожертвовать двадцатью или даже тридцатью самыми современными своими танками ради операции местного значения.
Со стороны офицеров его штаба послышались голоса, выражающие полное согласие с тем, что только что произнес старый фельдмаршал.
- Как бы то ни было, в наших пропагандистских заявлениях мы обязательно подчеркнем тот факт, что противник предполагал захватить плацдарм в районе Дьеппа, а затем использовать его мощные портовые сооружения и инфраструктуру для того, чтобы обеспечить здесь массированную высадку войск и техники и создать по-настоящему мощную континентальную группировку войск. Мы назовем это неудавшейся попыткой открыть второй фронт. Это ясно, господа?
- Совершенно ясно, ваше высокопревосходительство, - раздались в ответ голоса офицеров штаба.
В течение нескольких мгновений старый фельдмаршал хранил молчание, погрузившись в свои собственные мысли. Взгляд его водянистых глаз упал на группу британских солдат, которые были сражены немецкой очередью в тот момент, когда сами пытались установить на берегу пулемет. Один из покойных британцев так и застыл позади своего пулемета системы "Брен", глядя куда-то вдаль по направлению его ствола. На его лице застыло красноречивое выражение преданности своему долгу солдата, которое сохранялось даже сейчас, когда по его остекленевшим глазам ползали мухи. Рядом с ним в песке вытянулся заряжающий, в скрюченных пальцах которого был по-прежнему зажат магазин. Губы бойца были искривлены мрачной улыбкой, которая придавала ему странный вид триумфатора.
- Это была операция, спланированная и проведенная по-любительски, - сухо прошептал фельдмаршал, обращаясь, по всей видимости, к самому себе. - Можно было подумать, что они с самого начала желали, чтобы она провалилась. - Он невольно вздрогнул.
- Что-то случилось, ваше высокопревосходительство? - с тревогой спросил его адъютант.
- Нет, Гейнц, все нормально. - Фон Рундштедт улыбнулся тонкой улыбкой, и его глаза практически исчезли в сеточке окружавших их морщин. - Наверное, что-то с печенью. Впрочем, это не важно. Но вот что я скажу вам, господа. - Он заговорил громче - так, чтобы его могли услышать все офицеры. - В следующий раз они проведут высадку по-другому. А они обязательно сделают это снова, поверьте мне!
Фон Рундштедт в последний раз поглядел на море. Солнце садилось, словно тонущий крейсер, и багряный отсвет его постепенно погружался в темное море. Не произнося больше ни слова, фельдмаршал повернулся и пошел прочь. Офицеры его штаба, лица которых после его слов приобрели подавленное и озабоченное выражение, поспешили к своим "хорьхам".
* * *
- Все в порядке, - прошептал Шульце, когда мимо него пронесся лимузин со старым фельдмаршалом и побережье вновь стало пустынным, - он уехал, Матц.
Роттенфюрер, лицо которого было по-прежнему в потеках пота и разводах грязи после недавно закончившегося боя, хромая, вышел из-под дерева, в тени которого до сих пор прятался, и приблизился к своему приятелю.
- Кто это был?
- Полагаю, это был фон Рундштедт.
- У него было такое лицо, как будто он сорок дней под дождем провел, - покачал головой Матц. - Можно было подумать, что он совершенно несчастлив. А ведь он только что одержал очередную победу. И еще больше увеличил свои шансы на то, что его имя войдет в историю.
Шульце пожал плечами:
- Ты называешь это победой? - Он выразительно махнул рукой в сторону побережья, где вперемежку валялись груды искореженной техники и человеческих тел.
Матц медленно кивнул. Даже на него произвел впечатление вид гор трупов тысяч британцев, возвышавшихся на французском побережье в районе Дьеппа.
Наконец он посмотрел на Шульце:
- Ну что ж, приятель, давай примемся за работу.
Тот кивнул. В полной тишине они приблизились к брошенной на берегу британской машине снабжения и принялись тщательно обыскивать ее в поисках того, что хотели получить больше всего на свете, - виски.
Мысль обшарить брошенные на побережье британские грузовики снабжения в поисках виски пришла в голову Шульце в тот самый момент, когда очередь Мясника скосила группу британских коммандос, которых возглавлял причудливо выглядевший шотландский офицер в юбке-килте. "Там, где есть хоть один вонючий шотландец, должно быть до хрена вонючего шотландского виски! - возбужденно провозгласил тогда шарфюрер. - И маленький сынок фрау Шульце обязан обыскать его!"
Сейчас, видя перед собой тысячи непогребенных трупов, усеявших пляж, он жалел о своем опрометчивом решении. Однако он уже пообещал Куно фон Доденбургу, что оставшиеся в живых солдаты первой роты, с трудом пережившие те страшные бои, в которых им пришлось участвовать, получат сегодня вечером свою порцию виски, и считал себя обязанным выполнить свое обещание. Но для того, чтобы обеспечить своих товарищей спиртным, они должны были еще и опередить представителей фельджандармерии - этих, по словам Шульце, "вонючих, отвратительных, позорных уродов, стервятников, рыщущих в чужом добре и норовящих первыми наложить на все свои грязные лапы". Фельджандармы являлись их главными конкурентами на ниве мародерства на поле боя.
И сейчас, пока их Pz-IV, ведомый штурманном-баварцем, медленно ехал по параллельной побережью дороге, дожидаясь их возвращения с добычей, Шульце с Матцем неустанно обыскивали брошенные британские грузовики, стараясь при этом не смотреть в тысячи безмолвно глядящих на них глаз мертвецов, на лицах которых необъяснимым образом застыло странное оскорбленное выражение, - точно они были крайне недовольны их бесцеремонным вторжением.
Наконец они обнаружили то, что так долго и упорно искали, - джип-амфибию, на котором виднелась зелено-белая эмблема отдела снабжения британской армии. Ось машины была погнута и изуродована, а мертвый водитель навечно застыл за искореженным рулем. Однако деревянные ящики с виски за его спиной лежали штабелем в полной сохранности.
- Кинжал! - коротко бросил Шульце.
Матц подал ему эсэсовский кинжал.
Шульце подсунул лезвие под край деревянной крышки ящика и резко повернул. Сорвав крышку, он обнаружил ровные ряды бутылок с виски, заботливо уложенных в солому.
- Виски, - прошептал роттенфюрер Матц. Странно, в его голосе не было слышно ноток триумфатора.
Шульце кивнул и пронзительно свистнул. Это был сигнал, предназначавшийся водителю их танка, чтобы тот немедленно сворачивал с дороги к ним. С привычной ловкостью старого докера, привыкшего ворочать в гамбургском порту мешки с цементом, он швырнул один ящик виски Матцу.
Тот тут же затрусил к дожидавшемуся их Pz-IV. Где-то вдалеке послышался тяжелый топот десятков хорошо обутых ног. "Фельджандармы, - пробормотал шарфюрер и взвалил еще пару ящиков себе на плечи. Поспешив вслед за Матцем, он поравнялся с одноногим воякой в тот момент, когда тот уже почти вскарабкался на вершину прибрежного утеса. Где-то рядом, скрытый в тени деревьев, прятался их танк.
Подбежав к Pz-IV, Шульце выдохнул:
- Держи!
Он сбросил четыре ящика с виски на броню танка. Штурманн тут же переправил ящики вниз, где их принял новый механик-водитель.
- А что делать с этим? - Он указал на ящик с виски, который по-прежнему держал на плече Матц.
Шульце отрицательно покачал головой:
- Этот ящик мы оставляем себе. А ты двигай прямо в расположение батальона. Постарайся передать виски нашим желторотым юнцам, у которых уже пересохло в глотках в ожидании его, до того, как тебя сцапает фельджандармерия. И скажи командиру, что он только что предоставил нам двухдневный отпуск в Дьеппе за оказанные батальону особые услуги.
Молодой штурманн открыл было рот, чтобы возразить Шульце, но тут же передумал. Он нырнул в башню; вскоре танк покатил прочь и скрылся в ночной темноте.
Матц, по-прежнему держа в руках ящик с виски, дождался, пока рокот танкового мотора затихнет вдали, и повернулся к Шульце:
- Ну а теперь объясни мне, старый хрен, что ты на самом деле задумал? И ради чего мы стоим здесь с этим ящиком виски?
Шарфюрер взял из рук у него ящик и легко водрузил на свое мощное плечо.
- Слушай меня внимательно, недоносок, - весело бросил он. - Я объясню это тебе так просто, как только смогу. Ведь этот ящик с виски стоит целое состояние, не так ли?
Роттенфюрер кивнул.
- Так что же, как ты думаешь, смышленый маленький сыночек фрау Шульце собирается сделать с ним?
- Он собирается продать его на черном рынке, - ответил Матц. - Я это прекрасно понимаю, ты, идиот. Но что, черт побери, ты собираешься сделать с деньгами, которые сумеешь выручить за этот ящик?
- Мы вступим в ряды французского Сопротивления, - ухмыльнулся Шульце и, сложив грязные пальцы одной руки колечком, начал тыкать туда указательным пальцем другой руки. Его непристойный жест был весьма красноречив.
Маленькие похотливые глазки Матца осветились впервые с тех пор, как они оказались на этом чудовищном берегу:
- Ты имеешь в виду, мы присоединимся к Рози-Рози и ее девочкам?
- Вот именно, пустоголовый недоносок. На деньги, которые мы выручим за эту огненную воду, мы сможем купить себе весь их бордель на ближайшие 48 часов. Только для нас двоих - для меня и тебя, Матци!
- Вот это да! - восторженно выдохнул Матц. - Какая восхитительная идея!
Большое лицо Шульце затвердело, но лишь на мгновение.
- Знаешь, как обычно говорят, Матц… - Он кинул взгляд на тысячи трупов, которые усеяли кромку побережья внизу. - Война - это ад, но мирное время…
- …Погубит солдата еще быстрее! - расхохотался одноногий роттенфюрер.
Когда из-за угла показался первый патруль фельджандармерии, они уже бежали со всех ног в сторону борделя, хохоча, как сумасшедшие.
Примечания
1
Вотан - одно из имен Одина, бога войны и победы, возглавлявшего пантеон в скандинавской и германской мифологии. - Примеч. ред.
2
Гейер - стервятник (нем.). - Примеч. ред.
3
Панцергренадеры - пехотинцы из бронетанкового подразделения, обеспечивающие поддержку танков; моторизованная пехота - Примеч. ред.
4
Популярная улица в Берлине. - Примеч. ред.
5
Общепринятое прозвище британцев. - Примеч. ред.
6
"Хорст Вессель" - гимн нацистской партии; "Дойчланд юбер аллес" - национальный гимн Германии. - Примеч. ред.
7
Категория воинских званий, объединявшая звания от унтершарфюрера до гауптшарфюрера; проще говоря, сержанты и старшины. С 1942 г. туда добавилось еще и звание штурмшарфюрера (младшего лейтенанта). - Примеч. ред.
8
Марка немецкого легкового автомобиля. - Примеч. ред.
9
Здесь и далее: в действительности в СС было широко принято правило обращаться к соратникам по организации (в том числе и к старшим по званию) без приставки "господин", при этом на "ты". - Примеч. ред.
10
Корабль затонул в районе острова Крит.
11
Речь идет об операции по эвакуации союзных войск (британских, части французских и бельгийских) из района г. Дюнкерк (пролив Па-де-Кале) в мае-июне 1940 г. после прорыва немецкими танковыми частями французской линии обороны Мажино. Операция закончилась крупными потерями со стороны союзников; часть войск (французских и бельгийских) так и не удалось эвакуировать. Британцы потеряли всю свою технику. - Примеч. ред.