Спектр пофинтил головой, и Пулемёт Нуля Тредвела начал жужжать, как рой пчёл. Спектр не мог поверить, что его сдержит человек, активностью подобный фанатику в торфянике. Подследственный прежде демонстрировал кротость, с трудом поддающуюся объяснению, и это лишило Спектра боевого духа. А теперь этот поток сопротивления.
Спектр привык объявлять своё мнение законом - практика, известная как Дворкинг. Он использовал её в комнате судоложества, чтобы обелить парня, застрелившего сотню человек перед оружейным магазином. Цитируя американские военные методики, Спектр доказал, что резня является опережающим ударом. В другой раз с его помощью невиновного признали серийным убийцей, несмотря на тотальное алиби - сомнение вызывало только состояние ума этого парня. Здравый рассудок определяется наличием угрызений совести, но поскольку обвиняемый был невиновен, у него их не было - признали, что он безумен, как повар, и посему не подходит для задачи познать что-либо, кроме зла. Закону в виде лжи хватает силы стать видимым. Всего-то и нужно, что небольшой рычаг.
- Может, Шеф за это примет тебя назад, - сказал он, предъявляя дубликат тезауруса. - Это книга, украденная Локтем. Наверно, это… редкое издание чего-нибудь особенного. Локоть всё-таки был текстропистом. Ты тоже такой, Тредвел? - Давай сюда.
Когда Подследственный протянул руку, пушка, упаковавшая другую его руку, капельку опустилась. Спектр выстрелил, и пулемёт Подследственного тут же разлетелся вдребезги.
Роза неслась мимо салонов пирсинга мозгового ствола, безвкусных иглобаров и просмолённых кровью остовов машин - неоновые вывески мерцали и жужжали, как гремучие змеи. Возбуждённая гневом, она разглядывала детали, проходя с подкожной интенсивностью. Микроволновый пистолет в руке жил своей жизнью.
Проталкиваясь через толпу на Прыжке, она чувствовала себя странно - накрывали личностные патчи Загрузки? Может, приближался рассвет? - как многие, Роза инвертировала систему сна, так что день стал ночью, а ночь - днем.
Она остановилась перед фасадом некогда круглосуточного оружейного магазина Брута Паркера, а теперь торгового центра сверлильных фетишей. Притворяясь, что разглядывает 20-мм утяжелённую дробилку, она смотрела на тёмное отражение человека, застывшего в потоке толпы позади неё. Фигура быстро протолкнулась вперёд, и она повернулась, стреляя из пистолета - на длинной настройке заряд прошёл сквозь толпу, не причинив вреда, и взорвался внутри телесклада на той стороне улицы. Она дёрнулась поменять частоту, но в лампотрубки шагнул Энтропийный Малыш, выбил пистолет у неё из руки и шепнул "Привет".
2. Пыхтящий кубинским
Пыхтящий кубинским амортом за столом и тем похожий на паровоз, Хастлер Миз гнездился в подоночьем подвале. На стене за его спиной висел изодранный плакат разверзшейся головы Кеннеди со слоганом "ШАРИКИ УБИВАЮТ". Миз увлёкся убийственной игрой, когда осознал, что отъём жизни изображается абсолютно приемлемым. Он ушёл из армии с кукольно-лаконичной философией и облегчённым пулемётом М60.
Миз размышлял, отправлять ли разведчика на веселуху стрелков, когда какой-то человек вломился в комнату, пятная пол кровью, словно чёрной тенью. Части его тела почернели и дымились, как кратеры вулкана. Он потащился к столу, а Миз прекратил натягивать кубинский - единственная уступка удивлению. Человек обрушился на стул напротив.
- Мистер Миз, меня зовут Тредвел Подследственный.
- Похоже, этим всё сказано.
- Я хочу нанять вас, мистер Миз, - сказал Подследственный, скрежеща дыханием. - Моя собственная эффективность сейчас на спаде.
- Не говорите. Кто цель?
- Мистер Данте Хинтон Локоть. Вот фотография. Он, вероятно, вооружён и, возможно, ранен.
- Мощно. Конечно, мне есть кого послать. Пульсо-заборник. Бесчеловечность святого. Зовут Брут Паркер. Средоточие подлинного фашизма. Раньше держал оружейный магазин. Наполовину ублюдок, наполовину ублюдок. - Миз взорвался громким, гогочущим хохотом. - Единственный из тех, кого я знаю, кто способен застрелить человека по ту сторону двери-вертушки.
- По своим причинам, - с усилием продолжил Подследственный, - я хочу, чтобы Локтя полностью стёрли. Никаких останков, мистер Миз, - такое условие.
Миз откинулся в кресле, нахмурившись:
- На доппельгангеров у нас особый тариф, мистер Подследственный.
Глаза того, зажмуренные от боли, распахнулись во всю ширь.
- Конечно, я о них знаю. Пару раз в году мы валим очередного - самый охраняемый секрет в этом городе. Нет таких хвостов, которые я не мог бы подчистить. Они параноидальны, неуверены, знают, что не на своём месте. Излишек в реальности. Пока не завалишь правильного.
- Мистер Миз, я ужасно спешу. - Подследственный накренился на стуле, за его спиной отражение накренилось в озере крови. Он потянулся к своему обожжённому плащу. - Моя карточка.
Миз взял смарт-карту и провёл через машину.
- Ещё минуточку. Умм… Где в последний раз видели цель?
- Улица… Цапли.
- Ещё минуточку, - повторил Миз, уставившись на машину.
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь слабыми "шлёп" капающей жидкости. Наконец машина зажужжала.
- Мы в деле. - Миз оторвал чек и положил перед Подслественным, протягивая ручку. - Подпишитесь, где галочка.
Подследственный, иссушенный колоссальным усилием видеть дальше ресниц, направил остатки жизненной энергии в руку. Он стиснул ручку в кулаке и, используя её как уголёк, попытался вспомнить собственную подпись… Коряво нацарапал придуманное имя, потом уронил ручку.
- Вот ваша карточка, - сказал Миз, - а вот квитанция.
Но Подслественный не взял ни то, ни другое. Через мгновение Миз потянулся к телефону.
В укрытии, отходящем от подземного контрольного тоннеля, Брут Паркер систематически вспахивал поля своего разума. Спартанская психология сделала этот процесс стремительным. Он начал снова. Жужжание тревоги предупредило его, что кто-то приближается, и он отложил в сторону большое словесное издание "Горлоножа", содержащее подробности снайперского ежегодного собрания. Перешагнув через табуретку и закрутив автомат ближнего боя XL73E2 в сторону двери, Паркер подумал о том, как изменило время индустрию кровавых увечий. Старый трёхдневный период убоя позволял клиентам планировать вперёд - благо для тех, кто достаточно хорошо себя знал, чтобы предсказать следующую ярость. Теперь же никто не заказывает вперёд. Тупой протокол открыл дорогу ублюдочным, тормозным и безразличным хитрым пушкам. Наркопушки, факсопушки, ископаемые пушки, ветверные пушки, анаболики, оружие, сжигающее калории, пушки, очаровывающие птиц с деревьев, пушки на статическом электричестве, чтобы выстрелить, потри о свитер, микрософтовские пушки, стреляющие через час после того, как спущен курок, контекстуальные пушки, каждый раз производящие поразительно новый эффект, де-конструкционистские пушки, превращающие всё в дерьмо.
Паркер оставался востребованным убийцей, потому что у него были принципы. Когда во время нападения он слышал крики людей, он утверждал, что они говорят "подлинным голосом". Он знал, что производит впечатление на человека, когда тот начинал кашлять кровью. Чем больше калибр, тем больше контраст между здоровьем цели до и после выстрела. Никогда не надевай бежевое. Он жил по этим правилам, потому что сам их придумал. Они сделали его элитой на сцене, затопленной любителями.
- Съезды, - громыхнул он.
Данте Локоть показался в поле зрения камеры и постучался условным стуком. Паркер открыл дверь.
Данте Второй всегда выбирал те трусы, из которых можно сделать хороший жгут. Поэтому, когда он вошёл в дешёвый хирургический подвальчик на Сканере, чувствовал он себя вполне прилично. На самом деле, несмотря ни на что, было ему так здорово, как уже давно не было. Ну и что, что он избыточен? Он себя не ощущал избыточным. И если вдуматься, именно так себя и чувствуют все люди ниже определённого уровня дохода.
Он думал о Розе, и член его тикал, как бомба. Ноющая, внутривенная красота, вся сплошь серьги с крестами и потрескавшийся асфальт кожи. Он видел, как она растянулась на ложе жидкого кодеина, хихикая от макушки до пят. Она была подключена столь иначе, что это причиняло боль.
Эти соображения заставили его держаться крепко под ножом, воспринимая вспышки боли как трофеи. Он собирался жить до тех пор, пока смерть не заставит его отказаться от этой идеи.
Его плащ и обжоры были украдены теми, кто решил, что у него глаз трески. Теперь, у двери Паркера, оцепенелый от болеглушителей, он с удовольствием предугадал мурчащую энергию, что трубилась в огнестрельном и холодном оружии. Арсенал Паркера был готов был взорваться.
Дверь открыла вид на ствол пулемёта.
- Вот ради этого зрелища я и живу, - засмеялся Данте Второй. - Парень, великодушный и прогрессивный в вопросах, которые неизбежны.
Заявление Данте Второго изрешетило стену над головой Паркера, но, увидев, что Данте один и не вооружён, Паркер вышел из-за автомата XL.
- Хочешь обжору, Дэнни Локоть? - И он замер столь неподвижно, что блеск сплава стойки с винтовками привлёк взгляд Данте.
Здесь была вся жизнь христианина-фундаменталиста. Армалиты, Ремингтоны, Везерби, Веблей, пистолеты-пулемёты Инграм, револьверы Узи, Хеклеры, Ред-хоки, Бульдоги, Стритсвиперы, Моссберги, Блуперы, Калибёрны, Маки и Мицубиси. Ни роидов, ни метаболиков. В углу торчало нечто, похожее на паяльную ракету. Данте Второй прошёл через флешетты и патроны для шоковых замков.
Прелестный антиквариат. Смит и Вессон 659 из нержавейки, упаковывающий четырнадцать 9-мм пуль в шахматнорядный магазин. Штайр 5.56-мм AUG с продолжительностью цикла 650 выстрелов в минуту и установкой для стрельбы гранатами. Дробовик Ремингтон 870. Данте Второй пришёл в столь хорошее настроение, что скрипнул шутку о "противопехотных ушах" Паркера. Единственным отблеском реакции в выражении лица того стал отблеск лампотрубки в зеркальных очках. Данте второй прочистил горло и стал смертельно серьёзным.
- Вот у этой Беретты 92 F, Паркер, какая скорость обаяния?
- Полных 1 280 футов в секунду, Дэнни Локоть. Магазин модифицирован на двадцать.
- Мне нужен паровичок, который разочарует братство в идее подойти к нервному беглецу, вожделеющему преступление, которое не досовершал.
- Хеклер и Кох Терпимость - твой выбор, Дэнни Локоть. 9 ООО футофунтов и обаяния 3 ООО футов в секунду. - Паркер стянул полуавтоматическое минио-рудие со стеллажа. Оно было зарядообеспечено, имело обойму на 30 снарядов и весило 25 фунтов. Импульс-модулятор заменял прицел. - Дыра на морде уменьшает отдачу на 30 %. Я заботливо вложил в эту машину душу и сердце, Дэнни Локоть.
Четыре года назад Пистолет Нетерпимости хороводил, но прикол выдохся. Вариация Каменного Пистолета - которая вместо наведения на цель игнорировала всё, что целью не является, - новый пистолет разбирался с целью, утверждая отрицание. Но для обитателей Светлопива было ясно, что нетерпимость цели не заставляет её исчезнуть - в лучшем случае лишь посылает её под землю на пару лет.
Как верующий в оружейную карму, Паркер избегал Приближения к Нулю и ему подобных. Прекрасные пушки автоматизировали судебный процесс и снимали ответственность со стреляющего - он считал это аморальным.
Но было что-то в новом оружии, что притягивало его - потенциал самого прямого выражения презрительного равнодушия. Он приступил к разработке неизбежного освобождения в постбайтную эпоху. С помощью погодобоязненного друга, Загрузки Джонса, он перевернул коды этиграфической сетки. Вместо того чтобы узнать и отторгнуть цель, модифицированное оружие совсем её не распознавало - она была полностью аннигилирована силой невежества стрелка. Энергия запасалась в презрении к необходимости обоснованного опровержения. Стрелки сократили название до "Терпимости".
- Беру, - сказал довольно Данте Второй. Он заплатил из предусмотрительной хирургической каверны во лбу.
По его уходу зазвонил телефон, и Паркер снял трубку. Хастлер Миз из убойного агентства.
- Есть заказ - шик и блеск. Клиент умер прямо в офисе - ребята как раз его выволакивают. Работа по испарению - парень по имени Локоть.
Паркер швырнул трубку и закобурил Распылат, громыхая из убежища.
Данте Второй толпился по Оковам, отращивая свою ценность - он чувствовал, что может бросить вызов осатаневшему миру. Солнце выглядывало из-за горизонта, как застенчивый снайпер.
Две фары раскрылись из мёртвых уст въезда в подземку, и чёрный кабриолет прорычал на улицу, вывизгивая остановку. Брут Паркер встал, прицелился из Итаки 40 Распылатомный. Данте Два рванул с места, когда стена за его спиной осела кучкой пыли. Он сделал вывод, что Паркер изменил точку зрения. Наверно, дело в той шутке про уши.
3. Не похоже на
- Не похоже на Дэнни, которого я знаю, - пробурчала Роза, когда Малыш прорвался через описание странной вялости Данте после ограбления. Данте, какого она знала, был столь несдержан, что медитировал в костюме ракеты. Почему он не ушёл оттуда с этими дебилами?
Роза жила в сошедшем с рельсов вагоне рядом с Кольцевой Магистралью. Обиталище во всём походило на трейлер, разве что не взрывалось, когда включаешь газ. Можно сесть на любое кресло и видеть приближающихся людей с любой стороны. Именно в таком месте поселился бы Санта-Клаус, если бы был мексиканцем.
Малыш привёз их в машине, столь горячей, что выходили они готовыми порциями. Роза отперла дверь и немедленно избавилась от микропистолета и пустого коповского курноса. Жильё было забито злобинами, пузырьками таблеток и прочим добром. Кори осторожно примостилась в кожаное ротокресло. На окнах висели кожаные занавески, рядом стоял кожаный будильник - наверно, он будил людей скрипом.
Малыш сидел и скучал, пока Роза обдирала с себя антишок и отмывала в раковине. Удар света вспыхнул на бронебойных флешеттах, которыми были проколоты её соски - она закрутила их, как палочки от вишни, - ежедневный ритуал, чтобы они не приросли.
- Господи, - шепнула Кори.
- Что ещё сказал Тото в баре? - спросила Роза, заметив размокшие личностные патчи на руках и срывая их. Её сознание затуманилось и снова выправилось, когда она моргнула.
- У Загрузки был резетный удар, - вздохнул Малыш. - Вирус посмертной мести, надо думать. С таймером на двадцать четыре часа.
- Ну и бог с ним, - сказала Роза, меняя броню. - Поскольку ты не знаешь, что там украдено, а Загрузка откексился, надо встретиться с Ореховым Ограничителем, прежде чем сделать следующий шаг.
- Этот неудачник класса земля-воздух? Он яйца выеденного не стоит.
- Он может пообщаться с загрузкой Загрузки и проверить по копсети, куда его переслали. - Роза закогтила Зауэр 226, Дартволл 33 и тонкого чистильщика улиц в набедренной кобуре. - К тому же он участвовал в ограблении на начальном этапе, правда?
- Но куда бы его ни развернули лицом, волосы его указывают на магнитный северный полюс. И хрен чего хорошего нам с этого прирастёт.
- Не втягивай меня в свою прицельность, Малыш, - ты сплошное запястье, ты в курсе? - Роза глянула на Кори. - Тебе удобно, солнце? - Тут она открыла то, что Кори приняла за холодильник. Внутри оказался булькающий бак из оргстекла, в центре которого плавало что-то вроде свернувшегося в клубок ската-манты. Водный свет рябил на его пёстрой поверхности, воздушный пузырь надувался и опадал. Роза постучала по стеклу. - Надо заменить питательную суспензию - там осадок.
Она откинула крышку холодильника и погрузила туда правую руку по локоть. Ветверная пушка обвилась вокруг конечности, гладким коконом прилепившись к ней. Роза напряглась, словно борясь со врагом, усилием восстановила равновесие, потом потихоньку расслабилась. Вытащила из бака руку, обвитую биоморфным датамускулом. Он походил на ручную пушку, но управлялся напрямую её нервной системой. У оружия бился пульс.
- Оно, - хрипло, на грани слышимости, выдавила Кори. Глаза её раскрылись, как люки. - С него капает.
- Малыш, отправляемся. Солнце встало - на улицах никого не будет.
Ореховый Ограничитель был серийным невиновным, чей мозг так разросся, что не поместился в голове и вытек в сердце. Он ушёл по касательной, столь Длинной, что она пересеклась с касательной, по которой марсиане двигались навстречу. Такой высокий, словно свешивается с мясного крючка, он, казалось, непрерывно удивлён собственной одеждой. Даже солнечные очки смотрелись подневольными - он остановился и содрал их, уставившись на них в замешательстве. Кто угодно, будь он хоть кем-нибудь, избегал его как чумы.
Они нашли его в Сети Безопасности, дозабаре на Улице Занюха. Антипижоны, угрюмые и грозные, притворялись, что не пялятся на сиськи и арсенал Розы. Выходя последней, она обернулась у двери и дала залп во мрак.
Ограничитель снимал ломкую комнату на Валентайн, и он приветствовал их распростёртыми объятиями, когда они втолкнули его внутрь. Он включил лампу и проверил тараканьи ловушки, объясняя, что обнаружил в тараканах моторы. Увеличительное стекло показало механизм, замаскированный под хрупкую плоть.
- И всё это написала она, - пожал он плечами и хлопнул пивом. Жестикулируя банкой, он указал на слоновью ногу под телевизором. - Не волнуйтесь, - сказал он, - это не от слона, это больная пожарная машина. - Выйдя из комнаты, он вернулся с подушкой, и принялся ею хрустеть, объясняя, что там внутри сто тысяч муравьиных хоботков.
- Валим отсюда, - прошептал Малыш.
- Ореховый, - объявила Роза, - ради твоего же блага надеюсь, что ты придашь нашему визиту осмысленность.
- Или я покину этот дом месяцы спустя и в дешёвом мешке, так? - излучил улыбку Ограничитель, кивая, как Пец. - Это кальмарпистоль, Роза? Эй, я верил в тебя.
Роза молча согласилась.
Лампа отбросила дрожащую тень Ограничителя на потолок, а три инквизитора тем временем сидели на диване.
- Дэнни Локоть, - начала Роза.
- Локоть - ну ребята, я порос бивнями в попытках его постигнуть. Вот моя версия. Из-за космической административной ошибки человеческой расе выдали для житья не ту планету, и мы никак не можем тут угнездиться. Что значит…
Роза вмешалась с новостями, описывающими кошмар ограбления.
Ограничитель изолировался от этих фактов постфутуристическим интродействием, которое ужаснуло Ловеласа и прочие фигуры классической кибернетики. Люди с наслаждением открыли, как убить разъёмника: воткни электрогитару прямо в головной вход и возьми любой аккорд.
- Головняковое ограбление - класс, Дэнни просто взывал о проблемах со столь сумасбродным планом. - Ограничитель покачал головой, подумал и ухмыльнулся. - Годами ходить вокруг, наполненным зародышами преступлений, и когда наконец пришло его время - величайший антиклимакс с начала века.
- Троп-на-тропочке по-прежнему утверждает, что Загрузка нас предал.
- Это свободное решение нашего озабоченного ультразвуком друга - побывать на пике ограбления. Преступление столь же необратимое, как яйцо, детишки. И вы тешите себя контрабандой информации, где правду можно увидеть, дёрнув лампу за шнур. Слишком легкомысленные, вы проснётесь в развалинах склада подарков.