Перед выступлением Гуляев собрал своих партизан, построил и торжественно объявил, что обком и штаб соединения поручили им ответственную задачу.
Гуляев приказал поставить на сани два станковых пулемета и прикрыть сеном. На передние сани, рядом с собой, посадил полицая и дал ему винтовку без затвора. На других санях сидел Пакуш с другим полицаем. Договорились, что при встрече с часовыми полицейские назовут пароль и скажут, что везут в гарнизон продукты.
Отряды ехали немного поодаль. Трусившие полицейские всю дорогу советовали не торопиться. Они уверяли командиров, что перед рассветом все спят и гарнизон можно взять без единого выстрела.
Подъехав к деревне, Гуляев приказал отрядам быть наготове и ждать сигнала, а сам с Пакушем и группой бойцов, спрятанных в сене, поехал к казарме. Пленные полицейские рады были угодить партизанским начальникам: они провели Гуляева и Пакуша мимо часового и показали вход в казарму. Гуляев огляделся. Все шло, как полагалось. Он дал сигнал - белую ракету. В один миг были захвачены комендатура и казарма. Налет был такой внезапный и стремительный, что фашисты даже винтовки не успели разобрать. Они так и остались в пирамиде. Пакуш посмеивался, довольно потирая руки:
- Вот находка так находка! Всем теперь винтовок хватит, еще и в запасе останется.
Он тут же выстроил своих людей, дал по винтовке тем, у кого их не было. А остальные старательно завернул в мешковину и положил на сани.
Антон Петрович хотел забрать не только весь запас боеприпасов, но и деревянную пирамиду для винтовок. По его приказанию бойцы вытащили ее на улицу, но тут вмешался Гуляев.
- Ты не в мирное время живешь, - сказал он. - И не в летний лагерь собираешься. Если понадобится такая штука, сам сделаешь.
В Старобинском и Ленинском районах мы простояли несколько суток. Партизаны отогревались и отдыхали. Многие выехали в ближайшие деревни с докладами о положении на фронтах, задачах партизан и населения в борьбе с оккупантами.
Так мы делали всегда. Остановившись в населенном пункте, прежде всего старались собрать народ, рассказать о последних сообщениях с фронта, наладить массовое слушание радиопередач из Москвы. Это подбадривало и вдохновляло население.
Помню, пришли мы однажды в деревню Обидемля Старобинского района. Оккупантов там не было, а полицаи попрятались при нашем появлении. Колхозники встретили нас с радостью и сердечным волнением. Все, от старого до малого, высыпали на улицу. Колхозники узнавали многих партизан. Начались радостные, дружеские объятия, приветствия. Вопросам не было конца: "Что нового на фронтах? Как наша Москва? А можно ли послать письмо в Москву?"
Мы старались ответить каждому, но это было невозможно, и попросили колхозников собраться и послушать доклад.
Колхозники двинулись в клуб и заполнили все уголки, стояли в дверях, под окнами. С докладом выступил Иван Денисович Варвашеня. Он рассказал о положении на фронтах, о героической борьбе Красной Армии, о методах борьбы народных мстителей в тылу врага. Вопросов было столько, что одному Варвашене трудно было на все ответить. Пришлось и нам помогать Ивану Денисовичу.
Колхозники были несказанно довольны, что партизаны обо всем знают. Это еще выше подняло наш авторитет. Людей интересовал вопрос, как это партизаны обо всем узнают, откуда у них такие свежие волнующие известия? Пришлось сказать, что у нас есть радиоприемники. Ну, тут и пошло!.. Посыпались просьбы, пожелания… Некоторые настойчиво просили сейчас же установить радио и включить Москву.
Сакевич быстро установил радиоприемник. И когда в клубе зазвучал знакомый голос московского диктора, все затаили дыхание, у многих заблестели на глазах слезы.
В этот день мы поздно расстались с обидемлянскими колхозниками. Прослушав сводку, люди просили не выключать радиоприемник и остались слушать передачи. В продолжение всей оккупации они носили в своих сердцах тревогу за судьбу Москвы, Ленинграда. И вдруг им выпало счастье своими ушами услышать голос любимой столицы, так разве можно было ограничиться одной сводкой?
Когда мы закрыли собрание и собирались уходить, нас окружили мужчины, женщины и молодежь. Они спрашивали нас, можно ли присоединиться им к партизанам, и просили зачислить в отряд. Наиболее надежным колхозникам мы дали адреса наших связных.
Такие собрания во время рейда проводились во многих деревнях.
Секретарь Старобинского подпольного райкома Меркуль созвал заседание бюро райкома. На этом заседании обсуждали очередные задачи по развертыванию партизанского движения и политико-воспитательной работы среди населения. Кроме того, был составлен план работы райкома на первый квартал нового года. Бельский, Варвашеня, Бондарь, Лященя, Сакевич побывали в Ленинском и Ганцевичском районах. Они связались с местными коммунистами, комсомольцами и беспартийным активом, помогли им создать партийное подполье. Большую помощь оказал им Василий Захарович Корж, который хорошо знал там многих партийных и советских работников, поддерживал контакт с ними с первых дней войны.
Утром следующего дня наша левая колонна пошла на Ганцевичский район Пинской области, мы - на Красную Слободу, а правая колонна двинулась между Красной Слободой и Слуцком. Была сильная вьюга, дороги занесло. Люди стали мерзнуть, и я приказал сделать привал. Место для привала неподходящее, за три-четыре километра расположен большой гитлеровский гарнизон, но другого выхода не было. Простояли здесь больше шести часов. Лошади отдохнули, обогрелись, и вьюга стихла.
Во многих деревнях, через которые мы проезжали, были немецко-полицейские пункты, однако полицейские не решались выступать против нас. Они боялись нас как огня, разбегались и прятались Был такой случай. На привале в деревне Величковичи мы выбрали хату с двумя половинами, рассчитывая, что она будет удобна для штаба. В деревне встретили нас хорошо, только хозяин хаты, которую мы облюбовали для штаба, на наш стук не отозвался: Это нас насторожило. Снова стучим в дверь, в окно, никто не открывает и огня не зажигает. Потом слышим внутри кто-то стонет. Я послал Бондаря выяснить у соседей, есть ли в этой хате больные. Соседи сказали, что там все здоровы. Мы стали стучать сильнее. Наконец нам открыли. В первой половине хаты никого не было, а во второй на кровати лежала женщина и громко стонала. Два подростка сидели на печи. Мы подумали, что она больна и нам не следовало бы ее беспокоить. Мы спросили женщину:
- Где же хозяин?
Она снова застонала и ответила:
- Поехал в Старобин за доктором.
Прозябшие и усталые после большого переезда, мы вскоре задремали, а затем и уснули. Пока мы спали, из-под кровати "больной" выполз ее муж и, приподняв в другой половине избы доски в потолке, вылез на чердак. Ни мы, ни наши часовые, стоявшие во дворе, ничего не слышали. С чердака он пробрался на сеновал и там спрятался. Днем мы узнали, что хозяин избы - изменник Родины, что он расстрелял несколько местных активистов и выдал гестаповцам красноармейцев. Теперь он служил тайным агентом у фашистов и одновременно заготавливал сено для воинских частей. Мы решили его поймать. Убежать из деревни он не мог. У нас было правило: заняв деревню, мы окружали ее и никого не выпускали и не впускали. Проверка показала, что ни один человек из деревни Не выходил. Тогда мы начали искать предателя, но не нашли.
По нашему разрешению колхозники начали разбирать сено, в стогу нашли предателя, привели его к нам. Его жена созналась, что она притворялась больной, чтобы помочь спастись мужу. Но эта уловка не удалась. Не удавались врагу подобные уловки потому, что честные люди всегда помогали нам и внимательно следили за всякими вылазками и происками врага.
Повсюду разнеслись слухи, что большое соединение Красной Армии перешло линию фронта, оно продвигается по тылам врага и беспощадно уничтожает фашистов и их прислужников. Так говорили о нас. В народе к этим слухам многое прибавлялось, и получалось, что у нас есть своя легкая и тяжелая артиллерия и даже танки. В дни рейда над районами, но которым проходили наши отряды, часто пролетали советские самолеты, направляясь на запад. И вот пошли разговоры, что у партизан есть и свои самолеты.
Нам рассказывали, что, когда в деревню Долгое приехали гитлеровцы и стали узнавать численность армии, которая здесь проходила, колхозники наговорили им такого, что у захватчиков глаза на лоб вылезли.
- Неисчислимая сила их здесь, - утверждал старик, бывший колхозный сторож. - Когда шли, так, должно, верст на пять дорогу заняли. Передние уже здесь, а задние далеко-далеко, где-то за самыми Махнавичами. Я в тот день как раз из лесу шел. Как свернул с дороги, чтоб их пропустить, так, верно, часа два стоял в снегу. Хорошо, что тут недалеко хата лесника, так я пошел к нему и там сидел более часа, а они все ехали да ехали… И это еще не все. Там, где-то в сторону Пинска, говорят, еще больше прошло. Ходят слухи, что идут они на Барановичи и на Минск.
- А какое у них оружие? - спрашивал немец-переводчик.
- Всякое там есть, всякое, - кивая головой, продолжал старик. - И какие-то очень длинные ружья, и покороче со сковородами, и пулеметы, и пушки сзади везли.
На самом деле в Долгом, может, и сотни наших партизан не было. И оружие они имели самое обычное, как и все отряды. Позднее мы обзавелись пушками и противотанковыми ружьями, а в первые дни партизанского рейда у нас их не было.
Наш привал в Величковичах затянулся. Дорога была тяжелая, и лошади выбились из сил. Задержало и еще одно обстоятельство. По плану нам предстоял налет на гарнизон в Красной Слободе. Краснослободские партизаны ждали нас, но они не знали времени нашего прихода. Теперь до Красной Слободы оставался только один переход и можно было связаться с ними непосредственно. Мы направили к партизанам специальную группу, которая поможет им подготовиться для совместных действий.
Налет на Красную Слободу был необходим. Недавно в жестоких боях с оккупантами погиб руководитель краснослободских партизан, секретарь подпольного райкома партии Максим Иванович Жуковский. Выбыла из строя и часть бойцов. Нам надо было поддержать партизан этого района, помочь им выстоять, преодолеть трудности и окрепнуть.
Гитлеровцы узнали, что наши передовые отряды стоят в Капацевичах и Величковичах. Они обошли нас с юга и начали обстреливать деревню из пушек и минометов. Крайняя хата, стоявшая особняком от деревни, загорелась. Пожар мы погасили. Ответить на артиллерийский огонь у нас было нечем, из пулеметов далеко не достанешь. А все же как-то нужно было пугнуть фашистов. И тут я вспомнил о Константинове. Удобный случай для проверки человека! Вызвал его и приказал взять группу партизан, зайти гитлеровцам в тыл и выбить их из совхоза. Он попросил разрешения взять группу верховых, поспешно козырнул и выбежал из хаты.
Не прошло и трех часов, как гитлеровцы замолчали. Михаил Петрович блестяще выполнил свою задачу. Почти половина гитлеровцев была перебита. Фашисты не ожидали, что в тылу могут появиться конники. Убегая, фашисты побросали оружие, и Константинов вернулся с богатыми трофеями. Так мы обзавелись минометами и пушками.
И еще не раз генерал Константинов проявлял себя в смелых, находчивых налетах, не раз выполнял самые ответственные и сложные задания. Мы убедились, что это опытный, храбрый командир и добросовестный человек. Я назначил его заместителем начальника штаба соединения, а потом мы ввели его в состав подпольного обкома.
На следующий день ночью мы подошли к Красной Слободе. Здешние партизаны были уже наготове.
Краснослободский гарнизон разбежался при нашем приближении. Гитлеровцы и полицейские убегали в такой панике, что бросили почти все свое воинское вооружение и боеприпасы.
Наконец настало время заняться старобинским гарнизоном. Меркуль бил его не раз, но гарнизон пополнялся и укреплялся. Гитлеровцы не выпускали районный центр из своих рук. Этот гарнизон теперь был изолирован, и его можно полностью уничтожить. Мы остановились возле деревни Кривичи, чтобы уточнить план операции и расставить свои силы. Вдруг наша разведка доносит, что оккупанты ночью бежали из Старобина. Жаль, что поздновато узнали об этом, можно было бы перенять их по дороге!
Решили повернуть на Копыль. Надо было встретиться с секретарем подпольного райкома партии товарищем Жижиком и установить более тесную и непосредственную связь с копыльскими партизанами. Об их делах обком хорошо знал. В копыльских лесах не один раз бывал Иван Денисович Варвашеня, часто наведывалась и Александра Игнатьевна Степанова. Как член Минского подпольного обкома, она занималась делами не только Слуцкого, но и соседних районов. Жижик, при постоянной поддержке Варвашени и Степановой, создал в районе широкое партийное подполье. Из его партизанских отрядов выделялся отряд Ивана Николаевича Тереховича, по кличке Дунаева.
Среди населения и партизан Случчины о Дунаеве шла хорошая слава, и мне хотелось познакомиться с ним.
Жижик встретил нас в Старицком лесу. Мы увидали невысокого, худощавого человека лет под сорок, с добродушным лицом и светлыми волосами. На первый взгляд это был ничем не приметный человек. Между тем Жижик обладал твердой волей, был чрезвычайно смелым и выносливым, умел жить с людьми и пользовался большим авторитетом среди партизан и населения.
Под могучим развесистым дубом ютилась землянка штаба отряда. Маленькая снаружи, она оказалась просторной внутри и весь наш штаб без труда разместился. В маленькие круглые окна светлым конусом на пол падал свет. Хозяин землянки уселся как раз под этим конусом, сдвинул со лба ушанку, и в его белокурых волосах заблестели искорки. Он начал рассказывать о своих людях и говорил о них так сердечно, с таким уважением, что хотелось стать приятелем каждого, о ком он так увлекательно говорил.
- Вот к нам недавно пришел один человек, - говорил он. - Боец Красной Армии, с тремя ранами. Поправился в деревне, стал на ноги… И когда окреп парень, поехали наши к нему. Приехали и говорят: "Собирайся, пойдем с нами". А сами кто в полицейской, а кто в немецкой форме. Забрали парня, вывели за деревню и за горло: "Будешь служить нам, - это значит фашистам, - все твое, а не будешь, копай себе яму!" - "Не буду я вам служить!" - твердо ответил боец. Пошли дальше. Завели парня в лес, еще раз пригрозили: "Будешь или нет?" - "Выродки! - крикнул боец. - Не на такого напали! Делайте что хотите, не буду служить фашистам!" Тогда один из "полицейских" не выдержал, рассмеялся: "Молодчина, Рожков, так и нужно! Теперь пойдем к нам, в отряде таких любят".
Воин смелый и человек прекраснейший этот Рожков. Уже не раз показал себя в боях. А на тех хлопцев и теперь сердится, - не может простить им, что выбрали такой унизительный способ проверки.
Жижик с таким же увлечением стал рассказывать о своих командирах.
- Да, есть с кем воевать! - продолжал он. - Вышли в лес с группами Еременко, Изюмский, Межнавец, Шестопалов. С первого дня оккупации они руководили у нас подпольем в сельсоветах, а теперь командуют отрядами.
Я спросил его о Дунаеве.
- Дунаев в лесу, сейчас должен явиться, - ответил он.
Однако Дунаев пришел к нам около полуночи.
- С отрядом? - спросил Жижик.
- С отрядом.
Мы кончали разработку плана разгрома копыльских гарнизонов. Сначала будем уничтожать объединенными силами, а с более слабыми копыльцы и сами справятся. Дунаев запротестовал и начал спорить горячо и азартно. Он настаивал на том, чтобы пройти рейдом по всему Копыльскому району и стереть с лица земли все фашистские гарнизоны и полицейские пункты. Откровенно говоря, мне понравилась настойчивость Дунаева. Молодой парень, с мягкими юношескими чертами лица. Ему, казалось бы, сидеть молча да слушать, что говорят старшие, а он готов всю ночь спорить, добиваться своего.
В Копыльском районе долго не задерживались… Мы помогли Жижику разгромить немецкие гарнизоны в Копыле и на станции Тимковичи, а остальные, услышав о нашем наступлении и победе, разбежались.
Через несколько дней двинулись в Барановичскую область. С нами пошел и Дунаев.
Перед партизанами была поставлена задача: быть не только воинами, но и неутомимыми пропагандистами и агитаторами. Я не помню случая, чтобы, останавливаясь в деревне, особенно в западных областях Белоруссии, мы не провели бы собрания крестьян. После разгрома немецко-полицейского гарнизона созывали население и показывали, сколько эти выродки награбили, чем занимались защитники "нового порядка".
В рейде мы возили с собой портативную походную типографию. Было у нас также несколько пишущих машинок. На привалах выпускали листовки, обращения обкома к населению, сводки Совинформбюро. В сотнях экземпляров расходились они по деревням и городам и звали людей на борьбу. Вот одна из листовок, выпущенных в то время подпольным обкомом:
"Дорогие товарищи!
Красная Армия, ведя наступательные бои с противником, все дальше и дальше продвигается вперед.
Фашисты отступают на запад, неся большие потери в живой силе и военной технике.
Только одна часть (Западный фронт) под командованием генерала Еременко освободила шесть крупных городов, больше 2 500 населенных пунктов и продвинулась вперед на 260 километров.
В настоящее время войска товарища Еременко ведут бои за города В. и С.
За 12 дней марта наши войска освободили 385 населенных пунктов, гитлеровцами оставлено на поле боя 49 900 трупов. Захвачено в плен 6 263 солдата и офицера, 220 пушек, 1 512 пулеметов, 14 600 винтовок, 216 танков, 5 105 автомашин и много военного имущества. На Западном фронте за период с 23 марта по 4 апреля частями Красной Армии уничтожено до 40 тысяч солдат и офицеров; освобожден 161 населенный пункт и захвачены большие трофеи.
Противник несет большие потери и в авиации. Только за 4 и 5 марта в воздушных боях и на аэродромах уничтожен 221 вражеский самолет.
Фашистские войска, отступая под натиском Красной Армии на запад, еще более нагло расправляются с мирным населением. В районах Белоруссии гитлеровские палачи расстреливают мирное население, сжигают села и деревни, бросают в огонь женщин и детей, грабят личное имущество трудящихся.
Повсюду слышны плач, стоны и крики женщин, стариков и детей, которых мучают фашистские убийцы.
Пусть знают гитлеровские шакалы, что никакие зверства и террор не сломят народного движения, поднявшегося против немецкого фашизма.
Товарищи! Приближается время освобождения белорусской земли от фашистской нечисти. Приближается время, когда белорусский народ снова заживет счастливо и радостно.
Отомстим же гитлеровским бандитам за пролитую кровь наших отцов, матерей, братьев и сестер. Не выпустим ни одного живого фашиста с нашей земли, залитой кровью нашего народа!
Пусть белорусская земля станет могилой для немецких захватчиков! Все, как один, на борьбу с врагом! Организуйтесь в партизанские отряды.
Разрушайте мосты, железнодорожное полотно, пути отхода противника. Не давайте лошадей, повозок, мяса и хлеба фашистам. Пусть эта грязная, вшивая погань, которая пришла на нашу землю в качестве оккупантов, подыхает с голоду.
Всеми способами помогайте Красной Армии и партизанам громить врага.