Старик встал, выпятив живот над ремнем. В семи метрах от них встрепенулась барменша, уловив в настроении комнаты какие-то перемены, почувствовав, словно охотничья собака, что молекулярная структура помещения изменилась. Она бросила взгляд на старшего мужчину. Напряжение распространилось по всей комнате. Головы отвернулись, делая вид, будто ничего не происходит.
Парень у стойки нарушил немую сцену, повернувшись на табурете и сказав:
- Эй, парень, тебе, блядь, надо табличку носить, что ты ебнутый.
Блэр повернулся к нему, затем снова посмотрел в глаза любимой.
- Кто этот идиот? - заверещала она.
- Послушай, друг, - проревел старик, наклоняясь к Блэру.
Блэр встал (внутри все кипело и ревело) и, не издав больше ни звука, побрел прочь.
Парень криво ухмыльнулся, когда Блэр подошел к бару.
- Не любишь донимать народ, да? - Он бросил ухмылку в сторону девушки. - Что, не понравился?
- Для одного раза ты загнул, парень, - отозвался старик, по-прежнему твердо стоя между несчастными возлюбленными. - Слишком до хуя.
- Да, но подождите… - начал Блэр.
- Слушай, парень, - сказал парень, - заткнись, пока тебя, блядь, не пришибли.
Отец блондинки медленно поднялся и пошел через зал.
- Хочешь посмотреть? Очень, очень странно.
У Блэра между лопатками потек пот. Парень придвинулся ближе, приставив ладонь к губам.
- Лучше поработай над своей техникой, - сказал он.
- Да, но вы не понимаете…
- Не, паря, нет. Во-первых, разберись, что к чему на этом рынке. Видишь вон ту болтливую птичку? Она пришла не за этим, поэтому она в этом зале и сидит. Тот чудак - ее отец. Очень плохой ход - уводить птичку из-под папашкиного носа. Поэтому первое правило: никогда не прицепляйся к столу, где есть мужики.
- Да, но послушай…
- Да, паря, я знаю, я все знаю. Второе правило: этот зал вообще не для этого. Сюда приходят отдохнуть от разного рода дел, именно сюда приводят мамочек и папочек, чтобы сообщить, что тебя, типа, из "Макдоналдса" уволили. И вообще, что ты собирался сделать - трахнуть ее на заднем сиденье "Транзита" ее старика?
- Ну, я…
- Лучшего советчика, чем я, не найдешь. - Парень обвел взглядом бар. - Слушай, паря, даже если бы она тебя хотела, ты все сделал неправильно. С ними нужно играть, как с рыбой: немного вот так, потом вот эдак, потом замереть, а потом - оба-на, рыбка на крючке. Нельзя так вот прямо интерес показывать. Каждая соска должна знать, что тебя дома ждут четыре цыпочки, куда круче их, и у всех коленки в кровь стерты.
- Она остановилась и заговорила со мной.
- Слушай, паря, - парень наклонился ближе к Блэру, - это не повод липнуть к ней. Никогда не пытайся липнуть в этом зале. Мы называем это ничьей землей. В соседнем зале до хуя баб, готовых подол задрать.
- Нет, ты послушай, поэтому она такая особенная…
- В баре многое что делает девку особенной. Потому что… - парень картинно подмигнул, - любая птичка особенная, если с ней сначала поиграть, если ты меня понял. Горацио и всякие такие штуки.
- Да, хорошо, - сказал Блэр.
- Чего ты хочешь? Чего ты, блядь, хочешь?
Блэр стоял, шевеля во рту языком. Когда жар с лица спал, он, к своему ужасу, увидел Зайку. Тот радостно улыбался, показывая торчащие зубы.
Зайка видел все с самого начала до конца.
Когда Лэм вернулся, то увидел, что Блэр скрежещет зубами, а из его глаз сыплются искры.
- Как тут хорошо, - вздохнул Лэм, подходя к нему. - Снаружи просто ад творится.
Подошедший Зайка быстро окинул брата взглядом, потом улыбнулся, обнажив зубы еще больше:
- Ты все еще здесь? Я думал, ты ее уже в двадцатый раз раком ставишь.
Блэр вскочил на ноги и прижал брата к стене в коридоре, он рычал, шипел и плевался. Зайка пригнулся и отпрянул, когда кулак Блэра полетел в его голову. Лэм просунул между ними руку, пытаясь втиснуться.
Пока все это происходило, по коридору пронеслась огромная фигура в клубном пиджаке. У одной квадратной щеки висел микрофон.
- Не беспокойтесь, ребята просто перебрали, - сообщил Лэм, прежде чем фигура смогла что-то сказать. Он полез в бумажник и вытащил металлическую карточку. - Я все устрою с мистером Труманом - мы здесь от общества "Витаксис".
- Да, мистер Лэм, - ответил мужчина, изучив карточку. - Боюсь, не могу вас впустить в комнату "Витаксис", но я найду человека, который проведет вас туда. Возможно, вы захотите отвести своих подопечных к остальным членам общества? Нам здесь все нужно держать под контролем, потому что суббота - это просто сумасшествие. Возможно, для вас так будет лучше.
- Отличная мысль, - ответил Лэм. - Скажете Труману, что я здесь, хорошо?
- Да, мистер Лэм.
Громила немного постоял, глядя на Блэра и Зайку. У него был многозначительный и опасный взгляд. Братья поняли его и затихли.
- Пожалуйста сюда, джентльмены. - Он отвел глаза и покатился по коридору, словно статуя на троллейбусе.
Мужчин провели в дальний конец коридора, подальше от главных баров. Когда громила ушел, Лэм повернулся и пригвоздил близнецов взглядом.
- Давайте на этом закончим, а? Я сюда голову как в петлю засунул, не подведите меня.
Парочка остановилась под одиноким белым пучком света и попыталась привести себя в порядок. Их костюмы топорщились, были помяты. Братья опустили глаза. Зайка сжимал и разжимал кулаки опущенных рук, пытаясь не обращать внимания на шум далекого апокалипсиса за стеной. Он дотронулся до спины Блэра и начал медленно водить рукой по кругу.
Было четыре минуты первого.
11
- Дедушка говорит найти шляпу для козла! - Киска вылетела из спальни и рванула к входной двери.
- Будь добра, не пори ерунду, - сказала Ирина, выходя Киске наперерез. - Твой дедушка отправился к святым, а козел и без шапки неплохо обходится.
- Нет, он мне только что сказал это с постели, и ему тоже нужна шапка.
Ирина нагнулась и повернула девочку, как ключ для завода часов, шлепком направив в сторону спальни.
- Твой дедушка нас покинул, птичка моя. Забудь о нем, или ему будет грустно.
- Он что, даже заплачет? - тут же поинтересовалась Киска.
- Может быть, даже заплачет. А теперь возвращайся в мамину постельку.
Когда Киска вернулась в спальню, печь выдохнула спертый запах навоза. Ирина, Ольга и Макс сидели за столом у печи, ожидая, когда заскрипят на кровати пружины под Кискиным весом. Затем они продолжили, столпившись, как кучка беженцев в темноте неприветливой ночи. Глаза Ольги то расширялись, то сужались с каждым резким словом. Макс изо всех сил пытался сосредоточиться, но видел только, как в ее старых черных глазах пляшут огоньки от печи. Недосушенный навоз странно вонял. Киска два раза кашлянула. Потом через дверь спальни донеслось ее ровное сопение.
- В общем, не ебите мне мозги, мамаши, - наконец сказал Макс, раздуваясь от тайны, которую знал только он один. - Пока что вы не сказали ничего, что заставило бы меня раскрыть тайну потрясающего успеха, которого я достиг в деле с трактором.
- Так послушай, что я еще скажу насчет жертв, на которые мы пошли, чтобы разрешить тебе сидеть здесь и портить воздух, вместо того чтобы говорить правду! - выругалась Ольга. - Он ел человечину! Ему пришлось, Максим! Множество мужчин поедали мертвые тела, как волки! Я говорю "мужчин", потому что женский желудок такого не выносил. Хотя и женщинам тоже приходилось это есть, чтобы выжить. Некоторые младенцы росли на нежном мясе, даже не скажу, с каких мест. Тебе крупно повезло, что ты родился, когда это уже закончилось. Вот правда о нашем прошлом, которую ты игнорируешь и не уважаешь!
- Не обзывай моего прадеда каннибалом, - огрызнулся Макс. - А где тело его сына? Что случилось с инспектором по мертвецам?
- Твой прадед делал то, что был должен. Да, он уподобился животному, поэтому позволь сказать тебе то, что ты игнорируешь: сильные существа сделают все, чтобы выжить. Когда забываешь о человеческом достоинстве, когда твое окружение страдает от мучительного голода, а каждое утро находится на расстоянии десятилетий от ночи и ребенку даже плакать нечем - нужен сильный дух, чтобы выжить. Они это делают из-за пламени, которое горит у них внутри, из-за надежды, что, если они проживут еще минуту, тогда Господу, возможно, надоест потакать прихотям богатых и злых людей и он выделит хотя бы крошечную награду человеку обычному.
- Где сейчас Алекс?
- И послушай меня, Максим, и прочисть уши: он это сделал, чтобы однажды смог родиться ты, с большими возможностями. Он пошел по своему трудному пути к славе через Божьи тернии, чтобы ты смог маяться дурью и потакать своим глупым желаниям.
- Ты знаешь, бабушка, что я поклоняюсь и уважаю каждую каплю пота, которая стекла с прадедушки, и его отца, и так далее. И сегодня у меня нет проблем с титулом наследника, потому что я навсегда обеспечил достаток своей семьи.
Он откинулся назад и отхлебнул из бутылки, оставив по глотку водки для старух. Они сидели, нахмурившись, не решаясь взглянуть ему в глаза.
- Я тебя читаю, как открытую херову книгу, Максим, - сказала Ирина. - Расскажи нам, чтобы мы знали, к какому ужасу готовиться.
- Тьфу! - Макс плюнул на пол. - Я могу вам сказать только вот что: вчера ночью, пока вы сотрясали воздух, болтая чепуху о целебных свойствах грязи, и несли прочую херову чушь, и когда у вас были хлеб и водяра, пока я с трудом пробирался к вам по снегу, я проконтролировал отправку первой партии переговорных устройств. В результате - и мне плевать на ваши мерзкие ухмылки - через неделю, в крайнем случае через две, я обещаю, что вы будете ругать меня с балкона двухкомнатных апартаментов у Каспия.
Лицо Ирины сморщилось, как старый воздушный шарик.
- Расскажи, - прошептала она.
- И позвольте сказать вам, - Макс торжественно поднял палец, - в случае, если вы думаете, что я тут хуйню порю, это первые приборы такого рода в этих республиках. Это даже лучше, чем "Нокия".
- Максим, - попросила Ирина, - ну покажи хоть одну!
- Что! Что! Ты меня за кого принимаешь, а? Думаешь, я сюда их притащил, чтобы они отсырели и сломались?
- Сколько ты получил за трактор?
- Я спрашиваю, вы думали, что я притащу тонкий новейший электронный аппарат сюда, чтобы вы растерзали его, как стадо баранов?
- Макс, - проскрипела Ольга, - трактор.
- Я заплатил максимум полцены за целую коробку аппаратов последней модели. Возможно, я купил три по цене одного. Видели бы вы, как ловко я провел эту сделку.
- Господи, помоги, - сказала Ирина, закатив глаза в потолок. - Пусть мне не доведется услышать фамилии, начинающейся с Пило.
- Что! Что! Пилозанов знает всех нужных людей для таких дел. Вы, женщины, ни хрена в этом не смыслите!
- Ангелы небесные! - Ирина перевела покрасневшие глаза на сына. - Где эти телефоны?
- Завтра я почти что точно их заберу, после того как закончится эта сырость. Это хорошее решение, на самом деле превосходное решение. Я просто гений, что решил переждать сырость. Тот товарищ хотел всучить мне их уже вчера вечером - чуть не силой впихивал, но я его отговорил. "Ты думаешь, я не в своем уме, да, мой тупой друг? - сказал я ему. - Принеси мне нормальный товар в нормальную же погоду, прежде чем я размажу по дороге что-то, подозрительно напоминающее твою голову". Он чуть не обосрался на месте, этот чувак, определенно гомик из Балинска, но сильный, зараза. И все же… - Макс постучал по столу, - наши инвестиции в безопасности.
Ирина сильно зажмурилась:
- Значит, телефонов у тебя нет. А трактор где?
- Максим, - сказала Ольга, - где трактор?
- Что! Что! Надо было мне на флот уйти, как Георгию! Не нужно было оставаться в этом крысятнике!
Трио застыло и уставилось на дверь, за которой заблеял козел. Послышались шаги, затем грохот ног по ступенькам.
- Александр Васильевич! - крикнул голос. - Выйдите сюда!
- Нет, голубое мне не нравится. - Людмила выпятила подбородок в сторону девушки.
Та не обратила внимания, возможно, просто не уловив интонации. Это рассердило Людмилу еще сильнее.
- Да, но оно чистое и чувственное. - Девушка подняла перед ней одну ногу, затем вторую. - Голубое - словно наэлектризованное. Пойдем, я покажу тебе остальной свой гардероб.
- Попозже, - сказала Людмила.
Вторая девушка, Оксана, закинула голову назад на лошадиный манер и собрала в хвост длинные светлые волосы. Она сидела, задумчиво хлопая накрашенными веками, и наконец резко раскинула руки.
- Да, но мой дядя разрешил тебе остаться в комнате и на день или два снял с тебя проблему с проживанием, и у тебя куча свободного времени, чтобы полюбоваться красивыми вещами!
Людмила молча сидела на деревянном табурете в однокомнатной квартире напротив кафе-бара "Каустик". Со своего места она, словно часовой, наблюдала за улицей в надежде увидеть Мишу. Она почувствовала облегчение, найдя себе комнату, по крайней мере, на первое время, и поняла, что могла бы быть повежливей с племянницей бармена. Она пошевелилась на стуле, посчитав, на сколько часов его хватит, если пустить на дрова.
- Да ладно тебе, - сказала она, - я нехилое бабло отвалила за эту комнату.
- Господи, - улыбнулась девочка, - пятьсот рублей - курам на смех. Посмотри, у нас даже газовая плита есть.
Девушка присела на секунду, играя с прядью волос.
- Знаешь, - продолжила она, - если бы на тебе не было этого платья, дядя тебе ни за что не помог бы.
- Почему это? - спросила Людмила, злобно уставившись на Оксану.
- Ну, - хитро сказала та, - давай я скажу, что оно немного отвлекает внимание от грязи. Не обижайся, ты очень симпатичная для горной девчонки, даже красивая. Но если бы ты пришла в платке на голове, в шерстяных носках и ботинках, он бы даже не подумал тебя пустить.
Людмила услышала, как в голове прокрутились несколько вариантов ответов. Она слушала тишину улицы и размышляла, радоваться или огорчаться количеству света, который лился снаружи из-за занавески, или тому, что здесь был туалет со смывом, которым можно было пользоваться только два часа в день, когда давали воду.
- О чем ты думаешь? - спросила Оксана через минуту.
- О том, что должна работать, вместо того чтобы тупо разглядывать твои "красивые вещи".
Оксана сдавленно хмыкнула, глаза у нее начали вращаться, как у ребенка.
- Да, но на оборонном заводе нужны только квалифицированные работники, в Кужниске нет полей, чтобы на них пахать! А что ты еще умеешь?
- Я не имею в виду работу здесь, в вашем провонявшем клопами городишке. Я о работе далеко, на Западе, со своим женихом. - Людмила почесала ногтями внутреннюю поверхность бедра. - И вообще мои возможности в плане работы простираются далеко за пределы вашего жалкого полудохлого заводика. Я могла бы быть секретарем. Или администратором.
- Ух ты! - хихикнула Оксана. - Так ты писать умеешь? И на машинке печатать?
- Ну конечно, я умею писать.
- И печатать?
- Послушай, Оксана Коваленко, я даже английский знаю. Я не просто какая-то там секретарша. Думаешь, я вылезла прямо с грязного поля? Не забывай о статусе моей семьи в этом районе. Спроси у кого угодно про Дерьевых. Я знаю английский. И умею управлять аэропланами.
- Ух ты! Скажи мне что-нибудь по-английски.
- Ну… Рад з фами поснакомисся.
- Ух ты! - хихикнула Оксана.
- Что, боже мой?
- Ух ты! - Улыбка девушки застыла. Она изучала лицо Людмилы. - С таким острым язычком тебе не стоит искать работу. Тебе нужно искать возможность зацепить иностранца, который бы тебя содержал. Ты своим жестким характером его подомнешь только так.
- Да, - ответила Людмила, - я как раз собираюсь подмять кое-кого, кто сидит здесь и разглагольствует на такие глубоко философские темы. Уверена, что никогда не смогу оторваться от интереснейшего разговора с тобой, Оксана Коваленко.
Улыбка стекла с лица Оксаны, оно немного дернулось. Девушка накрутила еще одну прядь на палец и откинулась на стуле, подняв ноги к груди. Людмила отвернулась и начала рассматривать корытце для ванной, в котором лежали губка и кусок ароматизированного мыла. Она заметила, что в доме полно духов - девчонка постоянно чем-то на себя брызгала.
- Это просто неприлично, что ты не хочешь со мной подружиться после всей нашей доброты, - сказала Оксана, вздохнув и засунув в рот прядь волос.
- А я и не говорила, что собираюсь с тобой дружить, - ответила Людмила. - Или ты слышала, что мой рот произносил такие слова?
- Да, но…
- Ха! И послушай меня - ты считаешь, что можешь думать обо мне все что угодно, потому что я не местная. Ничего подобного! Именно у тебя висит приветственный плакат на стене, и это ты должна искать возможность подружиться со мной. Если бы ты где-нибудь раньше бывала, ты бы это знала! Если тебе на пути встречается другой человек, ты должна быть готова подстроиться под него. Именно таков порядок вещей, и только так можно обогатиться посредством других душ, склонив голову перед их опытом и выражая намерение изменить свою точку зрения!
- Ух ты!
Людмила торжественно выпрямилась на своем стуле.
- Ну вот мы и подошли к теме, обсуждать которую я считаю верхом неприличия и чистым оскорблением! Я просто больше не могу молчать и терпеть гадости, которые ты мне говоришь, поэтому позволь тебе кое-что сказать, Оксана Коваленко: я здесь сижу битый час и пытаюсь дать тебе возможность сделать правильную и мудрую вещь в отношении нашей дружбы, а ты только трындишь о своих дурацких платьях. Подумать только! Появился новый важный гость, а ты бездарно потратила самый важный первый час, золотой час, на разговоры о себе!
- Да, но я просто не хотела быть слишком навязчивой, - ответила Оксана, плотнее прижав ноги к груди.
- А я старше тебя! Старше, но единственное, на что ты способна, это обнимать свои коленки и моргать мне через клоунские красные трусы!
Оксана опустила ноги со стула и плотно их сжала, резко одернув подол.
- И что мне сделать для нашей дружбы?
- Немедленно достань водки.
- Ну, если честно, водка у меня есть, но это водка дяди Сергея, для особых случаев. Может быть, можно немного выпить. Как ты думаешь, можно?
- Подожди, пока у меня шок пройдет, - ты что, правда предлагаешь выпить?
- Сейчас принесу, - вздохнула Оксана, вставая.
Людмила откинулась назад и улыбнулась, когда девчонка подошла к серванту за ее спиной и повернулась с фирменной бутылкой водки в руках. Она наблюдала, как та достает две стопки с полки рядом с миниатюрной газовой плитой.
- И это еще не все, - сказала Людмила, - если мы хотим создать настоящую дружбу между женщинами.
- А что еще?
- Если ты серьезно, а не просто кружишь меня, как овцу, по вашей мерзкой городской манере, мы должны выпить ее, обнажив грудь, чтобы показать радость оттого, что наши пути пересеклись.
- Ух ты! - Оксана перестала наливать водку и посмотрела, как Людмила стянула через голову платье и гордо выпрямилась, нахально выставив грудь с торчащими сосками, похожими на крошечные собачьи носы.
- Но делай это, только если ты серьезно настроена на глубокую и верную дружбу, - нахмурилась Людмила.
- Ух ты! - хихикнула Оксана, расстегнув блузку.