Но однажды он сам пришёл ко мне в учительскую и рассказал, что его отец умер от тяжёлой болезни, мать вышла за другого, и её новый муж избивает мальчика. Ему очень плохо дома, он даже не может делать уроки. Я предложил ему приходить ко мне, и он стал захаживать в мою квартиру. Как-то раз он появился весь в кровоподтёках и сказал, что больше не вернётся домой, потому что отчим обещал его убить. Я оставил его у себя и разрешил не ходить в школу.
Недели две его разыскивала милиция, и когда мальчика обнаружили у меня, то завели уголовное дело о похищении ребёнка. Но вскоре всё выяснилось, и так как парень был в опасности, его определили в детский дом. Я до сих пор вижусь с ним, помогаю, чем могу. В общем, я считаю, что спас его.
Юлия внимательно выслушала Андрея Николаевича и сказала:
– Ради бога, извините за мои расспросы. Я не сомневалась в правильности ваших поступков и ещё раз убедилась в этом.
Тем временем они подошли к Храму Христа Спасителя, постояли возле него и не торопясь двинулись по Остоженке в направлении метро "Парк культуры".
На их пути был небольшой скверик, усаженный деревьями и кустиками. Из этого скверика доносился шум и какие-то крики. Они подошли ближе и увидели, что там группа парней избивает юношу. На него сыпались удары кулаками, палками, металлическими прутьями…
Прохожие замедляли шаг, секунду смотрели и торопливо проходили мимо.
Андрей Николаевич резко остановился и громко крикнул:
– Ребята! Что вы делаете? Вы ведь убьёте его! Остановитесь!
Но они не обращали внимания и продолжали наносить удары. Юноша сперва пробовал отвечать тем же, потом стал только прикрывать голову, затем, обессиленный, опустился на землю. А они продолжали его бить ногами.
Андрей Николаевич рванулся к скверику. Юлия вцепилась в его руку и закричала:
– Не ходите! Я не пущу вас!
Но он вырвался и бросился в группу хулиганов. Высокий черноволосый парень оглянулся и крикнул:
– Уйди отсюда, дед! Хуже будет!
Но Андрей Николаевич ворвался в центр побоища и попытался заслонить лежащую на траве жертву.
И тут то ли случайно, то ли преднамеренно он получил удар по голове чем-то тяжёлым.
Юлия видела, как Андрей Николаевич рухнул на изгородь скверика.
Он сильно ударился головой о металлическую решётку.
Девушка с криком "Помогите!" бросилась к нему. Она схватила его за плечи и попыталась поднять, но не смогла.
Из виска Андрея Николаевича струйкой бежала кровь.
Юлия, рыдая, трясла его за руки и душераздирающе кричала:
– Андрей Николаевич! Не уходите! Я люблю вас! Я рожу вам сына!
Но он не слышал её.
А вокруг уже гомонила толпа. И кто-то из её гущи подвёл итог:
– Такие безрассудные долго не живут…
Жизнь и злоключения Славика Кирьянова
На самом деле её имя – Ксения, Ксюша. Когда она была маленькая, она называла себя "Юша". С тех пор так и пошло – Юша и Юша.
Сейчас ей почти двадцать, и она тяжело больна. Доктор сказал, что её может вылечить парное молоко. Юшина мама прознала, что у Самсоновой, соседки по квартире, в пригороде живёт бабка, у которой есть корова. Мать договорилась с сыном соседки, что он за небольшую плату будет привозить для Юши парное молоко от бабкиной коровы.
И вот рано утром соседский парень приносил и ставил на тумбочку рядом с Юшей пол-литровую криночку парного молока. Девушка тут же выпивала тёплое, пахнущее коровой молоко и отдавала криночку парню.
Однажды она как-то неловко приняла молоко, и вся облилась. Тогда молодой сосед с улыбкой предложил: "Давай помогу, Юша!" И стал поить её из своих рук. Девушка смеялась, вырывала кринку, молоко выплёскивалось, он обтирал его, смахивал с её лица, подбородка… А в другой раз обтирал, обтирал, а потом наклонился и поцеловал Юшу. У неё закружилась голова, она прикрыла глаза, а он ещё раз поцеловал её – прямо в губы. После этого их встречи сопровождались потоком поцелуев, которые становились всё крепче и взаимнее. Так завязался серьёзный роман.
В это самое время семья парня получила новую квартиру, и они в один прекрасный день переехали.
Напрасно ждала девушка, напрасно надеялась – парень исчез из её жизни навсегда.
А вскоре выяснилось, что Юша беременна. Что делать? Все родственники – тёти, дяди, бабушка – в один голос говорили: "Ты больной человек, тебе не поднять ребёнка! Разве прокормишь его на инвалидную пенсию!"
Но Юша вместе с мамой решила: "Вырастим!" Так на свет появился Славик Кирьянов.
Он рос слабым и болезненным ребёнком. И в детском саду, и в школе ребята обижали его: дети – они чувствуют слабость и часто притесняют беззащитных. Мальчишки во дворе постоянно гонялись за Славиком, пытаясь отнять игрушку или просто побить его. Он в ужасе убегал от них, и когда преследователи настигали его, он истошно вопил: "Мама Юша!" Она выглядывала из окна и грозным окриком отгоняла недругов.
Однажды в школе за Славиком погнался старшеклассник. Он уже настиг его, занёс над его головой тяжёлую палку, и Славик в панике закричал: "Мама Юша!" И случилось чудо: в последний миг здоровый оболтус поскользнулся и растянулся во весь рост в школьном коридоре. Славик был спасён. С тех пор он считал этот вопль, обращённый к матери, как бы своей спасительной молитвой, к которой он прибегал при любой опасности.
Лет с двенадцати Славика стали занимать некоторые жизненные проблемы. Первый вопрос, который заинтересовал мальчика, – кто его отец? Он знал, что мама Юша родила его где-то в возрасте около двадцати лет, когда училась в институте. И Славик живо представил себе её роман с симпатичным студентом. Он буквально видел перед собой высокого красавца с ослепительной улыбкой – своего отца.
Дальше он нарисовал себе картину, как этот красавец оказывается ещё и очень талантливым учёным и сейчас уже наверняка стал профессором. И он, конечно, ужасно тоскует о своём маленьком сыне, с которым ему не даёт встретиться его злая законная жена…
Славик много раз приступал к маме Юше с вопросами об отце, но она уходила от этой темы и неизменно отвечала: "Я очень мало его знала, и он оказался дурным человеком. Я не желаю даже думать о нём".
Учился Славик плохо, и после школы мама Юша пристроила его в техническое училище. Но и здесь он успехов не достиг: занимался "шаляй-валяй", прогуливал уроки, а потом стал покуривать и даже прикладываться к бутылке. А вскоре прибился к нехорошей компании. Это знакомство и определило его дальнейшую судьбу.
Однажды приятель, который ввёл Славика в этот круг, сказал ему:
– Завтра идём на дело. Берём и тебя в долю. На первый раз поручим самое простое – стоять на шухере. Дело верное, дома одна старушка, а хозяева за границей.
И вот уже четверо парней в маскарадных масках, закрывающих глаза, звонят в дверь намеченной квартиры. На вопрос "Кто там?" отвечают: "Из ЖЭКа". И старушка открывает дверь. Тут же два молодца хватают её в охапку, тащат в комнату и запихивают в стенной шкаф. Бабка жалобно верещит:
– Что вы делаете, ребятки, остановитесь!
– Замолчи, – предупреждают её. – Будешь кричать – заклеим рот.
А Славику старший приказал:
– Стой у шкафа, чтоб она не вышла. Если высунется, дай по башке, – и сунул ему в руку тяжёлый подсвечник.
Но женщина и не пыталась выбраться из своего заточения. Она села на корточки и только горестно всхлипывала.
Тем временем трое членов шайки разбрелись по квартире и принялись перерывать шкафы, комоды, постели… Ценные находки складывали в заранее приготовленные мешки. Через полчаса из квартиры вышли трое налётчиков, нагруженных пухлыми мешками, а вслед за ними трусливой рысцой проскакал и Славик….
Всю компанию забрали в тот же день. Оказывается, бабуля опознала одного из участников, а тот сдал всех остальных.
С мамой Юшей случилась истерика. Её еле отходили и забрали в больницу.
И состоялся суд. На заседании старушка, заточённая в шкаф, пожалела Славика и клятвенно подтвердила, что он только караулил её и в грабеже не участвовал. Она даже просила судью не портить жизнь мальчику. Но тот признал групповое ограбление, и бедный Славик "получил трёшечку", то есть три года.
Его вместе с другими бедолагами погрузили в вагон, пахнущий навозом и чем-то ещё – ужасно неприятным, и повезли куда-то. В поезде Славик будто погрузился в глубокий сон. Он ничего не слышал, не понимал, не говорил. В редкие минуты пробуждения он видел над собой лицо бородатого мужчины, который совал ему в рот ложку с какой-то бурдой и говорил: "Надо есть. Надо есть, а то сдохнешь".
Пришёл он в себя, когда их партию везли в грузовике, кузов которого был обшит тонкими досками.
Машина остановилась перед металлическими воротами с выведенной крупно надписью: "Ветлаг".
Уже наступила зима, и заключённому Славику Кирьянову выдали в лагере ватник, ватные штаны, бушлат, шапку-ушанку, валенки и две пары портянок. Паренёк был небольшого росточка, поэтому всё ему было велико, и хотя он подвернул рукава и брючины, всё равно выглядел в своей одёжке ужасно забавно. Если к этому добавить его курносый нос, ёжик рыжеватых волос, круглые, как у Буратино, глаза и вечно унылую складку губ – будет понятно, почему его облик вызывал буквально град насмешек зеков.
На ватнике, штанах, бушлате и даже на шапке значился его номер – Ю-38. И это было единственной радостью Славика: буква напоминала ему маму Юшу, а цифра была близка к её возрасту. Так что мама была как бы всё время при нём.
Главными чувствами Славика стали голод и холод. К лагерному режиму ему так и не удалось приспособиться.
Этот ужасный подъём в пять часов утра… Этот отвратительный завтрак из баланды с плавающими в миске рыбьими костями и ячневой каши, от которого в первый раз его чуть не вырвало… Эти многократные пересчёты заключённых, унизительные обыски – шмоны… Эта изнурительная работа на лесоповале – в мороз и пронизывающий ветер. В коротком перерыве – скудный обед из той же каши, куска хлеба и бурды, названной чаем. Вечером – ужин: баланда с плавающими перьями почерневшей капусты. Считалось большой удачей, если в миске попадалась мороженая картофелина.
Но прошло время, и Славик стал ждать час приёма пищи как манну небесную, а миску свою тщательно вычищал хлебной корочкой – так донимал его постоянный голод.
Едва ли меньше, чем голод и холод, угнетало Славика его положение в бригаде зеков. Его новые коллеги, точно так же, как ребята в детском саду и школе, тут же определили его слабаком, и все, кому не лень, принялись издеваться над ним. Самые безобидные слова, которыми обзывали парня, были: сопляк, говнюк и шестёрка. Остальные прозвища не произносимы.
В первый же день его появления в бараке к нему подошёл отвратительный мужик по кличке Дрын и сказал:
– Ты, говнюк, твою мать, будешь моей шестёркой. Станешь делать всё, что я прикажу.
А когда Славик протестующе замотал головой, страшный мужик одним ударом сбил его с ног и сделал ему "салазки": согнул за спину его ноги, так что они упёрлись в затылок.
– Будешь слушаться, падла? – прошипел ему в ухо Дрын.
И от нестерпимой боли парень утвердительно кивнул головой.
С тех пор он обязан был прибегать по первому зову своего мучителя и делать всё, что тому заблагорассудится: по вечерам стаскивать с него валенки, разматывать портянки и тащить всё это к печке для просушки, а утром приносить и надевать их Дрыну.
Но ещё более обидно было Славику терпеть издевательства своего ровесника – зека по кличке Костыль. Мало того, что он всё время костерил Славика последними словами, он ещё регулярно устраивал ему всякие козни: то подставит на сидение шило, то бросит в его миску дохлую мышь, то использует его валенки вместо параши… Лёжа на матрасе, набитом опилками, уткнув голову в такую же подушку и накрывшись с головой дырявым одеялом, Славик горько плакал по ночам, но ничего не мог с этим поделать.
На лесоповале работать всем было очень тяжело, а для Славика это было просто невыносимо. Он не выдерживал долгой работы с напарником при распилке стволов. Когда его перебросили на оттаскивание спиленных деревьев, он в два счёта заработал грыжу. В другой раз обморозил нос и щёки. А однажды чуть не погиб под упавшим спиленным деревом. Его ушанка так и осталась лежать под стволом, хорошо голову успел выдернуть…
После всех этих бед бригадир поставил Славика на самую лёгкую работу – срезать сучья со спиленных деревьев.
От такой жизни Славик так изменился и отощал, что мама Юша, наверное, не узнала бы его.
Он медленно угасал. Даже зверский аппетит его начал пропадать.
Постоянно мучили всякие хвори: то ногу подвернёт, то поранит лицо отлетевшей веткой, то прихватит простуда. Несколько раз ходил в санчасть, но его даже ни разу не освободили от работы. Скорее всего, так бы он и зачах, если бы не случилось с ним одно происшествие.
Как-то вечером после ужина Славик решил выйти из барака и прогуляться по территории лагеря. И вот когда он шёл между нарами, он заметил валяющийся на полу белый пакетик. Он поднял его, и в нос ему ударил необычайно аппетитный запах. "Сегодня день выдачи посылок, – мелькнуло в голове. – Кто-то обронил". Он развернул прозрачный, пропитанный жиром пергамент и увидел несколько кружочков копчёной колбасы. У Славика от этого запаха и вида такого деликатеса потемнело в глазах. Не помня себя, он схватил ароматный кружочек и быстро положил в рот. По всему телу побежало приятное тепло, в мозгу празднично звякнули колокольчики. И в этот миг он услышал окрик:
– Отдай сейчас же, падла!
Славик поднял глаза и увидел зека по прозвищу Самсон. Ему было лет под сорок. Резкие черты лица и длинные рыжие волосы, которые ему не стригли, потому что так он был изображён в лагерном личном деле и начальники боялись потерять сходство, – всё это делало его облик каким-то зловещим. Он никогда не трогал Славика, но тот страшно его боялся.
Мужик угрожающе надвигался на него и повторял:
– Брось сейчас же, сволочь!
Но Славик уже не владел собой. Он сунул в рот ещё один кружочек и побежал к двери. Самсон за ним. Вот они уже несутся по территории лагеря. Славик совал в рот последние кусочки колбасы и слышал за спиной топот и ругань преследователя. Самсон догнал его, схватил за шиворот и занёс над ним огромный кулак.
Славик весь сжался, и ужас исторг из него давно забытый вопль:
– Мама Юша-а-а!
И в тот же миг он упал наземь от полученного удара…
Очнулся Славик на своих нарах и увидел склонившегося к нему Самсона, который, заметив, что он открыл глаза, спросил:
– Ты что кричал, парень?
Славик испуганно смотрел на него и молчал.
– Не обижайся, что я тебя звезданул, – примирительно произнёс Самсон. – Просто не успел сдержаться. Не боись, скажи, чего кричал?
– Мамку звал, – робко объяснил Славик.
– А как звать мамку-то?
– Юша её зовут.
– Что за имя такое – Юша? Как на самом деле-то?
– На самом деле Ксения, Ксюша.
– А где вы жили?
Славик назвал город, улицу.
– Знакомые места, – откликнулся зек.
– А за что срок получил?
Славик и это рассказал.
Последнее, что он спросил: сколько Славику лет?
Тот назвал год своего рождения.
– Вот что я тебе скажу, – выслушав его, произнёс Самсон, – бол ь-шеты не будешь в бригаде шестёркой. Я тебе заступой буду.
А потом, осклабившись, спросил:
– Вкусная была колбаска? Это моя маманя прислала, а я обронил.
– Я не знал, – смущённо оправдывался Славик…
Утром он проспал сигнал подъёма, а проснулся оттого, что кто-то грубо тряс его за плечо. Открыв глаза, он увидел Дрына, который орал:
– Ты что дрыхнешь, засранец! Где мои валенки, где портянки? Живо тащи сюда, щенок!
Но тут за его спиной раздался голос Самсона:
– Он тебе больше не шестёрка! Вали отсюда!
– Ты что это, решил присвоить себе моего холуя? – обернулся к нему Дрын. – Вот тебе! – и он сделал похабный жест.
Самсон размахнулся и ударил его кулаком в глаз. Тот опрокинулся на нары, а потом, отскочив, бросился на обидчика. Раздались хлёсткие удары, появилась кровь. Их окружили зеки и стали громко подбадривать дерущихся:
– Дай ему Самсон! Двинь промеж ног, Дрын!
Славик, широко раскрыв глаза, следил за схваткой и бешено соображал: что ему делать, если Самсона побьют…
А враги уже свалились наземь и сошлись в рукопашной. То один, то другой оказывался сверху и нещадно колотил противника по чему ни попадя.
В какой-то момент Самсон оказался наверху. Он просунул обе руки под локти Дрына, захватил обеими ладонями его затылок и гнул его изо всех сил вниз. Славику показалось, что он даже слышит, как хрустит шея Дрына.
Окружившие дерущихся зеки замерли, и в тишине раздался сдавленный голос побеждённого:
– Сдаюсь, падла…
После того, как Самсон объявил в бригаде, что он будет защищать Славика, жизнь парня изменилась. Теперь никто уже не смел походя поддать ему под зад или заставить его принести валенки, никто не решался под грозным взглядом бывалого зека Самсона зло подшутить над Славиком. А самое главное, что сам юноша освободился от гнетущей необходимости постоянно быть начеку, ежеминутно опасаясь очередной пакости от кого-нибудь из зеков. Теперь он мог спокойно оглядеться, разобраться в том, кто и что окружает его в лагере.
Из зеков больше других привлекал внимание Славика немолодой мужчина интеллигентной наружности, которого все звали Питерский. То ли это шло от его фамилии, то ли он был родом из того самого старинного города… Так вот этот благородного вида заключённый каждую свободную минуту присаживался где-нибудь в закутке, доставал блокнот и карандаш и что-то записывал, записывал…
Однажды Славик подсел к нему и, набравшись храбрости, спросил:
– Что это вы всё время пишете?
Мужчина внимательно взглянул на него сквозь толстые очки и объяснил:
– Я учитель русского языка и литературы. В нашем Ветлаге я веду дневник, записываю интересные мысли. Это очень помогает, чтобы не опуститься в том болоте, которое нас окружает.
Подумав немного о его словах, Славик задал ещё один занимающий его вопрос:
– А почему каждый раз, когда вы видите Самсона, вы его спрашиваете: "Ну что, Самсон, не остригла ещё тебя твоя Далила?"
– Ах, это, – улыбнулся Питерский и объяснил: – Есть такая красивая легенда, будто много лет назад жил необычайно сильный богатырь по имени Самсон.
Вся его мощь таилась в длинных волосах. Заметь – твой покровитель тоже длинноволосый, – добавил рассказчик. – Так вот, его возлюбленная по имени Далила остригла спящего богатыря и позвала его врагов. Те ослепили его и заковали в цепи.
– И чем же всё кончилось? – нетерпеливо спросил Славик.
– А кончилось тем, что через какое-то время волосы силача снова отросли, он обрёл былую силу и разрушил храм своих врагов, которые погибли под его обломками.
– А Самсон?
– И Самсон тоже погиб, – закончил Питерский.
Славик долго молчал, представляя себе всю эту историю…
Самсон в Ветлаге провёл немало лет, и теперь весь свой богатый опыт передавал своему подопечному.