- Послезавтра, на рассвете, ваш отряд высадят в районе железнодорожной станции Степногорск, вот здесь, - указка ткнулась в станционный поселок, - в каком-нибудь километре от юго-восточной окраины города. В это же время на северо-восточную его окраину ночным рейдом мы перебросим танковый батальон с десантом на броне. Ваша общая задача, господа офицеры: диверсионными атаками перерезать железнодорожную и шоссейную линии, связывающие промышленные районы с югом республики, в частности с Николаевским портом. А затем, посеяв панику, ударами с тыла, помочь нашим войскам, которые к вечеру должны подойти к городку.
- Мои диверсанты уважают такие операции, когда каждый из них получает возможность продемонстрировать всю свою выучку, подкрепленную звериной яростью, - молвил Штубер, имея в виду прежде всего самого себя. Он и в самом деле терпеть не мог заданий, сковывающих действия его бойцов, как, например, выведение из строя какого-нибудь оборонного объекта, прекрасно укрепленного и охраняемого.
- Вот и демонстрируйте, "коршуны Фриденталя", демонстрируйте! - окончательно взбодрил его генерал. - Кстати, авиаразведка донесла, что на запасных путях станций Степногорск и Новополтавка скопилось около двух десятков воинских эшелонов.
Офицеры-десантники многозначительно переглянулись.
- Будет где развернуться моим танкам, - заверил своих коллег майор Кёгль.
- Да и моим "лесным бродягам", - едва слышно напомнил о себе капитан егерей.
- Как вы успели заметить, господа, - вновь заговорил генерал, - уже сегодня наши части начали теснить противника на всем пространстве от Первомайска до Вознесенска. Хотя коммунисты убеждены, что мы станем закрепляться по правому берегу Южного Буга. Корпус соседней с нами полевой армии с упорством также громит красноармейцев, прикрывающих подступы к Кировограду, отвлекая тем самым значительную часть русских сил на себя.
Все уважительно помолчали, в то же время прислушиваясь к "зову небес", который через минуту перевоплотился в бомбовый удар по переправе. Земля и небеса содрогнулись от разрывов и форсажного рева моторов, но ни один из бомбардировщиков на графский особняк посреди старинного парка не позарился; пилоты жестко выполняли приказ своего командования - уничтожить вражескую переправу. Разве что один из подбитых самолетов, уже, очевидно, неуправляемый, врезался в каменистое речное побережье метрах в двухстах севернее штаба.
Как только уцелевшие машины русских ушли на восток, генерал Швебс продолжил:
- Общее командование десантами и самой операцией… - он вопросительно взглянул на начальника штаба.
- "Выжженная степь", - заглянул тот в свою записную книжку.
- Вот именно, операцией "Выжженная степь", возлагается на оберштурмфюрера СС фон Штубера. Все вопросы, связанные с ее обеспечением, возьмет на себя полковник Ветлинг.
- Сочту за честь, господин генерал, - отозвался начальник штаба.
- Постарайтесь, господа, чтобы ход операции полностью соответствовал смыслу, заложенному в ее наименовании.
- Так точно! - решительно заверил его от лица всех присутствующих командир диверсантов.
- Именно поэтому, как уже было сказано, командование операцией возлагается на оберштурмфюрера СС барона фон Штубера, командира диверсионного отряда "Скиф", прекрасно владеющего русским языком и разбирающегося в русских характерах. Связь с ним будете поддерживать по радио. Я ничего не упустил, барон? - едва заметно ухмыляясь, поинтересовался Швебс.
- Никак нет, господин генерал-полковник. Подробности операции мы, полагаю, согласуем в штабе полковника Ветлинга.
О том, что его отряд отныне носит наименование "Скиф", барон услышал впервые, но признал: оно вполне соответствует настрою его десантников, не говоря уже о названии операции. Касательно же того, что ему придется командовать старшими себя по чину, то это обстоятельство особых терзаний не вызывало: он являлся офицером войск СС, и этим все сказано.
6
Когда Евдокимка решила, что пришло время вернуться в седло, морские пехотинцы сразу же забыли о самолете и сгрудились вокруг коня и девушки; кто из любопытства ("интересно, как это у местной казачки получится?"), а кто - из желания помочь ей взобраться на рослого кавалерийского скакуна.
- Ну и что, лейтенант? Все они так и будут таращиться на меня? - укоризненно взглянула Гайдук на командира, всё еще не в силах простить ему "козявку". - Не видели, как девушки на коней садятся?
- Так ведь красиво держитесь в седле!
- Непорядок, лейтенант.
- Истосковались, видать, парни, - вновь начал было оправдываться Лощинин.
Однако Евдокимка еще жестче прервала его:
- Сказано ведь: непорядок!
Только теперь, скользнув взглядом по бедру девушки, лейтенант морских пехотинцев вдруг все понял и спохватился:
- Слушай мою команду! Всем до единого - кругом! - и тут же обратился к Степной Воительнице: - Вам помочь?
- Еще чего?! - иронично возмутилась та. - Теперь уж вы сами слушайте мою команду, товарищ лейтенант: ко мне спиной - кругом! А то ведь сплошной лейб-гвардейский непорядок, - спародировала она эскадронного старшину.
Едва офицер отвернулся, Евдокимка уверенно взобралась в седло и, сдерживая тревожно ржущего коня, которому явно не нравился идущий от самолета чадный дух, проделала на нем два небольших прощальных круга.
- В седле, яхонтовая, теперь долго не повоюешь, - тут же оказался рядом с лейтенантом смуглолицый красавец Будаков. Внешне очень смахивающий на цыгана, хотя и не был им, боец и вести себя старался соответственно, словно бы в нем играл зов крови. - Так что мой тебе совет: подгребай к морской пехоте, в обиду не дадим.
- Сам первый и неотразимый кавалер батальона предлагает, - отрекомендовал его лейтенант. - Тельняшку и клеши действительно гарантируем.
- Молиться на тебя будем, - и впрямь, молитвенно вознес руки к небесам "первый кавалер батальона". - Снизойди, Степная Воительница!
Явно входя в роль, Будаков потянулся к ее бедру, однако Евдокимка лихо щелкнула нагайкой рядом с его плечом.
- Я подумаю над вашим предложением, лейтенант, - демонстративно проигнорировала она "первого жениха" батальона. - Однако хорошо думается мне только в седле.
У просеки лесопосадки девушка встретила двух молодых кавалеристов, в казачьих кубанках, которые явно торопились к подбитому самолету. Сообразив, что направляться к машине уже бессмысленно, они с ордынскими криками "Алла! Алла!", озорно погнались за Евдокимкой, имитируя татарский набег, и были обескуражены, когда, оторвавшись от преследователей, девушка вдруг развернула коня и, прорвавшись между парнями в кубанках, успела слегка пройтись нагайкой сначала по крупу коня переднего, а затем - по спине заднего всадника. Кончилось все тем, что, угрожающе размахивая своим оружием, Степная Воительница погнала их обоих к окраине Степногорска.
- Угомонись, бешеная! - прокричал один из них, совсем юный, с выбивающимся из-под кубанки вороным чубом, и выхватил шашку, пытаясь отразить очередной взмах нагайки.
- А сам угомонился? Или завтра снова нападешь?
- Так ведь мы же пошутили!
- Вот и я теперь пошутить решила! - на глазах у выскочившего со двора эскадронного старшины девушка в мгновение ока обвила нагайкой кисть руки кубанца и вырвала из нее шашку.
- А ну, остепенились! - накричал на своих бойцов старый рубака, заметив, что и второй казак схватился за оружие. - Что, уже и к девкам с шашками подступаетесь? К иному подходу не приучены?
- Да это же не девка, это янычар в юбке! - потирал "раненую" руку чубатый.
- Сам ты янычар! - огрызнулась Евдокимка. - Нечего целой ордой по степи за мной гоняться!
- Тебе ведь сказано было, Куренной, - объяснил старшина, - что местечко это от запорожских и бугских потомственных казаков происходит. Что ни девица - то казачка. А со своими - и вести себя следует по-нашенски. Тебя, Бондарь, это тоже касается.
- И все же… - проворчал в ответ спутник Куренного, - наши, кубанские девки, не такие лютые.
- Ты мне побалагурь, побалагурь! - пригрозил старшина. - Самолично так нагайкой отхожу, что черта ангелом называть станешь. Рысью в эскадрон!
Едва несостоявшиеся "ордынцы" умчались, как из-за поворота появилась тачанка, в которой за спиной бойца-ездового, сидел отец Евдокимки. Раненный в Финскую войну и списанный подчистую, он уговорил комдива похлопотать за него в штабе армии, чтобы там закрыли глаза на его диагнозы и восстановили в офицерском корпусе, в должности полкового ветеринарного врача. Судя по счастливому виду, армейской форме и знакам различия старшего лейтенанта, отец своего добился.
- Значится, мы теперь однополчане, товарищ военврач? - отдал ему честь эскадронный старшина.
- Еще как однополчане. Чувствовала душа, что на Карельском перешейке моя война не закончится, - сдержанно ответил Гайдук. - Чей конь? - сурово поинтересовался он у дочери. - Кто тебя осчастливил стременами?
- Старшина вот… А что, нельзя разве?
- Конь без седока остался, резервный он теперь, - объяснил Разлётов, чувствуя себя виноватым перед отцом Евдокимки. - А поскольку всякая казачка должна держаться в седле лихой наездницей, по-военному…
- Слава богу, что хоть без спросу не увела, - вежливо простил ему фронтовое легкомыслие Гайдук. - Видел, видел, как ты за подбитым самолетом с нагайкой гналась, - обратился он к дочери.
- Но ведь я же не одна была, так что, если бы немцы открыли стрельбу…
- Ты конечно же повела бы на них в атаку целый взвод морской пехоты, - едва заметно улыбнулся отец.
- И повела бы, - упрямо подтвердила Евдокимка, горделиво поводя широкими плечами. - Может, когда-нибудь и поведу.
- Только не при моей памяти, - пригрозил отец. - Старшина, коня у наездницы немедленно изъять. Вместе с нагайкой.
- Но ведь он же ничейный, - капризно сморщилась девушка. - И помощь моя может пригодиться; раненых, например, перевязывать могу.
- Изъять! - настоял на своем военврач. - Иначе она с нагайкой не только на германские самолеты, но и на танки пойдет.
- Она - может, да… - признал старшина. - Характера - на эскадронный аллюр. Точно янычар в юбке.
7
Палатки десантного отряда "Скиф" располагались у истоков ручья, рядом со станом охотничьего хозяйства.
Территория стана, охваченная высокой оградой из дикого камня, состояла из большого двухэтажного особняка, трех одноэтажных построек и двух армейских вагончиков. Причем все это формировало внутри усадьбы некое подобие форта, в чьих пределах удобно держать круговую оборону. Вот только барону фон Штуберу доподлинно стало известно, что ни одно из подразделений красных оборону здесь не держало. Об этом свидетельствовало и состояние построек. Русское командование явно рассчитывало отсидеться по левому берегу Южного Буга, в окопах.
Местность здесь была пустынная, однако выбор ее начальником отделения СД и самим Штубером объяснялся просто - неподалеку, окруженный защитными лесополосами, небольшими рощицами и колючей проволокой, располагался некогда секретный полевой аэродром русских. Один из тех запасных, замаскированных под пустыри аэродромов, которые никогда не знали плуга - их грунтовые, хорошо утрамбованные взлетно-посадочные полосы скрывались под слоем дерна.
Да и стан этот, несмотря на соответствующую надпись на арке, никогда таковым не был. Штубер уже знал, что смотрителями его выступали члены семейства лесничего Дмитрия Гайдука. Однако оба сына лесничего были призваны в армию, а жену и двух невесток тот переправил к родственникам. Сам же Гайдук несколько дней отсиживался в подземном тайнике, надеясь, что немцы уйдут со стана так же быстро, как ушли недолго квартировавшие здесь румынские кавалеристы, однако понял, что отряд немцев покидать стан не собирается, а незаметно уйти ночью не сумел. Или, может, не захотел?
Теперь, находясь в плену, он, бывший советский офицер, с досадой размышлял о том, как бездарно попался и как не по-мужски встретил свой военный час.
- Сколько лет вы охраняете этот секретный аэродром? - по-русски спросил его Штубер, усаживаясь верхом на стул у массивного стола, по другую сторону которого томился лесничий.
Барон видел перед собой крепкого жилистого мужчину уже хорошо под сорок. Фельдфебель Зебольд, опекавший лесничего, успел "приукрасить" его худощавое, слегка удлиненное лицо, но тем не менее оно оставалось достаточно выразительным и волевым.
- Какой еще аэродром? - иронично и несколько высокомерно переспросил майор НКВД.
- Полевой, запасной и, ясное дело, секретный, - отчеканил Штубер.
- Да нет здесь никакого аэродрома, и при памяти моей никогда не было.
Оберштурмфюрер развернул перед лесничим карту и ткнул пальцем в место у реки, обведенное коричневым карандашом.
- Вот он, аэродром "Буг-12", рядом с которым мы находимся и который вам поручено было охранять.
- Впервые слышу о таком, господин эсэс-офицер, - усталым голосом, глядя себе под ноги, проговорил Гайдук. - Это обычное армейское, "генеральское", как мы его называли, охотничье угодье. Ведомственность его не очень-то афишировалась. Если вы - охотник, могу порекомендовать: заяц здесь водится, перепел, лисы…
- Время от времени в этих местах генералы и партийные работники в самом деле устраивали некое подобие охотничьих забав. Однако все это - лишь прикрытие. На карты абвера аэродром нанесен еще в 1936 году.
- Что-то вы путаете, господин эсэс-офицер, - пожал плечами лесничий.
В ту же минуту Штубер метнул взгляд на ожидавших своего "выхода на арену" фельдфебеля Зебольда и специалиста по пыткам шарфюрера Лансберга. Мгновенно подхватив русского за руки, за ноги, они резким броском "посадили" его на пол, затем швырнули спиной о стенку.
Позволив ему немного прийти в себя, Лансберг, известный в отряде под кличкой "Магистр", в течение пяти минут отрабатывал на нем удары ребрами ладоней, каждый из которых, при более сильном исполнении, мог завершиться для "подопечного" переломом или своеобразным каратистским "нокаутом".
Буквально вырвав лесничего из рук шарфюрера, могучий, гориллоподобный Зебольд ухватил Гайдука за волосы, прижал лицом к шершавой каменной стене и по-русски, с характерным германским акцентом, спасительно проворковал на ухо: "Правду говори, идиот, иначе мой напарник сейчас начнет шкуру с тебя сдирать, с живого, он у нас мастер на выдумки… Тем более что барону и так почти все известно".
- Поскольку неподалеку, по Днестру, проходила румынская граница, - как ни в чем не бывало продолжал допрос оберштурмфюрер СС, когда Гайдука в полуобморочном состоянии вернули за стол, - то в стратегических планах "Буг-12" рассматривался в качестве одного из так называемых "аэродромов подскока", где пилоты дальней авиации могли бы дозаправиться, отдохнуть или взять на борт парашютистов.
- Возможно, и так. В тридцать шестом меня здесь еще не было.
- Знаю, вы прибыли сюда осенью тридцать седьмого, после того, как весь предыдущий состав военизированной охраны, тоже маскировавшийся под егерей, был расстрелян коммунистами. Но ведь последние учения проводились в сороковом году, уже в разгар нападения Советского Союза на Финляндию. Вы были назначены заместителем начальника базы и начальником ее службы безопасности. Можно сказать и так - что вы были начальником особого отдела гарнизона базы.
Гайдук снова вознамерился разубеждать барона, однако, ощутив на своем загривке волчью хватку Зебольда, пробормотал:
- Осенью сорокового здесь действительно проходили ночные учения. Затем всех парашютистов перебросили куда-то под Ленинград.
- Кстати, - без какого-либо интереса воспринял это признание фон Штубер, - один из тогдашних охранников аэродрома был завербован абвером. Всех остальных коммунисты расстреляли - так же, как и десятки тысяч других офицеров и генералов. То есть просто так, - улыбаясь, вальяжно развел руками барон, - на всякий случай: вдруг, среди невинно убиенных и впрямь затесался все еще невыявленный "враг народа".
- Это уже политика, - проворчал Гайдук.
- …от которой вы пытаетесь откреститься? И это вы - кадровый чекист?
- Я никогда не принадлежал…
- Отставить! - буквально прорычал Штубер. - Нам прекрасно известно, что вы - майор НКВД.
- Бывший.
- Сомневаюсь, что бывший, хотя по документам вы и числитесь майором в отставке, уволенным из органов то ли по состоянию здоровья, - иронично осмотрел он рослую, кряжистую фигуру Гайдука, - то ли… А те двое егерей в виде ваших "сыновей" пребывали в чинах лейтенантов НКВД. Такими же служащими являлись и три женщины.
- Ладно, излагайте свою версию, я не собираюсь оспаривать каждое ваше утверждение.
- Это не версия, майор, а жесткая констатация неоспоримых фактов.
- Предположим, - устало, с неистребимым безразличием в голосе, согласился Гайдук.
- Признаю, держитесь вы пока что достойно.
- На этом этапе допросов - да… На этом этапе, - подчеркнул майор, давая понять, что к героям, без стона всходящим на костер инквизиции, он себя не причисляет.
- Пока что вы не даете повода приступить к более изощренным методам. И потом, мы ведь не в гестапо и не в НКВД. - Эсэсовец несколько мгновений напряженно всматривался в лицо украинца, пытаясь уловить какие-то нюансы его внутренней реакции, однако тот оставался невозмутим. - В вашем подчинении находились еще шесть вооруженных егерей, так называемых "объездчиков", из местных партийцев. Четверо из них, оставленных здесь для подпольной работы, уже в наших руках.
- Как я и предполагал, - проворчал майор. - Судя по имеющимся у вас сведениям…
- Нет-нет, - тут же отреагировал барон. - Результаты их допросов мне пока не известны. Я оперирую старыми данными. Из чего как раз и следует, что в двух километрах от аэродрома, чтобы не привлекать внимания, располагался отдельный автомобильный батальон, по сигналу тревоги немедленно прибывавший сюда, на объект.
- Хотите сказать, что все вокруг буквально напичкано вашими разведчиками?
- Так вот, в действительности, - не стал полемизировать с ним барон, - именно этот батальон и являлся секретным подразделением охраны аэродрома. Вы же, вместе с "лесничеством", служили всего лишь своеобразным прикрытием, являясь эдакими гражданскими сторожами.
- Обычная практика режимных объектов, - пожал плечами Гайдук.