* * *
Серафима с дочерью уже ждали их во дворе, по ту сторону ворот, дабы не привлекать излишнего внимания и не вызывать вопросов у соседок. Как только грузовик остановился, женщины прощально прильнули друг к другу.
Майор и водитель метнулись к калитке, давая понять, что время для прощания истекло. Они забросили два чемодана и небольшую сумку с едой в кузов, сразу же помогли подняться туда и их владелице.
- Ты-то сама какое решение приняла? - сдержанно поинтересовался особист у Евдокимки.
- Пока что остаюсь, из города уйду с госпиталем.
- Только обязательно.
- Если попаду в окружение, стану партизанить. Карабин у меня уже есть. Пистолетом разживусь у какого-нибудь немецкого офицера.
- Нет, ты только послушай, Дмитрий, что она говорит! - склонилась над задним бортом Серафима. - Карабин у нее есть, а пистолетом она "разживется"! Кого я воспитала на свою голову и как я могу оставлять ее одну?!
- Сидеть! - упредил майор попытку Серафимы покинуть кузов машины. - Прекратить истерику! А ты, - обратился к Евдокимке, - перестань доводить мать своими фантазиями до инфаркта.
- Вот теперь-то она и начала проявляться, истинная сущность прозвища-фамилии Гайду", - не унималась Серафима.
- Но-но, попрошу не преувеличивать! Я ношу ту же фамилию, - ухмыляясь, напомнил ей особист.
- Да ну вас! - махнула рукой Серафима. - "Гайдуки", одним словом. Поступайте, как знаете. Я бессильна.
- Оставаться здесь на ночь не советую, - Дмитрий вновь обратился к Степной Воительнице. - Поскольку ночью немцы намерены высадить десант и на окраинах, наверняка развернется бой, тебе лучше находиться в охраняемом госпитале, вместе с остальным медперсоналом. Тем более что там ты понадобишься и как санитарка.
- Уже как медсестра, - с подростковым апломбом похвасталась девушка. - По совету нашего эскулап-капитана, я успела взять справку в училище об окончании двух курсов и о том, что во время учебы прошла медподготовку.
- Смотри, как бы на фронте не переквалифицировалась из педагога в медработники, - предупредил майор, уже направляясь к кабинке.
- Вообще-то я мечтаю стать боевым командиром, а не возиться с ранеными и больными.
- Господи, ну, зачем ты послал мне этого гайдука в юбке?! - взмолилась Серафима. - Знал бы кто-нибудь, как я устала от этого гайдуцкого характера! Родился бы сын, может, и смирилась бы, и даже гордилась бы им…
- Как ты, Евдокимка, уже поняла, - подытожил стенания Дмитрий, - мы с твоей матерью мечтаем только об одном - встретить тебя после возвращения живой и невредимой. А потому главная твоя задача - наш ты командарм и великий полководец - уцелеть. Все, мы уехали!
38
В нескольких километрах от города, на окраине какого-то хутора, Серафима увидела двух учительниц из своей школы. Они - одна с шестилетним внуком, другая с десятилетней дочкой - топтались у подводы, к которой возница с деревяшкой вместо правой ноги пытался приладить отвалившееся колесо. Опасаясь накликать на себя гнев деверя, Серафима все же постучала по кабинке, а когда машина остановилась, объяснила, в чем дело.
- Еще две учительницы, да к тому же с детишками - это уже убедительно, - неожиданно отреагировал майор. - Получается, мы везем в тыл работников народного образования и членов их семей. Для постов - как раз то, что нужно. Сдай назад, - приказал он водителю. - В машину их! Только быстро, быстро. Серафима Акимовна, - Дмитрий не обращал внимания на слова благодарности, расточаемые осчастливленными беженками, - с этой минуты вы у нас - старшая по кузову. Поддерживайте железный порядок; обычно у вас это получается.
Ночевали они в небольшой деревушке, в доме, недавно брошенном хозяйкой, оставшейся без мужа и перебравшейся к родителям в ближайший поселок. Тем более что, как объяснил хромоногий сосед, в округе бродит шайка дезертиров.
Этот селянин, представляясь, пояснил: "Если по-уличному, то меня все Унтером зовут. Из-за того, что в мировую до унтер-офицера дослужился. Для тогдашнего крестьянина это был высокий чин. Правда, к лычкам моим немцы тотчас же присовокупили осколок в ногу".
Майор поинтересовался у него про шайку:
- И много их там собралось?
- Да человек шесть их. Но мужики крепкие и бесшабашные. К тому же на вооружении у них - трехлинейка и берданка. Остальные - при ножах, вилах и прочем хозяйственном орудии. Но мечтают вооружиться по-настоящему, - "Унтер" выразительно прошелся взглядом по кобуре майора. - Узнают, что появились эвакуированные, - и тут как тут, добро ихнее "оприходовать" спешат.
- Следовательно, базируются они недалеко, а в селе у них имеются свои глаза и уши. Правильно мыслю, унтер-офицер?
- Сугубо фронтовой расклад, - подтвердил тот. - Здесь неподалеку урочище наблюдается, с тремя глубокими оврагами. Основной лагерь их, наверное, там. Хотя при нынешнем безвластии и по хуторам отсиживаться можно, прихода немцев дожидаясь. Вчера в нашей деревне на ночном привале находился какой-то батальон, так нападать на село дезертиры не рискнули. А сегодня - поди, знай. В центре, вон, целая колонна беженцев в себя приходит. А приближается к деревне шайка обычно по склону оврага, что как раз подводит к вашей усадьбе, так что…
- Колонну, которая в центре, сопровождает охрана?
- При одной из машин двух охранников с винтовками видел. А дезертиры - они любят пограбить, но очень не любят пальбы. Трусливые, словом.
Майор тут же приказал водителю увезти женщин в центр села, полагая, что там те окажутся в большей безопасности.
- Нападать на большую колонну с охраной шайка вряд ли осмелится, - объяснил он свое решение. - Мы же устроим на нее засаду и, в случае чего, немедленно придем вам на помощь. Машину загоните в какую-нибудь усадьбу, чтобы не привлекать внимания к ней, и замаскируйте, обязательно предупредив охрану о возможном нападении.
Анна Жерми наотрез отказалась садиться в машину. Майор попытался уговорить ее, однако, улучив момент, Смолевский вполголоса обронил:
- Бессмысленное занятие. Пусть остается. У нее имеется пистолет, а стрелок Бонапартша - отменный. И вообще поймите вы, что наша Жерми - настоящий боец.
- Это вы - об Анне Альбертовне?! - не сумел скрыть своего удивления особист и, пораженный сообщением штабс-капитана, тут же угомонился - дескать, пусть остается.
Как только машина отъехала, Бонапартшу он оставил в доме, играть роль хозяйки. Смолевский же, вооруженный лопатой с перебитым черенком и финкой, затаился в кустах неподалеку от оврага, чтобы ударить по дезертирам с тыла.
- Попытаюсь вспомнить навыки, полученные когда-то в разведшколе, в том числе и по рукопашному бою, - азартно объяснил он, самостоятельно выбирая для себя место засады.
- Тем более что снимать придется "краснопёров"? - не упустил случае подколоть его Гайдук. - Как не вкусить такого наслаждения?
- Ну, "красноперы" как-никак - идеологические противники, а эти - так себе, банда горлорезов.
Унтеру майор вручил свой трофейный пистолет и приказал засесть в руинах соседнего дома. Сам спрятался у кованой, открывающейся внутрь двери подвала, из-под карниза которого просматривался весь двор и подходы к нему.
- Вы что, действительно вооружены? - поинтересовался он у Жерми, после неудачной попытки дать ей напутственные советы - как следует вести себя во время нападения.
Та встретила это со снисходительным сарказмом:
- Вы еще спросите, владею ли я оружием, - иронично парировала Анна.
Они стояли в тесных сенцах старой мазанки и говорили вполголоса. В обеих комнатах светилось по керосинке, а на кухне - дымилась свеча. Вся их крайняя хата представляла теперь посреди степи приманку для любого из проходимцев.
- И что странного вы нашли бы в этом вопросе?
- У меня - наган с полным зарядом, плюс шесть запасных патронов. Понимаю, что для боя маловато, но стрелять намерена без предупреждения, в упор и без каких-либо расспросов.
- А мне казалось, что я неплохо знаю тебя, Анна, - переходом на "ты" Дмитрий пытался напомнить женщине о днях в Одессе, проведенных вместе, чью весеннюю прелесть забыть никак не мог.
- Всем так казалось, - спокойно заметила Жерми. - В этом и заключается один из способов маскировки, а значит, и само искусство выживания в тылу противника. Кстати, в тылу белых я вела бы себя точно так же.
- Кого же вы в таком случае представляете?
- Саму себя. Но, по убеждениям своим, я - яростная монархистка, у которой есть все основания ненавидеть и белых, и красных, не говоря уже о махновцах и прочей сволочи.
- Как я и предполагал, - проворчал Гайдук.
- Может быть, поэтому, - не обратила Бонапартша внимания на его слова, - единственно приемлемым и актуальным лозунгом Гражданской войны для меня до сих пор остается лозунг незабвенного, хотя и презрительно нелюбимого мною, Нестора Махно: "Бей белых, пока не покраснеют; бей красных, пока не побелеют!"
- Очевидно, атаман-анархист даже не догадывался, как любо будет монархистке идти в бой под его лозунгами. Что ж вы, Анна Альбертовна, так и намерены до конца дней своих прожить на советской территории, как на вражеской?
- Я до конца дней своих намерена прожить на территории Российской империи. Пусть даже и лишенной на какое-то время короны, герба и флага.
- И вам не страшно произносить эту крамолу в присутствии офицера НКВД?
- Лично я пустилась в эти откровения только потому, что, как оказалось, словесным недержанием отличился наш дражайший штабс-капитан. Разве я давала хоть малейший повод заподозрить во мне монархистку и вообще человека, настроенного антисоветски?
- Моим друзьям, - уклончиво ответил Гайдук, - особенно коренным одесситам, вы казались живым воплощением французской революционерки, эдаким подобием Жанны Лябурб. Только почему сейчас вы напропалую столь откровенны? Уже не считаете меня офицером НКВД?
- Потому что вы, лично вы, Дмитрий Гайдук, никогда им и не были. А сейчас - тем более. Лично я воспринимаю вас, как обычного русского офицера, оказавшегося в двух шагах от линии фронта и готового сражаться против германцев точно так же, как тысячи офицеров сражались против них в прошлую мировую.
- Ну, слава богу, - с искренним облегчением вздохнул Дмитрий. - А то я уж было решил, что вы пытаетесь склонить меня на свою сторону. К измене присяге.
- В случае с вами это бессмысленно. Достаточно того, что теперь мы - союзники и перед нами общий враг. Уверена, что к такому же решению придут многие белые офицеры, как, впрочем, и офицеры-монархисты.
39
Нет, это совещание у командующего армией, последнее перед операцией "Выжженная степь", оптимизма фон Штуберу не придало. Генерал Курт Швебс как-то рассеянно выслушал доклады самого барона, а также командира танкового отряда майора Кегля и командира егерей капитана Юргенса и, впав в несвойственное ему забытье, молчаливо смотрел куда-то в пространство перед собой.
В общем-то, командиры всех трех отрядов подтвердили свою готовность к танковому и воздушному десанту в район Степногорска. Стало ясно: само их появление в тылу вызовет у русских панику; кроме того, десантники отвлекут на себя и уничтожат значительные силы противника. Но все их жертвенные усилия приобретали смысл только в том случае, если основным силам удастся с ходу прорвать оборону русских и, войдя в город, соединиться с остатками десанта.
Таковым, собственно, и виделось поначалу генерал-полковнику Швебсу завершение "Выжженной степи". Но, пока шла подготовка к десанту, ситуация в районе действия армии резко изменилась.
Догадавшись, что основной удар будет нацелен на крупнейший промышленный район, с центром в Кривом Роге, русские сосредоточили на этом направлении несколько дивизий, перебросили танковый полк, начали цепляться за каждый, даже самый мизерный, водный рубеж, за любую складку местности. К тому же в подольских лесах то тут, то там обнаруживались подразделения окруженцев, не спешивших сдаваться, как это происходило в самом начале войны. Они не пытались во что бы то ни стало вырваться из окружения, а продолжали действовать диверсионно-партизанскими методами. В итоге немецких солдат, необходимых на фронте, приходилось бросать на охрану дорог и прочесывание местности, а главное, терять их в бессмысленных стычках.
- Как вы уже убедились, - наконец-то мысленно вернулся в кабинет генерал Швебс, - чем ближе части армии подходят к промышленным районам, к Днепру, тем сопротивление русских становится все более упорным. И я очень сомневаюсь, что завтра нам удастся захватить Степногорск, а значит, воспользоваться действиями десанта.
Услышав это, командиры групп переглянулись. Опасаясь, как бы Швебс вновь не впал в летаргическое молчание, оберштурмфюрер СС театрально, стараясь привлечь внимание, прокашлялся:
- Следует полагать, операция, господин генерал, отменяется?
- По данным разведки, никаких значительных резервов у русских на этом направлении больше нет, теперь они спешно создают оборонительный вал на восточном берегу Днепра. Но у меня их тоже нет. Для переброски нужно время. - Он замолчал, несколько мгновений вдумчиво рассматривая тот квадрат на карте, в пределах которого находился Степногорск. - Решение будет таковым. Десантирование состоится в намеченное время. Однако цели его сузятся. Танковому десанту, - метнул он взгляд в сторону майора Кегля и капитана Юргенса, - усиленному еще пятью машинами и взводом егерей, предстоит взять под свой контроль железнодорожный поселок, надежно перерезав при этом железнодорожное и шоссейное сообщение.
- Смею заверить, господин генерал, что танковая группа приказ выполнит.
- Что же касается парашютистов, фон Штубер, то им отводится роль вольных стрелков при полной свободе действий.
- Любимая роль каждого парашютиста, - склонил голову барон.
- Усиленная отделением снайперов, ваша группа, истребляя живую силу и технику противника, еще до рассвета должна посеять панику во всем Степногорске. Главное внимание уделяйте той части города, которая расположена со стороны станционного поселка, отделенного от города, если верить карте, лоскутком холмистой степи. К полудню все ваши люди должны отойти к поселку железнодорожников и, вместе с танкистами, надежно оседлав обе дороги, держаться там до подхода наших войск. Все это время передовые части будут поддерживать вас огнем дальнобойной артиллерии и силами штурмовой авиации. Пехота станет всячески имитировать активность.
Пока генерала отвлекал телефонный звонок, Штубер достал топографическую карту и внимательно изучил расположение станционного поселка, а также часть местности, отделявшую его от окраин города. Как оказалось, всю ее изрезали овраги и усеяли холмы, часть их даже заползала за черту города. Именно эта холмистая гряда, очевидно, определила и название города - Степногорск.
"Неужели русское командование не превратило эти холмы в оборонные высоты? - удивился оберштурмфюрер. - Где еще держать оборону в здешних степях, если не на такой гряде?" Однако он тут же уяснил для себя, что это потребовало бы значительных сил и что созданием подобной "линии Маннергейма" местного пошиба следовало заняться давно, притом что она имела бы смысл только при организации серьезной обороны города. Русские же войска, почти с ходу отброшенные от Южного Буга, теперь спасительно оглядывались на берега Днепра. Причем это уже было ясно и без данных армейской разведки.
Впрочем, он со своим десантом тоже вряд ли сумеет использовать преимущества гряды, поскольку "ночной бросок" будет нацелен на равнину северо-восточнее городка, где пролегает степная дорога, уводящая на юг, в сторону Запорожья. Но спасти кое-кому из его "скифов" жизнь, при отходе к станционному поселку, она, несомненно, может.
Судя по нервным ответам Швебса, звонил начальник штаба группы армий "Юг"; требовал он как можно скорее захватить Кривой Рог, с его заводами и рудниками, нацеливаясь при этом на выход к Днепру.
- Терпеть не могу, - проворчал генерал-полковник, швырнув трубку на аппарат и ни к кому конкретно не обращаясь, - когда штабисты подгоняют меня, поучая, что и как делать. Хотя и так ясно, что мои дивизии продвигаются почти походным маршем, на пределе возможностей. - Он вновь выдержал паузу, достаточную для того, чтобы пренебречь штабными наставлениями, и только тогда угрюмо спросил: - На чем мы остановились, господа?
- Что во время десанта пехота станет имитировать активность, - подсказал ближе всех сидевший к Швебсу начальник штаба армии.
- Но только имитировать, - уточнил оберштурмфюрер СС.
- Наступление начнем ровно в полдень. По всему участку 257-й дивизии. Однако прорыв обороны русских штурмовая группа будет производить севернее Степногорска, на том же участке, где намечен и прорыв танкового десанта. Время и место основного удара должно храниться в тайне.
- Оно будет храниться, господин генерал, - угрожающе заверил его начальник армейского отдела гестапо штурмбаннфюрер фон Роттенберг.
- И еще… - демонстративно не обратил на него внимания командарм. - Объясните приданным вам, оберштурмфюрер, снайперам, что на сей раз никто не требует от них выбора каких-то особых, командных целей. Огонь по любой вооруженной мишени. Кстати, проследите, чтобы ранцы у них были наполнены патронами, а не шнапсом.
- Видно, придется огорчить их еще раз, - воинственно ухмыльнулся барон, подразумевая, что первым огорчением стало для них включение в состав десанта.
Когда совещание завершилось, уже в приемной генерала Штубер задержал командиров танкового десанта и сообщил, что его "скифы", в основном переодетые в красноармейскую форму, начнут отход в одиннадцать ноль-ноль, поэтому все бойцы их десанта должны быть предупреждены.
- Кстати, напомните своим танкистам, что мои парашютисты обуты в сапоги, в то время как рядовой и сержантский состав красных щеголяет в известных вам обмотках. При фронтовом десанте подобное несоответствие простительно.