Жираф. Точнее - жираф-призрак по имени Джим. Несколько необычное знакомство для медленно сатанеющего от переутомления яппи Скотта Спектра, счастливого обладателя скоростной выделенной линии, шикарного телевизора, дома в благополучном пригороде и красавицы-жены, на которую у него не хватает ни сил, ни времени! Джим - единственное спасение от скуки, уныния и бесцельного небокопчения! Правда, иногда методы жирафа-призрака становятся излишне радикальными…
Содержание:
Видак с верхней загрузкой 1
Дядюшка Тянем-Потянем 5
Крутые копы 9
Золотые дожди 13
Где вы, забавы прежних дней? 18
К вопросу о проститутках 21
Носорог Какашкин 25
Варьете-шоу "Жираф Джим представляет" 28
Новая жизнь на новом посту 32
Пригласите молоденьких танцовщиц 36
Примечания 37
Дарен Кинг
Жираф Джим
Видак с верхней загрузкой
С недавних пор ко мне ходит жираф. Жираф-призрак. По ночам он вылазит из шкафа (ни в какой другой мебели он бы не поместился по росту), проходит по комнате беззвучной тенью, иногда - с надетыми на башку трусами, иногда - просто так, и встает между моей кроватью и кроватью жены.
Все началось с бесформенного свечения, как будто кто-то включил в шкафу свет и слегка приоткрыл дверцу. По прошествии нескольких дней появилась нога с копытом, длинная и костлявая. За ней воспоследовали еще три.
А потом, прошлой ночью, я застегнул на все пуговки свои спальные шорты лунного цвета, сунул ноги в любимые тапки в виде инопланетных пришельцев, прошел под пузом жирафа, спустился на кухню и сделал себе какао. По возвращении я обнаружил, что животное все еще топчется в спальне и пребывает в некотором раздражении. Сбросив инопланетные тапки, я сел на кровать. Жираф наклонился ко мне, чуть ли не мордой в лицо. Я даже почувствовал запах его дыхания: запах листьев, свежих и сочных, с самых верхушек деревьев. И вот, наклонившись ко мне, жираф-призрак заговорил. Завтра, сказал жираф, я приду днем. Жена ничего не узнает - она будет полировать сервант. Ты настроишь видак с верхней загрузкой, и я поставлю тебе кассету. Я возразил, что у нас нет видака с верхней загрузкой, а есть только с фронтальной, и он объяснил, что кассета волшебная, заколдованная, и поэтому несовместима с некоторыми из последних моделей.
После обеда я забил на работу, съездил к родителям, взял у них старый видак серебристого цвета, худо-бедно распутал все провода и подключил агрегат. Собственно, прямо сейчас и подключаю. И все жду, что жена спросит, чем я тут занимаюсь, но она занята. Полирует сервант, в точности, как и сказал жираф. А вот и он сам, вваливается в гостиную прямо из сада, даже не вытерев копыт. Держит в зубах кассету. Животное открывает рот, роняет кассету мне в руки и говорит:
- Как жизнь, старик? Все путем?
- Да, - говорю. - Все нормально.
Ледяным тоном.
- Днем уже не так страшно, как ночью, да?
- А почему ты решил, что мне было страшно?
- Когда я пришел в первый раз, ты чуть не умер со страху.
- Что-то не помню.
- Ты даже спрятался под одеялом, старый ты перец.
- Никакой я не старый, - говорю, поправляя очки, самые стильные из существующих на данный момент на потребительском рынке. - Мне всего двадцать восемь.
- А на следующий день рождения будет уже двадцать девять. А потом - тридцать. Если дотянешь.
- Какой ты добрый. И вообще, что за упаднические настроения? Вроде как ты намекаешь, что я могу и не дожить до тридцатника.
- Ну, все там будем.
- Как я понимаю, ты спустился с небес вовсе не для того, чтобы меня подбодрить?
- Я пришел, чтобы пугать и нервировать. Чтобы тебе стало страшно и жутко.
- Тогда тебе нужно было придумать что-нибудь более пугающее и нервирующее. То есть принять земной облик - это как раз то, что надо. Но не жирафа же.
- Всегда был жирафом, - отвечает жираф. - Не умею быть кем-то еще.
- Тогда, если тебе так уж необходимо являться людям в качестве привидения, чтобы пужать и стращать, производи оные действия в джунглях, где ты будешь к месту.
Он морщит нос, этот свой длинный и желтый носище, и говорит:
- Знаешь, что я тебе скажу, я уже начинаю жалеть, что не остался в шкафу. Когда я был в шкафу, ты боялся.
- Боюсь тебя огорчить, но я - мужчина без страха.
- И без мужского достоинства.
- В каком смысле?
- В буквально-эвфемистическом. При полном отсутствии первичных половых признаков.
- Это в корне неверно, равно как и несправедливо, - говорю я в защиту своих гениталий. - Знаешь, чем я занимаюсь? В смысле, кем я работаю?
- Сейчас, надо думать, я буду сражен наповал.
- Я работаю на телевидении, на канале НФ. Главным сценаристом.
- Ага, писатель. Так сказать, литератор. Мастер словесного выражения. Только если ты мастер, то чего же ты ни разу даже "привет" не сказал, когда я был в шкафу?
- Ну, ты же жираф, - говорю я вполне резонно. - Если бы я знал, что ты умеешь говорить…
- Если бы я не умел говорить, не было бы смысла и приходить.
- Звучит весомо. Как будто ты здесь с важной миссией.
- Я бы не стал напрягаться и спускаться с небес, если бы у меня не было, что сказать, - заявляет жираф.
- Ну так говори уже и иди себе восвояси.
- Еще не время. Но будь уверен, мне есть что сказать. И это будет не то чтобы очень приятно. Даже, наверное, совсем неприятно.
- Ладно. Как будешь готов, приступай, - говорю я, усаживаясь поудобнее в своем хай-тековском кресле. - Я внимательно слушаю.
Но животное лишь раздувает ноздри и трясет головой.
- Что-то нет настроения.
Я встаю с кресла.
- Тогда давай начнем, с чего попроще. Меня зовут Спектр. Скотт Спектр.
- Джим.
- Рад знакомству, Джим, - говорю я, пожимая ему правое переднее копыто. - А теперь расскажи мне, Джим, какие у тебя ощущения. Каково ощушать себя редким уродцем?
- Э?
- Ну, жираф-призрак, как гость из загробного мира, - явление достаточно редкое.
- Жирафы, знаешь ли, тоже умирают.
- То участь всех: все жившее умрет, - цитирую я, - и сквозь природу в вечность перейдет.
Жираф улыбается.
- Да, никто из нас не молодеет.
- В смысле?
- Ну, как ты сам очень верно заметил, все жившее умрет, и все там будем…
- Так что, ты пришел мне напомнить, что человек смертен? Я правильно понимаю?
- В самую точку.
- И каждый прожитый год приближает меня к могиле. И вот когда я доживу до седин, сделаюсь старым и дряхлым…
- Погоди. А то ты впадаешь в излишнюю сентиментальность, не говоря уже о неоправданном оптимизме.
- Ну хорошо. Пожилым. Средних лет. Со всем своим несовершенством, написанным на лице…
- Сидя в сортире со спущенными штанами, уткнувшись носом в порнографическое издание…
- Нет, Джим. Порнографию я не смотрю, не читаю.
- А надо бы. Пока еще есть возможность.
- То есть конец уже близок и неотвратим?
- Более-менее да.
Я просто сижу, утопая в своем высокотехнологичном кресле, и вспоминаю наш вчерашний разговор с женой. Дело было уже под вечер. Я смотрел телевизор, сериал о путешествиях во времени. Жена тоже смотрела, но на часы. Она спросила, почему я все время молчу, и в ответ я промолчал.
- Но ты, Спек, не расстраивайся. В твоем случае чем раньше, тем лучше. В смысле, не будем лукавить: ради чего тебе жить?
- Как я понимаю, это была ирония. Потому что, видишь ли, так получилось, что перед тобой человек, у которого есть все. Высокоскоростной доступ в Интернет. Красавица-жена…
- Которой отчаянно необходимо как следует попастись.
- Что ей необходимо?
Жираф скабрезно подмигивает, и я понимаю, что он имел в виду.
- А, понимаю. В смысле, заняться сексом. Воздержанья не интересуется сексом.
Жираф смеется.
- Воздержанья? Воздержанья Спектр?
- А что? Красивое имя, - говорю я в защиту имени.
- В общем, Воздержанье Спектр отчаянно необходимо как следует попастись, рьяно и зажигательно. Я бы и сам ее этого самого, Спек. Если бы скотоложство не было вне закона. И если б мой член был поменьше. И если бы я не был мертвым.
- Прошу прощения, но мы с Воздержаньем любим друг друга.
- Тогда что ж у тебя жизнь такая хреновая?
- Ладно, - говорю я. решив сменить тактику. - Давай предположим. Буквально на пару минут. В качестве аргумента в дискуссии. Что жизнь у меня, как ты говоришь, хреновая. Хотя она не хреновая. Вовсе наоборот. И ты это знаешь, и я это знаю. Мы оба знаем. Но если, и я подчеркиваю слово "если", у меня была бы и вправду хреновая жизнь, что бы ты предпринял по этому поводу?
- Э?
- Ну давай. Взмахни палочкой. Дай мне загадать три желания.
- Ты меня с кем-то путаешь, - говорит Джим. - Я - жираф-призрак, а не какой-то задрипанный волшебник. А если ты будешь и дальше проявлять откровенный идиотизм, я лучше пойду себе восвояси. Забурюсь в бар, напьюсь. А ты сам выкручивайся как знаешь.
- Понял, отвял. Только, пожалуйста, не называй меня Спек. Меня зовут Скотт Спектр, можно просто Скотт. Так что, мы будем смотреть кассету?
Он наклоняет голову к серебристому видаку, вставляет кассету, давит подбородком на верхнюю крышечку. Потом принимается бить копытом по передней панели, пытаясь нажать на PLAY. Я сую ему в ноги пульт.
- Скотт Спектр, - говорит жираф. - Вот твоя жизнь. Прошлая, нынешняя и будущая.
Жжжжж. А потом сквозь густой туман проступает школьный стадион. На поле - два мальчика, в одном из которых я узнаю себя. Вот он я, слева. С растрепанной челкой, в очках. А справа - Плут Дубина, единственный парень, который показывал мне свой писюн. Его галстук сбился на сторону, на рубашке оторваны две пуговицы. Он лезет в карман пиджака, вынимает оттуда чипсу и сует себе в рот.
- Хочешь?
- Ага.
- Со вкусом креветок. Слямзил в папином баре. Он дает мне одну чипсу.
- Ты уже начал дрочить?
Я пожимаю плечами.
- Ну, ты и тормоз, - говорит он с набитым ртом. - Ну а сны тебе снятся? Так что потом вся постель мокрая?
- Я с одиннадцати лет не мочусь в постель.
- Не в этом смысле, придурок. - Он достает из кармана целую пригоршню чипсов и набивает полный рот. - Ты вообще знаешь, что такое спермач? - Он тычет мне кулаком между ног и говорит: - Такая белая штука, которая у тебя в яйцах. Которая льется наружу, когда дрочишь.
- Когда чего делаешь?
- Ты что, не знаешь, что это такое?
Очевидно, не знаю. Потому что качаю головой.
- Нет, ты точно придурок. С тобой бывало такое: моешься в ванне, и тут в ванную входит мать, и у тебя вдруг встает?
Я киваю.
- А потом ты дрочишь. Ну, чтобы не стояло. Неужели ты никогда не дрочил?
- Специально - нет.
Он ковыряет в носу, запустив палец в ноздрю до самых мозгов. Штука, которую он вынимает, похожа на драгоценный камень, но он вытирает ее о мой школьный пиджак.
- Ты идешь на вечеринку?
- На какую вечеринку?
- Ну, к Лайзе. Она что, тебя не приглашала?
- Нет.
- Ну, так скажи ей, пускай пригласит, - говорит Дубина.
Я краснею и отворачиваюсь.
- Ты что, боишься?
- Да нет, не боюсь.
- Ну, так скажи ей.
- Вечером по четвергам меня никуда не пускают, - честно признаюсь я. - У нас банный день. То есть вечер.
- Нет, ты точно придурок. - Дубина бьет меня кулаком в живот и убегает.
Смена кадра. Теперь на экране - урок географии. Мы с Плутом Дубиной сидим на предпоследней парте. Лайза сидит прямо за мной.
Учитель стучит по доске фломастером.
- Столица Египта. Кто-нибудь знает?
Я знаю ответ, разумеется, знаю. Но я молчу.
Смена кадра. Крупным планом - моя подмышка, где пятно пота растекается наподобие рисунка на географической карте.
Лайза подается вперед и тычет в Плута Дубину линейкой.
- Эй, - шепчет она. - Так чего, придешь ко мне на вечеринку?
Плут кивает.
- А кто еще будет?
Дубина пихает меня локтем под ребра.
- Вот он.
Я весь напрягаюсь в ожидании тычка линейкой, но тычка не случается.
Учитель подходит к нашей парте.
- Скотт, ты знаешь ответ? Столица Египта?
- Нет, сэр.
- А это что у тебя ?
- Ничего. - Но у меня что-то есть. И я прикрываю его рукой.
- Надеюсь, это так или иначе связано с географией.
Очевидно, что с географией это не связано, потому что я мну эту штуку и пытаюсь засунуть в карман. Дубина хватает ее, в смысле, штуку, поднимается на ноги и размахивает ею в воздухе.
- Я знаю, что это. - Он разглаживает листок. - Любовное письмо.
Учителя это нисколечко не веселит.
- Дай сюда, Дубина.
- Лайза, ты любовь моя…
- Дубина, сядь.
- …полюби и ты меня.
Класс бьется в истерике. Ребята шепчутся, пихают друг друга под ребра, обзывают меня придурком и умственно отсталым уродом, убогим с рождения, и никто, я уверен, не знает, что раньше так называли жертв талидомида, лекарства от токсикоза, которое, как оказалось, вызывало необратимые повреждения эмбриона.
Я вытираю соль со стекол очков.
- Это было давно.
- Сентиментальный дурак.
- Времена были тяжелые.
Джим подает мне бумажный платок.
- Не понимаю, как ты вообще мог дружить с этим Дубиной. Прыщи с горошину. Прическа - взрыв на макаронной фабрике.
- Интересно, а где он теперь? - говорю я, глядя в пространство. - Точно сидит, срок мотает.
- Произнесешь эту фразу еще раз, получишь копытом.
- Какую фразу?
- Мотает срок.
- А что в ней такого? Нормальная фраза.
- Для кого-то, может быть, и нормальная, - говорит Джим надменно. - А для меня как заноза в вымени.
- Ладно, скажу по-другому. - Я на секунду задумываюсь. - Интересно, а где теперь Плут Дубина? Наверняка загремел в тюрягу.
Джим открывает рот, явно хочет что-то сказать, зависает на пару секунд и трясет головой.
- Я забыл, что собирался сказать. - Он выходит во внутренний дворик, где сад, разворачивается и снова заходит в гостиную. - Да, точно. Дубина. Если в школе он был раздолбаем, это еще ничего не значит. Люди меняются, Спек.
- А теперь кто впадает в сентиментальность?
Он заливается краской, но не краснеет, а сильно желтеет. Я в первый раз вижу, чтобы жираф Джим смутился. Стало быть, у него тоже есть чувства, которые можно задеть. Надо будет над этим как следует поработать. Взгляд у животного мрачный.
- И все же нельзя так плохо думать о людях.
- Люди сами напрашиваются, - говорю я, изображая высокоморального гражданина. - Кстати, зачем ты мне это показал? Тебе что, нравится напоминать человеку о плохом?
- Я пытаюсь тебя образовывать. Чтобы ты понял, как все устроено в мире.
- Излишние хлопоты, - говорю я с умным видом. - Может быть, в юности я действительно был не совсем адекватным и робел перед девушками. Ноты посмотри на меня сейчас, посмотри на мою жену. - Кстати, о женах. Воздержанья, где ты, любимая? Я встаю с кресла и озираюсь по сторонам. Гм. - Хитрый ход, Джим.
- Какой еще ход?
- Закольцевать время.
- Э?
- Она полировала сервант еще до того, как мы поставили эту кассету. Первую часть мы уже посмотрели, а она до сих пор полирует сервант. Как ты это делаешь?
- Делаю - что?
- Да, она любит, чтобы в доме всегда был порядок, - говорю я с гордостью за жену. - Полировка серванта - дело, конечно же, важное. Но не настолько.
- Ты вообще о чем? Закольцевать время! Грешные мои копыта. Она предается сексуальным фантазиям.
- Она полирует сервант.
- Не полирует, а трет. Даже я бы сказал - растирает.
- Ладно, пусть будет "трет". Но при чем здесь секс, не понимаю.
- Очень даже при том. Все женщины так мастурбируют.
- Джим, женщины не мастурбируют.
- Твоя жена мастурбирует.
- Ей и без того есть чем занять руки.
- Ага, например, зашивать черные дыры на твоих космических носках. Мир изменился, Спек. Женщины хотят оргазма, причем здесь и сейчас. А потом - снова. Минуты через полторы.
- Это я знаю, Джим.
- Тогда чего ж ты такой членоголовый пользователь?
- Что значит членоголовый пользователь?
- Это значит, что ты пользуешься головой, когда надо использовать член.
- Но, Джим, секс - это грязно.
- А твоя жена так не считает, - говорит Джим, ковыряясь в носу копытом. - И если бы ты проявлял к ней побольше внимания, ты бы многое понял.
- Я проявляю внимание.
- Знаешь, по-моему, вам следует разойтись. В последнее время вы как-то отдалились. Каждый вроде как сам по себе.
- Наши отношения нисколечко не изменились со свадьбы.
Джим кривит морду и морщит нос.
- Но вы спите на разных кроватях.
- Мы так решили еще в медовый месяц. - Я поднимаю глаза к потолку, где собираются тучи. - Воздержанья меня щекотала. Я просил ее так не делать, но она все равно щекотала. Тогда я построил стену из подушек. Вроде как заслон из мешков с песком. Она через них перелезла, и я отступил через нейтральную полосу на диванчик, где и провел весь остаток ночи. В гневе и раздражении.
Джек таращится на меня, открыв рот.
- Ты закончил?
Я снимаю очки и вытираю их о рубашку.
- Когда живешь в браке, надо с самого начала установить правила общежития.
- Теперь понятно, откуда у тебя проблемы с эрекцией.
- У меня нет проблем с эрекцией, - говорю я, тряхнув челкой.
- Ты даже не знаешь, что это такое.
- Знаю.
- И что?
- Эрекция - это физиологический феномен, обеспечивающий мужчине возможность осуществления полового сношения. Очень досадное неудобство. Например, если означенная эрекция происходит входе выбора нового аппарата для варки какао. Даже не знаю, почему это случается до сих пор, я уже давно вышел из подросткового возраста.
- Эрекции случаются не только в подростковом возрасте, Спек. У меня стоит прямо сейчас, а я уже мертвый.
- Ничего у тебя не стоит.
- А это, по-твоему, что? Пятая нога?
Я заглядываю жирафу под брюхо. Зрелище отвратительное. Мерзкая штука. И такая большая. И с нее, кажется, капает.
- Убери эту гадость, пока жена не увидела.
- И куда мне прикажешь его убрать? В задницу, что ли, засунуть?
- Может, вынесешь на задний двор? - говорю я ледяным тоном. - Ты - грязный пошляк.
- Э?