К нему.
Мы сидели,
Трепались -
А супруга его
Создавала
На кухне
Керамические Шедевры.
Ночь
Я провел
У них
На диване,
А утром
Ушел восвояси.
Недели
Так три
Спустя
Я снова
Встретился
С другом.
Я проезжал
На машине
Мимо дома,
Где видел тогда
Блондинку,
Лежавшую
На диване.
Теперь
Этот дом
Был покрашен
В серый -
В серый и белый.
Я
Отправился
В гости
К другу.
Супруга его
На кухне
Создавала
Коллажи.
Мы выпили,
Повторили,
Выпили снова,
И я спросил:
"Что случилось
С тем домом,
Что дальше
По улице?"
"Они уж слишком
Бросались в глаза, -
Отвечал он, -
Им
Сели на хвост".
"Этот
Серо-белый окрас, -
Сказал я, -
Далеко
Не такой
Красивый".
"Это точно", -
Он отвечал.
Мы взглянули
Друг другу в глаза.
"Они б
Его
Лучше покрасили
В серый
И голубой", -
Сказал ему
Я.
The Sixties?
Опыт
Она утверждала,
Что объездила целый мир,
Что побывала
Везде где можно,
Говорила, что знает
Кучу известных людей,
А кое с кем из них
Даже спала.
Она
(Утверждала она)
Перепробовала
Все на свете.
Мы поужинали
В японском ресторанчике по соседству -
И я спросил,
Хочет она
Что-нибудь выпить?
Она пробежала глазами
Меню
И сказала – пожалуй,
От сакэ
Она не откажется.
Нам принесли
Напиток.
Она подняла
Свою чашку,
Отхлебнула -
И поставила
Тут же
Назад.
На лице ее было написано отвращенье.
"Что такое?" -
Я вопросил.
Она отвечала:
"Почему
Эта штука -
ГОРЯЧАЯ?!"
Experience
Наконец-то я знаменит
Я выключаю посадочные огни и спускаюсь
На дорогу, где ждет толпа.
Ну, мать его, и фарс – но пройти
Через него придется.
Самолетик катится и останавливается.
Я спускаюсь в толпу -
Вспышки в лицо, камеры включены.
На ходу
Я отвечаю на все вопросы.
Пожалуй, меня ничто не заботит всерьез.
Я сквозь толпу продираюсь.
Они меня заставляют ощущать себя важной персоной.
Господи Боже, им что – больше нечем заняться?
Молодая девица кричит и кричит мое имя.
Посылаю ее жестом.
Где эта шлюха была, когда я
Жил на дешевых сосисках?
Наконец прорываюсь к своему лимузину.
Там сидит уже пара девчонок.
Ну и черт с ними.
Там кто-то сидит еще -
Как зовут его, я забыл.
Он подает мне стакан.
Вот так-то лучше!
Я говорю шоферу:
"Валим отсюда на хер!"
Мы отъезжаем.
Парень, который мне подал стакан, говорит:
"Мы записали вас на участие
В шоу Леттермана, на завтрашний вечер".
Я допиваю стакан.
"Мать вашу, я не поеду!"
"Но ведь это – национальный телеканал!"
"На хер его! Налей мне еще выпить!"
Мы на шоссе выезжаем.
Едем куда-то.
Ко мне? В отель? Понятия не имею.
Одна из телок мне задает
Какой-то глупый вопрос.
Ответить не озабочиваюсь.
Все люди – глупы. Это глупый,
Четырежды глупый мир.
Я одинок.
Второй стакан осушаю залпом.
"Останови тачку! – кричу я шоферу. -
Я сам поведу!"
"Но, сэр, ведь мы – на шоссе!"
"Останови, твою мать, тачку!"
Никто мне не отвечает.
Кто-то – мужик или телки – болтает
Про национальный телеканал.
Шофер косит глазом через плечо.
Тормозит. Вылезает.
Мне открывает дверцу.
Я выхожу из машины.
"Вот ты, – говорю я ему, -
И садись между этими шлюхами!"
Он делает как велели.
Я сажусь за руль, завожу машину
И встраиваюсь в движение.
Долгий и тяжкий был месяц.
У лимузина – огромная мощность.
Круто!
"Эй, кто-нибудь там, налейте еще!" -
Кричу я сидящим сзади.
Долгий был месяц,
Ох, долгий.
Надо ж хоть как-то
Развеяться!
Интересно, а понимает ли кто-то еще,
Каково это -
Быть одному на самом верху?
Fame at Last
Столик на девятерых
"Хичкок, столик на девятерых!" -
Закричал кто-то.
И вот они появились – Боже ты мой,
У кого-то ширинка расстегнута, у кого-то
Рубаха уже навыпуск,
Пиджаки – внакидку на плечи,
Ржут и рыгают – девять парней
Выбрались провести вечерок!
Усевшись, они немедленно принялись
Колотить по столу, требуя выпить.
Пока остальные лупили в стол,
Один
Оскорбил официантку грубо.
Наверно, им показалось смешно, раз они
Прямо ВЗОРВАЛИСЬ СМЕХОМ – таким,
Что двое
Чуть не свалились со стульев.
А потом кое-кто из них встал
И стал хватать стаканы с соседних столиков
И залпом глотать напитки -
К изумлению посетителей прочих.
Потом еще один стал исполнять стриптиз:
Сбрасывать шмотки
Под аплодисменты дружков.
Он быстро разделся до самых трусов -
В красный и синий горошек.
Да уж,
эти ребята и впрямь
ХОРОШО ПРОВОДИЛИ ВРЕМЯ!
Посетители стали
Кричать им:
"УБЛЮДКИ!"
"ЗАТКНИТЕСЬ И СЯДЬТЕ НА МЕСТО!"
"УБИРАЙТЕСЬ ОТСЮДА!"
Но они, похоже, не слышали ничего.
Им принесли напитки,
Тогда они принялись
Орать официантке:
"МНЕ – СЕДЛО БАРАШКА
ПОД ЯБЛОЧНЫМ СОУСОМ!"
"МНЕ – ЛОСОСИНУ НА ГРИЛЕ!"
"А МНЕ – ТВОЮ ЗАДНИЦУ НА ТАРЕЛКЕ!"
"А МНЕ…"
Когда внезапно явилась полиция,
Парень в трусах в красный и синий горошек
Встал и сказал:
"В чем дело-то, коп?
Мы просто развлекались.
Что не так, черт возьми?"
"Да, – добавил один из его дружков, -
В чем, черт возьми, дело?
Мы просто развлекались".
Тут вдруг погас свет.
Женщины закричали.
В темноте заскрипели стулья -
Люди стали вставать из-за столиков.
Снаружи взвыли сирены.
Компания из-за столика на девятерых
Через заднюю дверь бросилась на стоянку,
Повскакала в свои машины
И резво рванула к воротам.
Полицейские в толк не могли взять, кто есть кто,
У кого какая машина.
Парень в трусах в красно-синий горошек
Умчался первым -
На желтом кабриолете.
Копам кой-как удалось остановить машины две-три,
Причем все – не те, что надо.
Ресторан – один из лучших на весь город -
Имел колоссальный успех – финансовый и рекламный.
Он был одним из особых мест
В дорогих кварталах,
Где любили ужинать
Знаменитые, талантливые и богатые -
Там порою они
Позволяли себе
Слегка
Оторваться.
Party of Nine
Он ко мне повернулся спиной
Я там работал четырнадцать лет -
Все больше в ночную смену,
По одиннадцать с половиной часов.
И вот однажды на скачках
Ко мне подошел мужик.
"Привет, чувак, – он сказал мне. – Ну, как ты?"
"Привет", – я ответил.
Я не помнил его совершенно.
Нас, служащих, в здании том
Было тысячи три иль четыре.
Он продолжал:
"А я все думал, что сталось с тобой?
На пенсию, что ли, вышел?"
"Да нет, я бросил работу", – я объяснил.
"Работу бросил?
И чем же теперь занимаешься?"
"Я написал несколько книг -
И мне повезло".
Не сказавши мне больше ни слова,
Он повернулся спиной и ушел.
Он подумал – какая фигня!
Ну, может, и так,
Но это по крайней мере -
Не его фигня, а моя.
He Showed me his Back
Шелуха отсеивается
Не знаю уж почему,
Только кажется мне иногда,
Что в людях, подобных Эзре, Селину, Эрни,
Бейбу Руту, Диллинджеру и Ди Маджо,
Джо Луису, Кеннеди и Ла Мотта,
Грациано, Рузвельту и Уилли Пепу,
Просто было чуть больше,
Чем в нас.
А может,
Их отделяют от нас
Лишь мифология да ностальгия?
Наверно,
Есть и сейчас среди нас
Те, что делают дело свое
Ничуть не хуже,
А может, даже и лучше,
Чем герои прошедших времен,
Но
Уж слишком близки они К нам -
Мы мимо них проходим по коридорам,
Глядим, как стоят они в пробках,
Как покупают елочки к
Рождеству
И рулоны туалетной бумаги,
Видим их, ждущих покорно
В очереди на почте.
Один из немногих светлых моментов
В этой жизни -
Талантливые и отважные люди,
Что живут
Среди нас -
Незаметно.
Жизнь -
Это зло и добро,
Серединка на половинку.
The Unfolding
Пьяный с утра
На Кубе она знавала Хемингуэя,
И как-то раз его сфотографировала -
Пьяного в дым с утра.
Он пластом лежал на полу,
Рожа распухла от алкоголя,
Пузо торчало -
Нет,
На мачо
Не походил он никак.
Он услышал, как щелкнул фотоаппарат,
Чуть приподнял
Голову с пола
И сказал: "Дорогуша, ПОЖАЛУЙСТА, никогда
Не публикуй это фото!"
Фотография эта в рамке
Висит теперь у меня на стене,
К двери лицом.
Мне подарила ее
Та дама.
Совсем недавно в Италии
Она издала свою книгу
Под названием "Хемингуэй".
Там – множество фотографий:
Хемингуэй с нею
И с псом ее,
Хемингуэй
В своем кабинете,
Библиотека Хемингуэя, где на стене
Привешена голова дикого буйвола,
Хемингуэй,
Кормящий свою кошку,
Кровать Хемингуэя,
Хемингуэй и Мэри,
Венеция, 31 октября сорок восьмого года.
Хемингуэй, Венеция,
Март пятьдесят четвертого.
Но фотографии Хемингуэя,
Нажравшегося
В стельку
Прямо с утра,
Там нет.
В память о человеке,
Что словом владел в совершенстве.
Та дама сдержала
Данное слово.
Drunk before Noon
Кто "за", кто "против"
"Актеры играли отменно, правда?" -
Спросила она.
"Нет, – отвечал я, – мне не понравилось".
"Вот как?" – спросила она.
Что еще сказать, я не знал.
Ну, снова мы разошлись
Во мнениях об актерской игре.
На сей раз фильм шел по телевизору.
Я поднялся с дивана.
"Впусти, пожалуйста, кошку", – сказала она.
Я кошку впустил
И направился вверх по ступенькам.
Больше я не увижусь с женой, пока мы не ляжем спать.
Я сижу наверху. Зажигаю сигару.
Ничего не могу поделать. Мне нелегко
Хвалить большинство современных
Книг или фильмов.
Моя жена видит корень зла
В детстве моем – несомненно, тяжелом,
И в суровом, лишенном любви
Воспитаньи.
Ну, а я продолжаю надеяться, что,
Невзирая на это,
У меня все же есть способность
Судить непредвзято.
Ну, наверное, все могло быть еще хуже -
Землетрясение там, или дождь дней на шесть,
Или кот попал под машину…
Я откидываюсь, глубоко
Затягиваюсь сигарой и выпускаю мысли свои
Забавным облачком
Сизо-серого дыма -
А моя злобная критическая душа
Подмигивает мирозданию
И сладко зевает.
Thumbs Up, Thumbs Down
Они меня преследуют
Я получаю все больше и больше писем
От молодых людей, которые заявляют,
Что займут мое место, что моя сладкая жизнь
Закончена, что они прогонят меня пинками,
Сорвут с меня мой поэтический черный пояс -
И так далее, и так далее.
Меня изумляет, насколько они
Уверены в собственных литературных талантах.
Полагаю, им льстят безбожно
Матери, жены, подружки, преподаватели,
Парикмахеры, дядюшки, братья,
Официантки
И даже служители на заправках.
Но с чего бы им сбрасывать с пьедестала
Меня – хорошего человека?
Я слушаю Малера, плачу свои двадцать процентов налогов,
Всегда подаю попрошайкам и каждое утро встаю,
Чтоб покормить девять кошек.
Почему б и не поносить мне мой черный пояс
Немножко дольше?
В три часа ночи будят меня звонки.
Пьяные голоса орут:
"У тебя был когда-то талант, но ты продался, Чинаски!
Я – НАСТОЯЩИЙ ПИСАТЕЛЬ, сукин ты сын,
И сейчас я – НА УЛИЦЕ!
Я жду снаружи. Я рядом.
Выйди, Чинаски,
Я из тебя душу выбью!"
Иногда они ломятся в дверь. И если я не отвечаю,
Тишину ночную взрывает их мат,
И пивные банки летят мне в окна.
Ох уж эти рычащие, злющие начинающие поэты!
И они объявили охоту на мой
Заговоренный зад…
Я понимаю – однажды меня заменят,
А может, уже заменили.
Я знаю, как делаются дела в литературе.
Мне везло, везло очень долго,
И я достаточно стар, чтоб загнуться
В мгновение ока.
Мне не стоит курить большие сигары
И пиво хлестать -
Банку за банкой.
Возможно, черный мой пояс давно развязался
И на пол упал?
Готов ли я отойти?
Терпенье, терпенье, ребятки,
Ваше время еще настанет -
Не для всех, но для двух или трех лучших.
А пока что – вы б не могли найти
Для травли объект другой?
Я что – непременная часть ваших жизненных планов?
Я – человек хороший, я не давал никому в зубы
Уже лет десять.
Я даже голосовал – впервые в жизни.
Я – гражданин честный.
Я мою машину,
Раскланиваюсь с соседями,
Разговариваю с почтальоном.
Владелец ближайшего суши-бара
Здоровается, когда я вхожу закусить…
И что же? Недавно кто-то прислал мне письмо,
Страницы которого
Измазаны были дерьмом!
Похоже, каждый поэт молодой -
Участник охоты на мой заговоренный зад!
Прошу, подождите, ребятки, однажды я место вам уступлю.
А пока – уж позвольте мне еще позабавиться
С моими стишками-игрушками,
Позвольте пожить мне еще хоть чуть-чуть!
Большое спасибо.
They are after Me
Нынче вечером чувствую себя просто здорово
Тебе не должно писать бездарно,
Ведь поблизости кружат стервятники,
Готовые вниз опуститься и начертать на трупе твоем:
"А ведь мы говорили!"
Тебе не должно писать бездарно,
Ибо самый творческий акт -
Надежнейший способ защиты
От безумия этого мира.
Тебе не должно писать бездарно,
Ибо писательство -
Лучший способ развлечься
Из всех существующих.
Но должно тебе перестать писать
В самый день, в самый час
Кончины твоей -
А новые, толстые книги творений твоих,
Составленные из тысяч стихов рукописных,
Которые ты
Оставил издателям,
Будут выходить еще долгие, долгие годы.
Так быть по сему -
Ведь эти осколки магии
Исторгнуты
Из когтей
Самой смерти.
Feeling Fairly Good Tonight
На каждой табуретке в баре сидит поэт
Гулял я по берегу моря
С подругой своею.
Она была
Юной
И одержимой сексом.
Секс
Был для нее
Всем на свете -
Вершиной
Блаженства,
Путем
В Нирвану.
Я полагал,
Что это
Чудесно,
Хотя порой
Поневоле
Мечтал заняться
Чем-то
Другим.
Короче,
Гулял я по берегу моря
С подругой своею.
Мы с нею остановились
В маленьком сквере,
Где старики
Играли
В карты.
Бесконечные
Ночи
И ночи
Постельных усилий
Меня
Доконали -
В итоге
Прошлою ночью
Я крайне
Ее разочаровал.
Подруга
Кивнула
В сторону
Стариков.
Они мне казались
Все одинаково
Бледными,
Тихими
И иссохшими.
"Туда погляди, туда!
Тебе
Уже самое время
Вот к НИМ
Присоединиться!"
Ну, карты, положим,
Меня никогда
Особо не привлекали.
Я взял ее
Под локоток
И потянул
К ресторанчику
Прямо
На набережной.
Мы выпили
По коктейлю холодному.
После я
Заказал нам еще
И отправился
В туалет.
Когда ж я вернулся,
Она
ПРЕМИЛО болтала
С совсем
Молодым парнем -
Рожа
была у него
Точь-в-точь поросячья
Ревности
Я не почувствовал.
Если честно,
Я бы
С большим удовольствием
Так бы
Их там
Вдвоем и оставил.
Но только
Приехали мы
На ЕЕ машине!
Так что
Я подошел
И снова сел
С нею
Рядом.
"Эй! – радостно
Завопила
Она. -
Этот парень
Тоже
Пишет стихи!"
"Ну-ну", -
Я сказал,
Поднял свой бокал
И сделал
Глоток.
Потом
Я взглянул
На него
И улыбнулся:
"Похоже,
Мы с вами
Играем в одну игру.
Что ж,
Желаю удачи…"
Такая сердечность
Подругу мою
Потрясла совершенно.
Однако
Подумайте
Сами:
Случалось ли вам
На автобусе добираться
Из Океанского Парка
В Восточный Голливуд?
Практически ежедневно
Вбивать
В койку
Одну
И ту же юную даму -
Такое, конечно,
Может
Мужчину немолодого