Спустя месяц пришло письмо. В конверте оказалась большая фотография Светы. Она была снята в школьной форме. На черном переднике комсомольский значок. В толстую косу вплетен бант, похожий на белую розу. Волнистые светлые волосы, зачесанные назад, прикрывают уши. Рахимджан не помнил, чтобы прежде она так причесывалась. Обычно заплетала две косички, которые смешно торчали в разные стороны. А теперь - толстая коса. Света стала еще красивее. Улыбается чему-то грустно и задумчиво. Глаза у нее голубые-голубые, как весеннее небо под Ташкентом.
До последнего времени Рахим Саидов берег ту фотографию. Прятал между страницами книг. И только недавно она пропала. Кто знает, может, Мунисхон порвала и выбросила. Однако спрашивать у нее об этом не стал.
В тот год он закончил школу с серебряной медалью. Получил четверку за сочинение. Родители и все близкие поздравляли. А ему было совсем невесело. Ему казалось, что он потерял в жизни что-то очень дорогое. Дважды садился за ответ, но оба раза рвал листки на мелкие кусочки.
Проходили дни, недели, месяцы. Он все думал о Свете. Мечтал о нечаянной встрече с нею. В конце учебного года поделился тайной со своим другом Хафизом. Друг назвал Рахимджана простофилей и посоветовал немедленно написать Свете. И Рахим написал письмо. Это было искреннее письмо, теперь уже он не скрывал своих чувств.
Как ждал Рахимджан ответа! Но письмо его возвратилось назад со штемпелем: "Адресат выбыл".
Вот так обернулась беседа с отцом, когда он единственный раз в жизни говорил с ним на "вы". Долго потом с болью в сердце вспоминал Рахим историю своей первой любви.
* * *
Настенные часы пробили три раза. "Сейчас прибудут", - подумал Рахим. Но теперь встреча с родителями жены не пугала его, как утром. Горе было сильнее всех иных чувств. Оно его примиряло со всеми. Мунис, Мунис… Не один, а тысячу таких перстней достал бы, лишь бы ты была жива! Выполнял бы все, что ни велела. Мысли бы угадывал. Он вспомнил ее сияющие глаза, ее беззаботный заразительный смех.
"Вы не цените меня, - порой упрекала она полушутя-полусерьезно. - Вот умру, будете жалеть…" Рахим сердился: "Не болтай глупостей!"
Но он тогда и подумать не мог, что шутка Мунис обернется жестокой действительностью.
…Однажды они с Мунисхон поехали на Комсомольское озеро. Был воскресный день. Несмотря на осень, погода стояла жаркая. Рахим Саидов с раннего утра просидел за письменным столом, изучая записи недавно проведенных опытов. Очень устал и с удовольствием теперь гулял.
Они дважды обошли озеро. Потом посидели в кафе, ели мороженое, пили шампанское.
Рахим Саидов расплатился с официанткой, и они направились к выходу из парка. Вдруг Мунисхон, прижавшись к его плечу, попросила:
- Прокатите меня на лодке, Рахимджан-ака! Поглядите вон на тех… Как они счастливы!
У Рахима не было желания кататься на лодке, он ни разу в жизни не держал в руках весел, но все-таки не мог отказать жене:
- Идем!
По озеру плавало с десяток лодок, которые то и дело оказывались на пути Рахима. Хорошо, что встречные вовремя сворачивали. Мунис была очень довольна. Когда на нее попадали брызги с весел, она взвизгивала, как ребенок.
- Вы, оказывается, настоящий гребец! Мы будем каждое воскресенье приходить сюда! - возбужденно говорила она.
Рахим улыбался ей, а сам лишь одного желал - благополучно довести лодку до берега.
О, как бы он хотел, чтобы это повторилось!
…У подъезда раздался громкий плач.
- Доченька моя! Куда же ты ушла от нас, моя единственная!..
Рахим узнал голос тещи. К ее голосу присоединились причитания матери. И опять весь дом огласился воплями женщин.
Старики заспешили на лестничную площадку.
Встреча была не столь уж тягостной, как предполагал Рахим, более всего опасавшийся этой минуты. Первым по лестнице поднимался Убайдулла-ака. Он поздоровался за руку с Саидом-ака, другими стариками, затем обнял зятя.
- Разлучились мы с нашей доченькой… - негромко начал он, но голос его сорвался.
- Я виноват. Не должен был ее одну выпускать из Дому.
- Откуда было вам знать, сынок… Видно, на роду написано… лежит бедняжка моя, уснула.
Убайдулла-ака всхлипнул, вытирая глаза тыльной стороной ладони.
Теща поднималась медленно, держась за перила. Часто останавливалась, переводила дыхание. И снова шла, горестно причитая:
- Саид-ака… что же это за доля у меня такая, а? За что меня так наказал аллах? Что плохого я ему сделала? Кто теперь будет оплакивать меня после моей смерти?..
Рахим Саидов шагнул ей навстречу:
- Здравствуйте, матушка…
- Вай, сынок, что же это сделала с нами Мунисхон, а?
Она припала к груди зятя и заплакала горько. Рахимаапа взяла ее под руку, усадила на диван.
Рахим Саидов не понял, отчего в глазах у него потемнело и земля ушла из-под ног. Хафиз не успел его поддержать, он оказался на полу.
Придя в себя, он так и не мог понять, что произошло. Почему он лежит в кровати, а вокруг суетятся люди.
- Все в порядке, сынок, - услышал он голос отца. - Призови свое мужество, сынок.
Это было ранним утром. Санобар чистила на веранде брюки мужа. Щетка ударилась обо что-то твердое. Похоже на зажигалку. Но муж держал зажигалку в нагрудном кармане. А сейчас, припомнила Санобар, зажигалка лежит в нише, она только что видела ее там. Что же это может быть? Санобар не имела привычки проверять карманы мужа, но тут любопытство пересилило. Она вытащила из кармана маленькую коробочку. Открыла. В ней оказался перстень с крупным рубином. "Наверно, мне купил, а скрывает", - обрадовалась она. Надела на палец с трудом. Ничего, можно отдать в растяжку. Смотри-ка, какой красивой сделалась ее рука - прямо как у шахини. До сих пор у Санобар не было иного украшения, кроме обручального кольца, которое Сабир-ака надел на ее палец в загсе. Правда, сережки у нее есть. Маленькие, с розовыми камешками. Их подарил отец, когда она была еще совсем девчонкой. А муж не любил всякие украшения и презрительно называл их "погремушками". Жемчуг, золото, рубин. Санобар и не заводит о них речь, муж сразу начинает хмуриться. Мещанство это все, считает он. И вдруг купил. "Что же с ним произошло такое?" - думает Санобар, а сама все поворачивает руку и так и этак, любуясь перстнем. Подставила под солнечный луч, пробивающийся сквозь вьющийся по жердочкам виноградник. Рубин вспыхнул и стал похожим на спелое зернышко граната. Но тут мелькнула другая мысль: если перстень предназначен ей, почему Сабир-ака не отдал его вечером? А вдруг - сердце у нее дрогнуло - этот подарок вовсе не для нее!
Тихо, на цыпочках, вернулась она в спальню. Муж лежал, заложив руки за голову.
- Проснулись, Сабир-ака? Глядите-ка!..
Санобар протянула руку, повернула ладонь тыльной стороной к мужу, и Сабир Алиев мгновение смотрел, словно не соображая спросонок, что ему показывают, и вдруг крикнул:
- Сними сейчас же!
- Почему? - Санобар прикрыла перстень ладонью.
- Сними, тебе говорят!
Санобар поспешно стащила тугой перстень и швырнула мужу:
- Возьмите!
- Знаешь ли ты, чье это кольцо?
- Чье оно может быть, если находится в вашем кармане?.. Наверное, вашей любовницы…
- Убитой женщины!
Санобар испуганно смотрела на мужа.
- Ой, господи! Зачем же вы носите домой такие вещи? - упрекнула Санобар.
- А ты зачем роешься в моих карманах?!
- Извините… Я же никогда себе этого не позволяла.
- Где футляр?
- Вон, в нише.
Сабир Алиев положил перстень в коробочку и спрятал в карман.
- Вчера надо было кое-что проверить. Поэтому и брал его с собой, - примирительным тоном объяснил он.
Санобар, не сказав ни слова, принесла мужу чай.
- Сложную задачу предстоит решить. Пока не знаю, с чего и начинать…
Санобар молчала. Она так расстроилась, что не хотела говорить. Прониклась и жалостью к женщине, которая носила этот красивый перстень. Но была и огорчена тем, что он не оказался подарком, предназначенным ей.
Муж, конечно, догадался, чем она расстроена. Осторожно обнял за плечи, поцеловал в висок.
- И что ты в нем нашла хорошего? Грубое, тяжелое… Я куплю тебе другое. Вот получу зарплату, добавим из тех денег, что лежат на путевки, и купим.
- А курорт как же?
Сабир Алиев вздохнул, отводя взгляд:
- Поедем. Вот только с делами управлюсь.
Однако по тону, каким он это сказал, Санобар поняла, что их поездка не состоится в ближайшее время. Но рано или поздно они все-таки поедут. Как ни заманчиво было иметь дорогой перстень, она, вздохнув, отказалась от него. Отдых был необходим не столько ей, сколько мужу. Он очень устал. Старается, правда, скрыть это. А сам плохо спит по ночам. Поехать надо непременно, чтобы он хоть на месяц позабыл о своей работе.
- Ладно, не нужно мне никакого кольца. А на курорт если не поедем, вам несдобровать. Уйду от вас, вот увидите, - засмеялась она.
- Договорились, моя умница, моя любимая женушка!
Сабир Алиев взял Санобар за плечи и нежно привлек к себе.
Спустя полчаса капитан уже сидел в своем кабинете. За пять дней он не раздобыл новых сведений. А то, чем они располагали, было незначительно.
* * *
Капитан Алиев возлагал большие надежды на перстень с рубином редкой красоты. Перстень был куплен в Самарканде. Однако продавец, как ни старался, не смог припомнить, кто его купил. Во всяком случае, время, когда оно было продано, он назвал точное. У них это регистрируется в специальной тетради. В ней значилось четырнадцатое августа. И еще продавец припомнил, что куплен был этот перстень не женщиной. Таких перстней в магазин поступило всего шесть штук. Пять сейчас находятся в Самарканде. Он даже знает у кого. У его знакомых. Чего греха таить, он сам известил их. Конечно, этого не следовало делать, он понимает, но все перстни проданы по своей цене, любой подтвердит. А шестой перстень долгое время лежал на прилавке под стеклом.
Капитан Сабир Алиев, который сам ездил в Самарканд для выяснения этого вопроса, испытывал чувство, какое испытывает человек, бережно несший громадный арбуз и уронивший, разбивший его на пороге своего дома.
Капитан Алиев знал, что дважды Рахим Саидов - двенадцатого и пятнадцатого августа - был в Алмалыке. Там его опытный участок. Неужели оттуда он ездил в Самарканд? Капитан Алиев рассчитал: в принципе это возможно. Не знают ли об этом сослуживцы? Во всяком случае, придется их расспросить.
Собираясь в Самарканд, капитан Алиев поручил лейтенанту Султанову вызвать Рахима Саидова:
- Вызовите на утро. И дворничиху с Чорсу тоже.
Капитану Алиеву, честно говоря, очень не хотелось, чтобы преступником оказался Рахим Саидов, хотя он его еще не видел. Этот человек вызывал в нем симпатию. Интуитивно он чувствовал, что Рахим Саидов чистосердечен, мягок. И, судя по характеристике, данной сослуживцами, весьма и весьма порядочен. Однако чего в жизни не случается!
В кабинет вошел лейтенант Султанов:
- Рахим Саидов ожидает в приемной.
- А дворничиха?
- Тоже там. Сидят рядом.
- Пригласите ее ко мне.
Женщина вошла.
- Пожалуйста, садитесь. Извините, что опять побеспокоили.
- Что вы. Раз уж понадобилась, чего там… - Женщина опустилась в кресло.
- Что нового могли бы нам сказать?
- Ничего, милый.
- А к человеку, который сидит в коридоре, пригляделись?
- Нет, не он. Этого не видала в нашей стороне.
Уверены?
- Вай, братец, с того самого дня я только и знаю, что гляжу по сторонам, осматриваю всех. Не он, бог свидетель. Зачем же на человека напраслину возводить… А его тоже вы вызвали? - понизив голос до шепота, поинтересовалась дворничиха. - Кто он?
- Муж убитой.
- Вай-вай-вай, какой славный человек-то! Бедняжка! Он, видать, изболелся душой.
- Да, для него это большое потрясение, - сказал капитан и встал, давая понять, что разговор закончен. - Спасибо, до свидания.
- А зачем приглашали-то? - спросила дворничиха, дивясь тому, что так мало с ней разговаривали.
- Думал, скажете что-нибудь новенькое…
- Говорила же: если что замечу, сама прибегу. Коль попадется мне на глаза тот, узнаю. На людей память у меня прочная.
Женщина ушла.
Алиев нажал кнопку, вошла секретарша.
- Пригласите Саидова.
- В кабинет зашел человек, с которым капитан был знаком по фотографии. Но теперь он вряд ли узнал бы его, встретясь с ним на улице. Лицо вытянулось, глаза ввалились.
- Здравствуйте, товарищ Саидов.
Капитан пошел ему навстречу, усадил в кресло.
- Понимаю, как тяжело вам, такое горе… Я искренне вам сочувствую.
- Спасибо, - еле слышно отозвался Рахим.
- Вы, конечно, знаете, почему мы вас вызвали, - сказал капитан. - Убийца до сих пор не найден…
Он внимательно смотрел на Рахима. От его взгляда не могла скрыться ни малейшая перемена в его лице.
- Да. Конечно, - произнес Рахим Саидов. - Понимаю.
- Нас интересует очень многое, - продолжал капитан. - Мы рассчитываем на вашу помощь… Вы не знаете, с какой целью ваша жена поехала на Чорсу?
Рахим Саидов отрицательно покачал головой:
- Не могу понять.
- Может, кто-нибудь из ваших знакомых или родственников живет там?
- Нет. У меня лично там нет никого.
- А у жены?
- И у нее тоже. И вообще у нее никого в Ташкенте нет. Она родом из Коканда.
- Нам это известно. Но, может, какие-то знакомые? Вы знаете всех ее знакомых?
Рахим Саидов задумался. Знал ли он всех знакомых жены? У нее было множество подруг. Прежде, когда они только еще встречались, она приходила на свидание всякий раз с новой. Рахиму Саидову хотелось остаться наедине с Мунисхон, но он вынужден был мириться с условиями, навязанными девушкой, и внешне никогда не проявлял недовольства.
После института почти все ее подруги разъехались. Фарида осталась в Ташкенте. Она вышла замуж. Еще Зубайда, работает переводчицей. И еще коллеги. Ее коллеги и его. Это их общие знакомые. А имела ли она знакомых, которых он не знал? Видимо, да…
- Скорее всего, я знаю не всех ее знакомых…
- А вы не помните, что она намеревалась делать в тот день?
- В тот день… мы утром поссорились. Из-за пустяка. Потом я ушел на работу, а она осталась…
- Если можно, поточнее. Из-за какого пустяка?
- Какое это теперь имеет значение?
- Для нас все имеет значение. Так что, прошу вас, поточнее. С чего началась ссора?
- Как вам сказать…
Рахим Саидов умолк, стараясь собраться с мыслями. Он никому, даже близким, не рассказывал о подробностях их ссор. И не жаловал людей, которые, как говорится, выносят сор из избы. Он всегда испытывал неловкость, если на службе догадывались по его настроению о том, что в семье у него нелады. Даже Хафизу он долгое время не говорил о ссорах с Мунис.
А капитан настаивал. И Рахим Саидов начал:
- Утром я увидел на ее руке новый перстень… С каким-то большим красным камнем. Поздравил с покупкой. Она сказала, что перстень этот медный, дешевый и не стоит поздравлений. И стала просить, чтобы я ей купил дорогой… Хотя нет, она не сразу стала просить. Если бы попросила в самом начале, мы бы не поссорились. А она стала упрекать, что я не делаю ей дорогих подарков. Сказала, что за время нашей совместной жизни я ничего ей не подарил. Кажется, я тоже сказал что-то грубое. Она сняла с руки перстень, бросила на пол и вышла в другую комнату. Я ушел на работу. На работе поостыл и несколько раз порывался позвонить домой, но… позвонить - значит признать себя виновным. А мне этого не хотелось. К концу дня, однако, негодование во мне улеглось, и я уже чувствовал свою вину. Я пошел покупать перстень. В ювелирном на Урде облюбовал. Правда, не такой, какой она хотела, но тоже красивый. Дорогой. У меня не было столько денег, я позвонил приятелю Хафизу. Мы еще в школе учились с ним, а теперь вместе работаем. Он мне одолжил деньги. Но в магазин до закрытия я не успел. Поехал домой… По пути зашел в гастроном и купил торт. Мунис очень любила торт "Пахта". Прихожу домой - ее нет. Ждал допоздна. Потом стал обзванивать знакомых. Бродил по городу - думал, встречу… Мне и в голову не пришло это… Я думал, что она осталась у знакомых, чтобы досадить мне…
- Давно разладились ваши отношения с женой? С какого времени вы начали ссориться?
- С год примерно… Да, около года уже.
Рахим Саидов в упор взглянул на капитана. По лицу пошли красные пятна.
- Товарищ капитан! Неужели вы меня подозреваете? Неужели я?.. Неужели?.. - Ему стало душно, он рванул воротник.
- Возьмите себя в руки, - спокойно сказал капитан, и его спокойствие, кажется, передалось собеседнику. - У нас нет оснований подозревать вас. Однако поймите: вы главный, кто нам должен помочь и может помочь.
- Понимаю, - вздохнул Рахим.
- Нам необходимо знать все, В тот день ваша жена ушла из института в половине второго. Куда - нам неизвестно… До которого часа работала ваша жена?
- До четырех.
- И никогда не уходила раньше?
- Нет.
- Она часто уходила в половине второго, иногда и раньше. Вы об этом знали?
- Нет, что вы. Она всегда приходила только вечером. После работы обычно ходила в магазин, на базар…
Капитан сидел молча, задумчиво глядя в сторону. Потом выдвинул ящик стола и вынул обручальное кольцо.
- Вам знакомо это кольцо?
- У нее было точно такое.
- А часы?
- Мой подарок в день рождения. Вернее, я дал деньги, а она купила сама.
- А серьги узнаете?
Капитан положил на стол перед Рахимом серьги. Золотые, с бриллиантовым камешком. Рахим долго глядел на них, не притрагиваясь. Нет, таких никогда не было у Мунисхон.
. - Чьи они? - спросил он.
- Вашей жены.
- Что вы, такие вещи нам не по карману. Это не ее серьги. Вы что-то перепутали.
- И вот этот перстень, - капитан раскрыл коробочку, которую Санобар нашла в его кармане и приняла за подарок.
- Это тот самый перстень, из-за которого мы поссорились! - быстро проговорил Рахим. - Медный.
- Медный, говорите? - усмехнулся капитан.
- Да. Она так сказала.
- А знаете, сколько он стоит… этот "медный" перстень?
- Она говорила и о цене… Кажется, шесть рублей с чем-то.
- Шесть с двумя цифрами впереди… Настоящая цена его: триста сорок шесть рублей!
- Сколько?! - изумился Рахим Саидов. - Неужели ей в магазине по ошибке…
- Ошибки тут нет, - перебил его капитан. - Какой же дурак вместо медного может дать золотой? Золото отличить от меди совсем нетрудно.
- Значит, она меня…
- Жена вам сказала неправду.
- А зачем? - растерялся Рахим Саидов. - Для чего ей это было нужно?
- Вот в этом как раз мы и хотим разобраться. Кстати, серьги эти принадлежат тоже ей. И стоят свыше четырехсот рублей.