Джо не дал Стэнли закрыть комнату, просунув ногу в дверь. Стэнли повернулся и хотел было оттолкнуть Клинта подальше от двери.
- Уходите, Клинт, - упрашивал он. - Не смотрите!
- Руки прочь! - грубо приказал Клинт, отталкивая Стэнли. - Я шериф! Вы не имеете права меня толкать!
- Но ведь это проповедник Клу с ней в комнате! - протестовал Стэнли. - Вы не можете его арестовать! Это же проповедник!
- Помолчите, говорить буду я, - сказал ему Клинт. - Ведь вы же сами просили ее арестовать, обещали, что подпишете жалобу.
- Но это совсем другое дело! Я не знал…
- А разве я не пробовал вас урезонить? Разве я не говорил вам, что по закону так делать не полагается? Но вам вздумалось заупрямиться. Отлично. Проповедника я не арестую, но я вызову его в суд, как свидетеля против этой особы.
- Но ведь ему будут задавать всякие каверзные вопросы - знаете, какого рода вопросы бывают у адвокатов, и ему придется говорить правду, потому что он духовное лицо. Весь город узнает, что он был с ней здесь, в номере пансионата!
- Конечно, узнает, - сказал Клинт, кивнув головой. - Вы правы, как никогда в жизни.
- Погодите минутку, постойте, - сказал Стэнли. - Я сейчас вызову моего адвоката. По закону я имею на это право. Сейчас пойду в контору и сразу же ему позвоню.
- Ступайте звоните, - сказал Клинт. - Я могу подождать еще немного.
Стэнли побежал на передний двор пансионата.
- Джо, не выпускайте этих людей из комнаты, пока я не вернусь, - сказал Клинт своему помощнику. - Пойду посмотрю, что там делает Стэнли.
Когда Клинт дошел до конторы, Стэнли уже набрал номер. Он ждал долго, но ему никто не ответил.
- Вот всегда так бывает, - пожаловался Стэнли. - Если адвокат тебе нужен до зарезу, его никогда не застанешь.
- Если вам нужен дельный юридический совет, то позвоните судье Майло Рэйни, - подсказал ему Клинт. - Он вам сразу скажет, чего надо держаться. И кстати я вам могу сказать, где вы его найдете. Позвоните в пожарное депо. Они там все еще играют в покер.
Несколько минут Стэнли был в нерешимости, но как только ему вспомнился проповедник Клу, он больше не стал раздумывать. Он позвонил в пожарное депо и попросил к телефону судью Рэйни. Прошло не больше минуты или двух, как судья Рэйни взял трубку.
- Говорит Стэнли Причард, из пансионата "Приятное времяпрепровождение", на шоссе Саммер-Глэйд, - начал он волнуясь. - Судья Рэйни, мне нужен юридический совет.
- Когда вы мне уплатите гонорар, Стэнли?
- А сколько нужно платить?
- Двадцать пять долларов.
- Это слишком дорого за простой разговор.
- Сколько же, по-вашему, будет довольно?
- Ну, пять долларов, самое большее - десять.
- Если дельный юридический совет в такое время, когда стряслась беда, по-вашему, стоит не дороже этого, то я вам дам совет бесплатно: найдите себе жулика адвокатишку, он с радостью возьмет ваши паршивые деньги и по дешевке даст вам совет, какого вы заслуживаете.
- Хорошо, судья Рэйни, я уплачу вам двадцать пять долларов, - поспешил согласиться Стэнли. - Я заплачу вам завтра утром.
- Наличными, Стэнли, наличными.
- Хорошо, судья Рэйни. С утра я первым долгом уплачу вам наличными.
- Ну, так что же вас беспокоит, Стэнли? Голос у вас какой-то встревоженный.
- Шериф Хафмен здесь, в моем пансионате, и я требую, чтобы он арестовал Бетти Вудраф и посадил ее в тюрьму. Он говорит, если ее арестуют, то проповеднику Клу придется выступать в суде свидетелем. А я не хочу, чтобы проповедника Клу впутывали в такое безобразие…
- Погодите, Стэнли. Не так быстро. Кому, вы говорите, придется быть свидетелем?
- Проповеднику Клу.
- А что проповедник Клу делает там, у вас, с Бетти Вудраф? - спросил судья Рэйни.
- Ну, это трудно объяснить - тут ничего не разберешь. Я знал, что проповедник Клу находится в номере двадцать четвертом, а что она тоже там, этого я не знал. Я позвал Клинта Хафмена, чтобы он ее арестовал, а насчет проповедника Клу я ничего не знал. Во всяком случае, дело плохо, судья Рэйни.
- Чего же вы хотите, Стэнли?
- Я хочу, чтобы Клинт Хафмен арестовал Бетти Вудраф и посадил ее в тюрьму, но только чтобы проповеднику Клу не пришлось из-за этого таскаться по судам. Его репутация пострадает, если…
- Ну, так чего же вам больше хочется, Стэнли? Подумайте и решите.
- Я хочу, чтобы ее арестовали, а его оставили в покое.
- Хорошо, Стэнли, - спокойно ответил судья Рэйни. - Я вижу, что вы находитесь в состоянии полной растерянности, и потому дам вам совет. Вы уже согласились уплатить мне двадцать пять долларов гонорара наличными завтра утром и потому имеете право получить от меня совет.
- Какой, судья Рэйни? - живо спросил он.
- Возьмите обратно вашу жалобу на Бетти Вудраф.
- Этого я не сделаю! - крикнул Стэнли.
- Даже после того, как вы обратились к адвокату, согласились уплатить за консультацию и получили дельный юридический совет?
- Нет, сэр! Я этого не сделаю!
- Отлично, Стэнли. Я хорошо понял, что вы сказали. Завтра утром я отправлюсь в суд и предъявлю проповеднику Клу обвинение в том, что он заманил Бетти Вудраф в пансионат с явно неблаговидной целью. Потом вам вручат вызов в суд и придется еще доказывать, что ваш пансионат не представляет собой опасности для общества, а иначе его опечатают и закроют. Вдобавок вас обвинят в том, что вы содержите заведение, пользующееся дурной репутацией. А кроме того, я рассчитываю получить завтра утром эти самые двадцать пять долларов. Я думаю, этим ситуация приблизительно исчерпывается. Будут вопросы, Стэнли?
- Погодите минутку, судья Рэйни! - кричал Стэнли, от волнения повышая голос. - Не надо! Прекратите все это. Я принесу вам деньги завтра, с самого утра!
- А как же быть с Бетти Вудраф, Стэнли?
Стэнли взглянул на Клинта Хафмена. Держась вполне непринужденно и не проявляя никакого интереса к разговору, Клинт изучал дорожную карту. Его палец медленно двигался по развернутой карте, исследуя живописную дорогу к Флориде.
- Судья Рэйни… я уже не прошу, чтобы ее арестовали.
- Вы передумали?
- Да, - сказал Стэнли слабым голосом. - Я передумал. Ничего не надо делать. Пусть все остается так, как есть. Я и шерифу так скажу. Не надо мне никаких непонятностей.
- А что скажет на это Клинт Хафмен? - спросил судья Рэйни. - Может быть, он думает, что по долгу службы обязан принять меры по вашей жалобе, Стэнли?
- Вот он! - Стэнли сунул Клинту телефонную трубку. - Поговорите с ним сами! И скажите ему, что я никакой жалобы подавать не собираюсь!
Сначала Клинт неторопливо и аккуратно свернул карту дорог и положил ее на стол, потом взял трубку у Стэнли.
- Ну, как там, судья Рэйни? - спросил он.
- Скоро вы вернетесь сюда заканчивать партию, черт вас возьми? Вы у меня выиграли три доллара, и я хочу вернуть свои деньги. Ну, поторопитесь, Клинт. Мне уже давно пора ужинать, я проголодался и хочу домой.
- Я буду через десять минут, судья Рэйни, - сказал он, кладя трубку на место.
Клинт быстро прошел в конец двора, не дожидаясь Стэнли; он без стука вошел в комнату и кивнул Бетти Вудраф.
- Вам бы лучше поторопиться домой, мисс, - сказал он, улыбаясь и отворяя перед нею дверь. - Поздновато становится для такой хорошенькой девушки разгуливать без провожатых.
7
Телефон в прихожей на нижнем этаже звонил вот уже несколько минут почти без перерыва, и, хотя его резкий звон был слышен по всему дому, Бетти не выходила из своей комнаты на звонки.
Вечер был еще не поздний, всего половина десятого, а Бетти обычно подходила к телефону до полуночи, а то и позже. Дженни знала, что Бетти сидит у себя в комнате, потому что она вернулась домой вскоре после девяти. Шорти Гудвилли не мог подойти к телефону - он все еще был в городе, где играл в покер в пожарном депо, - и вместо того чтобы самой ответить на звонок, чего она не делала последние несколько недель, потому что вечером вызывали всегда одну только Бетти, Дженни вышла из своей спальни и пошла по коридору стучаться в дверь к Бетти.
Но еще не дойдя до комнаты Бетти, Дженни услышала громкие рыдания. Поэтому она вошла не постучавшись, остановилась на минутку в темноте и прислушалась, прежде чем зажечь свет.
Бетти, повалившись на кровать вниз лицом, судорожно всхлипывала. Она обхватила руками подушку, прижимаясь к ней и зарывшись в нее лицом, словно ничто другое на всем свете не могло ее утешить. Она сбросила белые туфли без каблуков, красный шелковый шарф свалился у нее с головы, но зимнего пальто она так и не сняла. Черная кожаная сумочка валялась на полу в дальнем конце комнаты, словно ее швырнули об стенку. Ключ от машины, губная помада, мелкие деньги были рассыпаны по полу.
Подбежав к кровати и присев на край рядом с девушкой, Дженни попробовала успокоить ее, похлопывая в утешение по спине и гладя по встрепанным волосам. Уткнувшись еще глубже лицом в подушку, Бетти рыдала так, что все ее тело вздрагивало.
- Что такое случилось, детка? - ласково спросила Дженни, наклонившись над ней и пытаясь заглянуть ей в лицо. - Скажите Дженни, в чем дело, милая. Раньше я никогда не видела вас в таком расстройстве. Что за беда с вами стряслась? Какой-нибудь мужчина обидел? Мне вы можете рассказать. Вы всегда мне были как родная дочь, и я хочу, чтобы вы доверились мне. Ну, расскажите Дженни все, деточка.
Только мотнув головой и еще глубже зарывшись лицом в мокрую подушку, Бетти продолжала безутешно рыдать.
Сбегав в ванную и намочив полотенце холодной водой, Дженни принесла его Бетти и приложила к ее пылающим щекам и лбу. Через некоторое время Дженни смогла повернуть ее на бок и освежить ей лицо прохладным мокрым полотенцем. Скоро Бетти открыла глаза и взглянула на Дженни.
- Никогда в жизни не слыхала, чтобы так плакали, - сказала Дженни, ласково отводя волосы с лица Бетти. - Будто с вами случилось такое, хуже чего на свете не бывает, деточка. До того жалостно было слушать, просто сил нет. А ведь я и не знала бы ничего, если бы телефон не зазвонил, - надо же было пойти узнать, почему вы не подходите и не отвечаете на звонки. А теперь он замолчал, но, должно быть, скоро опять зазвонит. Когда я услышала звонок, то он звонил так, будто кому-то очень нужно вас видеть. Может быть, это только мое воображение, но звонок бывает совсем другой, когда мужчине невтерпеж. Знаете, какой тогда бывает звонок, а особенно если вы ждете и надеетесь, что кто-то вам позвонит. Вот такие звонки я больше всего люблю. Уже подходя к телефону, вы чувствуете, что звонят не попусту.
- Нет! - крикнула Бетти, ударяя стиснутым кулаком по кровати, и яростно замотала головой. - Нет! Я не подойду! Никогда! И не говорите мне! Я не хочу ничего слышать! Никогда больше не подойду к телефону! Никогда! Никогда!
Дженни посмотрела на нее с удивлением. Бетти все мотала головой.
- Никогда? - недоверчиво сказала Дженни. - Что это вы как странно говорите, деточка. Так уж и никогда! Вы это серьезно? В чем дело, милая? Скажите мне, что случилось. Вы же знаете, Дженни можно все сказать, я пойму.
Бетти снова зарыдала. Обхватив руками подушку, она судорожно сжала ее.
- Право не знаю, что теперь и думать, - сказала Дженни, покачивая головой. - Я совсем одурела и растерялась. Вы же всегда подходили к телефону, а теперь говорите такое. Я же знаю, всего час или два назад вы подходили в последний раз к телефону - ведь я слышала, как вы с кем-то разговаривали, а потом сейчас же ушли из дому. Что это нашло на вас так сразу, деточка?
- Да, я не шучу, я никогда больше не подойду к телефону! - крикнула Бетти. - Никогда! Никогда!
Дженни приложила руку к разгоряченному лицу Бетти и погладила ей лоб нежно и ласково.
- Кто-нибудь обидел вас, милая? - спросила она Бетти. - Это самое с вами и случилось? На всех почти мужчин можно положиться, они вас не обидят, потому что вы им очень нужны, только в это время они и будут обращаться с вами по-хорошему. Но бывает иной раз, что наткнешься на мужчину, в котором черт сидит, и главное, что ему нужно - это кусать и бить женщину. Бог его знает, отчего это так, сказать не могу, но только это верно. От таких мужчин надо держаться подальше, прямо бежать от них, пока они не начали кусаться и драться, даже если придется выскочить в окно в чем мать родила. Ведь ничего такого с вами не случилось, деточка?
Бетти опять замотала головой.
- Тогда это что-нибудь с тем футбольным тренером в школе - от этого вы так расстроились?
Она подождала, но Бетти так и не ответила ей.
- Думаю, что это имеет к нему отношение, не знаю только, какое именно, - сказала Дженни. - Он просто скотина, что так поступил с вами, но если вы все еще любите его, так тут уж ничем не поможешь. Я знаю, каково это, если никто другой вам не нужен. Я так же вот отношусь к судье Майло Рэйни, а до сих пор мне приходится довольствоваться Визи Гудвилли. Во всяком случае, после того как вы вернулись в город, я поняла, что вы еще не забыли этого футбольного тренера. Если вы из-за него расстраиваетесь, я прямо пойду к Монти Биско и посмотрю, что можно сделать. Если мужчину заставили жениться обманом, так он недолго проживет с такой женой.
Бетти раз за разом качала головой, и слезы ручьем текли по ее лицу.
- Ну, если беда не в этом, я просто не знаю, что и подумать, - говорила Дженни. - Вы должны мне сказать, милая, не могу же я позволить, чтобы вы так и оставались и выплакали себе все глаза. Сами знаете, вы можете рассказать Дженни все на свете, потому что я за последние тридцать - тридцать пять лет пережила все, что только приходится на женскую долю, и знаю все неприятности, какие сыплются женщине на голову. Больше того, я за свою жизнь испытала все беды и несчастья, о которых вы читали в книжках, и знаю, каково это, когда некому слова сказать. Ну же, я отсюда не уйду, пока вы мне не расскажете, в чем дело, отчего вы так расстроились.
Бетти открыла глаза и взглянула на Дженни. Та опять отвела с ее лица спутанные светлые волосы.
- Это отвратительно! Ужасно! - Бетти замолчала, кусая губы и стараясь удержать слезы. - Я сама себя ненавижу! Мне хочется умереть! После этого я и жить не хочу! Я бы покончила с собой, если бы знала как! Лучше умереть!
- Послушайте! Разве у вас в этом месяце ничего не было?
Бетти мотнула головой.
- Тогда помолчите и не болтайте зря, что хотите покончить с собой. Вы только потому это сказали, что расстроены, деточка. Не годится так говорить молоденькой девушке. Да вы этого и не думаете.
- Нет, думаю! Лучше бы я умерла! Я не хочу жить! Это такой ужас! Я так себя ненавижу!
- Милая, посмотрите на меня! - сурово заговорила Дженни. - Вы красивая молодая девушка, у вас есть все для того, чтобы жить дальше. Я много старше вас и настолько же опытней. Если вы думаете, что сделали что-нибудь не так, всегда можно это исправить. Всегда есть время исправить что бы то ни было - для такой молоденькой и хорошенькой, как вы.
- Я все делала не так, а теперь уже слишком поздно, - сказала Бетти, вытирая слезы полотенцем. - Вела себя очень глупо, с тех пор как вернулась в Сэллисоу. Я сама не понимала, что делаю, - я была не в своем уме. Надо было быть не в своем уме, чтобы встречаться со всеми этими мужчинами, как встречалась я. Не знаю, что со мной стряслось, - не могу поверить, что это делала я. Как я могла? Я не такая… никогда раньше не была такой. Как подумаю об этом теперь - похоже, что я была в бреду и не понимала, что делаю. Вот почему я так себе ненавистна теперь. Вот почему мне хотелось бы умереть. Как вспомню всех этих мужчин - мне становится так стыдно! Это ужас! Но я и сама не понимаю, почему я так себя вела!
Бетти замолчала, переводя дыхание, и взглянула на Дженни.
- Нет! - сказала она минутой позже. - Неправда! Я знаю, почему. Это из-за Монти. - Она отвернулась, глядя в сторону. Взяв Дженни за руку, она крепко сжала ее. - Когда я поняла, что он моим не будет, я просто не могла не вести себя дурно. Я старалась быть дрянью - старалась, как только могла. Потому что мне хотелось посильней его обидеть. Я бы теперь что угодно отдала, лишь бы взять все это обратно, - лишь бы этого со мной не случилось. Я не хочу быть дрянью… и никогда не хотела. Я хочу быть хорошей… и чтоб Монти был мой. А теперь слишком поздно - весь город узнает, что я делала… и Монти тоже узнает. Ему расскажут - всё, до последнего слова. Что Монти обо мне подумает теперь? Разве я могу ему нравиться после этого?
- А откуда он и все остальные в городе это узнают? - спросила Дженни. - Почему вам так кажется?
Бетти рассказала ей про телефонный звонок какого-то, как ей показалось, знакомого, про то, как она поехала в пансионат "Приятное времяпрепровождение" и очутилась в одной комнате с проповедником Клу. Дженни сидела, не говоря ни слова, пока Бетти не кончила рассказывать про то, как шериф Хафмен с помощником взломали дверь в комнату и как Стэнли Причард раздумал и уже не требовал, чтобы ее арестовали, поговорив с судьей Рэйни по телефону.
- Иной раз мне думается, что уж слишком много людей на этом свете заботится о благе человечества, - торжественно изрекла Дженни. - Всем остальным жилось бы куда лучше, если б можно было убрать кое-кого из них.
Подтвердив кивком свою мысль и сложив руки на животе, Дженни уселась поудобнее.
- Во всяком случае, я рада, что у кого-то нашлось довольно здравого смысла, чтобы позвонить Майло и отменить то, что они собирались с вами сделать, - одобрительно заметила она. - Если дело касается всяких уловок закона, так Майло на этом собаку съел. Это ему повезло в жизни, что он двадцать лет пробыл судьей. Теперь он знает в законе такие ходы и выходы, какие другому и в голову не придут.
- Но все равно все услышат про то, что случилось в пансионате, - сказала Бетти.
Как будто не слыша слов Бетти, Дженни уставилась неподвижным взглядом в дальний угол комнаты, на желтые и красные розы обоев. Ее лицо хмурилось все больше и больше.
- Ну, можно ли себе представить что-нибудь подобное? - вдруг воскликнула Дженни, словно поняв наконец, что произошло в пансионате. Порывистым движением она поджала руки, сложенные на животе. - Это просто стыд и срам, что шериф Хафмен взломал дверь в комнату, даже если его подбил на это Стэнли Причард. Как подумаешь, для женщины нигде на свете укромного уголка не осталось. А что еще хуже, так это то, что некоторым мужчинам непременно хочется арестовать женщину только за то, что она женщина. По-моему, в этом никакого смысла нет. Они ведут себя точь-в-точь, как те люди, которые хотят перебить всех кроликов на свете и все-таки не могут обойтись без перчаток из кроличьего пуха, как только ударят зимние холода.
Но кто бы мог подумать, что проповедник Клу отправится в пансионат и станет вот так звонить вам по телефону? Да еще скажет, что его зовут Том и заманит вас в пансионат, так и не сообщив вам, кто он такой на самом деле. Я знала, что его зовут Томас, но первый раз слышу, что он зовет себя Том. Кроме того, имя Том звучит не очень-то прилично для проповедника, даже если он проповедует в этой самой церкви Тяжкого Креста.