Эта книга повествует о жизни офицеров в Богом забытом гарнизоне на задворках Советской Империи. События, происходившие там, - это и комедия, вплоть до фарса, и драма, вплоть до настоящих шекспировских страстей. Всего понемножку. Но все это было…
О чем хотел рассказать автор? О том, чего нужно стыдиться, и о том, чем можно гордиться, - с какой стороны посмотреть. Какова главная мысль повествования? Не все то золото, что блестит, а среди разгильдяев встречается немало надежных и порядочных ребят.
Содержание:
Предисловие к повествованию 1
Пролог 1
Глава 1. - Педженский гарнизон 3
Глава 2. - Первый день службы 5
Глава 3. - Знакомство с "гусарами" 7
Глава 4. - Проверяющие 9
Глава 5. - Запой 11
Глава 6. - Ночное приключение 13
Глава 7. - Циничный командарм 14
Глава 8. Дикие пляски горцев. 16
Глава 9. - Поход в Иран. 18
Глава 10. - Бунт против "Белого царя" 20
Глава 11. - Драка перед Новым годом 22
Глава 12. Новый год 24
Глава 13. - Сумасшедшие гости 25
Глава 14. - Полевой выход 28
Глава 15. - Пещера Али Бабы 30
Глава 17. - Исламист 34
Глава 18. - Пьяный наряд 36
Глава 19. - Родительский день 38
Глава 20. - Посещение "вертепа" 39
Глава 21. - Сладкая месть 42
Глава 22. - Беспредел 43
Глава 23. - Вендетта 45
Глава 24. - Самоубийца 47
Глава 25. - Завершение драмы и трагедии 48
Николай Прокудин
Гусарские страсти
Предисловие к повествованию
Все события этой книги происходили для кого-то давно, а для меня - будто вчера. Те годы кто-то называет "застойными", кто-то - "старыми добрыми временами", а для некоторых это "период расцвета развитого социализма". Мой рассказ может показаться выдумкой, насмешкой или даже глумлением над армией. Такого, мол, во времена построения социализма не могло произойти, а моральный облик советских людей всегда был образцовым. Увы, мои друзья. Хотите верьте, хотите нет, но все изложенное на этих страницах - чистейшая правда. И я отношусь с симпатией к большинству из персонажей.
В те времена официальная пропаганда вещала: "пшеница колосится на полях, тучные стада коров дают рекордные надои молока, в шахтах совершаются трудовые подвиги, сталевары выплавляют стране миллионы тонн стали". Но реальная, настоящая жизнь людей была иной и шла своим чередом. Партией предписывалось жить в соответствии с Кодексом строителя коммунизма. Люди жили в соответствии с собственными принципами (или обходились без них). И жизнь их была наполнена почти шекспировскими страстями. Жизнь с кем бы то ни было и где бы то ни было. Пусть и в далеком военном гарнизоне на задворках Советской Империи - пыльном, грязном, унылом, нищенском. События, происходящие там, - это и комедия, вплоть до фарса, и драма, вплоть до настоящей трагедии. Всего понемножку. Но все это было…
Пролог
Велика столица, а отступать некуда. То есть как раз есть куда - кругом дома и дома, проспекты и проспекты, площади и площади, переулки-закоулки. Но Никите-то нужен конкретно сад "Эрмитаж", а где его..? Самостоятельно не нашел бы ни за что. Либо нашел бы - кто ищет, тот всегда найдет! - но объявился бы там аккурат к окончанию встречи ветеранов: "Здрасьте! - А мы как раз уже расходимся!" Проводник нужен, нужен проводник. Кто, как не Вовка Кирпич! Благо жил в военной общаге при академии. А уж где эта общага, Никите хоть это, слава богу, известно… Вовка Кирпич, бывший подчиненный Никиты по Афгану, командир взвода, редкостный раздолбай и сорвиголова, признаться! Впрочем, десять лет спустя, может, изменился в корне? Как-никак, ныне он - большой чин, полковник, слушатель элитного военного вуза.
Но язык с трудом повернулся, когда Никита на вахте осведомился у дежурного по общежитию:
- Где я могу найти… полковника Кирпичина? Переговорить с ним…
- Полковника? Кирпичина? - дежурный ухмыльнулся. - Кирпича, что ли?
- Ну, или так. Кирпича, если такой есть… - Судя по ухмылке дежурного старинный приятель Никиты мало изменился за десять лет, разве что в худшую сторону.
- Такой есть. Найти-то вы его сможете. А вот переговорить…
- Мы с ним созванивались, он меня ждет. Я… издалека.
- Да пожалуйста! Жалко, что ли! Только… Его сегодня поутру четверо принесли, положили…
- Как?! - Мелькнула картинка бездыханного Кирпича, который, надо же, весь Афган прошел вдоль и поперек и живым вернулся, а тут… Что? Дорожно-транспортное? Сердце? Орава шпаны?
- Каком кверху! Собутыльники приволокли. Отметил, блин, День Победы. С группой ветеранов. Три часа назад "му" сказать не мог, а вы - поговорить! Это не раньше, чем к вечеру, когда очухается.
- Черт! Как же так! Мы ж как раз сегодня собирались отметить… Встреча однополчан… Черт!
- А Кирпич у нас всегда - с опережением графика и перевыполнением плана… Вы поднимитесь на двенадцатый этаж. Комната 1291.
Лифт, как водится, не работал. Пешком, пешком. Медленно и печально. Медленно - потому, что спешить теперь Никите, собственно, некуда, если Кирпич мертвецки пьян и лыка не вяжет. А печально тоже как раз потому, что спешить некуда. На встречу однополчан он без проводника Кирпича так и так не успевает. Кто не скитался по Москве, донимая встречных-поперечных вопросами "как пройти? а где это? а случайно не подскажите?", тот пусть и не пробует, поверив на слово.
Дверь открыла женщина:
- Вам кого?
- М-м. Вашего… мужа, наверное. Это квартира Кирпичиных?
- Не квартира. Это номер общежития.
- Но… Кирпичин Владимир… Он здесь живет?
- Этот гад здесь не живет!
- Простите…
- Этот гад здесь только ночует! Когда ночует! Гад!
- Я, простите, не вовремя?
- Смотря зачем вы…
- Видите ли, я издалека. Приехал на торжественное мероприятие - "Десять лет без войны". Мое имя Никита. Ромашкин.
- А-а-а, слышала о вас, проходите. Но он спит, гад. Будите, если у вас получится. Спальня там.
Никита прошел через "предбанник", служивший кухней, столовой, коридором и прихожей одновременно. В спальню. Ее сотрясал богатырский храп, заглушающий все остальные звуки утренней Москвы из открытого окна. Крупномасштабный Вовка валялся поперек двухъярусной кровати в позе морской звезды. Правая нога в туфле - на полу, левая в носке - на простыне. Целиком никак не помещался Кирпич на обычной кровати для обычного человека. Во всяком случае, не в позе морской звезды. Опухшее багровое лицо. Полуоткрытый булькающий рот. "Пленочные" глаза. И перегарная вонь. Водочку с пивом потреблял, Кирпич ты наш "ершистый"? И еще в каких дозах!
- И часто он так пьет? - Никита спросил с сочувствием к хозяйке и с осуждением хозяина. Чтобы ненароком не подумали, что вот и он тоже… и вообще все мужики сволочи…
- Регулярно. То однокурсники, то академики, то ветераны, то какие-то бандиты. Он ведь еще и руководит этим… как его? Охранным агентством, вот! Рестораны, казино, банки. Не знаю даже, на занятия в Академию он, гад, вообще ходит? Или просто деньги там сует кому надо, чтоб его отмечали в журнале. У-у-у, гад! Храпит, как… как Горилла!
- А гориллы храпят?
- Храпят. И гориллы, и слоны, и бегемоты, и… кирпичи! Детям хотя бы дал заснуть!
Только тут Никита заприметил две мордашки, пацана и пацанки, на втором кроватном ярусе. Они с интересом смотрели на гостя, высовываясь из-под одеяла.
- Брысь! - прикрикнула мамаша, и детишки юркнули в "укрытия", натянув одеяла на головы.
Никита взялся за нос спящего приятеля тремя пальцами и слегка потрепал.
Кирпич чихнул и, не открывая глаз, отмахнулся огромными лапищами, словно отгонял назойливую муху.
- Кирпич! Подъем! Рота подъем! Тревога! - протрубил Никита в полный голос.
Без толку.
- Без толку! - сказала жена Вовки. - Пока не проспится, не проснется.
- О как? По-другому попробуем… - Никита набрал в легкие воздух, но не проорал, а шипящим громким шепотом издал: - Духи! Кирпич, духи! Окружают! Пулемет, Кирпич! Тащи пулемет!
Полковник Кирпичин дернул глазом, приоткрыл щелочку, очумело окинул взглядом комнату и пробормотал:
- Сейчас! Сейчас-сейчас!… Держитесь! Ленту мне! Пулеметчик! Где лента? Лента где?!!
- Ну, вот, - Никита жестом "умыл руки", будто хирург после тяжелой, но успешной операции, - прогресс налицо. Сейчас мы еще… - Он форсировал голос: - По машинам!!! Быстро грузиться!!! Где Кирпичин?! Опять пьян?! Под суд отдам!
- Здесь! Я здесь! - вскинулся полковник Кирп… да никакой не полковник, а взводный Кирпичин.
- Встать! Смирно! - гаркнул Никита.
Крупномасштабный Вовка с усилием сложился пополам и, держась за перила верхней кровати, приподнялся и распрямился во весь двухметровый рост. Разомкнул глаза, хлопнул ресницами, потер ладонью "морду лица". Узнал:
- Никита?! Ты откуда здесь? Какими судьбами? Как ты меня нашел?
- Да, Вова, это уже диагноз! Совсем белый и горячий. Мы же с тобой неделю перезванивались-договаривались. Нам сегодня на банкет идти. Я тащусь через пол-России! И что я вижу?! Живой труп! И пьяный к тому ж!
- Ладно, прекрати! - Кирпич рухнул тяжелым задом на матрас и вытянул перед собой ноги. С удивлением посмотрел на свои конечности, обутые по-разному. Почему-то снял не туфлю, а носок.
Пацан и пацанка, подглядывающие в какую-то известную только им щелку сверху вниз, хихикнули. Мать двоих детей тоже - непроизвольно.
Кирпич натужно посоображал. Исправился. Снял туфель. Подумал и содрал второй носок. Похлопал себя по щекам ладонями.
- Опохмелиться бы, Валюх? - жалобно попросил супругу.
Ага, Валюха. Валентина то есть. Вот и познакомились.
- Перебьешься! - отрезала Валентина.
- Видишь, командир. Совсем меня здесь не жалеют и не любят. А я босой… несчастный… как… Лев Толстой!
- В зеркало глянь, Лев Толстой! - хмуро сказала супруга. - Образина! Нет, ты глянь, глянь! И сам подумай, за что тебя любить! Тем более жалеть!
Кирпич по инерции покорно пошел к трельяжу, повертел перед ним образиной:
- Морда, как морда! Могло быть и хуже!.. Ну, не Лев Толстой, не Лев.
- Верно, не лев. Лев половой гигант и царь зверей! А ты пьешь и спишь…
- Ладно, Алексей. Между прочим, член Президиума Верховного Совета!
- Ты? - Никита еле сдержался, чтобы, в свою очередь, не хихикнуть.
- При чем тут?! Алексей. Толстой. "Буратину" читал?
Никита таки не сдержался. Хи-хи!
- И ты туда же… - со вселенской грустью произнес Кирпич. - Все вы заодно. И она, и они, и теперь ты! - он обвиняюще затыкал пальцем в жену, в пацана с пацанкой, в Никиту. - Если пришел для того, чтобы издеваться над больным человеком, мог бы вообще не приходить.
- Кирпич, я не за тем пришел. Я не издеваться пришел, - Никита взял тон психиатра, успокаивающего тяжелого пациента.
- Да? И чем докажешь?
- Т-то есть?
- Какие у тебя планы на сегодня? - уличил Кирпич. Типа: ага, попался! и сказать тебе нечего!
- Планы?! - тут Никита возмутился. И раздельно, как для тугодумов, произнес по слогам: - Тор-жест-вен-ное собрание и банкет ветеранов дивизии!
- Какой дивизии?
- Нашей! Баграмской!
- А-а-а, точно! Я-то всё думаю, где мы с тобой вместе служили! В мозгах, заклинило.
- Заклинило. И перекорежило. Опух от водки! Иди, умой рыло, а то опять выключишься из реальности!
Кирпич направился в ванную, снимая на ходу штаны и рубашку. Запутался в одной штанине, покачнулся и сильно ударился плечом о дверной косяк, вызвав новое общее "хи-хи".
В те пятнадцать минут, что он фыркал и плескался под душем, жена продолжила сетования на непутевость мужа.
- Хватит стенать! - рявкнул Вовка, появившись из ванной. - Впервые человека видишь, и сразу на жалость берешь! Хоть знаешь, кто он? Мой бывший замполит. Зверь, а не человек! А ты - на жалость… Никита, не слушай ты ее! Я хороший!
- Ладно, хороший! Одевайся и в путь!
- В путь?
Однако Кирпич начинает доставать!
- В сад "Эрмитаж"! Ты же сам мне приглашение выслал! Почтой!
- О! И дошло? Надо же!.. Точно! Нас ждут! В "Эрмитаже"! Ну? И чего тогда расселся? Пошли!
- Куда пошли?! - воспротивилась Валентина. - Тебя качает, как…! На ногах не стоишь! Сядь, поешь, а потом можете идти на все четыре стороны! Иначе после первой рюмки сразу развезет! Никита, вы присоединитесь?
Гм, к рюмке или к завтраку?
Никита с Кирпичом сели за стол, быстро перекусили яичницей с сосисками.
- Ну, всё! - Чмокнув жену в щеку, Кирпич потянул за собой гостя - на выход, на выход. - Пошли, пошли! А то меня в этом доме совсем зади… дискредитируют! В твоих глазах!
В глазах Никиты Кирпич дискредитировал сам себя, похлеще кого-то стороннего.
- Понимаешь, Никит, она меня пилит, а я не виноват! - уже в коридоре застегивая рубашку, на ходу Кирпич стал сам себя реабилитировать. - Как не пить, если каждый день вынужден спаивать всех подряд: милицию, чекистов, чиновников, бандитов, военное начальство из академии. Я же еще и охранным предприятием руковожу. Ну, по умолчанию, конечно, как бы нелегально… Мороки уйма, что ты!
- Погоди, Вовк! Мы правильно идем?
- Правильно, правильно! Верной дорогой идете, товарищи! Нет, вот ты скажи, как жить-то?! На жалованье полковника, да с двумя детьми, да с женой-домохозяйкой, да в Москве!
- Мы верно движемся? В "Эрмитаж"?
- В "Эрмитаж", в "Эрмитаж"! Думаешь, я совсем ку-ку?! Я тебе больше скажу - нам не в питерский Эрмитаж, где "Даная", а в московский, где садик и товарищи по оружию… Потому что мы - в Москве! Молодец я? Соображаю?
- Молодец. Соображаешь. Нас в метро пустят?
- В метро-о? Да ты что?! Посмотри на меня! Какое метро?! И… под землю всегда успеем. И чем позже, тем лучше! Не-ет, мы сейчас на автобусе пару остановок, потом пешочком чуток… О! Автобус! Наш! Сели!.. Нет, ты слушай, Никит! У меня же риск - каждый день! Курируем игорные заведения, рестораны, гостиницы… много чего еще. На той неделе одного моего охранника подранили из обреза. Позавчера другого моего хлопчика рубанули - топориком в спину, насовсем, бля!.. Вот мы хлопца поминали-хоронили и напились… Да в меня самого! И стреляли! И гранату под машину подбрасывали! Не, если б хотели убить - убили бы. Так, предупредили…
Пассажиры автобуса каменели в тщательно демонстрируемом равнодушии - Кирпич громкость не убавил, говорил в прежний полный голос. И облегченно выдохнули только когда жутковатый шумный верзила засёк: "О! Наша остановка! Выходим!" - и вышел.
Теперь, значит, еще пешочком чуток?
- Вовк, нам куда теперь?
- Туда! - уверенно махнул Кирпич неуверенной рукой. - Да ты не дергайся, Никит! "Автопилот" не подведет!
М-да?
Да. Как ни странно, "автопилот" не подвел. Вот ты какой, сад "Эрмитаж"!
На входе патруль проверял документы, расспрашивал о цели прибытия. Документы в порядке, цель прибытия очевидна - судя по уже достигнутому состоянию души и тела. Проходите. Добро пожаловать!
- Видал? Как только генералы на мероприятии собираются "нарисоваться", так патрули просто косяками, косяками! - Кирпич усмехнулся почти трезво.
- А что, и генералы - сюда? - Никита недовольно поморщился.
- Три бывших комдива, Никит! Они теперь большие люди в Министерстве Обороны. Ну что, пойдем поздороваемся?
Никита еще больше поугрюмел:
- Да, в принципе, Вовк, о чем с ними говорить? Я на прошлой встрече просил двоих о помощи, когда за штатом стоял без должности, а до пенсии - два года! Думаешь, кто-то пошевелился? Хрен с маслом! Поглядели свысока, пообещали и забыли. Только Султаныч, бывший начштаба, прислал полковника, тот с проверкой в округе был. И знаешь, что мне тот полкан предложил?
- Начальником санатория? Замполитом курорта? - подначил Кирпич.
- Ага! Как же! В Таджикистан, блин! Оказывать интернациональную помощь в погранотряде!
- Послал?
- Послал, в натуре.
- Молодец!
- Да нет… Потом подумал… Как раз там заставу разбили. Ладно, думаю, нужно ехать. Но вакантная должность там - только в Душанбе, психологом у зенитчиков. Ну, вообще-то… почему нет? Не по горам ведь опять бегать, там год за три, тройной оклад. Я и чемодан собрал, и из части меня рассчитали, и с семьей простился. Но кто-то из "старичков" уцепился за должность перед увольнением. В итоге, ушел я в отставку по сокращению штатов, еле до пенсии дотянул… И черт с ними! Зато теперь мне что генералы, что маршалы - не указ. Пенсионер, он и в Африке пенсионер! Давай свалим в сторонку, подальше от митинга и построения? Займем столик и накатим…
- Давай! Наш ты человек! - Кирпичу и так-то давно не терпелось опохмелиться. - Во-он тот столик давай! Тенёчек!.. - Он потрусил под развесистые ветки, стряхнул ребром ладони со стола прошлогоднюю опавшую листву, расстелил газету, достал бутылку водки "Черная смерть".
- Символично! - хмыкнул Никита. - Упьемся вусмерть?
- Ну не обязательно в нашу смерть. Сейчас кто-нибудь подрулит, послабее организмом.
Подрулит непременно. Отдельные несознательные ветераны банкет под сенью кустов уже начали, и парадный строй потерял еще несколько бойцов.
Когда Никита нарезал сало, колбасу и хлеб, к ним подковылял огромный парень со шрамом на щеке, в голубом берете, с палочкой:
- Пехота, десантуру примете?
- А то! Садись, брат, не перетруждай ногу! - Кирпич подвинулся на лавочке. - Держи стакан!
Десантник извлек из кармана поллитру, а из авоськи - помидоры и огурцы.
- Дмитрий. Панджшер, Восемьдесят шестой год. Бывший сержант. Ныне художник. Свободный художник… - уточнил.
- И как? Хорошо идут дела?
- По-разному. Работаю в поте лица и по мере сил и здоровья. Когда уходит одна, когда две картины в месяц, когда ни одной. Но жить надо, ребенок кушать хочет каждый день, а не раз в месяц. Пенсия от благодарного государства - по инвалидности… - десантник Дмитрий оголил ногу и похлопал по протезу, чуть выше колена, -…в триста "деревянных". О как! Пятидесяти "баксов" и то не заслужил! Эх! Я вот в Штатах работал - по контракту с галереей, встречался с ветеранами Вьетнама, вот кому уважуха!
- И на что существуешь?