- Мы уже давно запасли добра на всякий случай, - сказал старик. - Фураж, скот, продовольствие - всё у нас так припрятано, что сам чёрт не сыщет. Американцы хотят всё у нас пожечь, а самих нас поубивать… Да ведь и мы знаем, что нужно делать!.. С нами Ким Ир Сен и председатель Мао, и у нас хватит сил, - старик потряс в воздухе кулаком, - чтобы скинуть американских бандитов в океан!
Телега, запряжённая коровой, медленно приближалась. Чжан Ин-ху настрочил расписку и вручил её старику. Старик хотел прислать женщин, чтобы они помогли бойцам приготовить ужин, но Чжан Ин-ху наотрез отказался. Старик ушёл, одобрительно бормоча что-то себе под нос.
Когда рис был сварен, бойцы обоих отрядов вместе уселись ужинать. Они весело смеялись и пробовали объясняться друг с другом при помощи жестов. Только они поели, как уже наступил рассвет. Бойцы разошлись по бомбоубежищам и тут же уснули.
Целый день над склоном горы, на бреющем полёте, кружились вражеские самолёты. Лётчики высовывали из открытых кабин свои длинные носы, пристальным взглядом обшаривали землю, но так и не смогли обнаружить, что здесь спокойно отдыхают народные герои. Самолёты сбросили куда придётся несколько бомб, постреляли для острастки из пулемётов и убрались восвояси. Враг только даром потерял время, а бойцам удалось хорошенько выспаться…
Чжан и Ким получили из штаба задания. Оба отряда вливались в одну дивизию, и им предстояло вместе участвовать в боевой операции. Отряд Ким Ен Гира должен был обойти врага с тыла, а добровольцам Чжан Ин-ху было поручено нанести фланговый удар. День был пасмурный, стемнело рано. Построив свой отряд в одну шеренгу, Чжан Ин-ху обратился к бойцам с речью. Голос его звонко раздавался в вечерней тиши:
- Дорогие товарищи! Сегодня мы получаем первое боевое крещение. Настал час отмщения за корейский народ, за нашу дорогую родину. На нас смотрят все миролюбивые люди земли. Мы должны в этом бою показать образцы героизма и смелости и добиться победы! Во имя нашей родины, во имя председателя Мао мы победим, товарищи! И весть о наших победах разнесётся по всему Китаю, по всему миру!
Бойцы спустились с горы. Сердца их были преисполнены твёрдой решимости: умереть, но победить.
По всем дорогам двигались уже главные силы ударного отряда.
Тёмная ночь опустилась на землю. Повеяло холодом. Чжан Ин-ху с проводником шёл во главе отряда. Бойцы миновали долину и снова начали взбираться на гору. Полил дождь. Завыл ветер. Подъём становился всё круче, а дороги не было. Бойцы поднимались вверх, держась друг за друга. Порой приходилось цепляться за кусты и камни. Камни были мокрые, скользкие. Того и гляди, сорвёшься в пропасть. Бойцы выбивались из сил, винтовки их насквозь пропитались влагой; но люди лезли всё выше и выше.
Сяо Цзян тщетно пыталась вскарабкаться на отвесную скалу. Один из бойцов, Сяо Ху, сверху помогал ей. Вдруг она поскользнулась, выпустила руку Сяо Ху и с отчаянным криком полетела вниз.
- Кто это упал? - послышался взволнованный голос.
- Сяо Цзян! - чуть не плача, ответил Сяо Ху. - И это я, я виноват! Никогда я себе этого не прощу!
- Да я жива, жива! - крикнула откуда-то снизу Сяо Цзян. Она повисла, зацепившись ватником за сучья дерева. Вскоре бойцы вытащили её наверх. Девушка была цела и невредима.
Пока возились с Сяо Цзян, отряд ушёл вперёд. Кругом тьма кромешная. Сяо Ху хлопнул в ладоши, и из темноты донёсся ответный сигнал. Отставшие бойцы пустились догонять отряд. "Не отставай. Отстанешь - догоняй, - передавалось от бойца к бойцу. - Успешно совершишь переход - добьёшься победы в бою". Слова эти докатились до повара Вана, замыкавшего колонну добровольцев, от него перекинулись ко второму отряду и затерялись среди корейских крестьян, вызвавшихся нести снаряжение и припасы.
На вершине горы ветер подул сильнее. По лицам хлестал дождь вперемешку с градом. В темноте колонна потеряла направление и остановилась. От растерянного проводника ничего нельзя было добиться. Вот тут-то Чжан Ин-ху и вспомнил про компас, подаренный ему старым корейцем. Он достал компас из кармана и, прикрыв его полой ватника, засветил карманный фонарь. Стрелка, дрогнув, показала на юг.
- Ага, там, значит, юг, а там север! - воскликнул обрадованный проводник. - Теперь я знаю, куда надо идти.
Колонна снова пришла в движение. Четверть второго отряд прибыл к месту назначения.
Ветер начал стихать. Дождь перестал. Небо чуть прояснилось. Расставив сторожевые посты, Чжан Ин-ху послал связистов в штаб и приказал бойцам рыть окопы. Сам он с несколькими командирами отправился на рекогносцировку местности.
Здесь было легко рыть окопы: всюду песок да глина. Воздух после дождя был напоен влагой. Пахло хвоей. И было тихо-тихо.
* * *
Американцы и лисынмановцы, занимавшие город, целый день веселились. Они заставили жителей вывесить, как в праздник, флаги. Рекой лились пьяные речи. Офицеры пировали с насильно согнанными к ним женщинами и девушками. Утомившись, "вояки" уснули мёртвым сном. На следующий день было намечено "победоносное наступление".
Враги рассчитывали к рождеству занять всю Корею и от реки Ялуцзян двинуться дальше…
Пока все в городе спали, врагу готовили западню… Чжан Ин-ху с нетерпением посматривал на часы. Светящиеся зелёные стрелки показывали два часа ночи. Южнее города, там, где находился отряд Ким Ен Гира, в небо взвились ракеты - две красные и одна зелёная. И тотчас же с севера загремели пушки. Снаряды со свистом полетели в город.
Лишь через четверть часа раздались беспорядочные ответные выстрелы. Враг отстреливался вслепую. А снаряды наступающих точно ложились в цель. Они сметали вражеские укрепления, орудийные расчёты. Один из снарядов угодил в штаб, и трепыхавшийся над ним флаг - флаг, покрытый позором, - занялся ярким пламенем.
Артиллерия сделала своё дело, и в атаку пошли пехотные части. Враг в панике бежал. Город был окружён, и американцы улепётывали куда глаза глядят.
Чжан Ин-ху стоял у подножья горы и наблюдал в бинокль за ходом боя. По шоссе скользили яркие пятна света от автомобильных фар. Враг удирал на автомашинах.
Автомобили катили один за другим - казалось, им конца не будет. Чжан Ин-ху велел пропустить две передние машины - в них, по его предположениям, находилась охрана, - а когда к горе приблизилась колонна из легковых виллисов, грузовиков и орудий, он подал бойцам сигнал. На колонну обрушился огонь винтовок и пулемётов. И в то же время завеса огня перекрыла шоссе позади колонны. Враг словно попал в когти тигра. Послышались крики ужаса, беспорядочная стрельба. Живые прятались в кузовах машин за трупы убитых и кричали шофёрам, чтобы они гнали вперёд на полной скорости. Многие машины загорелись; другие сваливались с шоссе прямо на залитые водой рисовые поля. Подбитые машины загораживали путь уцелевшим. Американцы в панике соскакивали на землю; прячась от огня, они залезали под машины, прыгали в воду, покрывавшую поля, залегали в кюветах, тянувшихся вдоль шоссе. Командиры растеряли своих солдат; солдатам было не до командиров. На шоссе царила страшная суматоха. Земля дрожала от взрывов и грохота орудийной пальбы. Враг, вконец обезумев, усеял воздух множеством осветительных ракет. Словно тысячи лун зажглись в небе, заливая окрестности белым светом.
Отряд Чжан Ин-ху, заняв у подножья горы новую позицию, забрасывал противника ручными гранатами. Чжан Ин-ху приказал отделению Ли Сяо-тана атаковать врага. На шоссе завязалась рукопашная схватка. Ли Сяо-тан, поливая врага свинцом из автомата, вырвался вперёд. Из-под опрокинутой машины высунулся американец; он хотел было броситься на Ли Сяо-тана и отнять у него оружие, но тот метким выстрелом уложил его на месте. Заглянув в машину, Ли Сяо-тан увидел там двух раненых, дрожавших от страха. Он повернулся, чтобы отойти от машины, но на него налетели три американца. Они стремились укрыться в машине и в панике не заметили китайского добровольца. Двух из них Ли Сяо-тан сразил очередью из автомата.
Третий накинулся было на него, но тут же рухнул на землю - Ли Сяо-тан хватил его по голове гранатой.
С юга, из тоннеля, пыхтя и сверкая фарами, выполз длинный бронепоезд. Это к врагу прибыло подкрепление. Но не успел бронепоезд приблизиться, как по нему прямой наводкой ударила специально поджидавшая его батарея. Раздался взрыв. Фары погасли, и бронепоезд неуклюже попятился назад.
Наши части ворвались в город. Семь виллисов противника попытались под прикрытием танков уйти через южные ворота, но и там кипел бой. Командир американцев, сидевший в одной из машин, пребывал в полной растерянности. Танки, расчищая дорогу, неслись вперёд, давя своих и чужих. Корейское командование приказало каждому отряду выделить по одному отделению для истребления танков. Бойцы отделения, которое возглавил сам Чжан Ин-ху, скинули ранцы и ватники, схватили противотанковые гранаты и бутылки с горючей смесью и ринулись на танки. Атаковал танки и Ким Ен Гир со своим отделением. Сражение было ожесточённым. Танки продолжали рваться вперёд; пушки и пулемёты выплёвывали красное пламя. Навстречу танкам короткими перебежками двигались корейские и китайские смельчаки. Ким Ен Гир вскочил с земли и швырнул в танк бутылку с зажигательной смесью. Танк окутался дымом, но не остановился. Чжан Ин-ху удалось поджечь другой танк. И оба танка, потеряв управление, сшиблись друг с другом и вместе сгорели.
Озарённый пламенем горящих машин, Ким, согнувшись, крепко сжимая связку гранат, побежал к следующему танку. Он был ранен, но, превозмогая боль, добрался всё-таки до танка и бросил гранаты. И тут же упал. Чжан Ин-ху поспешил к своему другу. Тот был без сознания.
Передав Кима на попечение следовавшего за ним бойца, Чжан Ин-ху бросился вдогонку за одним из танков и с разгона вспрыгнул на броню. Экипаж почувствовал, видно, что на танке кто-то есть: танк помчался ещё быстрее. Чжан Ин-ху еле удержался на броне. Ухватившись за ствол орудия, он вытащил из-за пояса гранату, сунул её в люк, сдёрнул предохранительное кольцо и скатился с танка на землю. Взрыв сотряс воздух. Танк остановился.
Товарищи Чжан Ин-ху героически сражались с танками. Ли Сяо-тан с динамитом подмышкой бежал наперерез танку. Вдруг Чжан Ин-ху заметил американца в офицерской фуражке, целившегося из-за дерева в Ли Сяо-тана. Чжан Ин-ху выстрелил, и американец упал, не успев спустить курок. Ли Сяо-тан догнал танк, взобрался на броню и сунул динамит в гусеницу. Но оказалось, что второпях он забыл захватить запальный шнур. Рискуя жизнью, Ли Сяо-тан приготовил гранату… Раздался оглушительный грохот; в воздух поднялся высокий столб дыма.
На одном из танков высунулась из открытого люка рука с белым флагом. Другие танки гибли в огне и дыму. Ни одному не удалось уйти с поля сражения.
Солдаты, отступавшие из города, группами сдавались в плен: одни становились на колени и обеими руками поднимали винтовку высоко над головой, другие бросали оружие и жестами умоляли сохранить им жизнь. Многие от страха едва держались на ногах.
Постепенно рассвело. Повсюду длинными вереницами брели пленные в изодранной одежде, с непокрытыми головами. Те, кто отсиживался на рисовых полях, были с ног до головы выпачканы глиной.
Пленные шли с сумрачными лицами, втянув головы в плечи, спрятав руки в карманы, поёживаясь от утренней свежести. Вокруг валялись трупы их недавних соратников. И в душе многие из пленных, наверно, благословляли судьбу: им всё-таки здорово повезло!
Возле командирского виллиса бойцы нашли мундир командующего американской частью. Один из офицеров сказал, что командующий, воспользовавшись суматохой, удрал вместе с переводчиком. За ним по всем направлениям разослали погоню.
Наступило утро.
Бойцы Чжан Ин-ху выловили ещё много американских солдат и офицеров, прятавшихся в кустах и между скалами, но командующего среди них не было.
Отряд тронулся в путь. Еще с горы бойцы увидели деревню, раскинувшуюся внизу. На улицах её толпились крестьяне - оживлённые, радостные. Один из крестьян побежал навстречу отряду. От него Чжан Ин-ху узнал, что девушка, жившая в их селе, задержала какого-то важного американца и бывшего при нём переводчика. Как выяснилось, они скрывались сначала в горах. Набрели на крестьянскую хижину, убили её обитателей, переоделись в крестьянскую одежду. Потом спустились в деревню и встретились с молодой девушкой, которая провела их к себе домой. Девушка сказала пришельцам, что муж её служит в армии "национальной обороны", а отец работает сторожем при одном из южнокорейских учреждений. Те поверили ей. Зарезав курицу, девушка приготовила вкусный обед, а когда американцы насытились, предложила им помыться в бане. Американцы охотно согласились. А тем временем хозяйка дома, которой девушка успела шепнуть несколько слов, привела к бане крестьян, и те взяли американцев, что называется, голыми руками.
Чжан Ин-ху догадался, что захваченный крестьянами американец и есть, повидимому, тот самый командующий частью, которого они тщетно разыскивали. Вскоре он увидел и самого американца: его, под конвоем крестьян, привели вместе с переводчиком из деревни. Это был худой, высокий человек в одежде корейского крестьянина: белой рубахе и белых шароварах. Рукава рубахи доходили ему лишь до локтей, а шаровары до колен. Из-под островерхой соломенной шляпы затравленно смотрели глубоко запавшие зеленоватые глаза. Всё лицо было в глубоких морщинах, на левой щеке чернела крупная родинка; нос - большой, мясистый. В общем все приметы соответствовали тем, о которых сообщил Чжан Ин-ху командир дивизии. Перед Чжан Ин-ху был американский командующий частью.
Позади толпы крестьян молодая девушка оживлённо рассказывала добровольцам, как ей удалось провести американца. Чжан Ин-ху взглянул поверх голов, и сердце его дрогнуло: в девушке он узнал… Ким Ок Пун! Ок Пун тоже увидела Чжан Ин-ху, и глаза её загорелись радостным блеском. Они бросились навстречу друг другу и обменялись крепким, горячим рукопожатием.
- А я… я всюду расспрашивал о тебе… - сбивчиво говорил Чжан Ин-ху, - но вот уж никак не ожидал, что встречу тебя здесь!
- Вы пришли! Вы пришли!.. Ах, как хорошо! - только и могла вымолвить взволнованная Ок Пун. Обоим столько хотелось сказать друг другу - может, именно поэтому они и не знали, с чего начать разговор.
Солнце поднималось всё выше и выше. Вот уж полнеба охвачено алым заревом. Из берёзовой рощи вылетела стая голубей. Хлопая крыльями, они беззаботно кружились в чистом утреннем воздухе.
Примечания
1
Горный хребет на северо-востоке Китая.
2
Чан Кай-ши.
3
У китайцев - уменьшительное имя от Ким Ок Пун. - Прим. перев.
4
Ура! (корейск.).