Обволакивала лень и тягучая дрема. Закрыть бы глаза хоть на полчасика. Скоро полночь. Но спать нельзя. Поезд до Педжена будет ползти около трех часов, и выходить нужно среди ночи. Заснешь в поезде - проедешь станцию. Придется терпеть и бодрствовать, еще несколько часов.
Хлюдов сходил, приобрел на проездное требование посадочные билеты без указания мест. Наконец-то подошел долгожданный поезд из Красноводска. В хвостовых, общих, вагонах кипела жизнь, копошились люди. В купированной части состава свет в окнах не горел - там люди отдыхали. Ехать предстояло в общем вагоне. Будет шумно, скандально, душно, крикливо.
Они заняли нижнюю боковую полку с откидным столиком.
- Дремать будем одновременно или по очереди? - спросил Никита.
- Нет, только бодрствовать, иначе проспим до пограничного Серахса. Будем взбадривать организмы ромом!
Соседи-попутчики, компания кавказцев, сидящих напротив, постоянно горланила, ежеминутно ругалась. Угрюмые физиономии не внушали доверия. На краю полки сидел громила с бычьим торсом и могучими волосатыми руками. Каждый кулак - с голову годовалого ребенка. Рядом - высокий красавец-джигит, с щегольскими усиками и спортивной фигурой. Двое, сидящие напротив, более хилые на вид, но если бы завязалась драка, в качестве бойцов и они бы сгодились. Один хмурый мужчина средних лет, другой совсем юнец лет восемнадцати. Этот оказался самым горластым и суетливым.
Из-за стенки соседнего купе выглядывали два дедка, пенсионного возраста. И то хорошо. Может, в случае конфликта, будут утихомиривать своих горячих молодых соплеменников.
Громила оглядел офицеров тяжелым неприятным взглядом. У Никиты похолодела спина. Хлюдов усмехнулся и налил рому в стаканы. Второй стакан он выпросил у проводника.
- Будем здоровы! - Хлюдов вызывающе глянул на кавказцев, а затем медленно выпил до дна.
Челюсти гиганта сжались, желваки зашевелились. Подбородок стал твердокаменным, квадратным. Бугристый рельеф мышц угрожающе пришел в движение. Демонстративное и вызывающее распитие на глазах публики, которую не приглашают присоединиться?!
Капитан Хлюдов не моргнул:
- Ну, чего уставился? Выпить хочешь?
- Хочу, - взгляд гиганта стал враждебным и колючим.
- Вы кто? Осетины? - спросил Никита.
Наугад, но в точку! Громила никак не ожидал, что русский офицер отличит его нацию от остальной разноплеменной толпы инородцев. Обычно как говорят: кавказец, абрек, чурка, урюк…
- Осетин! А ты как узнал?
- По запаху! - заржал Хлюдов, чуть всё не испортил..
- Не обращай на него внимания, дружище, капитан шутит! - Никита пихнул Хлюдова в бок. - По разговору узнал, по лицам…
- Знаешь наш язык? - обрадовался гигант, на глазах превращаясь из опасной гориллы в почти дружелюбного человека.
- Н-не совсем… У меня многие друзья осетины.
- Выпить, наверное, хочешь? - не унялся Хлюдов.
- Хочу, - еще раз подтвердил громила.
- А, нэту! - с акцентом и с усмешкой ответил Жлюдов. - Лишнего нэту ничего! - разлил по стаканам остатки рома из первой бутылки и достал из "дипломата" другую.
- Ого! - осетин зацокал языком и что-то быстро пробурчал соплеменникам.
Те бурно начали обсуждать. Пришли к общему согласию.
- Можем одну купить! - предложил гигант.
- Не продается!
- Ну, давай тогда сыграем на вашу бутылку?
- В карты с незнакомыми шулерами не играем, - ответил Никита за двоих. - Только с шулерами знакомыми.
- Нет. Не в карты! - осетин пропустил шулеров мимо ушей. - Будем бороться на руках. Если выиграете, мы бежим за бутылкой водки в вагон-ресторан. Если нет - ваш ром, станет наш!
Старики выглянули из-за переборки, что-то быстро "чирикнули", но гигант успокаивающе извинился перед ними. И вновь обратился к Ромашкину с Хлюдовым:
- Что, офицеры, испугались?
- Мы?! - оскорбился Хлюдов. - С кем бороться?!
- Со мной, - расплылся в широкой улыбке огромный осетин.
- Да хоть и с тобой! Мне один хрен. Давай!
Никита схватил за рукав начавшего снимать шинель капитана:
- Володя! Одумайся! Ты ведь пьян! Поборят.
- Меня?! Да ни за что! Я в этом деле мастер. Бороться - мое любимое занятие! Не боись!.. Расступись, молодежь!
Он уверенно уселся за столик к осетинам. Угрюмый гигант устроился напротив. Они крепко взялись за руки, обхватили ладонью ладонь друг друга.
- Командуй, Ромашкин! - скомандовал Хлюдов.
- На счет три! Раз, два, три!
Хлюдов напрягся, надулся, покраснел и задрожал всем телом. Гигант тоже напрягся, глаза выкатились из орбит, налились кровью. И минуту не продержался Хлюдов - его рука рухнула на стол.
- Черт! Бляха! Не размял я руку!
- Да ладно тебе! После драки кулаками… - Никита разочарованно покачал головой (чудес не бывает…) и с сожалением отдал кубинский ром осетинам.
Те радостно заворковали. А молодой в восторге даже пустился в пляс.
- Ромашкин, доставай последний "пузырь", - скомандовал Хлюдов. - Будем бороться еще!
- Вовка! Ты что, совсем офонарел?
- Успокойся! Сейчас правую руку разомнешь, и я с ними обязательно справлюсь.
Далее бороться вызвался средний брат, худой, но жилистый. Он сел за стол, бурно и резко атаковал, но в следующую секунду молниеносным рывком был повержен.
- Вах!
- О-о-о! У-у!
- Абанамат!!! - гигант протянул Никите только-только завоеванную бутылку обратно и грозно произнес: - Еще хочу бороться!
- Давай, я не против! - согласился Хлюдов. - Никита, массируй руку опять.
Никита принялся яростно растирать и теребить мышцы капитана.
- Володя, может, не стоит? Проиграешь.
- Просто так выйти из игры без драки все одно не получится, не дадут. Вход - рубль, выход - три! Начать легко, тяжело закончить, но будем соревноваться. Я только вошел во вкус. Смотри и учись!
Противники уселись друг напротив друга, напряглись и через минуту (о чудо!) рука гиганта медленно стала наклоняться к столику и бессильно рухнула.
- У-а-а! - завизжали горцы. - Ай-яй!
- О-о-о! - воскликнул восхищенный громила. - Меня давно никто нэ мог завалить! Как ты сумэл? Асланчик, бэги за бутылькой! Живо!
Он сунул десятку в руку гонца.
В борьбу вступил средний брат. И он проиграл состязание. Едва молодой прибежал с бутылкой, как вновь умчался за водкой.
Наконец, гигант переборол Хлюдова, и одна из бутылок возвратилась к осетинам.
Младшему надоело сновать между купе и рестораном, кровь тоже забурлила в жилах, охватил азарт. И он тоже бросил вызов русскому. Братья-соплеменники рыкнули на младшего.
- Э, минутку! - упредил их Хлюдов. - Он меня вызвал, я вызов принимаю. Боремся!
Юный джигит получил затрещины от братьев. Затем, проиграв, получил новую порцию подзатыльников.
И вновь - гигант. И опять проиграл! А еще раз? Реванш! Реванш взял, да. И обрадовался победе, как ребенок. Да и вся их горская компания возликовала: "Эдик! Эдик!" Ага, его зовут Эдик…
Хлюдов подмигнул Ромашкину, шепнул:
- Решил одну схватку сдать, чтоб не рассвирепели, - откупорил бутылку водки.
Осетины нарезали сыр, хлеб и колбасу. Хлеб вместе преломили - уже как бы друзья. Ну, не враги - и то хлеб…
- Мужики, а чего вы приперлись в эту глушь? Будете асфальтировать дороги? - спросил Никита у Эдика.
- Слюшай, откуда все знаешь? Умный, да?! Ты что милиционер? - рассмеялся громила.
- А вашего брата, по просторам Сибири не счесть. От Урала и до Владивостока: армяне и осетины дороги строят. Все шабашники с Кавказа.
- Почему так нехорошо называешь?! Посмотри на мои руки - мозоль к мозолю. Я дэсят тонн гравия за дэнь лопатой перебрасываю.
- Ну, ладно, не обижайся! - примирительно обнял Эдика за шею Хлюдов. - Давайте лучше в карты сыграем.
- Денег больше нет, - грустно признался гигант. - Сапсэм кончились. Но есть шоколадные конфеты! В коробках! Очень вкусные. Давай коробка конфет на бутылка водки играть! Свэжие конфеты, слюшай!
- Давай, - махнул рукой Хлюдов. - Только сначала нужно попробовать. Может, они старые и невкусные. Испорченные…
- Слюшай, ты специально обижаешь или как? - возмутился средний брат (Давид), вынимая из сумки две коробки и открывая одну из них. - На, пробуй, дарагой! Зачем обижяешь!?
Попробовали. Хорошие, однако, конфетки. Грильяж!
- Ладно, играем! Но ставка иная. Две коробки на бутылку.
- Черт с тобой, - согласился с Хлюдовым брат-Давид.
Началась игра не менее азартная, чем борьба на руках.
Никита совсем опьянел и перебрался за перегородку в другое купе, к старикам:
- Гамарджоба, отцы!
- Вах! Ты почему нас приветствуешь как грузин? - обиделись.
- А как нужно?
- Нужно: "Дэбон хорз!"
- Вот и славно! Дэбон хорз!
- Дэбон хорз!.. А по-грузински не надо. У них свой язык, у нас свой.
- Но они ведь тоже православная нация. Почему не любите друг друга?
- Земля, дорогой, всему причиной земля! Ее мало, а споров за нее много. И церковь у них немного отличается от нашей! А у армян еще больше отличий, хотя тоже не мусульмане.
- В бога верите? - спросил Никита.
- Само собой! А ты молодец, офицер! Сразу признал в нас осетин, не спутал с какими-нибудь ингушами или карачаевцами. Бузныт!
- Это чего такое? - не понял Никита.
- Спасыбо, говорю! Балшой спасыбо!
Да пожалуйста! Было бы за что… По правде говоря, Никита изначально-то вообще колебался: грузины? абхазы? чечены те же, не к ночи помянутые? Гигант Эдик был отдаленно похож на футболиста Газзаева (в масштабе два к одному) - потому, собственно Никита и рискнул - насчет осетин.
- Отцы! Мы все россияне, православные! Расея - общая мать! Осетины и грузины на Кавказе должны жить дружно, как братья. Ведь остальные - иноверцы! - проникновенно сказал захмелевший Никита.
- Дорогой мой! - обнял его за плечи усатый дедок. - Мы с русскими друзья, но с грузинами братьями быть не можем. У нас Сталин половину Осетии украл. Карандашом по карте провел и оттяпал весь Юг в пользу Грузии. Обыдно, да?
- Ай, земли много в стране! - махнул рукой Никита. - Советский Союз большой, и мы живем в единой могучей державе. Вся земля общая, государственная!
- Вах! Какая общая?! Это у тебя в России земли много, а у Осетии мало. Каждый клочок полит кровью предков.
- У нас ее тоже нет лишней! Но разве тебе сейчас есть разница, где проходит граница Грузии и Осетии? Это ведь только на карте пунктиры и черточки. На земле ее нет!
- Всякое в жизни случается… Сегодня нет, а через десять-двадцать лет - по горам столбы пограничные встанут.
- Но-но! Только без глупостей! Ты что думаешь, отец, у нас турки или персы пол-Кавказа отнимут? Да мы их в бараний рог согнем! Повернем армию из Афгана и до Средиземного моря дойдем! - Никита все более плыл и его потянуло на обсуждение политических тем. В конце концов, замполит он или где?! Или как?
Лекция о международном положении, как в песне о дурдоме. Один не понимает, что плетет спьяну, другой не понимает, о чем идет речь. Но кончилась всё, слава богу, обниманиями, лобызаниями, полным взаимопониманием.
У картежников дела шли хуже, обстановка накалялась. Хлюдов выиграл вторую коробку конфет, а первую, распакованную, брать отказывался:
- Э нет! Так дело не пойдет! Вы мне давайте целую, эта распечатана!
- Так ведь это ты же ее открыл! Ты пробовал, - сердился гигант Эдик.
- Ну и что? Я их пробовал, но мог ведь не выиграть!
- Но ты выиграл! Теперь получай ее!
- Э-э-э! Нет, сами их ешьте! А мне давай запечатанную.
- Выиграй вторую коробку - отдам! - горячился средний, Давид.
- Вовка! Не затевай межнациональный конфликт из-за двух конфет! Ты все равно сладкого не ешь! - попытался утихомирить вернувшийся Никита.
- Нет! Они проиграли мне целую коробку, а подсовывают начатую!
- Вовка! Сейчас в морду из-за двух конфет получишь! Зачем идти на скандал? Уступи.
- Н-ни за что!
Никита схватил бутылку, разлил водку по стаканам:
- Тост! За русско-осетинскую дружбу!
Старики в знак согласия закивали головами, а злобные рожи молодых, немного смягчились. Все выпили. Закусили конфетами из открытой коробки.
- Так где мой выигрыш? - в который раз не унялся Хлюдов.
Громила Эдик растерянно почесал затылок - открытая коробка опустела.
Брат-Давид в сердцах достал еще коробку, нераспечатанную:
- На бери! Пусть твоя русская жопа слипнется! Жадный!
- Я не жадный, я принципиальный! Играем дальше? Осетинская жопа?
- Играем!!!
Никите совсем захорошело.
- Тост! - на сей раз алаверды от горцев. - За нашу Советскую Армию!
- До дна! - Хлюдов хлобыстнул залпом. Тост того стоит!
Никита выцедил свои полстакана уже с отвращением.
- На тебя тошно смотреть! - усмехнулся Хлюдов. - Ты словно мою кровь пьешь! Так морщишься!
- Не нравится - не смотри! - Никита с шумом выдохнул. - Эх… сейчас бы чего спеть!
Брат-Давид с готовностью начал выводить что-то зычное, гортанное, с придыханием. Деды песню подхватили. Громила сорвал с себя рубашку и, свирепо вращая глазами, пустился в пляс. Молодой подсвистывал.
Хлюдов принялся стучать по столику, как по барабану. Звуки этого пластикового "тамтама" гулко загромыхали в вагоне.
Никита вначале что-то пытался подпеть, а потом скинул китель, изобразил "лезгинку". Или "барыню"? Или "семь-сорок"? Или…
Песни и танцы народов СССР продолжались еще около часа. Впрочем, счастливые часов не наблюдают. Счастливые и пьяные. Что иногда, а то и зачастую одно и то же.
Табачный дым, вагонная духота, запах пота, алкоголь окончательно замутили сознание. Каждый глоток воздуха - взахлеб, словно кисель. Все заверте… лось. При чем тут лось? Лось! Отдай рог! Или панты? Нет панты у оленей -маралов. Или понты? Короче - отдай рог!
Глава 9.
Поход в Иран.
Глаза сомкнули минут на пятнадцать, а вроде прошла вечность. Как больно головушке!
- Эй, офисер! Вставай! Педжен проехаль! - нудил над ухом противный голос.
Никита никак не мог разомкнуть опухшие многопудовые веки. Он потер их кулаками, но глаза не открылись. А голова… о-ой, голова-а!… Где мои мозги? И тошно. В самом что ни на есть прямом смысле слова. Бр-р-р!
Никита наудачу похлопал по столику ладонью, цапнул стакан, хлебнул. Вода… И слава богу! Язык в результате сумел пошевелиться:
- Воха! Хлюдов! На выход! Вовка!
Капитан Хлюдов оторвал голову от смятой фуражки-аэродрома, послужившей подушкой, тупо уставился на Никиту:
- Ты хто?
- Ромашкин, блин! Что, совсем сбрендил? А ты тогда кто?
Хлюдов посмотрел мутным невидящим взором по сторонам:
- А действительно, кто я? Где я?
- Ты Хлюдов, блин! Капитан Советской Армии. А я Ромашкин, блин! И мы с тобой в общем вагоне зачуханного пассажирского поезда! Который движется с тихой скоростью в какую- то задницу! Через задний прход.
- Интересная мысль! - Хлюдов тоже отхлебнул воды. - Уф-ф! А где это - относительно Вселенной? И кто мы как частица природы? Гуманоиды? Люди?
- Люди! Человеки! Вставай, алкаш! Наша станция на горизонте. Не философствуй!
- А где видишь горизонт? За окном черно, как у негра…
- Вот там и горизонт. В заднице! Я ж тебе сказал: мы в нее движемся - медленно, но уверенно.
Проводник что-то бурчал на туркменском, поторапливал. На соседних полках спали утомленные горцы. Значит, бурная ночь была реальностью.
- Чего надо, иноверец?! - рявкнул капитан. - Чего бормочешь? Что-то мне твоя наглая рожа не нравится!
- Слюшай! Зачем опять хулиганишь? Что я тебе плохого сделал, а? Пачаму?
- Что значит - опять?! Да я твою физиономию в первый раз вижу! Сгинь…
- Я проводник вагона. Твой станций! Приехаль! Вылезай, офисер, не скандаль. Иначе милисия прийдет и заберет!
Никита потянул Хлюдова на выход, взяв под мышку обе шинели и фуражки. Хлюдов нес в руках лишь коробку конфет и портфель.
За дверью чернела непроглядная зимняя ночь. В тамбуре Хлюдов снова завелся:
- Где станция, басурманин?! Где Педжен? Куда ты нас завез?!
- Вы его проехаль! Крепко спаль. Я будиль. Твоя не проснулься. Оба теперь вылезаль!
- И что ты нам, красным офицерам, предлагаешь, урюк?! Топать по ночной пустыне обратно? Куда я должен вылезаль, чурка нерусская?! Сейчас тебе будем делать кердык!
- Зачем по песку? По рельсам ходи! Скоро рассветет, не потеряетесь!.. - понизив голос, проводник буркнул: - Сам ты чурка, офисер!
- Нет, пешком не пойдем, - не уловил "чурку" Хлюдов. - Доедем до Серахса, а оттуда вернемся поездом.
- Эй, не хулигань! Твой билет до Педжена! Слезай капитан, а то на стансия милиция позову! Всю ночь буяниль, опять начинаешь! На станции в комендатуру сдам!
- Вовка! Пойдем пешком. Тут вроде бы недалече. Дотопаем, - снова потянул Никита Хлюдова. - в Серахсе на губе погранцы командуют. Лютуют! Неохота попасть в лапы ГБ.
- Нет! Только паровозом. И какой из меня ходок? Ноги будто чужие, словно студень! Паровозом! Чух-чух-чух! Ту-ту-у!
Совместными усилиями и уговорами Никиты и проводника-туркмена все-таки удалось… Вот она, победа разума! Никита, держась за поручни, осторожно спустился по ступенькам на гравий, а Хлюдов следом спрыгнул в его распростертые объятья. Поезд издал протяжный гудок и покатил в непроглядную тьму.
Оп! А вы господа офицеры, кажется, прие-е-ехали. Ни перрона, ни станции - ничего и никого. Черная пустыня, беззвездное небо, тянущиеся вдаль рельсы.
- Ну? И зачем ты меня вытащил из вагона? Ехали бы себе. В Серахсе или Кушке пивка бы попили у моих приятелей-пограничников и подались бы обратно. Следующим поездом. А теперь что? Ползать по пескам? Может, тут раз в месяц поезд останавливается? Ты помнишь, до какой конечной станции состав шел? В какую сторону мы заехали?
- Нет! Это ведь ты, Вовка, билеты покупал, хотел до Маров! А туркмен болаболил про Серахс!
- Слово -то какое! Серахс! Это ж надо так погано городишко обозвать! - горестно вымолвил Хлюдов.
Офицеры огляделись по сторонам. Глаза постепенно привыкли к темноте.
Через железную дорогу переброшен деревянный настил-переезд. В обе стороны - грунтовка. Необорудованный переезд, без шлагбаума, без семафора. Еле различимая дорога куда-нибудь да вела, и наверняка к жилью. Не может не быть жилых домов. Пусть сакля, пусть кошара, пусть хибара, хоть дувал какой-нибудь!
Никита, осторожно ступая, спустился с насыпи и наткнулся на старый мотоцикл с коляской. Рядом валялся еще один, но без переднего колеса. Драндулеты стояли возле избушки, зарывшейся по окна в песок от пола до крыши, высотой всего метра полтора. Дверь заперта на висячий замок, окошко узкое, даже если выбить стекло, не пролезешь вовнутрь.
- Лю-уди-и!!! - куражливо заорал Хлюдов.
- Чего ты орешь? Моцик стоит у сарая. Давай заведем.
- А куда ехать? В какую сторону? Ладно, давай заводить! Где могут быть спрятаны ключи?