Впрочем, оказалось, что и сам Туриан обращает взгляды в сторону Нового Света. Масштаб его сделок настолько расширился, что число недоброжелателей, случайных и заслуженных, слишком возросло. Он завел тайные отношения со служащим американского консульства. Само собой, прохождение тягостных иммиграционных процедур его нисколько не привлекало.
Переговоры заняли больше времени, чем предполагалось, и в самом их разгаре мадам Туриан скончалась в Стамбуле. Последнюю неделю она лежала, угрюмо глядя в потолок и словно досадуя на смерть, которую сама приближала столько лет. Подобно тому, кого мучительно тошнит, но никак не может вытошнить, она лежала, не в силах умереть, сопротивляясь смерти как прежде сопротивлялась жизни, онемев от отвращения к любым переменам. "Она будто каменная стала", - вспоминал Филип.
Он прибыл в Нью-Йорк вместе с отцом. Под старость старший Туриан совершенно потерял деловую хватку. Всего через год он попался на передаче двадцати килограммов героина и получил пять лет в тюрьме в Атланте, а штрафы разорили его совершенно. Опекуном мальчика стал родственник Туриана, греческий политик. Филип стащил в почтовом отделении плакат с портретом отца и надписью "Разыскивается" и повесил в рамке на стене своей комнаты.
Как только Филип оказался в Америке, Ал начал регулярно мотаться туда-сюда на самолете. Нью-йоркские уик-энды начинались в четверг и заканчивались во вторник. В один прекрасный день он сообщил Филипу, что бросил работу.
- Ну и дурак, зачем тебе это? - удивился тот.
- Я хочу проводить все время здесь, с тобой, - ответил Ал.
Филип пожал плечами.
- Глупо, по-моему. Как ты собираешься зарабатывать деньги?
На следующее утро я проснулся весь разбитый. Налил себе большой стакан холодного молока, это антидот от морфия. Вскоре почувствовал себя лучше и отправился в контору за новыми поручениями.
Около полудня я оказался поблизости от квартиры Ала и заглянул к нему. Мы пообедали в "Гамбургер Мэри", и Ал рассказал, что случилось прошлой ночью.
Когда он явился в Вашингтон-Холл, чтобы пробраться к Филипу в спальню, ему не позволили подняться в лифте на пятый этаж, потому что там никого не было дома. Таким образом, провалился план забраться на крышу, пока не заперли парадную дверь.
Ал пошел на Вашингтон-сквер и проспал до полтретьего в парке на скамейке, потом вернулся, перелез через решетку на задний двор, подпрыгнул и ухватился за нижнюю перекладину пожарной лестницы. Лестница заскрипела, и не успел он начать подниматься, как из окна высунулась голова негра-лифтера.
- Чем это вы тут занимаетесь?
- Лифты не работают, - объяснил Ал, - а мне нужно повидать друга, вот я и решил подняться здесь, чтобы никого не беспокоить. Вы не могли бы поднять меня на лифте?
- Хорошо, - сказал лифтер, - залезайте. Он помог Алу забраться в окно, но едва тот сделал шаг вперед, как лифтер вытащил откуда-то отрезок стальной трубы, оправленной в резиновый шланг, и внушительно помахал ею.
- Ни с места! Ждите, пока я позову мистера Голдстайна.
Ал остался ждать. Он мог, конечно, и сбежать, но рассудил, что тогда уже не сможет вернуться назад, и решил попробовать договориться.
Через несколько минут явился Голдстайн в засаленном бело-голубом халате с яичными и кофейными пятнами. Тыл его прикрывал лифтер.
- Видите ли, мистер Голдстайн… - робко начал Ал.
Решительным жестом домохозяин заставил его замолкнуть:
- Говорить буду я! Присматривай за ним, Пат.
Лифтер стоял, покачиваясь с пятки на носок и похлопывая стальной дубинкой по ладони. Глаза его светились недобрым огоньком.
- Я просто хотел повидать своего знакомого, - сделал Ал новую попытку.
Голдстайн поднял телефонную трубку и показал па нее.
- Имя?
Ал назвал Джеймса Кэткарта.
- Ну что ж, проверим.
Домохозяин нажал нужную кнопку и через несколько мгновений заговорил вкрадчиво:
- Мистер Кэткарт? У нас здесь внизу человек, который утверждает, что вы знакомы. Не могли бы вы спуститься и подтвердить его личность? Простите, что беспокою, но это крайне важно.
Некоторое время спустя вышел Кэткарт в шелковом халате. Ал сделал попытку встать.
- Оставайтесь на месте! - бросил ему Голдстайн и повернулся к жильцу: - Мистер Кэткарт, вы знаете этого человека?
- Да, - ответил Кэткарт, - а что случилось?
- Он пытался проникнуть в дом по пожарной лестнице, якобы направлялся к вам.
- Нуда, - спокойно подтвердил Кэткарт, - мы собирались встретиться сегодня вечером, но я плохо себя чувствовал и лег спать. Все в порядке.
- Ну что ж, - с сомнением протянул Голдстайн, - если вы уверены, мистер Кэткарт…
Ал обратился к Кэткарту:
- Я лучше приду завтра, Джеймс. Извини, что вытащил из постели.
- Ничего страшного, - кивнул тот, - увидимся завтра. Пойду спать.
Он вышел и стал подниматься по ступенькам. Ал снова встал и двинулся к двери.
- Одну минуту! - грозно остановил его Голдстайн. - Мне кажется, вы не представляете всей серьезности положения. Если бы не мистер Кэткарт, сейчас вы уже были бы на полпути к полицейскому участку. Вообще-то я просто обязан вызвать полицию.
- Ну… - Ал растерялся. - Я извиняюсь…
- Ах, вы извиняетесь! - передразнил Голдстайн. - Но дело в том, что ваши извинения мало что меняют. К вашему сведению, я несу ответственность за жизнь и собственность всех, кто проживает в этом доме. Знаете ли вы, что подниматься по пожарной лестнице по закону не разрешается даже самим жильцам?
- Нет, - ответил Ал, - я этого не знал.
- Не знали и претендуете на звание мыслящего человека?
Ал ни на что не претендовал.
- Да, конечно, я должен был знать, - промямлил он, - так оно и есть. Я просто не подумал.
- А не пора ли вам начать хоть немного думать? Вы вытащили из постели мистера Кэт-карта, разбудили меня…
- Простите, что я потревожил ваш сон…
- Впрочем, не в этом дело, - перебил хозяин. - Совершено уголовное преступление! По всем законам мне следовало бы немедленно вызвать полицию. Вы это понимаете?
- Да, сэр, конечно, я очень вам благодарен. Голдстайн презрительно фыркнул.
- Вы благодарны, вот как? Благодарите мистера Кэткарта, я не передаю вас властям только из-за него. - Он покачал головой и иронически усмехнулся. - Нет, я просто не могу понять… Был бы студент, другое дело, но вы ведь практически мой ровесник.
- Я даю слово, - сказал Ал, - что подобное больше никогда не повторится.
- А я даю слово, - парировал неумолимый Голдстайн, - что если повторится, вы тут же окажетесь за решеткой! - Он снова покачал головой. - Ладно, раз уж мистер Кэткарт хорошего о вас мнения, можно и не давать делу хода… хотя я просто обязан в таких случаях вызвать полицию.
Ал дернулся в сторону двери.
- Не спешите! - снова остановил его хозяин. - Вы забыли, что Пат, мой лифтер, сегодня рисковал жизнью. Думаю, ему тоже есть что сказать… Патрик, как ты считаешь, в чем состоит наш долг?
- Мне не хотелось бы упекать кого-то за решетку, - пожал плечами лифтер.
Голдстайн недовольно нахмурился.
- Мне кажется, вам следовало бы принести Патрику извинения.
Ал повернулся к лифтеру.
- Прошу прощения, приятель, - пробормотал он.
- Прощения легко просить, - хмыкнул Голдстайн, - а нам вот приходится стоять тут и разбираться с вами посреди ночи. А спать когда? Впрочем, вам-то что, вам на это наплевать… А вот прошлым летом - помнишь, Патрик, - к нам по той же пожарной лестнице забрался вор и украл из чьей-то комнаты двадцать долларов.
- Да, мистер Голдстайн, сэр, - подтвердил лифтер, - как раз прошлым летом.
Домохозяин задумался.
- Ну ладно, - изрек он наконец, - на первый раз простим. Пожалуй, я соглашусь отпустить вас.
- Вы очень добры, сэр, я очень вам благодарен, - поклонился Ал. - Еще раз примите мои глубочайшие извинения за причиненное вам беспокойство.
- Я очень высокого мнения о мистере Кэт-карте, - важно произнес Голдстайн, - и иду вам навстречу только из-за него. Надеюсь, вы это понимаете.
- Да, конечно, - закивал Ал, робкими шагами обходя стол и направляясь к выходу.
- Все в порядке, Пат, - сказан Голдстайн. - Пусть идет.
Лифтер шагнул в сторону. В дверях Ал повернулся и пожелал Голдстайну спокойной ночи, но тот не удостоил его ответом. Ал торопливо прошмыгнул на улицу и отправился домой спать.
Наутро он снова явился в Вашингтон-Холл и узнал от лифтера дневной смены, что Филип съехал и собирается устроиться на корабль.
- Я должен его остановить, - угрюмо произнес Ал, встретившись со мной за обедом в "Гамбургер Мэри". - Он хочет уйти в море тайком от меня.
- У тебя же все документы в порядке, вот и отправляйся за ним, - предложил я.
- Наверное, я так и сделаю.
6 - Майк Райко
Во вторник у всех трещала голова от перно. Барбара в девять утра убежала на занятия, а мы с Джейни проспали до одиннадцати. Нас разбудил Фил, он спал на диване. За окном стояла влажная духота.
Джейни пошла на кухню и подогрела суп. Фил достал из своего мешка новую пару брюк и рубашку хаки и стал одеваться. На мне была точно такая же одежда, только заношенная и грязная.
- Ну и бардак, - покачал я головой, оглядев комнату. - Чем это мы тут занимались ночью?
- А где кошка? - спросил Фил.
Мы стали искать ее и нашли в открытом ящике комода.
Покончив с супом, я сказал Джейни:
- Вернемся к вечеру.
- Хорошо бы, - буркнула она и залезла обратно в постель.
Мы с Филом отправились в Юнион-Холл, где размещался профсоюз моряков. Он находится на Семнадцатой западной в десяти минутах ходьбы от Вашингтон-сквер. На углу Четырнадцатой и Седьмой авеню я купил "Пикчерс магазин", и мы постояли, рассматривая карту военных действий во Франции.
- Они расширят Шербурский плацдарм, а потом пойдут на Париж, - показал Фил. - Кан и Сен-Ло вот-вот падут.
- Будем надеяться.
Мы поспешили дальше, чувствуя приятное возбуждение, потому что должны были оказаться совсем рядом с фронтом. На Семнадцатой улице возле здания профсоюза толпились люди, шумно разговаривали, ели мороженое, купленное у лоточника.
- Сперва давай промочим горло, - предложил я.
Мы перешли на другую сторону и взяли по пиву в "Якоре". Пиво оказалось хорошее и холодное.
- Гляди, это все моряки, - показал я в окно. - Самая буйная компания на свете, во всяком случае, так было раньше, когда я в сорок втором ушел в свой первый рейс. Морские волки, все как один, особенно на бостонских линиях.
В толпе выделялся один с большой рыжей бородой и глазами, как у Иисуса, больше похожий на богемного типа из Гринвич-Виллидж, чем на моряка. Фил смотрел на него как зачарованный. "Совсем как художник, - сказал он и нетерпеливо повернулся ко мне. - Допивай скорее, пошли записываться".
Стены в вестибюле Юнион-Холла расписаны фресками. На одной картине моряк-негр спасает товарища по плаванию - мощная шоколадная рука обвилась вокруг бледного испуганного лица. Рядом книжный прилавок, где продают "На пути к славе" Вуди Гатри, "Грядет новый мир" Роя Оттли и разные левацкие памфлеты, а также "Дэйли уоркер", "Пикчерс магазин" и профсоюзный еженедельник "Лоцман".
Мы показали вахтеру свои профсоюзные билеты и вошли в переполненный людьми зал, где стояли ряды стульев, а в дальнем конце виднелись столы для пинг-понга и журнальные стойки.
Всю переднюю стену занимал огромный щит, на котором пестрели буквы и цифры: названия судовых компаний и кораблей, место и время стоянки, число вакансий и прочая информация. Толпа моряков, одетых по большей части в гражданское, представляла собой настоящий калейдоскоп рас и национальностей, от оливковых черноволосых пуэрториканцев до белокурых норвежцев из Миннесоты.
На другом конце зала, рядом с журнальными стойками, стоял стол, над которым было написано "Конгресс производственных профсоюзов - Комитет политических действий". Мы подошли и стали разглядывать разложенные там памфлеты и листовки.
Девушка, сидевшая по ту сторону стола, предложила подписать петицию, что-то насчет борьбы в сенате за новый закон, и мы с Филом подписались - как Артюр Рембо и Поль Верлен. Потом протолкнулись поближе к щиту объявлений и начали его изучать. Конвоев в последнее время не приходило, и вакансий оказалось немного, но мы все равно встали в очередь к окошку, чтобы зарегистрироваться.
Меня сразу завернули - пришлось сначала побегать по кабинетам из-за большой задолженности по членским взносам и просроченного на пару месяцев отпуска на берегу. Профсоюзный чиновник, развалившийся за столом не снимая шляпы, прочитал мне целую лекцию, мол, какого черта я себе позволяю. Я понуро кивал, глядя в пол, и в конце концов он смилостивился и позволил зарегистрироваться в категории должников. Это означало, что попасть вместе на один корабль будет проблематично.
У Фила все прошло без сучка без задоринки. Я попросил его подождать минутку и подошел к окошку горящих вакансий, которые только и доступны для нарушителей регламента военного времени вроде меня. Там предлагают работу, от которой другие отказались, к примеру, гонять угольные баржи в Норфолк или возить руду вверх по Великим Озерам.
Я спросил, нет ли вакансий на рейсах через океан, но диспетчер лишь покачал головой. Вернувшись к Филу, я сел рядом и стал читать газету. Мне хотелось еще подумать, прежде чем говорить ему о новых проблемах.
Главный диспетчер тем временем объявлял через громкоговоритель о вакансиях. Он говорил с приятным тринидадским акцентом, просто заслушаешься. Например: "Барбер-лайн, судно класса "либерти" на восьмой линии. Требуются два матроса первого класса, два второго класса, один кочегар, три моториста второго класса, двое в столовую. Корабль уходит очень далеко и надолго, в холодные края, не забудьте теплые кальсоны". Или так: "Имеется вакансия помощника повара на грузовом судне старого типа. Уроженцы Чили имеют шанс попасть домой". Или же: "Сторонний заказ, судно ждет в Норфолке, нужны три моториста первого класса, проезд до Норфолка за счет компании, контракт с сегодняшнего дня. Не упустите шанс прокатиться в спальном вагоне!"
Наконец, диспетчер объявил о наборе полной команды. Фил достал свою регистрационную карточку и обернулся ко мне: "Пошли!" Я еще не сказал ему, что моя карточка не годится.
- Судно отправляется за океан, - сообщил диспетчер.
У Фила загорелись глаза.
- Слышал? - воскликнул он. - Прямо во Францию!
- Знаю, - вздохнул я, - но мне придется ждать горящей вакансии. Если хочешь вместе, тебе в то же окошко.
- Это все усложняет, - погрустнел он. Я пожал плечами.
- Можно попробовать подчистить категорию на моей карточке, или пойти завтра еще поругаться, чтобы дали новую. Надо подумать.
Фил расстроился.
- А заплатить взносы ты не можешь?
- За пять месяцев? - хмыкнул я. - У меня в карманах пусто, ты же знаешь… Да ты не волнуйся, поплывем вместе, предоставь это мне.
- До Аллена успеют дойти слухи, - мрачно произнес он, - и еще неизвестно, получится ли у нас.
- Брось, не переживай, - отмахнулся я. - До конца недели будем на борту. Я уже пять раз плавал, что-нибудь придумаю.
Я вышел в туалет и там встретил старого корабельного знакомого.
- Привет, Чико! - обратился я к нему. Это был коротышка-пуэрториканец, мойщик посуды. - Помнишь, как мы вместе ходили в Ливерпуль на "Джордже Вимсе"?
Чико вежливо улыбнулся. Он столько раз плавал, что едва ли мог отличить одно плавание от другого, если вообще что-нибудь помнил.
- Ну что ж, пока, Чико! - сказал я, застегивая ширинку.
- Пока! - ответил он.
Я вернулся в зал, время близилось к закрытию. Фил так и сидел на своем стуле. Ко мне подошел какой-то моряк и попросил:
- Слушай, друг, дай десять центов!
Я молча достал монетку. Он обходил зал и у всех стрелял монетки. Таких много было в сорок втором на Бостонских линиях. Что ж, пускай выпьет человек, если приспичило. Большинство его товарищей налетели на торпеды и утонули, когда война на суше еще не начиналась.
В зале преобладали моряки нового поколения. Многие носили униформу с золотыми галунами, купленную в армейских магазинах. Такие обычно не пьют и проводят все время в клубах "для своих" с девушками из общества и актрисами. Встречались в толпе и потрепанные личности с явно небезупречной репутацией, возможно, искавшие в торговом флоте убежища от многочисленных проблем. Была там и неизбежная кучка зеленых юнцов, которые собираются со всех концов страны, мечтая о море, - но чаще спят в вагонах подземки, раскрыв рты и вытянув ноги поперек прохода.
Толпа понемногу рассасывалась, уборщик-швед уже шуровал по полу шваброй. Диспетчер ушел домой, ушла и девушка с наушниками, которая обслуживала щит объявлений. Наверное, даже председатель профсоюза Джо Курран, и тот убрался. За окнами стояли душные сумерки. Мы с Филом сидели в пустом ряду и докуривали последнюю сигарету.
- Если поплывем во Францию, - вдруг сказал он, - давай сбежим с корабля и пойдем пешком в Париж. Хочу жить в Латинском квартале.
- А про войну ты забыл?
- Она тогда уже закончится. Я задумчиво усмехнулся.
- Вряд ли я решусь на такое в трезвом виде.
- Напьемся в порту и двинем в Париж прямо среди ночи.
- А военная полиция, французские власти?
- Да что сейчас думать, - отмахнулся Фил, - будем решать проблемы по мере поступления.
- Ну, пьяный я на все способен.
Мы посидели еще, обдумывая новый план, и чем больше я думал, тем больше он мне нравился, хотя в самой глубине души я понимал, что план не сработает, и нас арестуют.
Фил молчал, погруженный в размышления.