Но не смог подняться на ноги. Ясное дело, адвокат безумно хотел женщину, но он не мог предложить своему товарищу по партии, пусть даже и проститутке, банально потрахаться. Он же пришел сюда по партийным делам, разве нет?
- Стой! - скомандовала девушка.
Нет, не могла Татьяна отпустить боевого товарища, четыре года не ведавшего женской ласки, не солоно хлебавши. И еще она приготовила ему приятный сюрприз. Татьяна подошла к гостю и принялась снимать: пиджак, галстук, рубашку. Затем, присев, сняла с него туфли, стянула брюки и трусы. Тут, наконец, мужчина нашел в себе силы встать со стула. Его мужское достоинство напряглось и побагровело, так что Татьяне оно с первого взгляда показалось размером не меньше граната.
Адвокат изо всех сил старался не взорвать свой склад с боеприпасами до начала сражения и стоял, зажмурив глаза. Дыхание его было жарким, прерывистым.
- Сейчас, одну секунду, - ободрила его Татьяна.
Она отвернулась, достала из кармана халатика какой-то предмет, очевидно, подарок отца, который бережно хранила и постоянно носила с собой. Потом сбросила халат и укрепила это что-то прямо на самом интимном месте.
- Открой глаза и взгляни! - торжественно воскликнула Татьяна, раскинувшись на кровати.
Адвокат в изумлении вытаращился на нее.
К густым завитушкам на лобке был прилеплен алый бантик с круглым медальоном. На медальоне было цветное изображение вождя: усы, военная фуражка, недобрый взгляд - как живой.
Вот он, светоч народов, непобедимый полководец, непостижимый и всемогущий вождь! Он сам!
Казалось, вождь лично присутствует на торжественной встрече адвоката Мандзелы, приветствуя его у самого входа с отеческим напутствием:
"Ну, же, товарищ, вперед! Покажи, на что ты способен!"
Чтобы усилить впечатление, Татьяна негромко, но с пафосом запела:
Аванти, пополо, алла рискосса!
Бандьера росса! Бандьера росса!
Выпучив глаза, девушка увидела, как "гранат" из красно-лилового вдруг стал желтым, потом начал бледнеть и скукоживаться, пока не стал совсем сморщенным и малюсеньким.
Татьяна печально убрала медальон, едва не плача из-за досадной оплошности, и принялась использовать лучшие из достижений своего искусства, дабы оживить увядший плод. А что еще оставалось делать?
Пришло время поведать о том, что произошло в тот памятный понедельник, когда мадам Флора за столом отсутствовала, поскольку воспользовалась выходным днем, чтобы навестить в Палермо тяжело больную сестру.
В тот самый вечер, который запомнился как "эпический", или "вечер метаморфоз", произошло, по крайней мере, три счастливых стечения обстоятельств.
Во-первых, Джаколино притащил в "Пансион Евы" две бутылки зеленоватой настойки с непонятным названием. Джаколино частенько приносил всякие продукты, добытые непонятно как у немцев (вернее, понятно как, поскольку его отец вел с немцами дела). Так вот, пятьдесят капель этой жуткой настойки вызывали в глотке настоящий пожар, а добавив толику сей жидкости в крепкое вино, можно было получить коктейль такой невиданной силы, что человек отключался напрочь, а похмелье длилось дня три, не меньше.
Во-вторых, у Ненэ оказался с собой "Неистовый Роланд", которого ему вернул товарищ именно в тот момент, когда Ненэ шагал к "Пансиону".
И, в-третьих, довольно необычным был состав очередной пятнадцатидневной смены. Из шести вновь прибывших накануне девушек, пятеро казались испеченными в одной и той же форме. Они все говорили на странном диалекте, все были низкорослые, худощавые, с тяжелыми ягодицами. Сразу было видно, что это обычные крестьянки, привыкшие к тяжелой работе в поле. Они не стеснялись говорить непристойности (обычно девушки позволяли себе такое только перед клиентами) и были готовы запросто согласиться на любое бесстыдство. Шестая девушка сильно выделялась в этой компании. Высокая, рыжеволосая, с блестящей кожей, очень хорошенькая и молчаливая. Ее псевдоним был Джузи.
Когда девушка заметила, что Ненэ оставил на буфете книгу, она скромно подошла и начала листать ее.
- А, это "Неистовый Роланд"! - обрадовалась Джузи.
Ненэ с любопытством посмотрел на нее.
- Ты читала Ариосто?
- Да. Мы проходили в школе.
- А ты что закончила?
- Я доучилась до второго курса лицея.
Было видно, что девушке не хотелось сильно болтать о себе, и Ненэ оставил ее в покое.
По мере увеличения количества съеденного и особенно выпитого языки развязывались, смех становился все громче. Одна из девушек принялась рассказывать историю, которая случилась с ней в одном из борделей в Пьемонте.
В первый же вечер она заметила одного клиента, который, увидев ее, уже не спускал с нее глаз. Он все смотрел и смотрел безотрывно, но почему-то все никак не выбирал. Она уходила с клиентами, возвращалась, а тот мужчина все продолжал сидеть и пожирал ее глазами. На следующий вечер все повторилось и на следующий тоже. Так прошли пятнадцать дней, и в последний вечер мужчина наконец встал с дивана, сделал ей знак идти, и она повела его в свою комнату. Девушка, снедаемая страхом и любопытством, уже приготовилась было к насилию в извращенной форме, как вдруг мужчина, в полном молчании, усадил ее на кровать, а сам, не раздеваясь, опустился на пол и положил голову на ее колени. Он замер, не двигаясь и не говоря ни слова. Так прошло четверть часа, а мужчина все стоял на коленях, у нее аж мурашки поползли по коже. И тут клиент достал из кармана пакетик с леденцами, взял одну конфетку, медленно развернул ее и положил себе в рот. Потом достал изо рта, внимательно рассмотрел и засунул в рот девушке, предупредив:
- Не надо жевать.
Через какое-то время он приказал:
- Отдай леденец.
Забрал конфету и опять сунул себе в рот.
Так они и сосали этот леденец по очереди, пока он не закончился.
- Это было чудесно, благодарю вас, - произнес мужчина.
Пошел и заплатил за полчаса.
Все рассмеялись.
- Однажды в Милане, - начала рассказ вторая девушка, - ко мне пришел клиент. Мы разделись, и он приказал мне стоять смирно, потом встал предо мною, прижал правым указательным пальцем мой левый сосок и издал такой звук "джююююю", будто автомобильный сигнал. Потом левым пальцем нажал на правый сосок и просигналил уже по-другому "биииииип". Потом взял в правую ладонь левую грудь, и стал сжимать и отпускать ее, будто клаксон, издавая при этом "пепе-пепе-пепе". Потом левой рукой начал делать тоже самое с моей правой грудью, но сигнал клаксона уже поменялся: "потипоти-потипоти". Мужик очень похоже имитировал все эти сигналы, просто здорово. И понеслось: "пепе-пепе-джююююю-потипоти-бииии-ип"… все быстрее и быстрее, казалось, что мы находимся в центре Милана, в самой гуще машин. Мужчина весь побагровел, распалился, а в самый кульминационный момент вдруг поднял руки и издал самый настоящий паровозный гудок. Так громко и похоже, что все в панике повыскакивали из своих комнат.
Все громко хохотали, даже скромная Джузи рассмеялась.
- А знаете историю про братьев-близнецов? - начала третья девушка. - Я тогда работала в Болонье, в одном из самых дорогих борделей. А мадам у нас была француженка, цветущая, решительная дама, на пяти языках говорила, даже на русском. Так вот, как-то вечером приходит один клиент, мужчина молодой, лет тридцати, собою видный. Посидел минут десять и сразу ко мне. Недолго выбирал. И на следующий день опять пришел. Я смотрю: он, да не он. Одет по-другому, но галстук тот же. И за кончик носа себя двумя пальцами щиплет, в точности как вчера. Опять взял меня. А назавтра опять пришел, тот, первый. И снова меня выбрал. Я его спросила, нет ли у него брата-близнеца. Он ответил, что, мол, есть, по имени Марко, но они с ним не видятся и не общаются. Давняя история: Марко отбил у него невесту. Невеста та давно уж сбежала с одним богатым англичанином, но вот они с братом с тех пор во вражде. Так эти двое и ходили, через день. Других девушек не выбирали, только меня.
Второго брата звали Марио, и он мне поплакался, что жена его, мол, бросила, а брата он и знать не желает. А в последний вечер пятнадцатидневки братья заявились одновременно - и оба ко мне. Спор стоит, ругань - кто первый подошел. Ну, мадам и предложила: без ссоры, без спору, бросьте, мол, жребий. Один бросил монетку - орел выпал. Марко схватил меня за руку и наверх потащил, а Марио орет, нет, мол, нечестно, опять Марко у него девушку уводит! А мадам ему говорит, что все честно, жребий так выпал. Тогда Марио достает тысячу лир и кричит, что готов перекупить девушку у этого негодяя. А мадам ему и заявляет, что если мсье не жалко тысячи лир, то она обслужит его самолично и предложит специальную программу, дабы компенсировать неудачный жребий.
Синьор в отчаянии махнул рукой, я встала за кассу, а мадам увела его в личные апартаменты. Через сорок минут они потребовали в номер шампанское, фрукты и мороженое. Еще через сорок минут мадам затребовала кучерский хлыст, бельевую веревку и корзину куриных яиц. Через час они заказали гитару, молоток и двенадцать маленьких гвоздиков. Еще через час из соседнего ресторана им доставили огромного живого судака, а рассыльный принес рыболовные снасти и большие резиновые сапоги. Потом еще жареных перепелов, шампанского и русской водки. Потом дюжину свечей, охотничье ружье и барабан. Потом не помню что. Уж и не знаю, что за специальную программу предложила ему мадам, а только вышел он из борделя к закрытию, вернее, его вынесли на руках охранники и посадили в вызванный мадам лимузин. Такого изумленного и блаженного выражения лица у мужчин я никогда в жизни не видела.
Чиччо разлил вино по бокалам и предложил тост за француженок.
- Вот вам еще история, - продолжила четвертая девушка. - Я тогда работала в Козенце. И в первый же вечер в салон заявился крупный, высокий мужчина с наголо обритой головой. Он был одет в мундир черного цвета и такого же цвета галифе. Портупея, широкий кожаный ремень и высокие сапоги дополняли грозный облик. Выбирая девушек, он не смотрел ни на сиськи, ни на ляжки, ни на лицо, как большинство клиентов. Каждую из девушек этот страшный мужчина заставлял громко кричать: "Встать! Смирно! Хайль Гитлер! Вива Дуче!"
Наконец, не знаю почему, чернорубашечник выбрал меня и повел в номер. В комнате он без промедления заставил меня раздеться догола, но сам не раздевался, оставаясь в мундире и в сапогах, только штаны расстегнул. Потом лысый достал из левого кармана френча черную повязку, плотно завязал мне глаза, подвел к комоду и заставил опереться на него обеими руками. Я услышала, как он что-то ставит на комод у моей головы, какой-то предмет, портрет или фотографию. Потом лысый мужчина имел меня сзади и при этом безостановочно лепетал визгливым голосом: "О любовь моя! Ты моя единственная услада и отрада! Мед губ моих и светоч очей моих!" Он очень поэтично и красиво признавался в любви неведомому предмету обожания.
Наконец лысый в конвульсиях кончил и замер на минуту или на две. Я стояла ни жива ни мертва. "Можно снять повязку - давит?" - спросила я. "Молчи, грязная шлюха!" - завизжал лысый и больно шлепнул меня по ягодицам. Он, не торопясь, убрал фотографию в карман френча, застегнул штаны и только потом разрешил мне развязать повязку.
Дня через два лысый мужчина в черном мундире появился снова, опять выбрал меня, и вся сцена повторилась в точности как в первый раз. Потом еще раз. И еще. Сценарий не менялся. Моя пятнадцатидневка подходила к концу, и мне было безумно любопытно, кого же трахает лысый в моем, так сказать, лице. В последний вечер лысый заявился как обычно, мы с ним заперлись в номере, он завязал мне глаза, установил на комод портрет своей возлюбленной и яростно отымел меня сзади, не уставая причитать и изливать свои любовные признания. Наконец он закончил и в изнеможении опустился на кровать.
Я продолжала стоять неподвижно, руки на комоде, но от ритмичных толчков повязка ослабла и немного сползла. Подвигав бровями, я сдвинула ее еще больше и украдкой взглянула на портрет, стоявший на комоде. Мадонна миа! Я чуть не умерла на месте от страха, вы не поверите: это была фотография Адольфа Гитлера!
- А помните, когда клиент хотел ногами кверху, стоя на голове?
- А когда клиент сжег сам себя, потому что, как он говорил, совершил страшный грех?
- А когда один клиент одевался, и у него из кармана выпали молитвенник и четки?
- А когда…
Девушки рассказывали свои истории. Ненэ слушал их, и эти рассказы были для него подобно дождю, орошавшему иссушенную землю. Через некоторое время все пятеро заявили, что стало невыносимо жарко, и поснимали блузки, оставшись в одних бюстгальтерах. Они говорили на своем диалекте, а потом стали о чем-то громко спорить. Дошло до того, что они чуть было не вцепились друг другу в волосы. Но потом тон разговора смягчился, и девушки опять начали смеяться. Они отодвинули стол в угол, поставили три стула в ряд, усадили на них Ненэ, Чиччо и Джаколино, а сами выстроились перед ними.
Джузи в их разговоре не участвовала, по-прежнему оставаясь в блузке. Она подошла к буфету и принялась перелистывать "Неистового Роланда".
- Раз! - скомандовала одна из девушек и завела руки за спину.
Все девушки сделали то же самое.
- Два!
И девушки расстегнули свои лифчики.
- Три!
Девушки сняли лифчики и побросали на пол.
- Ну, у кого самые красивые сиськи? - воскликнула та, которая была заводилой.
- Матерь божья! - вытаращил глаза Джаколино. - Выбор Париса!
- А трогать можно? - спросил Чиччо.
- Можно, - ответила главная.
Полчаса, не меньше, парни рассматривали их груди вблизи, издалека, трогали, сжимали, пробовали на вес.
- Я думаю, самые красивые сиськи у той, что крайняя слева, - заключил Ненэ.
- А я считаю, что у крайней справа, - ответил Чиччо.
- У всех красивые, - подытожил Джаколино.
- Ну, давайте, решайте, - настаивала главная.
Но тут дело стало принимать иной оборот. Вино в сочетании с зеленой настойкой давало себя знать. Чиччо раздраженно взглянул на Ненэ.
- Позвольте вам заметить, синьор, - начал Чиччо, перейдя на "вы" и заговорив по-итальянски, - а даже если и не позволите, то мне наплевать, и я все равно скажу, что вы ничего не смыслите в женской красоте.
Ненэ стал пунцовым:
- Знаете ли, синьор, я имел женщин уже в ту пору, когда вы считали, что детей приносят аисты.
Чиччо вскочил, взбешенный:
- Получите пощечину, синьор!
- К вашим услугам! Я пришлю своих секундантов. Секундантами могли быть только двое: Джаколино и Джузи. Ненэ выбрал себе Джаколино, а Чиччо Джузи. Джаколино церемонно подошел к Чиччо и спросил, когда и каким образом тот желает устроить дуэль. Чиччо ответил, что ему необходимо предварительно посоветоваться с секундантом.
Они долго о чем-то шептались. Джузи раскрыла "Неистового Роланда", и что-то доказывала Чиччо. Наконец Чиччо согласился, и Джузи объявила:
- Мой доверитель желает драться здесь и сейчас. Оружие - копья. Дуэлянты должны биться верхом на лошадях. Господа, выбирайте себе скакунов, - и она указала на девушек.
Как и следовало ожидать, Ненэ выбрал себе девушку с самыми красивыми сиськами. Чиччо же взял ту, которая, по его мнению, должна была стать победительницей в этом конкурсе красоты.
- И лошади, и дуэлянты должны участвовать в поединке раздетыми, - приказала Джузи. - Публику просят освободить центр комнаты и занять свои места.
- Публика тоже должна быть раздетой! - закричал Джаколино и начал расстегиваться.
Остальные, заливаясь смехом, последовали его примеру. Одна только Джузи оставалась в одежде. Она вышла из комнаты и вернулась, держа в руках две швабры. Одну вручила Чиччо, другую Ненэ.
- Вот, господа, ваши копья.
Девушки, которым выпала честь участвовать в поединке в качестве лошадей, совершенно голые, закалывали шпильками волосы.
- Нет, - запротестовал Ненэ, - у лошадей же гривы! Так не пойдет.
Но Джузи вмешалась:
- С распущенными волосами они могут за что-нибудь зацепиться.
- Каковы правила поединка? - осведомился Ненэ, забираясь на спину своей лошадке.
Девушка крепко обхватила его руками за ляжки. Ненэ прочно держался в седле, тем не менее наклонился и спросил у своего скакуна:
- Байард, ты меня выдержишь?
- Да ты легкий, как пушинка! - заверил Байард.
И девушка громко заржала, Из противоположного угла комнаты ей в ответ заржала лошадь, на которой сидел Чиччо.
- Если твоего скакуна зовут Байард, то моего коня зовут Рабикан.
- Так, значит, ты Астольфо? Ха-ха-ха!
- А ты, выходит, Ринальдо? Ха-ха-ха!
- Пора начинать поединок, - возгласила Джузи. - Прекращаем по моей команде. Кто упадет с лошади, тот проиграл. Готовы?
Ненэ поднял копье и продекламировал:
- Скачи быстрее, мой верный Байард, сейчас мы сделаем из Астольфо котлету!
Чиччо ответил тем же:
- Скачи быстрее, мой верный крылатый конь, Ринальдо со своим Байардом жалкие трусы!
- Ну, готовы? - нетерпеливо повторила Джузи.
Всадники наставили копья.
- Принимаются ставки! - заорал Джаколино.
- Пошли!
Два всадника поскакали друг другу навстречу.
- Тыгдым-тыгдым-тыгдым, - Джаколино организовал звуковое сопровождение.
Когда столкновение казалось уже неизбежным, оба скакуна вдруг резко свернули с курса и разошлись. Первый приступ окончился переменой позиций на ристалище.
Потрясая копьем, Чиччо воскликнул:
- Сдавайся, Ринальдо, не то понаделаю дырок в тебе я, как в сыре швейцарском!
Ненэ не уступал:
- Ну же, Астольфо, давай, наступай, покажи нам отвагу. Одним лишь ударом копья повергну я наземь беднягу!
Они наставили свои копья, то есть зажали швабры под мышками.
- Марш! - скомандовала Джузи.
Рыцари снова бросились в атаку. Лошадки бодро заржали, голые пятки шлепали по полу, груди подпрыгивали. Но тут Рабикан неожиданно споткнулся и упал на колени. Астольфо, потеряв равновесие, выронил копье и попытался ухватиться за гриву, то есть за волосы, но не удержался и слетел с коня. Байард, чтобы не затоптать Рабикана, резко остановился. Ринальдо, в свою очередь, вылетел из седла, отпустил копье и грохнулся на пол.
Все смеялись. Два отважных, непобедимых рыцаря лежали на полу пузом кверху, а их орудия, вернее, их природные копья, которыми они терлись о потные спины девушек, гордо торчали маковками к небу. Тут-то и произошли чудесные метаморфозы. При виде такого великолепия лошадка по имени Рабикан решила стать рыцарем Астольфо. Она с диким ржанием села верхом на своего хозяина, поудобнее устроилась и пустилась в безумную скачку, подбадриваемая ревом зрителей. Не теряя времени, тот же фокус проделала и лошадка по имени Байард, вмиг превратившись в Ринальдо. Скачка получилась долгая и беспощадная, пока наконец оба скакуна не распростерлись на полу в полном изнеможении.