- Насколько я знаю, - перебил его Карл, - у вас много друзей среди эстонцев, да и среди иностранцев, и вы оказываете им некоторые услуги. Разве они не могут помочь вам?
Энгельгардт подозрительно посмотрел на него и, не заметив на лице Карла и тени любопытства, глубоко вздохнул.
- Они пользуются моими услугами за жалкие подачки, а если начистоту… - Он помедлил, потом процедил сквозь зубы: - Если начистоту, то они бессовестно эксплуатируют мои патриотические чувства к России и ненависть к большевикам.
- М-да, - многозначительно произнес Карл, - тут есть о чем подумать. - Он поднял бокал: - Ваше здоровье, господин полковник. - И, сделав пару маленьких глотков, сказал: - Мы знаем друг друга по клубу немецкого землячества. Это позволяет мне говорить с вами откровенно, как со своим земляком. Я хотел бы предложить вам более интересное и более выгодное занятие, чем какая-либо работа у меня на фабрике. Да и вам больше подойдет то, что я предложу, учитывая ваш опыт, особенно в армиях генералов Деникина и Врангеля.
- А именно?
- Допустим, установить дружеские отношения… скажем, со мной… как с немецким представителем.
Такой оборот, по-видимому, не удивил Энгельгардта: заместитель председателя местного немецкого землячества и директор крупного предприятия - отличное прикрытие для "немецкого разведчика", лучше не придумаешь.
- Вам должно быть ясно, - продолжал Карл, - что я не могу договариваться с вами о сотрудничестве как с представителем РОВСа. Официально нам запрещено иметь дело с русскими эмигрантами. Я позволю себе нарушить этот запрет лишь в том случае, если вы станете мне кое в чем помогать, так сказать, в частном порядке. Это раз. И второе-ни коим образом не путайте работу с нами со своими счетами с большевиками. Вы меня понимаете?
- Да, конечно, - ответил полковник.
Здесь уместно напомнить, что после операции "Трест" акции белогвардейцев в глазах иностранных государств упали очень низко. Испытал это на своем собственном опыте и Энгельгардт.
- Ну, если эти условия вас устраивают, тогда по рукам, - заключил Карл. - Разрешите еще по одной для закрепления наших отношений. - Он вновь наполнил бокалы, аккуратно поставил бутылку на стол. - Хотя борьба с большевиками, повторяю, - ваше сугубо личное дело, думаю, что в ваших же интересах извещать меня о своих действиях против Советов, дабы уберечь нашу дружбу от всяких неожиданностей…
В то время, когда все это происходило, Карл знал о разведывательных службах разве что понаслышке. Но впоследствии он стал хорошим разведчиком и регулярно передавал нам важную информацию о замыслах врагов Советской страны.
А полковник? Он с тех пор начал работать на "немецкую разведку".
Появившийся в дверях немецкого клуба Энгельгардт заметно осунулся и похудел. В последнее время ему нередко приходилось получать разнос от своих хозяев, засылающих по его рекомендациям шпионов и диверсантов на территорию Советского Союза. Казалось бы, и люди надежные, и благополучно переходили границу в условленных местах, но затем следы их терялись в неизвестности. От поручика Чернышева, например, ни слуху ни духу, а объект в СССР невредим. Капитан Немоляев должен был заложить в Ленинграде бомбу - задание не выполнено.
- Бессонница замучила, - пожаловался полковник, подойдя к Карлу.
- Вы нездоровы? - с участием спросил тот.
- Пока здоров. - Полковник вытер носовым платком вспотевший лоб.
- Почему "пока"?
- Слишком много неприятностей, майн герр. - Энгельгардт учтиво взял Карла под руку, отвел в сторону. - Я решительно ничего не понимаю.
- Что вас беспокоит?
- Все. И прежде всего…
Под строжайшим секретом он сообщил, что от переброшенной англичанами на советскую территорию группы нет никаких известий.
- Боюсь, как бы ГПУ не сыграло с ними какую-нибудь злую шутку, - прошептал полковник, вплотную приблизив к Карлу свое лицо и, как тому показалось, стараясь заглянуть ему в глаза.
- Случается, конечно. - Карл подавил охватившее его волнение. - Но не надо терять надежды, дорогой полковник, на благополучный исход. - Он дружески похлопал его по плечу. - Человеку нельзя жить без надежды. К тому же господь не допустит, чтобы наши идеи постигла неудача. Ведь мы-то с вами знаем, что бог на нашей стороне.
ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО
Энгельгардт тяжело переживал потерю своей "клиентуры". Английские, французские, эстонские разведывательные службы начали избегать контактов с ним, считая, что он не способен подобрать надежных и опытных людей и обеспечить их безопасность. Признаться, мы с Карлом тоже были не очень-то спокойны. Где гарантия, что полковник не заподозрит в своих неудачах Карла и не пожелает через своих берлинских друзей по РОВСу выяснить его причастность к немецкой разведке? Такой гарантии нет и быть не может. А разоблачение Карла повлечет за собой крах всех наших планов.
Ситуация требовала быстрых и решительных действий, однако ни один из приходивших мне в голову вариантов не казался достаточно надежным. А что, если мне самому встретиться с полковником? Нетрудно представить, как это ошеломит его. До сих пор он чувствовал себя здесь в сравнительной безопасности - и вдруг чекист! Главное, повернуть все так, чтобы отвлечь внимание Энгельгардта от заботящих его теперь проблем и тем самым подстраховать Карла. Конечно, в этой попытке штурмовать противника, что называется, в лоб есть немалая доля риска. Но делать нечего - время не терпит.
Готовясь к предстоящей встрече с Энгельгардтом, я вспомнил, что Артузов советовал мне познакомиться с бывшим царским генералом, который держит табачный ларек на таллинском рынке и у которого полковник берет заказы на набивку папирос. Вот этот генерал - его фамилия была Шаховский - и должен был, по моим расчетам, помочь мне выйти прямо на Энгельгардта.
Таллинский рынок не такой уж большой. Мне казалось, что, проходя мимо маленьких окошек табачных киосков, я сразу узнаю его превосходительство: он представлялся мне солидным мужчиной весьма респектабельной внешности, со стройным ежиком седых волос. Не тут-то было!
Пришлось зайти в один из магазинчиков, торговавших табачными изделиями, и там справиться, где находится ларек господина генерала.
В окошке я увидел седенького старичка, в облике которого не было абсолютно ничего генеральского. Первое, что бросилось в глаза, - изрядная плешь на макушке, да замусоленный шерстяной шарф, обвивающий изборожденную морщинами шею. Когда он вышел из ларька, открылся весь его жалкий вид. Потертая бархатная кацавейка, перешитая, по всей видимости, из вечернего платья супруги, и основательно стоптанные башмаки. Лишь выцветшие красные лампасы на брюках напоминали о былом величии.
- Чем могу служить? - устало спросил он.
- Прежде всего я хотел бы засвидетельствовать вашему превосходительству свое почтение. - И, щелкнув каблуками, я подбросил два пальца к виску.
- Бог мой! - На лице генерала расцвела улыбка. - Благодарю вас. Давненько меня так не приветствовали. Не те, знаете ли, времена, - вздохнул он. - Вы, видно, приезжий? Я вас никогда раньше в Таллине не встречал.
Пришлось поведать его превосходительству заранее припасенную для него биографию. Да, я первый раз в Таллине. А вообще я сибиряк, был юнкером в армии Колчака. После разгрома белого движения, как и многие, бежал в Шанхай. Там устроился матросом на грузовой пароход и пошел с ним на Балтийское море. Обосновался в Литве, в городе Шауляе. Имею небольшой галантерейный магазинчик. Доходы скромные. Хочу заняться продажей папирос с длинными мундштуками. В Литве русских эмигрантов предостаточно, и спрос на такие папиросы велик.
- Да вы, оказывается, мой коллега и по военным делам, и по несчастью! - воскликнул генерал. - Очень, очень приятно. А вы в каком полку служили, юнкер?
- У генерала Пепеляева, в Омске и Иркутске, - не раздумывая, ответил я. - Вы знали его, ваше превосходительство?
- О, да… то есть… Как вы говорите?
- У генерала Пепеляева, ваше превосходительство. Он был известен в Сибири.
- Нет, нет, лично не знал, но слышал. Я ведь был в нашей армии на юге России.
- Милейшая, очень светлая личность…
Мы довольно долго беседовали с генералом, вспоминая знакомых и больше незнакомых деятелей русского, как мы говорили, патриотического движения. Генерал многое уже запамятовал, и можно было сочинять что угодно.
- А Каледин, Кутепов?.. Какие это были боевые генералы!
- Очень, очень, ваше превосходительство…
Я не скупился величать его "превосходительством", это импонировало ему, располагало ко мне. Казалось даже, что при каждом очередном "ваше превосходительство" генеральская лысина розовеет от удовольствия. Он полностью уверовал в мое белогвардейское прошлое. Мы восхищались Казанским собором и колоколами знаменитого Исаакия (не зря я бродил по Ленинграду), Большим театром и кремлевским Царь-колоколом, с благоговением перечисляли имена "достойнейших монархов" от Ивана Грозного до Николая Второго. Кратко обозрев всю историю государства Российского, мы перешли к большевикам, "устроившим в такой патриархальной стране кромешный ад", и стали выяснять, что же надо делать, чтобы вернуть к жизни старые порядки и увидеть на престоле кого-либо из божьих помазанников.
- Теперь вам, молодежи, придется взять все на себя, - с грустью сказал генерал. - Нам, старикам, это уже не под силу.
- Что вы, ваше превосходительство! Ну какой вы старик? - запротестовал я. - Зрелый возраст - только и всего. Ваш опыт, ваши знания… Я лично с готовностью пойду под вашим командованием на большевистский Ленинград, чтобы он вновь стал Санкт-Петербургом.
- Благодарю вас за добрые намерения и чувства, молодой человек. - Генерал дрожащей рукой потрепал меня п. о плечу. - А может, и в самом деле не все еще потеряно? - Он выпятил грудь, подтянул штаны с красными лампасами, с хрипотцой в голосе скомандовал: - Смирно! - и закашлялся, полез в карман за платком. - Нет-нет, есть еще порох в пороховницах!..
Перед тем как расстаться с генералом, я купил у него весь наличный запас папирос и попросил посоветовать мне, у кого здесь можно заказать солидную партию этого товара.
- Как я уже доложил вашему превосходительству, я открываю в ближайшее время в Шауляе табачное дело и хотел бы установить деловые контакты с одним из ваших поставщиков.
- На меня работает несколько артелей, - явно присочиняя, проговорил генерал. - Могу порекомендовать вам очень почтенного человека.
"Хоть бы Энгельгардта", - мелькнуло у меня.
Словно прочитав мои мысли, генерал сказал:
- Полковник Энгельгардт, например. У него отличная группа, все больше офицеры-гвардейцы, папиросы набивают отменно. Если угодно…
И он дал мне его адрес, заметив при этом, что сейчас как раз удобно к нему зайти. Жена уехала к родственникам на побережье в Пярну, полковник один, после обеда он обычно отдыхает и будет рад, конечно, получить хороший заказ.
Поблагодарив генерала за душевную беседу, я напоследок еще раз заверил его, что если он вздумает вновь собраться в поход против "антихристов-большевиков", то я буду счастлив стать под его боевые знамена. Затем я вытянулся в струнку, отдал по уставу честь, как положено его высокому воинскому званию, и, повернувшись: "Кругом-арш!", ушел, держа под мышкой аккуратно упакованный его превосходительством пакет с папиросами…
ТОРГОВЕЦ ИЗ ШЯУЛЯЯ
Полковник Энгельгардт жил на верхнем этаже трехэтажного дома, стоявшего в центре города возле небольшого сквера. Одной стороной дом этот выходил на базарную площадь, а другой - на узенькую улочку с маленькими домиками, построенными, возможно, еще в средние века.
Прежде чем войти в парадное, я тщательно изучил местность вокруг, наметил, на всякий случай, пути отступления: кто знает, как встретит меня полковник? Уже в парадном сунул руку в задний карман брюк - проверил, на месте ли пистолет. Только после этого поднялся по лестнице на третий этаж и нажал кнопку звонка, расположенного под табличкой с фамилией хозяина.
Звякнула цепочка, щелкнули многочисленные замки, дверь медленно приоткрылась, и в образовавшийся просвет на меня глянула заспанная, небритая физиономия. Высокий мужчина в старом, без погон кителе офицера царской армии предусмотрительно поставил ногу на порожек так, чтобы я не мог полностью открыть дверь и войти.
- Вам кого? - недовольно буркнул он.
Извинившись за беспокойство, я сказал, что пришел по рекомендации его превосходительства генерала Шаховского и что мне нужно видеть полковника Энгельгардта.
- Это я, - прозвучало в ответ. - Что вам угодно?
- Генерал просил передать вам привет. Его превосходительство беспокоится, что вы у него давно не были. У него и папиросы на исходе. Я взял последние пачки.
- Благодарю за привет, - сказал полковник. - А по какому случаю имею честь видеть вас? - Он окинул меня изучающим взглядом.
Я представился: торговец из Шяуляя, хочу в своем галантерейном магазине открыть табачный отдел, продавать русские папиросы.
- Его превосходительство порекомендовал мне обратиться к вашему высокоблагородию.
На лице Энгельгардта появилось подобие улыбки. Вероятно, его, как и генерала, никто по военному уставу давно не величал. Однако ногу с порожка он все еще не снимал.
- Мне, господин полковник, - продолжал я, - доставило бы большое удовольствие, если бы вы не отказались принять от меня заказ на набивку папирос в довольно большом количестве.
- А какое количество вас устроит?
- До тридцати тысяч в месяц, ваше высокоблагородие, - бухнул я, не представляя себе, много это или мало для моего торгового заведения.
Названное число, видимо, произвело на полковника впечатление, потому что он тут же убрал ногу и широко распахнул дверь:
- Прошу вас.
Энгельгардт проводил меня в сравнительно большую комнату, посередине которой стоял старомодный письменный стол на резных ножках. На нем, рядом с портретами последнего русского царя и его августейшей супруги в позолоченных рамках, лежали коробки с папиросными гильзами и табаком. У левой стены одиноко притулилась покосившаяся этажерка, на которой горкой высились пачки, по всей видимости, с готовой продукцией. В углу комнаты, под иконой божьей матери, чадила маленькая лампадка.
Мы сели за стол. Полковник вынул из ящика лист бумаги, взял ручку и, обмакнув перо в чернильницу, приготовился записывать заказ.
- А как здоровье его превосходительства? - спросил он.
- Выглядит неплохо, бодр, приятный собеседник, - ответил я. - Не теряет надежды на лучшую жизнь. Мы с ним хорошо поговорили, оказалось много общего.
- Завтра же доставлю ему очередную партию товара, - Энгельгардт кивнул на этажерку. - Генерал будет доволен.
Папиросная тема была исчерпана. Настало время переходить к делу. С чего начать?
- Господин полковник, прошу извинить меня за то, что вынужден был прибегнуть к такому камуфляжу, - я показал на пачки папирос. - Иначе, пожалуй, мне не удалось бы попасть в ваш дом, чтобы познакомиться с вами и побеседовать без посторонних…
Энгельгардт впился в меня окаменевшим взглядом.
- Скажу прямо: никакими папиросами я торговать не собираюсь. Я чекист, приехал из Москвы специально к вам, чтобы сделать одно предложение.
- Не понимаю… - пробормотал полковник. Видимо, встреча с чекистом один на один в пустой квартире его не очень воодушевляла. Но деваться ему было некуда.
- Мы предлагаем вам, - твердо и решительно сказал я, - прекратить враждебную деятельность против нашей страны.
Энгельгардт молчал. Он старался казаться спокойным, но лежавшая на столе рука выдавала его состояние: судорожно сжатые пальцы побелели от напряжения. Вокруг ткнувшегося в бумагу пера медленно расползалось уродливое чернильное пятно. Полковник явно струсил и никак не мог собраться с мыслями. Надо было как-то разрядить обстановку.
- Возьмите себя в руки, полковник, - уже несколько мягче произнес я. - Думаю, ничего ужасного в том, что мы немного поговорим с вами наедине, нет. Я пришел к вам с самыми добрыми намерениями, уверяю вас.
Мой ровный голос и уверенный тон, похоже, произвели на полковника впечатление.
- Так что же вы хотите от меня?.. - наконец выдавил из себя Энгельгардт.
- Мы хотим, чтобы вы прекратили свою антисоветскую деятельность.
- Да, вы говорили… Но как прикажете это понимать? Я, офицер русской армии, присягавший на верность государю и отечеству, должен изменить своему долгу?.. - Лицо его побагровело. - А может быть, мне предлагается перейти на сторону Советов?!
- Успокойтесь, господин полковник. Не надо становиться в позу. Можно подумать, что сейчас вы и вправду служите отечеству, а не западным державам, которые давно зарятся на нашу землю и ненавидят наш народ. Поверьте, отечество прекрасно обойдется и без такого "радетеля"… Поскольку уж речь зашла о долге, позволю себе напомнить вам, что генерал Брусилов, Поливанов, а также Каменев, Шапошников и другие верно служат своей Родине - Советской России. А ведь некоторые из них занимали в царской армии более высокие и ответственные посты, чем вы. Поливанов, например, был даже военным министром. - Я сделал небольшую паузу, чтобы Энгельгардт мог осмыслить сказанное мной, и продолжал: - Нам нужны гарантии, что вы найдете иной способ проявления своей любви к отечеству, чем организация провокаций и диверсий…
Полковник слушал меня настороженно. После того как я разъяснил ему суть нашего предложения, он долго сидел, не проронив ни слова. Я понимал, что прежде всего его заботит благополучный исход нашей встречи. Он, конечно, будет уклоняться от прямого ответа и теперь подыскивает подходящий предлог.
- Невероятно… - едва слышно проговорил Энгельгардт. - Знаете… я всего мог ожидать, но не этого… - Он снова замолчал. - Все это слишком неожиданно. Так сразу изменить своим убеждениям… Вряд ли я смогу дать вам сейчас какой-либо ответ. Согласитесь, я должен как следует подумать. Да-да, обязательно подумать!
- Хорошо, думайте, - сказал я. - Две недели на размышления хватит?
- А где мне вас искать?
- Я сам к вам приду, не беспокойтесь. Ровно через две недели в этот же час. Согласны?
Полковник кивнул.
- Теперь, когда вы вполне убедились в моих добрых намерениях, мне кажется, я вправе рассчитывать на взаимность…
- Чем же я могу отблагодарить вас? - с некоторой иронией спросил Энгельгардт.
- Ну, хотя бы тем, что о нашей встрече и о разговоре вы ни при каких обстоятельствах никому не скажете. Ни одного слова, если даже мы и не договоримся ни о чем вообще. Нарушение этого условия может повлечь за собой весьма неприятные для вас последствия…
Я поднялся со стула. Полковник тоже встал, выжидательно глядя на меня.
- Итак, до встречи через две недели, господин полковник. Учтите, что на всякий случай мы все это время будем присматривать за вами, - многозначительно заметил я.
Энгельгардт судорожно сглотнул, потом повернулся и, не оглядываясь, пошел к входной двери. Опять щелкнули замки, дверь распахнулась. Миновав посторонившегося полковника, я вышел на лестничную площадку и начал медленно спускаться вниз, ощущая на себе его тяжелый, полный бессильной злобы взгляд.
- Простите, майн герр, - Энгельгардт буквально ворвался в служебный кабинет Карла, - мне нужно с вами срочно поговорить…