– Мария Михайловна! Вы классная тетка! Давайте сделаем у вас ремонт.
– Ой! Ромочка! Спасибо! Легкий косметический, если бы!
– Не экономьте. Делаем евроремонт. С подогревом полов! На пол паркет! С новыми окнами из стеклопакетов! Новой сантехникой. Новые двери из ценных пород дерева! Новую мебель!
Найдите бригаду строителей. Пусть они посчитают, сколько надо денег.
Ромины слова лились, как бальзам на душу. Я слушала его и упивалась счастьем.
Вот оно! Дождались!
Закралась надежда, может, под шумок, и с техэтажом разберемся! Это же еще 106 квадратных метров!
Ну, а сад с эвкалиптами на крыше моего 16-го этажа я сделаю позже. Со временем. Не все же сразу!
Коровы еще передохнут! Упаси Боже!
Купила газету "Авизо".
Нашла объявление. "Бригада строителей. Делаем евроремонт под ключ".
Пригласила домой мастеров.
Пришли. Миша и Гриша. Прораб и сметчик. Такие шустрые. Все измерили, подсчитали.
За работу запросили десять тысяч долларов. И на материалы столько же.
Леночка позвонила своему миллионеру. Рома согласился.
Подписала я с ними договор на комплексный ремонт квартиры. Срок два месяца! Пятьдесят процентов предоплаты!
Лена отдала им пять тысяч долларов. Половину от стоимости их работы.
В тот же день пришли строители. 12 человек!
Какие-то странные! Заросшие, физиономии синие, перекошенные. Чухаются! От всех одеколоном несет.
Я таких на ж/д вокзале, у пивных ларьков видела. Сущие бомжи!
Миша и Гриша ими руководят. Те мухами сонными по квартире передвигаются. Мебель старую к лифту выносят.
А один бомж на пианино сыграл!
Моцарта. Лунную сонату. Музыкантом раньше работал в Киевской филармонии.
За два дня бомжи демонтировали квартиру. Содрали обои! Линолеум! Вынесли двери. В неизвестном направлении. Спрашивают меня.
– Вам двери старые нужны?
– Нет, – говорю. – Зачем они, если новые из дуба купим!
– А линолеум нужен?
– А на фига он, если паркет, инкрустированный узорами, будет!
Вынесли бомжи кухонный гарнитур. Польский, еще очень даже приличный. Диваны, кресла, шкафы, всякую мелочевку, типа серванта югославского, из ореха.
Пианино "Смоленск" не тронули. Сил у них не хватило его с места сдвинуть.
Входная дверь нараспашку. По всей лестничной площадке, до самого лифта, белые следы от подошв строителей.
Заходит Светка-соседка. Без стука. В открытую дверь.
Смотрит недоуменно. Ошарашенно.
– Что это у тебя такое? Неужели ремонт? За какие шиши?
– Да так, легкий. Косметический, – прячу я счастливые глаза.
– Линолеум, двери содрали… Косметический! Да я не глазливая! А мебель куда дела?
– Да, вроде, зять пообещал новую купить.
Светка закашлялась, покраснела. Чувствую, сейчас задохнется. Стучу кулаком по ее спине.
– Вот это зять! – берет себя в руки Светка. Дай то, Бог!
К вечеру, смотрю, завезли мои строители матрасы. Зачем спрашиваю?
– Работать будем круглосуточно, чтобы в срок успеть. Согласно договору.
Ну, думаю, есть, наверное, в этом логика!
Зал у меня большой. 26 квадратных метров! Все 12 человек и поместились! Храп стоял! Даже 17-метровый холл, который разделял зал и мою комнату, не спас от шума.
Я глаз не сомкнула.
А утром приходит моя Леночка. Бледная. Поссорились они с Ромой!
Хорошо, что окна не демонтировали! Не успели! И унитазы не сняли!
А, может, Светка сглазила!
Сидим мы с Ленкой. Горюем. Посреди нашей демонтированной квартиры. На табуретках, затоптанных бомжами. Из всей мебели остались две эти табуретки. Да пианино "Смоленск".
Пустота. Стены серые, в штукатурке после строителей. Под ногами голый бетон.
Без мебели. Без дверей.
Ругаться, лить слезы – глупо. Мы с Ленкой оптимистки. Сколько еще евроремонтов будет в нашей жизни!
Приехали Миша с Гришей.
Я им говорю. Евроремонта не будет. Деньги кончились. Сделайте ремонт легкий, косметический, на пять тысяч долларов, которые я вам дала.
А Миша с Гришей тоже оптимистами оказались. Говорят, что все еще наладится.
И что такого случая у них еще не было за 7 лет их работы. И пусть строители поживут немного. Ремонт – то надо делать!
Попросили для работников телевизор, чайник, кастрюльку.
Я им в ванной шампунь, мыло, зубную пасту выделила. Бумагу.
Но строители ремонт не делали. И продолжали жить у меня.
Я каждый день звонила Мише с Гришей на мобильный телефон.
– Забирайте работников. Возвращайте деньги. Почему строители не работают?
– А вы денег не платите.
– Как же? Мы дали вам пять тысяч долларов!
– Это предоплата. За работу. А на материал? По договору – у нас сто долларов за квадратный метр!
– У нас форс-мажор! Посчитайте, сколько стоит демонтаж квартиры. Верните деньги. Забирайте строителей! Или платите посуточно за проживание!
Жили строители у меня месяц. Я только успевала за ними убирать. Со стола крошки, с пола в ванной лужи, с унитаза… ершиком.
Целый месяц они телевизор до утра смотрели. И спали до двенадцати. И все, почему то чухались. Хоть и мылись, вроде, в душе.
А один Андрюша, совсем несчастненький, у них вообще с матраца не вставал. Все время подозрительно кашлял. Будто туберкулезный.
На теле ни живого места. Одни шрамы. Весь обгорелый. Глаз все время подмигивает.
Строители сказали, что это у него производственная травма. Делал электрику на одной квартире. Что-то там замкнуло. Начался пожар. Успел эвакуироваться. А квартира сгорела. Это мне по секрету один из этих моих жильцов сказал.
Я все боялась, как бы Андрюша не умер. Мед с лимоном к чаю ему давала. Гербалайфом откармливала.
– Не боись, хозяйка, ласты он не склеит! Ты ему вместо меда спирту принеси, для компрессу. Он сразу очухается.
Как-то вечером Миша с Гришей забрали работников. Я вздохнула спокойно, помыла бетонный пол.
А на следующий день, вдруг, наткнулась на Андрюшу. Его, оказывается, забыли. Как Фирса в "Вишневом саду".
Он выполз из-под матраса, перепугав меня до обморока. И предложил под электрику стены подготовить.
Ну, думаю, логично. Ремонт то надо делать! Договорилась за сто долларов.
Андрюша и начал стены штрабить. Болгаркой. Шум! Пылища! На метр не видно! Сказал, что к вечеру монтаж электрики будет закончен. Я ему сто долларов и отдала. Он и нализался в пень.
Лежит в зале, на бетонном полу, бледный. Ну, думаю, труп. Наклоняюсь над ним. Нет живой. Перегаром несет и изо рта пузыри выдувает. Два дня лежал. Только позы менял. Я ему под боки еще матрас подстелила. Потом очухался, вроде. И заявляет.
– Ты думаешь, хозяйка, я электрик? Я зек! Десять лет отсидел! За убийство. На железнодорожном вокзале чалился. Меня Миша и Гриша подобрали. Сказали, что буду электриком.
Я и глазом не моргнула. Подумаешь, сидел! В нашей стране половина сидела. А вторая еще может сесть!
Стали мы с Андрюшей строительный мусор собирать и в мешках в коридор выносить. Андрюша мешок перед собой поднял, да как завалится на пол бетонный. Головой об косяк бух. Веком об строительный мусор хрясь.
Лежит, кровью истекает. Я ему скорую вызываю. Раны врачи обработали. Сказали, зашивать надо. Андрюша шить раны отказался. Эка, невидаль! Шрамом больше!
Обещал, что к утру все сделает.
А тут Светка подоспела. Просит Андрюшу и ее люстру-вентилятор посмотреть. Мол, люстра то горит, а лопасти вентилятора не крутятся. Зимой вспомнила!
Посулила электрику 50 долларов за это. И 3 бутылки водки.
Он и перебежал к ней. Возился целый день. В перерывах между питием водки.
А под конец дня его так током долбануло, что он еле потом дополз до моей квартиры.
И проспал на своем матрасе еще три дня.
Здоровье его после Светкиной люстры заметно пошатнулось.
Он, конечно, отдышался и продолжил у меня стены штрабить. Но, поштрабит пять минут и на матрац!
Неделю штрабил.
На дворе зима. Лютый февраль. Надолго на улицу не уйдешь.
И у Светки не отсидишься.
Поссорились мы с ней. Из-за Андрюши. Ее люстру он то сделал. Но, не совсем. Вентилятор крутится. Но, не выключается.
Теперь Светка, когда включает свою люстру, обдувается ветром от вентилятора. И это в февральскую стужу. И вспоминает недобрым словом меня и моего электрика.
Прихожу как-то в зал. Андрюши нет. Звоню Мише и Грише.
Трубку не берут.
Я вас прошу! О ремонте при мне не говорите!
А тут сестра троюродная Верка звонит из Кременчуга. Денег просит. Пятьсот долларов! И ее дочку Олесю приютить на месяц.
– Я бы с удовольствием! Но у меня квартира демонтированная. Полы бетонные! И я ей рассказала о своем горе-ремонте.
– Так Олеся приедет, сделает тебе ремонт!
– Ну, если сделает ремонт, то, пожалуйста!
– Ты вышли нам в долг пятьсот долларов. А Олеся отработает. Всю квартиру тебе вылижет. Она специалист по евроремонтам!
Высылаю в Кременчуг пятьсот долларов. Последних.
Через два дня приезжает Олеся. Спасать мой ремонт.
Открываю дверь. Смотрю. Стоит Олеся. Рука правая в гипсе. Левой рукой держит пятилетнюю дочку Юку. А у той в руках ролики!
Юка прыгает, громко смеется. Жизни радуется.
Выделила я им матрас в зале. На бетонный пол постелила ковер. Неделю мы смотрели достопримечательности города. Зоопарк, Макдональдс, ходили в кино.
Каждое утро Олеся собирается начать и закончить суперевроремонт.
А ее Юкка просыпается в семь часов, надевает ролики и катается по моему бетонному полу.
С грохотом и с шумом.
Бедные коровы! Разве ж напасешься!
В своих сладких снах я вижу евроремонт в своей квартире, освоенный техэтаж.
И на крыше цветущий сад с эвкалиптами.
Синенькая леечка
Вообще-то я большая бездельница. Пинаю воздух, считаю голубей, плюю в потолок.
Благо, что потолок высотою 3 метра в моей роскошной квартире по адресу Киев, Бориса Гмыри 3, имеется!
Трехкомнатная, в 106 кв. метров, с двумя санузлами, в элитном месте Киева, на Позняках, которые я не променяю ни на какие другие хоромы. Потому как на Позняках жить хорошо!
У нас даже это написано на бигборде, рядом с моим домом: "Хорошо на Позняках!"
Над потолком моей квартиры – высокий техэтаж, размером тоже в 106 кв. метров.
С холла квартиры на техатаж вьется дубовая лестница, покрытая свежим лаком. А дальше, на потолке, находится люк из того же дуба, глухо закрытый на замок.
Лестницу возвел мой родной муж Саша, когда еще он был по паспорту и по факту моим.
Но, родного мужа Сашу, как бычка за веревочку, увела соперница, более хитрая чем я. Видимо, строить свой техэтаж.
Соперница ни внешними, ни внутренними данными не блистала: мелкая, невзрачная, с большой лохматой головой, напоминающая, поверьте на слово, пони, которую водят у нас на детской площадке в парке Шевченко.
И для меня остается загадкой, почему мой бычок, мой образцовый муж, любивший меня и наших детей, так легко позволил себя увести. И даже ничуть не упирался, что свойственно манере этого милого животного.
Поэтому мой техэтаж я еще не освоила, в отличии от всех жителей нашего дома, живущих на 16-х этажах.
У них над головами полноценные квартиры, со столовыми, с бассейнами, бильярдными, кинозалами. А в итоге – шестикомнатные апартаменты!
А над моей головой одни голуби! И килограммы их навоза, со слежавшимися перьями.
Ну, кто сказал, что голуби – это птицы мира? У меня с ними война каждый день!
Пять утра! Я еще сладко сплю, а голуби уже начинают шустро бегать по жестяному козырьку моей лоджии. Как стадо слонов! И ведь не перестанут, пока я не приму меры.
Я подымаюсь, полусонная. Один глаз закрыт. Другим навожу резкость. Беру удочку в углу лоджии и начинаю отчаянно стучать ею по жести козырька.
Голуби неохотно взлетают и кружатся надо мной. Стоит мне уйти, они снова затевают свою беготню.
Деться от них некуда!
И даже, когда я лежу в ванной, расслабляясь от жизненных стрессов, в хвойной целебной воде, они, супостаты, и там достают меня своим воркованием, которое доносится через вентиляционное отверстие над потолком.
Мне необходимо навести порядок на техэтаже. Вечерами, когда я гуляю во дворе нашего элитного дома, вижу, как прямо над крышей, светятся окна чужих техэтажей.
И лишь над моей квартирой темно.
В такие моменты я начинаю вспоминать недобрым словом злую соперницу, укравшую моего родного бычка.
Моя кровь закипает, и я даю себе клятву, что непременно освою техэтаж, прогоню голубей, построю шикарные светлые апартаменты, не хуже чем у соседей.
Сама! А на плоской крыше сделаю то, чего нет ни у кого в нашем доме.
Разобью террасу с зеленой травой, с кипарисами, бассейном, цветниками. Нью-Йорк на крыше! Ой, Киев на крыше!
Расставлю мягкую мебель, буду принимать гостей.
На террасе закреплю яркую растяжку: "Родной бычок! Возвращайся в свое стойло!"
Не уверена, что мой бычок увидит адресованное ему воззвание. У бычков крылья не растут! Хотя, дважды в год он курсирует на Боинге маршрутом Тель-Авив – Киев и обратно, со своей новой… пардон… пони.
Сплошной у нас зоосад получается! Но, оптимизма мне не занимать! На самом деле все не так и плохо! У меня есть мечта!
Апартаменты с террасой на крыше.
Теперь задача – эту мечту воплотить в реальность.
А для этого нужно выйти из депрессивного ступора, отпустить неверного мужа из своей головы, души, сердца. Начать шевелить мозгами!
Я набираю из крана воды в Синенькую леечку и поливаю цветочек в горшке на подоконнике. Цветочек – обычный финик. У него есть даже имя. "Бычок".
Сушеный финик я съела. Косточку посадила в почву, щедро залила водой. И воткнула крест, сделанный мной из двух зубочисток. К нему скотчем прикрепила фотографию своего мужа.
Знаете, помогает! Ни один психолог мне не помог. Только кучу денег извела.
Этот способ, забыть неверного, мне подсказала моя подруга Валентина Ульянова, украинская художница.
Теперь, чем больше разрастается мой "Ослик", тем быстрей я успокаиваюсь. И уверена, что такая Синенькая Леечка должна быть у большинства милых дам. На всякий случай!
Звонок телефона.
Это Юрка Степаненко, одноклассник моего мужа.
– Привет, Маша! Сашка дома?
– Да где-то ходит! Еще не пришел, – хитрю я, решив скрыть от Юрки факт моего нового статуса брошенной жены.
– Что ты хотел? Может, я помогу, – пошла в атаку я.
– Да вряд ли, – начал сомневаться Юрка, Не женское это дело, хотя… Короче, есть картина Репина. Надо найти покупателя.
– А с чего ты взял, что это Репин?
– Эксперт сказал. Есть заключение экспертизы.
– Откуда она у тебя? И сколько картина стоит?
– Ну, …много стоит, – замялся Юрка и начал сворачивать беседу.
– Короче, скажешь мужу, если ему это интересно, пусть перезвонит. Пока. И Юрка повесил трубку.
Я чуть не задохнулась от обиды. Вот же! Какое предвзятое отношение к женщине!
Ты женщина, а значит, у тебя две извилины и место твое на кухне. Наверное, Юрке досталась в жены не самая умная представительница женского племени.
Юркино хамство меня не очень обидело. Мы с ним виделись-то пару раз.
Откуда ему знать, что кроме жарки котлет я способна на большие подвиги.
По крайней мере, я в этом ничуть не сомневаюсь.
Мама в детстве подсовывала мне разные полезные журналы с иллюстрациями картин известных художников. Ими я обклеивала стены моей комнаты.
Третьяковской картинной галерее я была несколько раз…
Мой мозг начал выдавать забытую информацию.
Репин Илья Ефимович, русский художник. Передвижник. Автор известных полотен "Иван Грозный и сын его Иван", "Запорожцы пишут письмо турецкому султану", "Бурлаки на Волге", "Не ждали", "Приплыли".
Пардон, "Приплыли" – это уже не Репин. Это русский фольклор!
Репин родился в г. Чугуеве, Харьковской области. Писал картины маслом, на холсте.
Может быть, предложить картину в художественный музей города Харькова? Конечно, наивно. А вдруг? Почему бы им не приобрести творение их знаменитого земляка!
Музей купит картину Репина. А я построю террасу на крыше. И прощайте, голуби!
Прежде, чем звонить в музей, надо все узнать о картине. Цена, сюжет, размеры, наконец, фото! Я секунду медлю. Настраиваюсь. И с уверенностью, не допускающей сомнений в моих способностях, звоню Юрке.
– Юра! У меня есть клиент на картину. Мне нужны все документы и фотография. Вышли по е-мейлу.
– Ты это серьезно? А кто клиент? – засомневался Юрка.
– Один дядя, из депутатов, – уверенно говорю я.
– Как его фамилия?
– Ну, ты даешь! Может, тебе еще и ключи от квартиры!
Юрка Степаненко переслал тут же все документы на картину. Картина была без подписи.
С фотографии на меня глянуло лицо серьезной дамы лет 45.
Колючие глаза. Взгляд испытывающий. Почти подозрительный. Яркое, в сине-желтых цветах, платье. Чепец, с большим желтым цветком на боку. Ну, прямо, как у Верки Сердючки!
В руках дама держит скромный букет полевых цветов.
Мне эта дама уже нравится. Я ее уже люблю! Несмотря на ее змеиный взгляд.
Если она принесет мне деньги, и я построю на крыше террасу, то передо мной просто красавица!
К портрету прилагался результат химанализа грунта и красочного слоя картины.
Читаю плохо понятные слова. "Методы исследования: изготовлены микрошлифы поперечных срезов живописи, структура живописи изучена в поляризованном белом свете и в свете видимой люминесценции, возбуждаемой УФ-лучами.
Состав грунта определен методом ИК – спектроскопии, состав пигментов – методами микрохимического, термохимического, люминесцентного и эмиссионного спектрального анализов…"
Подобный текст был на всю страницу.
В конце документа следовала расплывчатая фраза. "Принимая во внимание вышеизложенное, вероятным временем создания картины можно считать вторую половину 19 века".
– А где написано, что это Репин? – задаю сама себе наивный вопрос.
Набираю телефон Юрки.
– Да кто ж в химанализе пишет автора, – начинает волноваться Юрка.
Химанализ доказывает соответствие времени, в которое жил художник, подтверждает датировку произведения. То есть, эту картину написали не вчера, это не новодел, а 136 лет назад, когда творил художник.
А то, что это картина Репина, следует из экспертного заключения, подписанного художником – реставратором высшей категории Т. Коровко.
– Но, прости, Юра, здесь же написано вот что: "Таким образом, в результате проведенных исследований данное произведение с большой долей вероятности можно отнести кисти И. Репина".
Почему нет стопроцентного утверждения, что это Репин?
– Да потому, что только сам Репин, выйдя с гроба, может сказать: "это я написал. Это моя работа" – начал терять терпение Юрка.
– А как же ее тогда продать?