Поздним вечером 29 ноября к немецкому складу продовольствия подъехала машина. Навстречу спрыгнувшему с нее полицейскому вышел сторож.
О чем говорил со сторожем Никитюк - трудно сказать. Только вскоре сторож раскрыл ворота, и двое разведчиков, приехавших на машине, взяли из кладовой шесть мешков муки и пшена, 20 килограммов сала, соль и 20 литров бензина. Заправив машину и погрузив продукты, разведчики направились в лес к партизанам. Дорога проходила через деревню Новая Бурульча. Выезжая из деревни, разведчики заметили группу гитлеровцев, шедших по дороге им навстречу. Что делать? Остановиться? Но тем самым они покажут свою растерянность и провалят все дело. И они решили проехать мимо немцев, проехать с песнями, со свистом. Увидев веселых ребят, немцы и не пытались их останавливать. По-видимому, они приняли их за добровольцев немецкой армии или за возвращающуюся с гулянья молодежь.
Вышедшие в этот же вечер Илюхин с разведчиками шли всю ночь, а на рассвете у опушки леса, засыпанной Снегом, их остановил партизанский патруль.
- Стой! Кто идет? - спросил спрыгнувший с дерева черноглазый паренек, вооруженный автоматом и гранатой.
- Свои. Проводи меня к командиру,- ответил Илюхин.
С соседних деревьев спрыгнули еще двое.
- Проводите до штаба, - приказал им черноглазый.
Узкая тропинка вела в чащу леса. Вскоре между
стволами замелькали землянки и огни костров, у которых грелись вооруженные мужчины, одетые кто в шинели, кто в полушубки, а кто и в летние пальто и ушанки. Сидевшие тут же женщины были одеты во все новое. У штабной землянки разведчиков окружили, и начались расспросы.
Федор спустился в землянку. В просторном низком помещении накурено, много бойцов. Увидев незнакомого, все смолкли. За столом склонился над небольшой картой пожилой мужчина в темном пиджаке, наброшенном на плечи. Это и был командир партизанского отряда Ямпольский. Подойдя к командиру, Федор представился ему. Ямпольский вышел из-за стола и, приветливо улыбаясь, обеими руками крепко пожал руку Федору.
- Недавно был твой человек, говорил о тебе, - начал он. - Таким я тебя и представлял.
Федор сел рядом с Ямпольский, и между ними сразу же установился деловой контакт. Илюхин рассказал о трудностях, которые переживают разведчики, о преследовании их карателями, о людях, работающих с разведчиками, о питании, о жизни в каменоломнях. Едва познакомившись, они знали уже друг о друге почти все и, конечно же, с радостью говорили теперь о развернувшихся наступательных действиях советских войск на всех фронтах.
В землянку спустился мужчина средних лет в новом полушубке.
- Очень кстати. Вот ты-то мне как раз и нужен, - обратился к нему Ямпольский. - Люди с дороги, не спали всю ночь, проголодались и, наверняка, давно на мылись. Временно передаю их в твое распоряжение.
Так началась для разведчиков партизанская жизнь.
Партизаны - люди, разные по возрасту и образованию, по профессии и характеру, но у всех у них одна цель, одни мысли - бороться с ненавистным врагом, приближать час освобождения Родины от оккупантов. С наступлением ночи партизаны группами уходили на выполнение задания. Они внезапно нападали на врага, наносили ему удары там, где он их совсем не ждал, громили его. Фашисты уже не раз прочесывали лес, но, кроме пустых землянок и потухших костров, ничего не находили. Местные жители помогали партизанам оружием, снабжали продовольствием, медикаментами. Вечерами у костров появлялся веселый гармонист, и тогда тихо лились задушевные песни о соловьях, которые мешают спать бойцам, и о Катюше, которая сбережет свою любовь.
8 декабря 1943 года 24-й партизанский отряд соединения Ямпольского был направлен на разгром зуйской полиции. Командир отряда Мозговой предложил разведчикам принять участие в этой операции. Илюхин выделил семь человек и поставил перед ними задачу: взорвать и поджечь колонну машин с боеприпасами и техникой противника в Зуе и тем самым обеспечить выполнение партизанами основной задачи.
Едва стемнело, группа ворвалась на окраину Зуи. Завязался бой с немцами и жандармерией. Партизаны и разведчики наступали, ведя губительный огонь по противнику из автоматов и винтовок. Фашисты были прижаты к земле огнем партизан. Но вот враг ввел в бой крупнокалиберные пулеметы и артиллерию. Загорелись скирды соломы, ближайшие дома, сараи. Яркое пламя осветило партизан и разведчиков.
Бойцы Мозгового залегли в укрытие и оттуда продолжали вести огонь. Противник не давал поднять головы. Он превосходил наших бойцов по численности и огню, и группе пришлось отойти к совхозу "Красная Роза". Гитлеровцы решили, что партизаны скрылись в лесу, и вскоре прекратили огонь.
После небольшого отдыха командир отряда приказал Анненко сделать попытку пробраться к центру Зуи обходным путем и в случае удачи взорвать стоявшую там колонну немецких машин с боеприпасами и военной техникой. В распоряжение Анненко было выделено 10 человек, среди которых боец Романенко, хорошо говоривший по-немецки. Основная группа Мозгового должна была повторить атаку, отвлечь на себя внимание фашистов и этим самым прикрыть наступление группы Анненко.
Бойцы Анненко пробирались бесшумно и скрытно. Однако партизан заметили. Приблизившись к заставе, они услышали окрик немецких часовых: "Кто идет? Пароль!"
Все залегли, а Романенко, одетый в форму немецкого офицера, по приказанию Анненко начал по-немецки ругать часовых и объяснять им, что он возвращается с боевой операции по уничтожению партизан в лесу. Однако гитлеровцы не верили ему и продолжали кричать: "Пароль! Кто идет?"
Тогда Анненко приказал Романенко поднять руки и идти к немцам, а всей группе одновременно подал команду: "По-пластунски вперед к заставе!"
Разведчики незаметно подползли к врагу и сейчас находились от него метрах в пятнадцати. Романенко иронически спрашивал немецких часовых: "Сколько нужно дать документов? Три, четыре?"
Немецкий капрал выстрелил, но промахнулся. Романенко залег. Анненко тут же выстрелил в капрала, убил его и подал команду: "В атаку!" Поднявшись во весь рост, с криком "Ура! За Родину!" он побежал вперед, увлекая за собой разведчиков и партизан.
Немцы дрогнули. Вся гитлеровская застава была уничтожена.
Наступил рассвет. Разведчики с партизанами, перебегая от строения к строению, отстреливаясь от небольших групп фашистов, попадавшихся на пути к центру города, приближались к колонне машин. В центре города их встретил сильный огонь автоматов, из ближайшего дома застрочил пулемет. Романенко с двумя бойцами обошли дом, ворвались в помещение, убили немецкого пулеметчика, огонь пулемета направили против убегавших гитлеровцев.
Ручные гранаты заставили замолчать и вражеский миномет. Немцы не ожидали такого сильного внезапного удара и бежали, оставив машины с техникой и боеприпасами. Автоколонна была взорвана и подожжена с помощью мин и гранат. Ручные пулеметы, винтовки и документы достались группе Анненко в качестве трофеев.
На небо уже взошло красное холодное солнце. Разведчики и партизаны вышли из города. Двигаться дальше было опасно - впереди голое поле. Решили до наступления темноты переждать, спрятавшись в стогах сена. Ночью направились в лес, к месту, где оставался Илюхин. Двигаясь по Петропавловской балке, бойцы не встретили на опушке леса партизанскую заставу. Это показалось подозрительным и насторожило их. Вошли в пустой лес. Вокруг стояла полная тишина, только издалека доносились одиночные выстрелы. Землянки были разрушены. На притоптанном, грязном снегу валялись клочки бумаги и газет, пустые консервные банки. У штабной землянки догорал костер.
- Гады! Разгромили наших, - приглушенно произнес Ваня. - И, видно, совсем недавно. Жаль, что мы опоздали и не смогли помочь им.
- Не может быть, чтобы фашисты полностью выбили партизан и разведчиков из лесу. Убитых нет, значит наши товарищи отступили и находятся в другой части леса. Нужно искать их,- предложил Володя Пропастин, потирая над костром озябшие руки.
Поиски товарищей продолжались. Шли по глубокому снегу. Мороз пробирал до костей, так как люди были плохо одеты. Ботинки Вани Анненко были без подошв, и он часто падал. Лес кончился. Спустившись с обрыва в лощину реки Бурульча, неожиданно встретили троих партизан, направлявшихся в штаб партизанского соединения. Под покровом ночи сделали небольшой привал. У одного из партизан оказался мешок, и Ваня обмотал им свои обмороженные ноги. Партизаны поделились с разведчиками хлебом и кусочками сахара.
Придя на новую базу партизанского соединения Ям-польского, Ваня Анненко немедленно доложил командованию все собранные сведения о противнике и сообщил о том, что немцы ведут оборонительные работы в районах Новой Мазанки, Кирк, Терменчи. Из разведотдела Штаба фронта вскоре пришел ответ: "25 января к вам вылетает Бондаренко с новой радиостанцией и указаниями по дальнейшей работе".
- А ваш командир Илюхин не смог действовать вместе с нами, - сообщил Ямпольский Ване Анненко.- Он заявил, что должен выполнять возложенные на него разведывательные задачи, и ушел с разведчиками вон в том направлении, - партизан указал на едва заметную тропку, уводящую в чащу леса.
- А не мог он погибнуть?
- Не думаю, они должны быть живы, - ответил Ямпольский.
- Тогда и мы с вами прощаемся: спасибо за гостеприимство и помощь.
Ночью, пожелав партизанам успешных действий, разведчики отправились на поиски товарищей. Пройдя километра два, они услышали мужские голоса и притаились за деревьями. Мимо них прошли двое. Это были свои - Толя Добровольский и Алексей Щукин. Анненко радостно бросился к ним:
- Толя! Алексей!
- Ваня! Нашлись! Вот счастье! Разведчики крепко обнялись.
- Что вы здесь делаете? - опросил Анатолий.
- Ищем вас, - ответили разведчики.
- А мы идем с задания. Федор очень волнуется за вас. Уж чего-чего мы только не передумали! Пошли скорей к Илюхину, - поторапливал Добровольский.
- Подождите, у кого есть спички? - спросил Ваня. Кто-то протянул ему зажигалку. Анненко посмотрел на часы.
- Время еще есть. Мы должны сейчас встретить Петю Бондаренко. Он прилетит самолетом в час ночи с новой радиостанцией, продовольствием, - одеждой и боеприпасами.
Самолет приземлился благополучно. Разведчики переобулись в новую обувь, сытно поели и, не задерживаясь больше, отправились на свою новую базу.
Объяснение
Тихим вечером, когда "ад вершинами деревьев по чистому небу плыла луна, заливая ясным светом сказочно красивый лес в серебряном уборе, разведчики вышли на очередное задание. Саша провожала их. Там, где кончался лес и начинался мелкий кустарник, увитый диким виноградом, Анатолий и Саша остановились, провожая взглядом удаляющиеся силуэты разведчиков.
Толя смял в руке горящую папиросу. Помолчав немного, почти шепотом сказал:
- Ребята давно замечают, что мы дружим с тобой, и они недовольны. Не думай, Саша, что здесь ревность или мужская зависть, нет. Они считают, что сейчас просто не время. А я полюбил тебя, Саша!
Девушка смотрела на него широко раскрытыми глазами, и сердце ее радостно билось. Она давно ждала, когда Толя, наконец, скажет о своей любви. И теперь это случилось так просто, так ясно и так легко. Она разглядывала сейчас Толю, его волосы, растрепанные ветром и упавшие на лоб, его милое лицо, освещенное луной. Осторожно, как бы поправляя его прическу, Саша нежно погладила Толину голову.
- Ну что же ты молчишь? - спросил Толя. - Скажи хоть что-нибудь на прощанье.
- Что тут говорить, сам видишь, как все нехорошо получается.- Не горюй, Сашуня, все уладится.
- Желаю тебе полной удачи, - проговорила Саша дрогнувшим голосом. - Я буду ждать всех вас, а тебя в особенности. Знай, что я мысленно рядом с тобой и всю жизнь буду рядом с тобой!
Он взял ее за плечи, приблизил к себе и крепко прижал к груди.
- Пора, Толя. Иди, а то потеряешь ребят.
Вернувшись в землянку, Саша повязала до самых
бровей белую косынку и принялась стирать белье разведчиков. Работа не мешала ей мечтать, вспоминать все, что произошло за день. Теперь она знала, что Толя ее любит, ведь он прямо сказал об этом.
Она перебирала в памяти его привычки, представляла лицо, походку. Толя всегда спал на спине, подложив под голову руки, хотя Саша и сделала ему небольшую подушку из мягкого сена. Проснувшись утром, он обязательно брился, хотя временами этого и не нужно было делать. Он ходил бесшумно, мягко, лицо его чаще всего выражало озабоченность, но при виде Саши он радостно улыбался. Без Толи Саша чувствовала себя одинокой. С появлением Толи все менялось: ее жизнь наполнялась счастьем, ей ничего не было страшно.
Прошло часов пять. В землянке ровно горела свеча. Саша давно выстирала белье и теперь чинила Володину куртку. Вчера, пролезая через колючую проволоку, Володя зацепился рукавом и вырвал клок ткани.
За дверью свистнули два раза. Саша отложила куртку, прислушалась. Послышались два удара металла о металл - условный сигнал разведчиков. Саша открыла дверь. В землянку молча спустился один Федор. Он был угрюм и, не раздеваясь, лег на нары лицом к стене,
- Случилось что-то? - тихо спросила девушка.
- Нет, все хорошо, Сашенька. Задание выполнено отлично, я просто устал. Пришлось раздвигать рельсы железнодорожного полотна, - не поворачиваясь, ответил Федор.
- А где ребята?
- Они здесь, у землянки, остались покурить.
Саша взяла мокрое белье я вышла на воздух. Было тихо-тихо. Лишь скрипел снег под ногами. Саша развесила по кустам белье и, не увидев товарищей, хотела возвратиться в землянку, как до ее слуха донеслись чьи-то слова. Девушка отчетливо услышала свое имя. Разведчики говорили о ней. Незаметно переходя от дерева к дереву, Саша близко подошла к ним и прислушалась. Они сидели один возле другого на сваленном бурей дереве, и только Анатолий, видимо не желая сидеть, стоял прислонившись спиной к дереву.
- Ну что тут плохого, что я полюбил Сашу? - спокойно спрашивал он. - Ну что? Почему вы решили, что наша любовь помешает работе?
- Разведчик на боевом посту не должен любить, - резко сказал Алексей Щукин.
- А по-моему, разведчик на боевом посту может любить,- перебил его Ваня Анненко.- Может! Но только он не должен об этом никому говорить, даже любимой девушке. Никто о его любви не должен знать. Люби и молчи. Люби сколько угодно, но виду не подавай!
- В общем, все ясно. Не маленькие. Немцы под носом. Жизнь каждую минуту в опасности, - продолжал с прежней твердостью Алексей, - тебе Родина доверила боевое задание. Любить сейчас - это значит изменить товарищам, изменить делу! Какие теперь из вас будут разведчики, сам подумай? Я считаю, Саша не может больше находиться с нами, мы должны ее отправить домой.
- Правильно! - поддержали Щукина несколько человек.
Саша поняла, что ей нужно что-то сделать, что-то сказать. В одно мгновенье она появилась перед товарищами. Все смолкли от неожиданности, кто-то поднялся.
- Я все слышала. Да, я люблю Толю. Я давно его
люблю, но никогда и никому не говорила об этом. Я понимаю, что сейчас наша любовь действительно некстати и может, как вы говорите, помешать делу, ради которого мы находимся здесь. - Саша остановилась, думая, что же сказать дальше, и долго не могла найти нужные слова. - Я обещаю вам, - собравшись с мыслями, волнуясь, продолжала Саша. - Я отказываюсь от Толи, от его любви, пока не кончится война. Толя сделает то же, мы даем вам слово. Но домой я не поеду.
Все молчали. Саша повернулась и медленно пошла к землянке. Ей было мучительно больно за себя, за Толю, за их любовь.
"Ребята поступили правильно,- думала девушка.- Не они, а проклятые враги, навязавшие нам войну, отнимают от сердца мою любовь, мое счастье!"
Федор, опустив босые ноги, сидел на нарах и подсчитывал ручные гранаты и патроны. Саша поставила на стол большую, отбитую по краям эмалированную миску с пшенной кашей, разрезала хлеб на десять разных кусков и разложила ложки. Один за другим в землянку спустились разведчики. Последним, нахмурившись, во-шел Толя. За стол сели молча и молча принялись за еду. После ужина сразу легли спать, как будто ничего не произошло. Все быстро уснули. Уснул и Толя. Убирая со стола, Саша слышала его медленное и ровное дыхание.
"Спи! Спи спокойно, родной ты мой! Лишь бы ты был рядом. Лишь бы я видела тебя".
Недолго пришлось спать разведчикам. В три часа Саша разбудила Толю, Алексея и Сашу Вуколова:
- Вставайте! Пора на задание.
Разведчики быстро оделись и ушли, а Саша, укрывшись телогрейкой, легла, свернувшись клубочком. Она не могла уснуть: думала о Толе, о товарищах. "Я должна обращаться со всеми одинаково, - решила она,- тогда никаких ссор не будет".
Неотправленное письмо
27 января в 1 час 30 минут южнее Биюк-Онлар Добровольский, Щукин и Вуколов взорвали эшелон в 40 вагонов с танками, артиллерией и машинами, шедший со станции Джанкой к фронту. В эту же ночь, озябшие и утомленные, они пришли в поселок Тереклы-Шейх-Эли на отдых в дом полицейского Дмитрия Никитюка.
Лунная морозная ночь. В поселке тихо. Лишь издалека доносится вой ветра, хруст снега под ногами проходящих людей да лай одинокой собаки. Высоко в небе торчат силуэты печных труб - остатки сожженных карателями домов.
Никитюк радостно встретил разведчиков. После горячего ужина все, кроме Алексея, улеглись спать. Толя залез на печь и вскоре, согревшись ровным теплом от кирпичей, крепко уснул. Уснул и Саша Вуколов, накрывшись с головой хозяйским полушубком. Не спал лишь Алексей. Как ни плохо он себя чувствовал, как ни смыкались от усталости покрасневшие веки, он сел за стол и при свете огарка принялся писать письмо домой, своей любимой, рассчитывая переправить его при первой же возможности. "Мой милый друг, - писал юноша, - я давно не писал тебе, было не до писем. Я очень много работал И уставал. Впереди еще много больших трудностей, но я уверен, что теперь мы уже скоро встретимся, чтобы никогда больше не разлучаться. Где бы я ни был и что бы я ни делал, я всегда помню тебя, моя любимая, и память о тебе, любовь к тебе помогают мне жить и работать..."
Алексей не мог найти более сильных слов, чтобы выразить свое искреннее, нежное чувство. Он посмотрел в окно: за окном начинался рассвет. Положив голову на письмо, он тотчас же заснул.
Может быть, кто-то донес предателю Мискину, а скорее всего он сам выследил проходивших по селу разведчиков, только в эту же ночь Мискин сообщил немецкой жандармерии, что в поселке находятся разведчики и что укрыться они могут или в доме патриотки Лины Максимовны Потапкиной, или в доме полицейского Дмитрия Никитюка, или у Кляцких.
С рассветом в поселок прибыли каратели, и с дома Потапкиной началась облава. Лина Максимовна, рискуя жизнью, незаметно леребежала свой двор и тихо постучала в окошко дома Никитюка. Спросонья разведчики никак не могли понять, в чем дело. Только после повторного стука в окно им стало ясно, что фашисты начали облаву и надо принять срочные меры к спасению.