Я продолжал смотреть в ночной бинокль, все еще надеясь на то, что пулеметчик и минер все таки обнаружат слева цель, развернутся влево и накроют ее. Но прошла минута, другая. Уже перестали хрустеть веточки на пути незнакомцев и их шаги полностью растворились в еле слышных стрекоте сверчков, руладах цикат и собачьем лае.
Через пять минут я осторожно шел вперед. За десяток шагов меня остановил громкий шепот пулеметчика:
- Стой, кто идет?
- Командир, - ответил я и двинулся дальше.
Выслушав доклад Шумакова о том, что все нормально и ничего подозрительного не обнаружено, я прежде всего принялся изучать обстановку на левом фланге. В том направлении от нашего Т-образного перекрестка уходила асфальтовая дорога, которая впрочем заканчивалась через 50-60 метров. Дальше уже ничего нельзя было различить, в каком направлении идет грунтовка. Слева от асфальта возвышалась заросшая кустарником оконечность холма, а справа - здание больницы, за которым начинались частные дома. Все тихо и спокойно.
- Оттуда, слева ничего не было слышно? - спросил я садясь на корточки рядом с бойцами.
- Нет. Ничего. - вразнобой ответили они.
- Минут пять назад по обратному скату холмика в сторону больницы прошло два человека. Куда они дальше пошли - незнаю. Может сразу во дворы зашли, а может и дальше по улице… Ничего не было?
- Нет. На фоне больницы мы бы их сразу заметили. А если бы они еще и в нашу сторону пошли, то тем более заметили…. Так.
Заместитель командира группы показал рукой влево, но я и сам все это видел невооруженным глазом. Его рассудительную речь внезапно прервал пулеметчик, который попытался то ли реабилитироваться перед командиром, то ли самоутвердиться в своих собственных глазах:
- Я бы их тут ка-а-ак начал бы поливать из своего..
- Не ужели пулемета? - скороговоркой спросил я.
- Ну товарищ лейтенант.. Конечно же из пулемета, - обиженно сказал боец, отвернулся обратно к оружию и принялся старательно поправлять пулеметную ленту.
Улыбаясь я подождал, пока не отсмеется отвернувшийся в сторону замок, затем в полголоса сказал им:
- Шумаков, через час будем сниматься, будьте повнимательнее. Если увидите вдруг что-то подозрительное, то сразу же открывайте огонь на поражение. Если они будут в зоне перед монкой, то сначала подрывайте мину, ну а потом стреляйте.
- Начинаем поливать из пулемета, - упрямо буркнул разведчик с ПКМ.
- Ничуть не сомневаюсь, - усмехнулся я, встал, расправляя затекшие ноги и пошел к своему ядру.
Там тоже было все нормально и только ночной снайпер показал мне на чистенькие больничные окна и прошептал:
- Вот когда смотришь в прицел то в некоторых окнах появляется какой-то огонек, который потом пропадает. Может это духи в ночной прицел смотрят и нас пасут?
Я несколько минут наблюдал за больницей, затем развернулся в противоположную сторону. Спустя некоторое время вернувшись обратно к больничному корпусу, я еще минуту разглядывал его в ночник и только потом сказал:
- Это ракеты, вернее их отражение. Ракеты взлетают сзади, а в стеклах их огни отражаются.
- А почему их только в ночник видно?
- Потому что ракеты взлетают очень далеко, - Я опять повернулся в другую сторону. - Вон смотри.
Минут через тридцать на востоке стал светлеть горизонт. Я сходил к тыловому дозору и приказал лейтенанту собрать около себя отходящее ядро и обязательно дождаться моего появления.
Отослав к нему всю группу, я вместе с Шумаковым остались на позиции головного дозора.
- Дай-ка мне подрывную машинку, а сам отойди назад на 20 метров и спрячься. Там где-то бетонный блок лежит. Жди меня там. А я сейчас мину подорву.
Я подождал пока замкомгруппы не окажется на безопасном расстоянии, после чего осторожно перевел подрывную машинку в боевое положение. Конечно, я мог бы забрать мину обратно с собой но мне было крайне интересно и очень уж хотелось лично самому привести монку в действие в управляемом электрическом варианте. Раньше мне как-то не доводилось это делать, а повышать свое мастерство было необходимо. Да и боевикам следовало дать понять, что за пределами этой воинской части ночью на них может быть устроена засада.
Кроме этих обстоятельств, на нашем складе инженерной службы этих мин было видимо - не видимо. И их нужно было как-то использовать, пока они не пришли в негодность. А еще эту мину стоило подорвать, не смотря даже на короткий электрический провод.
Исходя из всего этого, я зажал ПМ-ку в левой руке, а правой энергично надавил на резиновый набалдашник. Предрассветные сумерки озарила яркая сильная вспышка. Почти сразу же раздался мощный взрыв, а от асфальта с визгом отрикошетили поражающие элементы мины.
Выждав секунду, я схватил свой автомат и побежал назад. теперь уже не надо было маскироваться и соблюдать тишину, а следовало побыстрее уносить отсюда ноги.
Добежав до Шумакова я отдал ему подрывную машинку и приказал ему на ходу свернуть в моток электрический провод, который все это время волочился за мной.
Через минуту мы уже находились на позициях тылового дозора, где я сразу приказал головняку бегом пересечь карьер и дальше двигаться к шоссе. Когда они оказались на середине карьера, сверху на песок стали прыгать разведчики из ядра группы. Последними в путь тронулись лейтенант со своими бойцами из тылового прикрытия.
Мы быстро добежали до дачного поселка и так же скоро пересекли его по узеньким улочкам. Когда мы сгруппировались на какой-то заброшенной даче в близи шоссейной дороги, в утренней тишине в километре от нас взревели двигатели боевых машин пехоты.
Спустя пять минут две БМП показались на дороге. Сидя за зеленой изгородью, я дождался пока они не проедут мимо меня и только после этого приказал группе выдвигаться к дороге.
Через две сотни метров БМПшки развернулись и, возвращаясь обратно забрали всех нас. В двухстах метрах впереди на обочине дороги нас уже поджидали и остальные разведчики во главе со старшим лейтенантом Кириченко. Они быстро взабрались на вторую БМП и наша маленькая колонна тут же рванула на базу.
Расположившись в том же самом боксе солдаты и офицеры стали готовиться к отдыху. Было половина пятого утра и хотелось побыстрее поесть горячей пищи и залезть в теплый спальник.
Я быстро и коротко доложил командиру группы обо всех нюансах прошедшей ночи, умолчав лишь о лейтенантском залете…
- Так вы мину эту потом подорвали? - спросил Олег Кириченко, поджигая сухой спирт под банкой тушенки. - Надо было тогда взрывать ее, когда эти двое мимо проходили.
- Ну мина была направлена вдоль забора, ее тогда надо было развернуть влево под 90 градусов, - сказал я, вскрывая ножом свою банку каши. - Был бы у меня этот рыжий минер-сапер, то я отправил его и поворачивать МОН-50 и подрывать ее. Там ведь провод коротенький такой и мину взрывать в этом случае должен сам минер, который готовил провод, машинку и капсюли-детонаторы. Чтобы он сам попробовал каково подрывать МОНКу, когда мина в десяти метрах…
- А где этот рыжик-пыжик? - поинтересовался лейтенант и выложил на плащ-палатку крупно нарезанные ломти хлеба.
- да я уже искал его. Бойчилы говорят, что пошел вроде бы за чаем, - ответил я и поставил кашу на огонь - Наверное, тарится где-то. Жалко… А то я бы его самого подключил к ПМКе за такой короткий провод.
- Ну все же нормально прошло. МОНка сработала. Все живы и здоровы. Что же зазря кипятиться? - добродушно усмехнулся Олег.
- Да понимаешь, раз на раз не приходится. Какая-нибудь пакость случится один-единственный раз и как бы потом не пришлось всю оставшуюся жизнь жалеть о том, что не взял провод подлиннее или боеприпасов побольше, - проговорил я, устраиваясь поудобнее на спальнике.
- Закон подлости гласит: всякая гадость бывает всего один раз, зато жалеть об этом приходиться всю жизнь, - рассмеялся лейтенант Цветков. - Правда, если живой останешься.
- Вот именно. Я точно не помню, но еще Наполеон говорил, что "война - это такое исскуство, где не удается ничего что ранее не было продумано и просчитано", - процитировал я слова великого полководца и запустил свою ложку в подогретую кашу. - Все конечно, не предугадаешь, но хотя бы провод для установки мины в ночной засаде нужно брать гораздо длинее.
- Вот дался тебе этот провод! с некоторой досадой сказал Олег. - Надо побыстрее поесть и завалиться спать.
- Дался-не дался, а МОНку-то пришлось мне подрывать. Так что твоего минера, да и пожалуй всю группу тебе надо приводить к нормальному бою. Я позавчера приехал и завтра уеду, а тебе с этими обезьянами необученными еще долго придеться на войну ходить.
- А почему с обезьянами? И как это приводить к нормальному бою солдат? Это ведь только автоматы приводятся, - поднял голову лейтенант.
- Да наших солдат как только не называют! И обезьянами и гоблинами и куканами, - пояснил ему кириченко. - А еще есть слоны, душары, бойчилы и так далее.
- А мы их весной называли еще нукерами. Это капитан Баталов придумал. - сказал я, с трудом проглатывая не подогретый кусок каши и после этого продолжил. - А настоящими разведчиками они станут только тогда, когда все вместе научатся действовать слаженно и четко в составе своей разведгруппы, точно и безукоризненно выполняя все приказания своего командира. Так что сейчас это не разведподразделение, а просто стадо обезьян, которых одели в военную форму. Хоть у нее и автомат в руках-лапах, но наша мартышка увидала днем зеленый персик, сразу же про все забыла и полезла на дерево, чтобы его съесть. И потом, ночью всю местность обдристала. Я одну такую макаку сегодня ночью чуть было не подстрелил. Хорошо, что в самый последний момент она начала штаны подтягивать. Когда я был уже готов скомандовать "огонь".
- Ты потише говори, бойцы сзади слышат, - вполголоса предупредил меня Кириченко. - разбегутся по полям, лесам, с кем мне потом воевать?
- В штабе будешь воевать, чем…. - я уже поел и быстро обернулся назад, успев заметить красного как рак своего пулеметчика, спешно вышедшего из бокса с банкой и хлебом в руках. - Гля, опять побежала…
Остальные солдаты добивали свой нехитрый завтрак и, не раздеваясь, укладывались спать, кто залезая внутрь спальника, а кто ложась поверх него. По деланно-равнодушным выражениям их лиц все-таки можно было догадаться о том, что они слышали наш разговор.
- Пусть знают, кто они такие есть на самом деле, - я пренебрежительно махнул рукой. - Я как-то ходил ночью на засаду всего лишь с пятью бойцами, которых обучал с первого дня их службы. Вот в них я был уверен. А эти гуманоиды… Всего лишь шелупень какая-то. их счастье, что они до сих пор на нормальных боевиков не нарвались. Остались бы одни рожки да ножки.
Но старший лейтенант Кириченко попытался защитить своих подчиненных.
- Это уже дембеля. они служили в наших остальных бригадах, которые тоже воевали в чечне. Когда части начали выводить и сокращать до обычного штата, то излишек солдат передали в наш батальон. Может быть они тоже воевали?
- Может быть, - согласился я, уже раздевшись до трусов и залезая в спальный мешок. - Но только нормальный командир своих хороших бойцов не станет переводить в другую часть. Обычно избавляются от всяких залетчиков и тормозов. Так ведь?
- Что да, то да, - теперь пришла очередь соглашаться Олегу.
Я уже улегся поудобнее в спальнике, поправил сложенную под головой одежду и начал застегивать спальник.
- Мой первый ротный как-то рассказал такой анекдот, - сказал я уже вполголоса докурившим сигареты Олегу и Руслану. - Один солдат-армянин пожаловался командиру взвода: "Товарищ лейтенант, вот вы нас всегда обезьянами называете… Обидно… Мы ведь солдаты, а не обезьяны. "
А лейтенант отвечает: "Это не я придумал, это в Уставе написано, что все вы обезьяны. "
Тут представитель Армянского народа говорит: "Да не может быть! Где это написано? "
Ну лейтенант отправляет его за Уставом, потом открывает книжку и тычет пальцем в графу "Обязанности":
- "Вот читай сам. Видишь?… солдат (матрос) обязан (
Командир зачитывает эту строчку, делая при этом ударение на последнем слоге в слове "обязан" и, помолчав, добавляет: так что с Уставом не поспоришь".
Тут армянчик приуныл, чуть не заплакал и ушел. Но он же умный солдат и через пять минут прибегает радостный и довольный, Показывает другую страницу и кричит:
- "Товарищ лейтенант! В Уставе написано, что вы тоже обезьян! "
А лейтенант так спокойно и говорит: "Да нет. Ты просто неправильно читаешь Устав. Здесь написано, что я командир ВЗВОДА обезьян. То есть вы - целый взвод обезьян, а я являюсь вашим командиром".
На этот, рассказанный мной уже сонным голосом случай из армейской жизни коротко рассмеялся только лишь лейтенант, да и то, как мне показалось, из вежливости. Олег Кириченко уже уснул. почти вся группа тоже спала и только лишь один наводчик сидел на башне, охраняя покой наших солдат и офицеров.
Я перевернулся на другой бок, успел подумать про Морфея, который подкрался незаметно и сразу уснул.
Глава 2. Вторая ночная засада…
- Краснов! Почему вовремя группу не разбудили? Уже полдесятого, а фишка должна была в 9-00 всех поднять!
Я окончательно проснулся от голоса командира группы, который распекал дежурившего на броне маленького механика. Тот вскочил в полный рост и наподобии дневального по роте прокричал:
- Группа подъем!
Через несколько минут после дополнительных окриков командира спящие солдаты зашевелились и стали подниматься.
- В одиннадцать часов снимаемся и переезжаем на другую базу. Сейчас всем завтракать и готовиться к отъезду.
Я услыхал приказания Олега Кириченко и медленно вылез из спальника:
- На вчерашний блокпост поедем?
- Нет, нужно прибыть после обеда на другой конец города. Сейчас по карте посмотрим.
Олег уже собрался и мы с лейтенантом стали быстро сворачивать свои спальные мешки и одеваться.
Через десять минут мы пили горячий чай, заедая холодной кашей и сухарями.
- А в Буденновске вас как кормили? - спросил меня командир группы.
- Да так себе. Мы на довольствии в летно-технической столовой стояли, а технарей сейчас кормят гораздо хуже. Только один раз начпрод расщедрился и презентовал нам палку колбасы, сыр и что-то еще.
- Ого, наверное вы отбили у Басаева его бабушку? - со смехом спрашивает Цветков.
В ответ я лишь досадливо покривился:
- Да нет… Я ему дал три патрона выстрелить из своего винтореза".
- Неравноценный получился бартер. Он потом еще орден получит и в наградном листе будет написано, что начальник продовольственной службы в бою сумел раздобыть снайперскую винтовку и тремя выстрелами уничтожил пятнадцать боевиков. А самому Шамилю удалось ускользнуть только из-за того, что у начпрода закончились боеприпасы…
От шутливых предсказаний командира группы мы начали смеяться, а потом лейтенант спрашивает:
- А почему пятнадцать боевиков? Там же всего три патрона.
- Эх ты, молодой да зеленый! Ты еще не знаешь на что способен разъяренный начпрод! Он дождался, когда пять чеченцев встанут один за другим, ну как наши солдаты в очередь за кашей выстраиваются и только после этого он уложил их наповал. И так случилось три раза.
- А почему же он такой разъяренный?
- Ну как же!… Обидно, что чехи захватили какую-то больницу, а не его продсклад. Тогда можно было столько продуктов списать на боевиков, которые подчистую вывезли в свою голодную Чечню все продовольствие, включая армейский комбижир "Прима" и крупу-сечку.
Мы еще некоторое время смеемся, искренне жалея чеченцев, которые попытаются съесть наши военные "деликатесы". Затем Олег Кириченко спрашивает меня:
- А раньше до Буденновска ты с шамилем Басайкиным не сталкивался? Ну, там в Грозном или еще где?
Я немного помолчал, вспомнил старое и как-то нехотя проворчал:
- Да нет. В этом году в Чечне я с ним не встречался. Кажись, в 93-ем году мы находились рядом.
- А что же было тогда? - пытается вспомнить Руслан - Ну, в Москве парламент из танков расстреляли, может там?
- Да нет. В декабре 1993 года в Ростове-на-Дону трое или четверо, уже не помню точно даже, террористов захватили заложниками целый школьный класс вместе с учительницей. Посадили их в автобус и повезли на аэродром в Военвед. Там они потребовали предоставить им вертолет МИ-8 для того, чтобы они потом могли улететь в безопасное место. А за освобождение ростовских детей эти бандюки запросили аж 10 миллионов долларов, как положено мелкими купюрами. Поговаривали, что они не случайно выбрали тот класс… Там училсЯ то ли сын, то ли дочка какого-то начальника из ростовской администрации…
- Ну там, наверное, такой ажиотаж поднялся? - спрашивает Олег.
- Не то слово! Все папаши и мамаши орут и плачут. менты с гэбэшниками бегают, туда-сюда со своими радиостанциями, а сделать-то ни хрена не могут. У террористов автоматы Калашникова, гранаты и даже взрывчатка подготовлена, чтобы подорвать вертушку вместе со всеми пассажирами, если ее будут штурмовать. Периодически кто-то из бандитов высовывался наружу и выпускал короткую очередь, чтобы не забывали о том, кто хозяин положения. Им уже дали вертолет МИ-8, куда они сразу же переместились. Этот борт переехал на открытую площадку с тем рассчетом, чтобы поблизости не было ни самолетов, ни машин, ни других укрытий, из-за которых может внезапно выскочить штурмовая группа.
- А их что, действительно собирались атаковать? И кто же?
- В нашей бригаде в первый же день была сформирована офицерская группа, куда вошло свыше двадцати лейтенантов тире капитанов и всего четыре солдатика. Вооружившись автоматами, снайперками, гранатами и двумя пуле - метами Калашникова, один из которых был у меня, Одели броники, сели в "Уралы" и поехали освобождать ростовских мальчиков и девчонок…
- А как же учителка? - уточняет Олег.
- Ну и ее тоже. Правда мы не знали сколько ей лет и как она внешне выглядит. Нам сказали, что террористы захватили двадцать три или двадцать четыре школьника и требуют выкуп. Приехали мы на батайский военный аэродром, где уже были подготовлены две "восьмерки" и две "двадцатьчетверки". Мы забазировались в классе летной подготовки и стали ждать в пятиминутной готовности. Когда же нам дадут три зеленых свистка и прокричат команду "Фас… ", - я медленно встал и сладко потянулся.
- И вы бы тогда порвали террористов на британский флаг?
Я свысока посмотрел на любопытного юношу-офицера и так важно промолвил: