- Чтобы ты представлял себе, товарищ Косуля, какая опасность нависает над всей нашей группой, должен знать, что против нас с тобой действует не только "Кемельхарито осталь" со сворой наспех набранных жандармов, которых ты, положим, можешь успешно водить за нос. Есть данные, что немцы берут в свои руки не просто контроль над сооружением военных объектов по линии Арпада, но и саму охрану их секретности, безопасности. В крае появились "консультанты" из самого абвера, а с этой службой надо бороться умеючи - её действия коварны, агентура опытна и оседает часто там, где её не ждёшь. Фашистские агенты маскируются обычно под "своих", даже тебе поругивают фюрера - лишь бы расставить сети. В такой обстановке надо в нашей группе кое-что перестроить. И вот есть у меня мысль.
Когда Иосиф Лой организовывал группу военных разведчиков, основная ставка делалась на Кикину. И Василь действительно развернул работу лучше всех. Но от других участников он находился далеко, действовал больше в одиночку. На погранпункте оценили мастерство сбора разведданных, которым владел Кикина, поэтому решили его не отвлекать доставкой информации через перевал. Теперь обстановка подсказывала новую корректировку действий.
- Вот что, товарищ Голубь, - обратился Орлов к леснику. - Надо иметь в группе ещё одного голубка - местного значения, который бы курсировал на линии хутор Хуняди - село Вучковое. Это позволит Кикине без лишней суеты заниматься делом да и проще, без лишнего риска пересылать данные в основную группу. Юрик подойдёт?
- Как никто другой! - обрадовался Голубь. - Кто же заподозрит, если к Кикине будет заезжать родственник? К тому же он - в Вучковом, на месте, под рукой… Только Юрик!
Так в центре событий оказывался Федор Иванович Попович. К тому же он был связан не только со всеми участниками группы, но и с погранпунктом. И руководство группой перешло к нему. Орлов только предупредил Голубя:
- Такому здорованю, как мы понимаем, нельзя уж очень часто лечить зубы…
- Ну, есть ещё одна профессиональная болезнь лесоводов - это ревматизм, - сверкнул лесник серыми глазами. - Случаем замучает - хоть на стену карабкайся.
- Что ж, только бы ревматика не увидели карабкающимся на гору.
- Любопытных обойду, а опасных обману… Орлов окинул взглядом ладную фигуру лесника:
- Помни, товарищ Голубь: наш меч попадает на "скрещённые стрелы"…
* * *
На этот раз Немеш уже не робел перед своим "консультантом" так, как в первый приезд Кнехта. Почтительно, однако с достоинством проводил с вокзала в коттедж на Кальварии, но не старался предупредить наименьшее желание гостя. Ханс Кнехт это, конечно, про себя отметил. Насмешливо взглянув на толстяка, хитро укорил:
- Похоже, мало двигаетесь.
- Почему? Я езжу иногда верхом… я играю в теннис…- надулся индюк в форме венгерского майора.
- Имеется в виду другое движение… вернее, продвижение. Майора вы получили быстро, не так ли, майн либер?
- Благодарю вас.
- А с этого места - ни вперёд, ни назад. Ну, назад нетрудно - достаточно было бы зафиксировать какую-либо успешную диверсию красных в вашей зоне. А вперёд… Понимаете, господин майор, во взаимодействии своих людей красные преуспели больше…
- Взаимодействии? - недоуменно переспросил Немеш.
- Жаль, не играете в шахматы. Тогда бы вы сразу уловили принцип взаимодействия фигур, который в шахматной игре представляет собою основу и тактических решений, и стратегических замыслов. Так вот, у Советов взаимодействуют буквально все фигуры - и те, что по ту сторону границы, и те, что заставляют переживать вас. Русские и русины - у них много общего, не так ли?
- Коммунисты всюду одинаковы, - развёл руками Немеш.
- Да, да - и, поймите, именно поэтому во взаимодействии они успевают опередить вас на несколько ходов.
Однако Немеш ожидал другого разговора. Он только что читал секретный документ, на который ему предлагали обратить особое внимание. Начальство сообщало о новом соглашении, подписанном 18 января 1941 года в Будапеште советником германского посольства Веркмайстером и одним из руководителей управления снабжения венгерской армии Вернле. По этому соглашению хортисты обязались на подвластной им территории вести строительство складов для снабжения немецкой армии и передавать эти склады под полный контроль гитлеровских чиновников. Отделам "К-осталь" поручалось обеспечить "условия для действий представителей немецкой военной администрации" и "оказывать всю помощь по осуществлению их функций".
Действительно, на другой же день абверовец предложил майору совершить поездку с целью ознакомления с ходом выполнения венгеро-немецких соглашений о сотрудничестве. Однако по дороге гостя тянуло не к казармам и не к близким им жандармским канцеляриям. Отправились в Солотвину, и Кнехт, спустившись в шахту, долго бродил по сверкающим кристаллами соли штольням и галереям, о чём-то беседовал с немцем-штейгером, записывал в свой крохотный блокнотик какие-то данные о солерудниках. Потом поднимались на машине в горы - против течения Теребли: заезжали на лесоучастки, заходили чуть ли не в каждую корчму, и Кнехт заставлял Немеша расспрашивать жителей о том, о сём, угощая выпивкой… Абверовец тем временем щёлкал фотоаппаратом, висевшим на его короткой, крепкой шее, и Немеш, заметив на лице попутчика странную улыбку, открывавшую крупные жёлтые зубы, вдруг почувствовал, что его начинает знобить. Тут он вспоминал кадры берлинской кинохроники, которую крутили в ужгородском военном клубе: вот с такой улыбкой офицеры вермахта фотографировались в Польше на фоне рвов, заваленных трупами… Будучи по природе самолюбивым и жестоким, Немеш чувствовал себя не в своей тарелке, когда видел примеры жестокости более изощрённой, чем та, которая была свойственна ему. Он признавал только прямолинейность действий и не понимал, зачем совать своим жертвам сладости, когда можно с ними расправиться сразу, без церемоний.
В селе Нижнем Быстром, на берегу Рики, водителю "Оппеля" из ужгородской контрразведки пришлось менять заднее колесо: похоже, скат проткнули шилом. Покрасневший Немеш готов был со злости выхватить пистолет. Однако Кнехт принялся фотографировать толпу. Хотел снять и деда, обвешанного новенькими гунями, но тот, вроде торгуя, каждый раз увёртывался. Уже сидя в машине, абверовец спросил:
- Вам, герр майор, не показалось странным, что старика заинтересовал номер вашего авто?
- Какого старика?
- А того продавца. Когда шофёр возился с колесом, этот колоритный старичок покрутился рядом, посмотрел на номер, отошёл. Потом опять вернулся - заглядывал в машину….
- Это же дикари! Может быть, старик впервые в жизни видел автомашину.
- Ну-ну… - Кнехт уткнулся в воротник шубы и до самого Хуста не произнёс ни слова. Конечно, тренированная зрительная память фашистского сыщика сразу же отметила в толпе старика. Он вспомнил, откуда ему было знакомо лицо верховинца. Заглянуть в портфель не стоило большого труда. На обороте снимка, так предусмотрительно всученного ему малозаботливым "фатти", значилось название села, отстоявшего довольно далеко от мест, где им встретился старик с гунями. Он никогда не верил в случайности и привык с подозрительностью воспринимать любое любопытство.
В городе, когда они зашли в местную комендатуру, Кнехт посоветовал майору:
- Я бы на вашем месте уделил больше внимания этому маршруту, которым мы проехали. Скоро прибудут наши люди из "Ауфбауост", и учтите, что низовья Рики, да и Теребли, как самые восточные, могут пригодиться для строительства взлётно-посадочных площадок.
- Да, да, разумеется, мы уже предприняли кое-какие меры.
- Помните наш первый разговор?
- Несомненно. Мои люди действуют по всем городам,
- Нужно иметь агентов и в сёлах. А вашим сподручным, которые работают здесь, в Хусте, посоветуйте обратить внимание на бродячих кустарей, комедиантов, нищих- в общем на всех, кто колесит по дороге в горы, Очень может статься - выловите золотую рыбку…
В Ужгороде после сытного угощения абверовец открыл Немешу карты:
- Вскоре мы освоим это небольшое тактическое пространство. Здесь нам необходимы лес, минералы, мрамор, соль. Акционерное общество с солидным капиталом - вам не представляется это заманчивым?
- Я человек военный…
- Ну, не всё же время… У вас такие способности, майн либер майор. Возможно, вам бы подошла должность управляющего с гарантированным капиталом в акциях нашего концерна?
Немеш чуть не захлебнулся - как раз тянул вино из бокала. На глазах невольно выступили слёзы. Но Кнехт на этот раз ошибся, полагая, что тот прослезился из чувства благодарности, и покровительски похлопал его по плечу:
- Ну, ну, успокойтесь… Немеш приподнялся.
- Чем мог бы заслужить такое доверие?
- Вы знаете, что всякую почву вначале расчищают. И надо торопиться, а то, чего доброго, вас опередят наши акции….
Кнехт не договорил. Он не мог пока сказать, что это за "акции", хотя понимал, что венгерская "К-осталь" отдаёт себе отчёт в характере немецких военных приготовлений к нападению на Советский Союз. Пока не было приказа, говорить об этом вслух не полагалось.
* * *
Задание, с которым Попович вернулся в Закарпатье, было срочным: вдоль Рики хортисты продвигали к границе войска. Следовало собрать "по щепотке" побольше подробностей, установить характер и расположение частей. Трудно было обойтись без помощи Лоев. И хотя Поповичу не очень хотелось тревожить старика, он понимал, что вариант с бродячими умельцами, продающими свой нехитрый скарб, безопаснее других. Поговорил со старым Дмитром, с его сыном Иваном. И решили, что они походят по долине речки, а он, Попович, отправится в город.
- Болеет наш Федор, - то и дело заявлял Чепара: в бригаде все знали, что их Жены - сестры, и никто не спрашивал, чего это его беспокоят Фёдоровы болячки.
На этот раз Попович "заболел" ревматизмом. Он даже таскал в сумке различные целебные снадобья и на всякий случай перевязывал шалью поясницу. Ездил в Хуст - появлялся там возле больницы, могли его встретить и в Берегове - расспрашивал о венгерских лекарях, бродил по Воловому - советовался с какими-то бабками.
Он действовал так, как во время их последней встречи советовал Орлов:
- Понимаете, - говорил старший лейтенант Голубю и Косуле, - в нашем с вами деле очень важно обладать сферическим зрением. Поясню на примере. Если вы сидите за рулём автомашины… или скажем проще - правите лошадьми и перед глазами держите дорогу, то всё-таки уголками глаз замечаете деревья и дома, которые мелькают по обочинам, ощущаете изменения пейзажа. Чем острее это сферическое зрение, тем безопаснее водителю. Понятно?
Да, Федор учился и учил других замечать "краем глаза" важные объекты. Информация накапливалась. Но прошло почти полтора месяца, а на погранпункте ожидали: весточки от Голубя всё не было…
МАРТ 41-ГО: ЛЁД И ПЛАМЕНЬ
Вот и настал тот "крайний случай", о котором говорил Орлов: Иосифа Лоя пришлось снова послать в Закарпатье.
Никогда ещё через родные горы он не шёл так трудно, как теперь. И не просто потому, что в середине марта здесь всё ещё лежал глубокий снег и временами приходилось подвязывать к тяжёлым сапогам плетёные из веток "подошвы". На каждом шагу настораживала мысль: что могло случиться? Казалось, что группа давно арестована и жандармы ждут только его. Но не идти было нельзя - он выполнял задание.
К рассвету был на Синевирском озере. Залюбовался красотой: на тёмной воде легонько кружили белые островки - заснеженные льдины, и временами в лёгкой дымке чудилось курлыканье прилетевших журавлей. Эта встреча с озером взволновала парня особенно сильно. В душе заговорило радостное чувство возвращения домой, в родные места. Готов был ещё долго стоять и смотреть на "Морское око" - вбирая его спокойствие и обретая уверенность. Однако ни ровное дыхание озера, ни тишина смерековой чащи не могли успокоить тревожного сердца: что с отцом? Поповичем? Кикиной?..
Шёл напрямик, чтобы поскорее добраться в Вучковое.
Одинокая хатенка Миколы Шегуты встретила Иосифа, как ему показалось, тоже насторожённо. Но Василина, открыв дверь, обрадовалась:
- Иосиф! А мы думали, что ты уже нашёл там галичанку да женился - заждались тебя. И мать, и отец…
"Значит, все в порядке", - отлегло от сердца.
Но всё же с нетерпением он ожидал вечера, чтобы свидеться с Голубем. В сумерках даже вышел и медленно побрёл ему навстречу. Услышал лёгкий свист. Федор позвал Иосифа в лещину.
- Живы? Все на месте? Никого не взяли? - Косуля засыпал связного вопросами.
- Взять не взяли, но мы - как в капкане, - сказал, оглядываясь, Голубь. - Как же ты пробрался через горы- на перевале, наверное, ещё глубокий снег?
- Снег есть… По колено.
- Я давно такой зимы не помню: снегопад да снегопад. Лесорубы - и те большей частью работали на ближних участках. Я совсем отчаялся. Уже хотел, было, поехать на коне - так начались обвалы. Вот и ожидал…
- Пока я вам протопчу дорогу?
- Ну зачем же так? Главное - мы работали. Данных, знаешь, сколько?!
Лой закурил и глубоко затянулся дымом:
- Значит, так. Подготовьте все материалы и пойдём за перевал. На сбор - один день. И ещё одно - придумайте, как бы побыстрее добраться к границе…
На следующий вечер Иосиф рискнул наведаться домой. В красном полусвете открытой печурки поговорил с матерью, отцом. А наконец сел поближе к брату:
- И как это Хорти до сих пор не заметил, что для него вымахал новый вояка? Удивляюсь…
- Ещё не настроили достаточно казарм, - опустил голову Иван.
- А торопятся?
- Ещё бы… Чтобы дело спорилось, сколачивают просто дощатые бараки.
- Где видел?
- А хотя бы ниже от Волового, на присёлке Поточине. Там их уже добрых три десятка.
- Говоришь, бараки?.. Значит, постройки временные - просто для переброски большой массы войск: готовятся, черти, к прыжку через Карпаты!
- Что я ещё заметил? - поднялся Иван. - На Тишне, ты знаешь, дорога возвышается - так там по обочинам роют как будто бункеры. А может, это склады? У Запеределья их - как лисьих нор в глухом овраге. Что ты скажешь?
- Да, определённо, маскируются.
- Или взять мосты - в Нижнем Быстром, у нас, в Вучковом, ещё выше - в Соймах. По обе стороны мостов наставили надолбы… а в Вучковом - даже по обе стороны села, поскольку там узкие ущелья… Выходит "оборону" себе обеспечили, а для продвижения их танков и пушек дорога открыта - перед собой взрывать мосты не станут.., ,
- Правильно соображаешь, брат, - Иосиф колыхнулся, шлёпнул ладонью по колену. - Думаю, в донесение все это включили?
- Ещё бы… Федор даже наносил на карту.
- Молодцы!
Ночью Косуля снова притопал на Берег, где, уже coмкнув глаза, горбилась халупка Миколы Шегуты.
На другой день в условленном месте - у лесной беседки - остановилась старая, видавшая виды машина воловчанина Арона. Лесник весьма вежливо посадил "пана гостя" на накрытое овчиной переднее сиденье.
"Хорошо, что ночевал на этот раз в хате, а не на чердаке, зарывшись в сено, - незаметно улыбнулся Лой. - А то шапка "у пана" уж точно была бы в трухе…"
Его забавляла выдумка Поповича: тот объяснил собственнику машины, что молодой пан из Будапешта ездит по Верховине, покупая местную народную одежду…. поэтому и сам одет просто.
Приехали в Торунь, а оттуда пошли в Лопушное. Федор Хмиль, как и раньше, показал им верную дорогу, и, как начало темнеть, пустились к границе. Косуля ещё раз оценил искусство лесника ходить по горным кручам. Уж на что Иосиф сам был ловок и быстр - не поспевал теперь за связным. Тот, казалось, видел в темноте, как кошка, и по-кошачьи мягко ступал среди смерек, чувствуя, где под снегом их поджидает яма, где камень, где обрыв… Действительно, остановить его могли только большие снежные завалы.
- Мы ждали встречи с вами, очень ждали, - пожал руку связному Орлов. И спохватился:- Видите, так долго не встречались, что как будто даже раззнакомились - перешёл на "вы". Ну, как дела, друг Голубь?
Было что рассказывать. Лишь через два дня Орлов отвёз связного на границу.