- Работаю охранником на автостоянке. Там и рисую, по ночам. Ты не подумай, брат, что ерунду какую-нибудь! Мои картины в Государственной Думе выставлялись! Я в Америке хорошо продавался. В Голландии! У меня замечательный голландский и чешский цикл. А какая серия фэнтэзи! Эх! Что мы о чепухе! Выпьем, братцы, за возвращение не в "цинках"!
Выпили.
Сзади к скамейке нарочито подкрался еще один… Сидя спиной, не сразу засекли. Он и схватил Никиту с Кирпичом за горло. Стал душить, причем всерьез душить, причем не громко гогоча.
- Отстань, паразит! - прохрипел Кирпич. - Кто это?!
- Серега?! Ты, что ли? - Никита безуспешно пытался вывернуться.
Десантник-художник Дмитрий скорчил свирепую гримасу и замахнулся тростью на подкравшегося "душегуба".
- Не тронь! Я свой! - упредил "душегуб". - Сейчас добью этих, и будем вместе пить. Нам больше достанется!
Хрен тебе, душегуб, а не больше! Кирпич все же выкрутился из цепкого удушающего захвата, принял стойку, коротко замахнулся - целя в челюсть! Челюсти даже у суперпуперменов - "стеклянные". И… расхохотался Кирпич:
- Серега! Точно! Здорово, Большеногин! Привет, сволочь!
- Я ему сейчас эти его большие ноги обломаю! - грозно пошутил Никита. - Безногиным сделаю или Одноногиным!.. Извини, брат, - он поймал себя на неловкости перед художником Дмитрием с протезом. - Безуховым сделаю! Будешь как подстреленный моджахед!
- Но-но! Не тронь! Зашибу! - рыкнул "душегуб" отстраняясь и… бросился обнимать друзей.
В его железных руках заскрипели кости даже у крупномасштабного Кирпича:
- Ну, ты! "Железная лапа"! Полегче! Я ж тебе не Маугли. Шею сомнешь, а мне завтра работать!
- Откуда ты объявился, скотина? - по-мужски ласково спросил Никита. - Десять лет ни гу-гу и, на тебе, нарисовался! Представляешь, Вовка, я ему пишу письма, в гости зову, а он мне телеграмму присылает: "Спасибо, друг, что помнишь, скоро напишу!" Проходит год, я вновь ему письмо, а он мне опять телеграмму: "Никита! Рад твоему письму, спасибо, скоро напишу!" Я через полгода опять царапаю весточку, зову на встречу ветеранов-однополчан, а в мой адрес очередная благодарственная телеграмма. Ну тут у меня бумага кончилась, да и ручка писать перестала.
- Никита! Прости засранца! Каюсь, виновен, больше не буду, исправлюсь!
- Врешь! Будешь и не исправишься! Знаю я тебя!
Обнялись, расцеловались. Тут же - по стопарю.
- Знакомьтесь, что ли! - Никита представил: - Дима-десантник, теперь художник. А это Серж, мой бывший вечный подчиненный. Взводный, потом ротный. Краса и гордость нашего мотострелкового полка! Граф, орденоносец, командир лучшего взвода, но разгильдя-а-ай!
- Сам такой!
- И я сам такой, - охотно согласился Никита с Большеногиным. - Ты откуда? Каким ветром, Серж?
- Да на денек всего. Завтра улетаю к арабам, за кордон. Да что мы про меня! Лучше вы про себя!
- А про меня?! А про меня?! - к столику подтянулись… да все свои. Вася Котиков, москвич. Питерцы, сослуживцы по полку, Витя Дибаша и Виталик из разведки третьего батальона. Питерцам, выходит, кроме как в Москве и встретиться не где…
Все флаги в гости к нам! Знакомьтесь, мужики, если кто с кем не знаком! Приняли на грудь по соточке, закусили огурцами.
- О, черт! Чем закусываем?! - спохватился Серж. - У меня же балык! - принялся доставать из "дипломата" рыбу в пакетах, икру в банках.
- Ого! Граф Серж получил наследство?
- Нет, графа сослали на Восток. На самый Дальний Восток. Дальше некуда. Оттуда и рыбка! Десять лет без права переписки.
- Сильно! За что тебя так?
- За то, что был холост. После Афгана холостяков по "дырам" распихивали. Так холостяком и оставался десять лет, только недавно расписался.
- Поздравляю! - поздравил Кирпич и ехидно уточнил: - С графиней? Расписался-то?
- Нет, - Серж выдержал обескураженную паузу и побил козыря джокером: - С княгиней. Так-то вот…
- Везет же некоторым! - поощряюще вздохнул Никита. - И ничего-то с ним не поделаешь! И в Афгане уцелел, и теперь вот княгиня… Ни фугас его не взял, ни духовская пуля, ни жара, ни мороз! Помню, как-то нас на Новый год в горы загнали, так у Сержа сосулька в полметра висела на носу. Он мороза ужас как боится, больше чем пуль и осколков. Теплолюбивое растение.
- Э, Никита, знаешь, как я выжил тогда в горах? Не знаешь. А тебя, Кирпич, тогда еще в батальоне в помине не было. Ромашка, а ты разве с нами тогда в горах тоже ночевал?
- Гм! Это ты с нами тогда ночевал! Еще вопрос, кто кого с собой в горы брал! Кто начальником был?
- Да пошел ты к бабушке в штаны! Опять будем выяснять, кто начальник, кто дурак? Ну, ладно-ладно! Ты!
- Начальник? Или дурак?
- А сам выбери!
- Вообще-то начальник. Но демократичный. И я там был, но мед-пиво не пил, и мерзли мы все вместе. Я вообще - шапка и волосы поутру вмерзли в подтаявший наст.
- Во-во. Демократичный начальник - по определению, дурак. Мерз он! А вот я спал комфортно - в… гробу!
- Где?!!
- Чего ты мелешь, Серж?! В каком гробу?! Память отшибло?! Какие гробы в Афганских горах?
- Да правда! Бойцы где-то разыскали и приволокли три гроба с крышками. Я сам удивился! Афганцы ведь своих в саванах хоронят… Так думаю, бойцы из обслуги морга "домовины" просто сперли. Хотели продать как дрова, а мои орлы тайник нашли, растащили этот… дровяной склад.
- И ты со своей мнительностью спал в гробу?
- Ее-ей! Вот те крест! Мерзко, но тепло.
- Трепло, ты ж атеист! - подловил Никита. - Нет, не верю! Что же раньше про ту ночевку не рассказывал?
- А кому интересно болтать про гробы? Приметы всякие нехорошие. Одним словом, мистика. А как мне было иначе выжить при большом минусе? Я ж теплолюбивый, домашний, и ехал не на Северный полюс воевать, а почти в тропики! Ты ведь, Никита, тоже ехал не на зимовку, правда? Не ожидал сугробов? И вообще! Почему тебя, диссидента, занесло на войну? Постоянно вольнодумствовал и нас разлагал! Что тебя-то в Афган привело, Ромашка?
- Интересно?
- А интересно! - кивнул голвой Серж.
- Что ж, это… занимательная история. Долго рассказывать…
- Ничо! Водки и закуски у нас вагон! И до вечера времени навалом.
- Ладно. Надоест - остановите.
Никита расположился на лавочке поудобнее, на солнце блеснули два ордена и три медали.
- Порою мне кажется, что все это было не со мной, а с кем-то другим. Поэтому повествовать буду от третьего лица, как бы не от себя. Ну, слушайте…
Глава 1.
Педженский гарнизон
Ранним утром поезд прибыл на Педженский вокзал. Окна в коридоре и тамбурах выбиты - частично самими пассажирами, чтоб не задохнуться в духоте, а частично сняты заранее в депо, в преддверии жарких летних рейсов.
Никите казалось, что он путешествует в эшелоне периода Гражданской войны. Во время движения было свежо и прохладно, но в купе то и дело залетали мусор, пыль и сажа. Хотелось принять ванную или, на худой конец, постоять под освежающим душем. Настроение в высшей степени паршивое, и новенькое офицерское звание "лейтенант" более не радовало. А чему радоваться? Прибыл в богом забытую дыру, на краю света. И куда тебя, лейтенант, занесла судьба? Сиди на двух чемоданах, думай. На третьем чемодане примостилась злая, как собака, молодая супруга. Не разговаривали уже второй день. О том ли она мечтала, выходя замуж за курсанта?! Не о том. Эх, сколько прекрасных мест для прохождения службы! Германия, Польша, Венгрия, Белоруссия и Украина. Так нет! Занесло после выпуска в Туркестан… Приехали, вылазь! Вокзал.
Заплеванный пыльный перрон с выкрашенным в розовый цвет одноэтажным вокзалом. Несколько хилых, высохших деревцев без листвы. Тени от них - как с козла молока. Разве что сам вокзал хоть какую-то тень отбрасывал. В той тени, опершись спиной на стену, исходил обильным потом милиционер-туркмен. Выпирающий живот перетягивала портупея, словно стянутый обручем пивной бочонок, засаленный, мятый китель висел мешком. А более никого. Пусто и безлюдно. Эх, тоска! Захолустье, да и только! Куда попал?!
- Товарищ старшина! Не подскажите, где военный гарнизон?
- О-о! Дорогой, пешком не пырайдэшь! Маршрутка нада ехать! Иди к базару, там остановка. Отойди, нэ мешай работать!
Товарищ старшина достал из кармана огромный носовой платок и принялся вытирать пот, струящийся по лбу несколькими ручейками.
Перетрудился, боров! Устал работать!… У ног - ополовиненная трехлитровая банка разливного пива. На расстеленной газетке - вобла. Кр-расота! Ромашкин бы тоже хотел так трудиться. Нам так не жить и не служить…
Окликнув жену и подхватив чемоданы, Никита побрел в ту сторону, куда указал озабоченный "нелегкой" службой постовой. Незнакомый мир - из довоенных фильмов. Площадь перед вокзалом обрамлялась двухэтажными эпохи позднего сталинизма домишками, а с другой стороны, за узкой колеей рельсов, - одноэтажный кишлак, глиняные халупы. Трущобы сродни тем, что Никита уже видел в "старом городе" Термеза.
Опять тебя обманули, Ромашкин! Обещали службу в городе, выпроваживая из Термеза на повышение. А оказалась очередная большая деревня. Вернее, аул. Место значительно хуже, чем прежнее…
В Термезе Никита провел месяц службы за штатом. Там его гоняли по нарядам, перебрасывали с места на место - и никаких дальнейших перспектив. Кадровик в дивизии предложил повышение: капитанскую должность в танковой учебке, замполитом роты курсантов! Молодой лейтенант Ромашкин соблазнился и быстро согласился. А зря! Термез все же был город как город! С аэропортом, гостиницами, ресторанами, кинотеатрами, скверами, универмагами. Пусть изредка, но можно погулять по аллеям, по проспекту, по культурным и злачным местам. А что тут? Прошлый, вернее даже позапрошлый век.
Ромашкины пошли по единственной асфальтированной городской дороге в сторону рынка. Не без труда разыскали нужную остановку. Скорее, догадались о ее наличии по присутствию возле столба с навесом нескольких славянских физиономий мужского и женского пола. До этого по пути встречались исключительно азиаты, не желающие вступать в разговоры. Теперь вокруг свои, "бледнолицые братья", хотя и очень загорелые. Некоторые в военной форме. Один из таких подтвердил, что в вэчэ номер такой-то действительно попасть можно исключительно отсюда. Вэчэ номер такой-то - танковый полк. Педженский гарнизон это не только танкисты. Там стоят еще и пехотный полк, медсанбат, рембат, стройбат и еще множество мелких подразделений.
Значит таких страдальцев, как ты, Ромашкин, тут не перечесть… Он исключил почему-то из числа страдальцев супругу…
Служат же люди как-то, и мы послужим, не помрем!"
***
- Товарищ лейтенант! Вы прибыли в учебный танковый полк! На капитанскую должность! И должны оправдывать оказанное высокое доверие, а не валять дурака! - прорычал командир танкового полка.
И чего он такой неадекватно агрессивный? Никита всего лишь доложился о своем прибытии в часть…
Малорослый подполковник Хомутецкий со злыми колючими глазами смешно топорщил жиденькие усы и во время разговора постоянно слегка подпрыгивал, приподнимаясь с пяток на носки, что раздражало - ишь, попрыгунчик! Вернее, разговора никакого и не получилось. Разговор - это когда беседуют двое, а ни одного умного или не умного слова Никите вставить Ромашкину не удалось.
- В предписании указан срок прибытия позавчера! Где болтался все это время?
- Да, я…
- Выгоню к чертовой матери! У меня своих бездельников достаточно! И я от них избавляюсь только так! Я тебя, лейтенант, мигом сошлю в Кызыларбат или Иолотань. В Туркво достаточно дыр, куда можно запихнуть ленивый зад! Намек понятен, лейтенант?! Всё! Идите в назначенную вам восьмую роту, а я еще подумаю оставлять вас или отправить куда-нибудь подальше!
Ни фига себе! Куда же еще подальше? Это что, еще не самая окраина земного шарика? Есть более глухие и гадкие места? Не ожидал, лейтенант Ромашкин, не ожидал.
Он совершил ритуал представления остальным начальникам, переходя из кабинета в кабинет. Никто особенно энтузиазма не выказал - прибыл и прибыл, какая нам от тебя польза!
Замполит полка Бердымурадов был менее груб, чем отец-командир Хомутецкий, но дослушать до конца рассказ об отсутствии билетов не пожелал, махнул рукой. По долгу службы расспросил о семейном положении и распорядился по поводу ночлега:
- Переночуете в общежитии. Затем поставим вопрос на жилкомиссии о выделении квартиры.
Ого! Есть даже свободное жилье!
- Когда приедет супруга? - спросил замполит, делая пометки в блокноте.
- Уже. Она со мной! С чемоданами на КПП. Как в кино "Офицеры", - Никита закатил к потолку глаза. Эх, как бы от нее избавиться побыстрее! Сплавить к теще, что ли? Может, и не вернется обратно. Надоело бесконечное нытье! Или пора разводиться?
- Вот и хорошо! - невпопад ромашкинским мыслям одобрил замполдит. - Председатель жилищной комиссии - майор Зверев, наш зам по тылу полка. Сейчас ступайте к нему, напишите заявление. Крыша над головой - самое главное для семьи!
- Крыша - да, это замечательно. Жена в следующем месяце на пару недель поедет сдавать сессию в институте. Пока туда-сюда, я обживусь…
Бердымурадова столь тонкие нюансы семейной жизни лейтенанта уже не интересовали, он уже углубился в чтение газеты "Правда".
Представление полковому начальству растянулось до вечера. Молодому лейтенанту все было в новинку. Казалось, не первый год в армии (шестой), но тогда был солдатом, курсантом. Все в прошлом, а теперь офицерская жизнь - с чистого листа. Как-то она сложится, жизнь эта? Капитанским званием? Или удастся стать полковником? А то и посчастливится - до генерала?
Из штаба полка, где сдал документы в строевую часть, он был скоренько препровожден в батальон, а там попал прямо в лапы начальника штаба.
- Лейтенант. Как фамилия? - грозно спросил рябой майор с "шилом бритым" лицом. Начальник курил на высоком крыльце, небрежно стряхивая пепел на парапет.
- Ромашкин. Лейтенант Ромашкин. Назначен на должность заместителя командира восьмой роты.
- Отлично! Как раз вовремя прибыл. Попался, голубчик! - майор радостно потер ладони. - Ты-то мне и нужен! Завтра заступаешь начальником патруля по гарнизону. Солдат тебе в подчинение определит ротный. Форма следующая: брюки в сапоги, без оружия. Чего молчим? Приказ не ясен?
- Ясен. Так точно! - отчеканил Никита в некотором смятении. Он-то сразу представился: "Лейтенант Ромашкин!" А вот что за майорское рябое "мурло" им так командует? - Разрешите полюбопытствовать, чтоб впредь знать? Вы-то, майор, кто будете?
- Что?!! Кто?!! Я - майор Давыденко! Начальник штаба батальона! Твой прямой начальник. Второй по значимости для тебя после комбата!
- Виноват. Не совсем понял последнее выражение. А замполит батальона у нас есть? Или он отсутствует? А ротный?
- Молчать, бояться! В порошок сотру, по нарядам загоняю! Ух, ты, говорливый какой объявился. Что ни замполит, то умник и демагог! Мало мне было Колчакова, так нате вам - еще один говорун! Что ни лейтенант, то Бенедикт Спиноза!
- А чем плох Борух? - буркнул Никита. Что в батальоне есть и другие демагоги, подобные ему, где-то вдохновило и порадовало.
- Борух? Какой Борух?!
- Спиноза. Фамилия Спиноза. Имя у него настоящее - Борух.
- А, так он еще и Борух?! Тем более! Все вы для меня спинозы-занозы! Занозы в жопе! Политические занозы!
В этот момент из открывшихся дверей появился широкоплечий майор, а за ним два весело хохочущих капитана. Майор поймал последние фразы Давыденко и нахмурился. Высокие начищенные сапоги сверкали черным глянцем на солнце. Шитая фуражка с высокой тульей, словно у латиноамериканского генерала-диктатора. Широкие плечи бывшего борца. Волевой квадратный подбородок. Ох, нелегка доля его подчиненных!.. Правда, позднее выяснилось, что этот борец - милейший человек.
- Мирон! Ты уже теперь не ротный, уймись! Чего ты накинулся на молодого лейтенанта? Солиднее нужно быть, интеллигентнее.
Начальник штаба слегка растерялся, лицо его и без того не бледное, побагровело еще пуще:
- Да вот… Прибыл новый замполит роты. По всему видать, наглец и бездельник. Мало нам своих!
- По чему - по всему? Какой у тебя критерий для определения личности? Веснушки на носу? Голубые глаза?
- Товарищу майору, наверное, не понравилось, что я за честное имя Спинозы вступился, - рискнул хмыкнуть Ромашкин.
- Чье имя, за какое имя?
- Спинозы. За Боруха.
- Наш человек! - кучерявый капитан-брюнет толкнул в бок высокого голубоглазого блондина, тоже капитана.
- Короче! - майор Давыденко швырнул окурок в урну, будто тот окурок во всем и виноват. - Вот, вам новый кадр! Забирайте на здоровье и мучайтесь. Но главное, чтоб не забыл о завтрашнем заступлении в патруль. Иначе я его живым сожру! В первый день службы!
Он быстро сбежал по ступенькам вниз и зашагал широкими чеканными шагами через плац к выходу из городка.
- Ну, лейтенант! И чем ты так Мирона разозлил? - опосредованно похвалил капитан-блондин. - Чуть не довел до инсульта!
- А я знаю?! Он и до меня был уже на взводе, словно бешенный бросился… Да! Кстати! - Отрапортовал скороговоркой: - Лейтенант Ромашкин. Прибыл для прохождения службы в восьмую роту.
- Вовремя прибыл! - возрадовался капитан-брюнет. -Наконец-то я сдам должность! Ведь ты моя смена, р-родненький! Моя фамилия Штранмассер, откликаюсь на Михаила.
- А также на Моисея, - подъелдыкнул капитан-блондин.
- И на Моисея тоже. Но никто пока на святую землю не зовет!
- Капитаны! Угомонитесь! Молчать! - Майор одним движением отодвинул в сторону обоих весельчаков-балагуров. - Молодой человек, повтори медленнее и внятно!
Ромашкин вновь представился, объяснился. Попутно мельком выразил недоумение - по поводу немотивированной ярости начштаба.
- Знаешь, как про таких говорят, Ромашкин? - сновап встрял неугомонный капитан-блондин. Жена плохо дает, или дает, но другим! Гы-гы!
- Р-разговорчики! Прекратить! - майор-замполит в корне пресек циничные намеки подчиненных на семейные проблемы товарища Давыденко. - Значит, так, лейтенант. Я - Рахимов, замполит нашего третьего батальона. Вот этот… веселый - капитан Хлюдов. Пока что замполит седьмой роты.
- Володя! - назвался блондин, протягивая руку для знакомства.
- А этот - капитан Штранмассер. Всем говорит, что Миша, но никто не верит. С ним, в принципе, можно не знакомиться, а лишь поздороваться. Один хрен, сегодня тебе дела передаст и уедет в свою Иолатань!
- Эх, жалко, не в свой Израиль. Дела передаст, но сам он не "передаст"! - Хлюдов со значением вскинул вверх указательный палец.
- Штранмассер! - повторил Штранмассер. Не путать со "шмайсером" и "трассером". А то тут есть охотники до… У меня обычная русская фамилия - Штранмассер. Нужно просто заучить, она легко запоминается. Почти как Иванов.