Срочную службу Александр служил в Африке, в Анголе. В подразделении Внешней разведки. В память об этом у него оставался шрам на шее, кубинская военная форма в которой он нес службу и настоящий живой шимпанзе - БОБ, привезенный в качестве трофея. Боб любил курить, солдаты сдуру его научили, и носил тельняшку, которую с него трудно было снять без боя. Боялся Боб только тапочка, и стрельбы.
- Да, в следующий раз уже с ними поеду- кивнув на Алексея, ответил Александр.
При этих словах Катерина, снова разревелась. Татьяна тоже, начала шмыгать носом.
Ничего не понимающие, Гришка и Мишка с удивлением посмотрели на мать.
- Эх бабы, бабы. - выдохнул Алексей и снова потянулся за бутылкой. Неловко облокотился на раненую руку, поморщился от боли.
Пацаны понимающе вскинули глаза на отца.
- Папка, больно? - спросил Мишка.
- Хочешь мы слезим с тебя, - сказал Гришка.
- Нет пацаны, это не больно. Больно здесь - и Алексей вновь стукнул себя кулаком в грудь. Мальчишки, недоуменно переглянулись.
Так скорбя просидели три часа. Лешка рассказывал про ребят, про Сергея. Людмила слушала. Ребятишки уснули на коленях у отца.
Татьяна перенесла их в детскую.
Там стоя у кроваток и смотря на сопящих маленьких вояк. Танька и Людмила неожиданно, просто, по-бабьи, разрыдались. Так и сидели обнявшись и обильно поливая слезами плечи друг друга. Разошлись за полночь.
На следующий день торжественно похоронили Германа и Володьку. Пробыв дома неделю полную любви и семейного счастья, Алексей, не взирая на еще не до конца зажившую рану, улетел обратно. Перед отлетом Лешка утешал ревевшую в голос Татьяну.
- Ну что ты ревешь, осталось то две недели, я только туда и обратно. Примета такая, улетали все вместе и вернутся тоже, все вместе должны. Не реви. Я люблю тебя Танюша. Но надо, - там ребята, это мой долг. Прости родная…
Татьяна на эти слова улыбалась сквозь слезы и еще не знала, что через две недели она оправдает свою новую фамилию - Вдовина.
Прости, что я не добежал, до вражеского дзота.
За сто шагов в прицел попал, чужого пулемета.
Прости за то, что в том бою не думал о тебе.
В чужой стране, в чужом краю - на выжженной земле
Прости родная……………
* * *
Была суббота. К Людмиле приехал отец, проведать и утешить. Думая, что она переживает из-за развода, заготовил слова сочувствия. Но увидел, что Людмила, ни сколько не расстроена неприятностью. Угощая Олега Михайловича, она порхала по кухне.
- Мой генерал, мой генерал. Просто солдат, просто устал… - Людмила весело напевала одну и ту же фразу. В день отъезда Вдовина, она, наконец, решилась и написала Сергею письмо. Лешка забрал письмо с понимающей улыбкой, пробормотав: "И когда Вы только разберетесь между собой".
Через два дня, сидя в офисе на совещании обсуждала с подчиненными план развития компании на следующий квартал.
В селекторе раздался голос секретарши; "Людмила Олеговна, тут Вам один мужчина пятый раз звонит. Я сказала, что вы заняты, но он не понимает. Требует Вас. Что ему передать?".
Как он представился?
- Сергей. Вот он опять кстати.
Людмила вскочила и ничего, не объясняя собравшимся, побежала в секретариат. Главный экономист компании осекся на половине фразы. Все недоуменно переглянулись.
- Дура! - сказала Людмила секретарше - если человек говорит, что срочно, надо сразу сообщать.
- Людмила Олеговна, но Вы, но я… - начала лепетать секретарша Светочка.
- Молчи лучше, молчи! - еле сдерживая волнения, перебила ее Людмила. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Она взяла трубку.
- Да, Сережа! - удары сердца участились.
- Барышня, Вы еще хотите родить ребенка? - раздался в трубке знакомый голос.
- Да!!! Да, Сережка!! Да, любимый!! От тебя - Да!!!! - срываясь на крик, смеясь и плача одновременно, прыгая от счастья. ответила Людмила. Светочка стояла открыв рот. Таким своего шефа она еще не видела.
Вечером Людмила пришла к Татьяне. Уложив пацанов спать, они сели в гостиной.
- Ну, рассказывай. Ведь ты не просто на меня пришла посмотреть - сказала Татьяна.
- Сережка звонил- и она рассказала о утреннем разговоре с Сергеем.
- Значит ты, как молодая коза, скакала по офису и орала от радости? Ну ты и дура, Людка, - хохотала Татьяна.
- Прикинь какая морда была у этой Светочки! Ой, у нее язык как помело, раззвонила наверно всем. Блин. Неудобно ка-а-ак. А-а-а, плевать. - Людмила тоже от души смеялась сама над собой.
- Точно. А что начальник не баба, что ли? Тем более, не каждый день тебя за муж зовут! - констатировала Татьяна.
- Что Серега тебе говорил?
Людмила начала жеманно заламывать руки.
- Ну-у-у, говорил что любит, что соскучился, ну что ты этих мужиков не знаешь. Про войну они молодцы говорить, а вот про любовь, ни черта из них не вытянешь!
- А про это, что говорил?
- Про какое - это!? - Людмила сделала вид, что не поняла.
- Ну что, ты, правда, дура или прикидываешься? Ну, про это! - и Танька всем телом начала прижиматься к Людмиле, пытаясь донести до нее смысл.
- Сейчас я тебе, прямо и расскажу! Говорил, конечно. Но это не для твоих ушей, да и язык у тебя Танька, длинный - весело ответила Людмила, густо покраснев:- Я его, и без разговоров про это, очень люблю. Как вспомню дни, когда были вместе, какой он нежный, ласковый, все тело ноет.
- Да-а-а?!!! А сейчас? А ну дай потрогаю?!! Сейчас проверю!!! - и Танька полезла к Людмиле под юбку.
- Блин! Танька вот ты, точно - дура! - смеясь, отбрыкивалась от подруги Людмила:
- Ну, хватит! Тихо! Ржем как кобылы, детей разбудим - женщины хохоча, продолжали шпынять и щекотать друг друга.
Сейчас они были похожи на глупых восьмиклассниц, а не на взрослых и успешных женщин - руководителей.
Насмеявшись, женщины немного успокоились.
- Людка, хочешь посмотреть видео с Сергеем, Лешкой и остальными ребятами?
- Давай - ответила Людмила.
- Тут Алексей кассету оставил, вот только видак найду, давно пора на диск переписать. Руки ни доходят - начав рыться в шкафу, говорила Татьяна; - все нашла.
Татьяна извлекла из шкафа видавший виды кассетный видеомагнитофон, сдула пыль.
- Вот ретро, какое, сейчас такие уже редко встретишь.
Кое-как подключили к телевизору, этот процесс вызвал еще один повод обсудить проблему того, что мужик в доме необходим.
Татьяна вставила кассету, нажала кнопку на магнитофоне. На кассете были сняты боевые будни отряда. На документальной съемке война была совсем не похожа на ту, что показывают в кинотеатрах. Никакого пафоса и динамики. Даже увиденный бой, за какое то село, не произвел на Людмилу впечатление. Лежат парни на дороге, прямо в грязи, снимающий находится за углом дома, один из бойцов присевший рядом со стеной, спокойно пьет пиво из бутылки. Слышны хлопки выстрелов. Бойцы дают очередь из пулемета. Совсем не страшно, и только приглядевшись можно увидеть, что рядом с пулеметчиком плюхаются пули, поднимая фонтанчики.
И вот уже видно результат, кого-то, громко матерясь, несут на носилках. Еще подносят одного, человек с красным крестом на сумке, осматривает его, потом машет рукой, слышно слово - "двухсотый" Мертвому закрывают глаза и связывают бинтом руки. Уносят. Вот такая скучная война. Но вот грязи, крови и трупов было много. Развалины Грозного, сгоревшая техника на улицах, и трупы, трупы, трупы. Разорванные на куски, объеденные собаками и крысами, исклеванные птицами. Сгоревшие тела были обуглены до такой степени, что вряд ли их можно было опознать. Дети, играющие в развалинах. Понуро бредущие куда-то женщины, похожие не на людей, а на тени. Вот это, уже было страшно. И если бы ни цветная пленка, то можно было подумать, что это кинохроника времен Великой Отечественной.
В кадрах часто мелькали Сережка и Алексей. То стреляют, то бегают. Играют на гитаре, поют песни, пьют водку и снова стреляют.
Сильно запомнился момент, когда Сергей тащит за шкирку пленного боевика. Крупным планом видно лицо Сергея - он страшен. Глаза похожи на глаза ротвейлера перед броском. Потом камера, съезжает на пленного, видно, что он в ужасе, его колени мелко трясутся, в глазах виден животный страх.
Мужики в бане. На полке, сидят, прикрываясь вениками, Сергей и Вдова и смеясь матерят снимающего. Много пара, камера запотевает и съемка прекращается.
Заканчивалась кассета вручением Сергею и Алексею боевых наград. Парни в парадной форме, на груди - иконостасы.
Кассета кончилась. Девчонки вздохнули.
- Ну что спать? Поздно уже, - сказала Людмила. Попрощавшись, ушла домой.
И вот оставались считанные дни до его приезда.
- Что то ты веселая Людмила, - сказал отец накалывая на вилку жареную картошку.
- Просто хорошее настроение, папа.
- Не иначе новый мужик у тебя появился- предположил Олег Михайлович, и с некоторой досадой продолжил: - я ехал ее утешать. Думал дочь с ума от горя сходит, а она через неделю после развода, заводит себе нового мужика.
- Не нового, папка, не нового, - загадочно проговорила дочь, улыбаясь отцу. Олег Михайлович застыл с поднятой вилкой.
- Не нового?
Людмила, виляя всем телом, держа руки за спиной, с улыбкой подошла к отцу и сзади обняла его за шею.
- Не нового. И не старого. Не первого и не последнего. А единственного и любимого!! - Людмила засмеялась, и села к отцу на колени. Олег Михайлович увидел в ее глазах, пляшущих чертят. Рассмеявшись, он поцеловал ее в нос.
- Ты сейчас похожа на ту маленькую девчонку, которую я, когда то, водил в детский сад.
- А я сейчас и есть девчонка. Папка, сейчас, я кое-что тебе скажу!!. Я…… выхожу……за……муж! - раздельно произнеся каждое слово, сказала Людмила, и встала с колен отца.
- Вот это новость! Не успела от одного уйти, так сразу за второго. У тебя с головой не того? Все в порядке? И кто этот несчастный человек? - со смехом, чуть не подавившись, спросил отец.
- Ты его знаешь, - снова с чертями в глазах ответила дочь. Олег Михайлович, задумался: "Сюрприз - з-з! Кто же это? Не новый, я его знаю. Кто же это может быть?" И тут он вспомнил. Существовал только один мужчина, слыша имя которого, Людмила бледнела и краснела, плакала и радовалась. Один мужчина, которого она любила - всегда.
- Сергей?!!! - еще не веря собственной догадке, спрашивая, или просто констатируя факт сказал он.
- Какой же ты проницательный, папка, - весело проговорила дочь.
- Опять двадцать пять, - тяжело вздохнув, сказал отец. Он знал историю их взаимоотношений. Сложную и запутанную. И задумался. Сергей нравился ему. Своей прямотой, честностью. Человек слова и дела. Одним словом мужик. Он напоминал Олегу его младшего брата Петра, прошедшего Афган, который не смог приспособится к мирной жизни, ходил в атаки во сне. Петр не смог найти себя и в новой России. И как-то спросил у Олега, когда тот ударился в политику: "Олег, зачем ты полез в это дерьмо?". Петр застрелился 1 января 1995 года, после того как посмотрел новости о штурме Грозного. В предсмертной записке он написал; "…Олег, и самое чудовищное то, что, бросив этих пацанов в бойню, вы позволяете всяким скотам, обливать их грязью с экранов телевизора. Вас ничему не научил Афган. Вся ваша политическая шайка, сборище убийц, воров и трусов. Да трусов, солдаты умирают за ваши интересы, а вы даже не можете заткнуть глотки всякой твари, в их защиту. Позор вам!.." Ну, Серега, зацепил ты Людмилу, значит, ты достоин того, чтобы она тебя любила! - завершил он свои размышления.
- Черт с Вами, живите. Совет Вам да любовь! Но смотри Людка, вспомни дядю Петю, вот что тебя ждет, и много будет зависеть от тебя. И еще, этот человек не изменится никогда. Не пытайся его переделать. Люби такого, какой есть. Плакать тебе придется часто, но терпи. Терпи дочь, Как твоя бабка терпела деда, моего отца. Ладно, подавай чай, я пойду, отдохну в гостиной. Мне еще о подарке для Вас подумать нужно. - Людмила подошла и нежно поцеловала отца.
- Спасибо папа.
Прошел час. Олег Михайлович дремал в кресле. Людмила убиралась на кухне. Задребезжал звонок телефона. Очнувшись от дремы, Олег Михайлович снял трубку:
- Ковалев у телефона. Слушаю Вас. - Людмила, это тебя, какой-то Александр Евдокименко - и отец удивленно посмотрел на дочь.
Людмила удивилась, раньше Сашка ей никогда не звонил.
- Да Саша, слушаю, - В трубке раздался тревожный голос Александра. Всегда умевший красиво говорить и правильно строить фразы сейчас он, что-то невнятно и не разделяя фразы на предложения, говорил.
- Люда. я тут на дежурстве телефонограмма из Грозного штаб группировки информирует это ну вообще как сказать блокировали банду прорыв вступили в бой большие потери пацаны подготовь Татьяну Вдова, Марат Саитов, Гусь ну Гусаров….
Людмила насторожилась, а Александр продолжал называть имена и фамилии.
- …..Смирнов Игорь…
Ужасная мысль появилась в ее голове.
- …….Зайцев Славка, Владимир Иванов……
Мелькнула догадка, самое страшное для нее, Сашка оставил на потом. Ее начало трясти. Автоматически начала считать про себя, как слышала новое имя. Восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать… И вот оно!.. - ….и Сергей По……- она нажала клавишу сброса, дальше слушать она не хотела.
- …гибли, - произнесла она вслух и уронила трубку. Олег Михайлович смотрел на дочь и видел, как ее лицо посерело и трубка выпала из ее рук, а она продолжала говорить по слогам одно и тоже слово.
- По….гибли, по-гибли, по-гибли.
Олег встал, дочь шла к нему. Подойдя вплотную, она произнесла.
- Погибли. Все!
И упала в обморок. На руки ничего не понявшему отцу.
В палатке стояла духота. День был жаркий. На улице раздавался стук молотков и визжание пилы - строили летний душ. Колкий на язык Громов окрестил его - спа "Три капитана", так как в роли строителей выступали три офицера в звании капитана. С еще не построенным душем уже приключилась забавная история. Начали его строить с большого похмелья, вызванного поминками погибших Германа и Володьки. Капитан Анатолий Иванович Бугинов, или Литр Стаканыч - как звали его в отряде, с пьяных глаз заколачивая в доски гвозди, молотком отбил все пальцы на руке, кроме одного. Похожие на вареные сардельки пальцы, доктор намазал зеленкой и забинтовал.
В один из дней Бугинов, возглавляя стройку, продолжал стучать молотком. Приехавшая следственная комиссия, расследующая дело о теракте приведшем к гибели сотрудников отряда, прохаживалась по расположению. Увидев стройку, и слегка нетрезвого Литра Стаканыча, один из больших чинов обращаясь к "Бате" спросил: "Это что?"
- Душ строим, лето на носу. Жарко, - ответил "Батя".
- Вижу, что душ. Я про другое. Это что? - и ткнул пальцем на Бугинова.
- Это!? - плотник, - недоуменно ответил комбат.
В этот момент Литр Стаканыч врезал со всего маху по последнему здоровому пальцу.
- Твою мать!!! Падла! - заорал он на все расположение.
- А теперь вижу, - точно плотник - сказал высокий чин, и удалился.
Все кто видели эту сцену, схватились за животы, и минут десять по лагерю стоял приступ дикого хохота.
Не смеялся только Литр Стаканыч.
- Что смешного, жеребцы? Больно ведь. Да ты сам попробуй по пальцу то… - возмущался он.
Подскочил, проводивший комиссию "Батя".
- Бугинов! Я тебя……., а - а-а-а!..…. - увидев искреннее непонимание ситуации в глазах Стаканыча, махнул рукой и удалился.
- Ты видал, "Батя", впервые без матюков!????…… - бойцы отряда разинули рты.
Да такое случилось впервые.
Лежа в палатке на кровати, Сергей держал в руках гитару и проникновенно пел песню из кинофильма "Двенадцать стульев".
Почему-то эта песня, здесь на войне, стала своеобразным гимном отряда.
"Где среди пампасов, бегают бизоны,
И над баобабами, закаты словно кровь!
Жил пират угрюмый, в дебрях Амазонки,
Жил пират не верящий в любовь."….
Лапа, Лисин, Гусаров и Головачев играли в карты.
- Девятка Пик!
- Дама треф.
- А я вот так.
Лапа и Головачев проигрывали. Выигрывая, Лис и Гусь подпевали Сереге:
"Но однажды утром, после канонады,
После страшной битвы возвращался он домой.
Знойная фигурка цвета шоколада,
Помахала с берега рукой!
Там где любовь, Там где любовь, там где любовь!!!!!
Там всегда проливается кровь!.."
- А это тебе на погоны- Сказал Лис и вручил Лапе четыре шестерки.
- Голова, тут и тебе хватит. Эх, Вдовы нет, а то бы мы Вам показали! - сказал Лапа и встал из-за стола.
- Может еще партейку? - предложил Лис.
- Да ну надоело. Серый, а ну дай жару! - подсаживаясь к Сереге, сказал Димон. И они допели последний куплет.
"…Выстрелил в себя он!
Чтоб навек умолкла!
Птичка! На ветвях его души!!!!"
- Знойная фигурка…… я бы сейчас помял бы, какую нибудь знойную фигурку! - вздохнул Лапа, и посмотрел на плакат с полуобнаженной Алсу.
- Везет Вдове, он сейчас там со своей Танюхой, такое вытворяет - и высунув язык в сторону плаката изобразил, что по его мнению вытворял в данную минуту Вдова.
Все заржали. В эту минуту в палатку зашел хмурый Громов.
- Да везет ему, а тут либо Дунька Кулакова, либо завязать на узелок - сказал, пряча колоду Лисин.
Громов, уловив тему, немного повеселел и серьезно спросил.
- Слышь, Лис, а ты с кошкой не пробовал? Мы на "копеечке" всегда Мурку дерем.
- Нет, а как это? - не уловив подвоха поинтересовался Лисин.
- Как, как всему тебя Хорек учить надо. Ловим Мурку, берем валенок. Сажаем Мурку в валенок головой внутрь, отводим хвостик, и… - Андрей сделал многозначительное движение нижней половиной тела.
- А валенок на хрена? - так и не поняв прикола, продолжал спрашивать Лисин.
- А чтобы не царапалась, - ответил Андрей и, не выдержав, улыбнулся.
- Гром, я думал ты серьезно - обидевшись, сказал Лисин.
Палатка содрогнулась от хохота.
- Га-га-га. Андрюха напиши ему инструкцию!
- Хорек, повелся, Гы-гы гы!
- Да пошли Вы! Придурки - сказал Лисин, и сам начал смеяться.
- Га-га-га!!! Хо-хо-хо! Гы - гы-гы!! - еще несколько минут в палатке стоял смех.
Когда перестали смеяться, и успокоились, Громов подошел к Сергею.
- Серега, поможешь сегодня сортир убрать?
- Пошли, прямо сейчас, а то я вечером хотел в оружейке разобраться.
Чем-то, рассердив "Батю", Андрюха Громов получил от него три наряда на чистку туалета.
Все бы ничего, но Андрей был чрезвычайно брезглив. Вернее стал таковым, здесь в Чечне. Он не падал в обмороки в бою, при виде крови, мог съесть колбасу, разрезая ее штыком, которым только, что зарезал бандита, просто вытерев его об штаны.
Но уборка туалета и чистка собственных зубов (вообще непонятная странность) вызывали у него приступы рвоты.
"Батя", это знал, и поэтому влепил ему такое наказание. Причем вечером, обязательно, устраивал проверку, не выполнить его приказ, было равносильно самоубийству. Но ведь есть друзья, с которыми не только в разведку, но и на чистку сортира пойти можно.
- Парни я с вами, - подскочил Лапа.