Под вечер к колодцу, что стоит за плетнем Кляцких, подъехали две повозки. Сима увидела в окно четырех гитлеровцев. Промокшие, они вылезли из повозок и принялись поить лошадей. Медлить было нельзя. Она быстро набросила на себя серую шаль с красными цветами, которую до войны носила по большим праздникам, натянула на ноги новые резиновые ботики и, захватив два ведра, побежала к колодцу.
По заранее выработанному плану Сима должна была сначала выяснить, откуда и куда едут немцы, не следует ли кто за ними, думают ли они сделать в поселке остановку, и если думают, то на сколько времени.
Вскоре Сима возвратилась с полными ведрами воды. Она улыбалась. Оказывается, немцы - из штаба воинской части, расположенной в Зуе, следуют в сторону Кемальчи, отстали от основной группы, очень устали и хотели бы отдохнуть в поселке.
- Милая, дорогая Сима, - радостно воскликнул Федор. - Да ведь это как раз то, что нам нужно! Беги снова за водой. Ты - молодая женщина, постарайся зазвать немцев в дом. Они не должны уйти отсюда. Поняла меня, Сима?
- Поняла, все поняла и все сделаю, как договорились.
Сима выплеснула воду в бочонок, на ходу заглянула в зеркало, висящее на стене, и, кокетливо улыбнувшись своему изображению, вышла.
Едва только за ней закрылась дверь, Федор расставил по местам в полной боевой готовности всех своих товарищей, а сам вместе с Ваней Мотузко спрятался в сарае, на случай если кто-нибудь из немцев попытается бежать через окно или дверь. Действовать следовало по условному сигналу, который должна была подать Сима.
Успевшая подружиться с Симой радистка Саша По-плавская тем временем наводила в доме порядок: поправила постель, взбила подушки и накрыла стол белоснежной скатертью. Посредине стола она поставила кувшин с последними осенними цветами - подарком Толи, оглядела комнату и, убедившись, что теперь все в порядке, тоже принялась наряжаться.
Как только Сима подошла к колодцу, гитлеровцы заулыбались.
- А, ты опять за водой, красавица? Ах, как хороша!
Разреши, я достану тебе воды? - заглядывая ей в лицо нагловатыми глазами, проговорил солдат с длинным посиневшим от холода носом, на горбинке которого едва держались разбитые очки.
- Нет, зачем же ты, это сделаю я. Русская девушка очень мила, - сказал, слезая с повозки, красивый, светлоглазый офицер, одетый в кожаное пальто. - Скучаете? - спросил он Симу.
- Приходится, - поворачиваясь к нему и улыбаясь, ответила Сима.
Офицер взял у солдата ведро, достал воды и поставил его рядом с собой.
- Здесь можно где-нибудь хорошо отдохнуть? - продолжал разговор немец.
- А почему же нет? Конечно можно.
- А партизаны? Ты точно знаешь, что их не бывает здесь?
- Точно. Село у нас тихое. Видите, маленькое, на открытом месте. Им нечего здесь делать. Они все в лесах да в больших селах водятся.
- Ты замужем?
- Нет.
- Почему же?
- Не успела еще, - по-прежнему улыбаясь, отвечала Сима.
- А с кем ты живешь?
- С подругой? с Сашей. Она тоже одинокая.
- И такая же хорошенькая, как ты?
Сима кокетливо опустила глаза.
- Я хотел бы отдохнуть в твоем доме. Можно нам заехать к тебе и переночевать?
Сима смущенно молчала. Он повторил вопрос:
- Ну как, можно? Можно?
После некоторого колебания Сима кивнула.
- Хорошо, заводите лошадей во двор.
И вот уже гитлеровцы вошли в хату. Саша, стройная, в голубом платьице с кружевным воротничком и в туфельках на высоких каблуках, протянула каждому из них руку и, улыбаясь, поздоровалась.
Обстановка в доме и поведение девушек расположили немцев к полному доверию. Они даже не оставили у дома часового. Разделись в кухне и сложили за печкой винтовки.
Саша достала чистый рушник, вышитый красными и черными петухами, и предложила немцам умыться теплой водой.
- Хорошо. Очень хорошо. Все хорошо, - то и дело приговаривали гитлеровцы.
Сима накрыла на стол. Горячая картошка, жареная свинина, свежие огурцы и помидоры, возбуждающая аппетит водка - все поднимало настроение гостей. Когда все уселись за стол и стаканы были наполнены, Саша произнесла тост:
- Комрады, выпьем за быстрейшую победу, выпьем за любовь! - и поднесла рюмку ко рту.
Видимо, гитлеровцы давно не ели. Выпив по стакану водки, они с жадностью набросились на еду, и в комнате стало тихо.
Сима понимала, что обстановка в любую минуту может измениться к худшему. Затягивать нельзя. Она налила немцам по второму стакану и встала во весь рост с поднятой рюмкой. Гулко билось сердце.
Слова тоста, произнесенные Симой, звучали отчетливо и громко:
- Пусть будет не последняя. За ваше здоровье. За наш успех!
Это был сигнал к началу действий. Разведчики ворвались в комнату.
- Руки вверх, изверги! - скомандовал Толя.
Застигнутые врасплох, перепуганные и растерянные, гитлеровцы немедленно подчинились.
В ту же ночь, в тех же немецких повозках, пленные были доставлены к Чонгравской балке. Оттуда в ночь на 2 октября их переправили самолетом в Краснодар, где располагался штаб командования. С этим же самолетом был отправлен больной капитан Тимофеев.
Гитлеровцы дали ценные сведения. Командование поздравило группу Илюхина с победой. "Пленные, добытые вами, очень ценные, - сообщалось в радиограмме.- Поздравляем с победой. Желаем дальнейших успехов по захвату пленных, особенно немецких офицеров, а также по захвату карт и других документов".
В числе сведений, полученных от пленных, была информация о том, что на станции Сарабуз большое скопление эшелонов с немецкими войсками и техникой. Наша авиация немедленно использовала эту информацию для удара по врагу.
8 октября Федор сообщил в штаб: "При налете на станцию Сарабуз уничтожено большое количество вагонов с живой силой и техникой противника, склад с автомоторами срочно переведен из Ново-Сергеевки в Бучур-ки. В городе паника, население бежит в лес. Склад боеприпасов дивизионного значения размещен в 500 метрах южнее станции Ислам-Терек".
Результатам этой бомбежки радовались патриоты. Сарабуза, Симферополя, Джанкоя, Зуи. Радовалась вместе с ними и Сима - ее работа не пропала даром.
Ценные сведения о противнике добывала славная русская женщина Сима Кляцкая. 25 сентября она сообщила, что в течение нескольких часов в сторону Симферополя в направлении на Джанкой прошло 350 автомашин, 750 повозок с войсками и техникой противника. 27 сентября она выяснила, что в Симферополе, на Ново-Садовой улице в доме № 14, размещается штаб немецкой дивизии СС. На этой же улице скопилось до тысячи машин с боеприпасами и техникой. В тот же день Сима сообщила, что на восточной окраине Симферополя, на южной стороне шоссе, в Ново-Сергеевском саду размещен склад с авиационными бомбами. Город буквально забит немецкими войсками и техникой про-тивника. По шоссе на Симферополь беспрерывно идут автомашины с грузом.
Вовремя сообщенные, эти сведения помогли советскому командованию организовать новые удары по противнику.
После операции по захвату пленных оставаться в доме Кляцких было опасно, поэтому разведчикам пришлось вернуться в землянку на "сиреневом островке".
По ближайшим поселкам и городкам прокатилась новая волна облав и карательных экспедиций. Особенно тщательно были обысканы дома в поселке Тереклы-Шейх-Эли, где были захвачены немцы. Из раскрытых настежь окон гитлеровцы выбрасывали на улицу матрацы, белье, подушки, чемоданы. Все более или менее пригодное они грузили на машины и увозили.
Такому же разорению подвергся и домик Симы.
Особенно "отличился" в этих погромах предатель Шаврин, о котором говорила Сима. Терпеть его больше было нельзя.
У заброшенного колодца
Шаврин выслуживался перед оккупантами, строил себе карьеру. С ненавистью он относился к людям, честно служившим раньше Советской власти, мстил им, чем могЛ А мог он сейчас многое. Разведчики решили уничтожить предателя. Но как это сделать?
Шаврин с семьей жил в большом доме, который колхозники задолго до войны выстроили под поселковый совет, клуб и ясли. Поселившись в новом доме, Шаврин огородил его высоким штакетником, а во дворе поместил злую овчарку - подарок немецкой жандармерии. Услышав за калиткой шаги, собака выскакивала неизвестно откуда, поднималась на задние лапы, лаяла и старалась схватить подошедшего к калитке.
Кроме Мискиных, никто из односельчан не бывал в доме Шаврина. Заслышав лай собаки, хозяин тотчас же. появлялся на крыльце и спрашивал, что надо, не приглашая в дом.
Шаврин - высокий здоровяк, лет 45, с низким лбом, пересеченным глубокими морщинами, и крупным носом на красном, обветренном лице - имел свою лошадь и часто ездил в район к немецкому начальству. Перехватить его можно было только по пути в Зую.
Разведчики приступили к действиям по разработанному плану. Ранним ноябрьским холодным утром Сима вернулась с ведрами от колодца и разбудила мужа:
- Вставай, Шаврин вывел из сарая лошадь, несет хомут и сбрую.
Алексей быстро оделся, сунул в карман ватной куртки краюху хлеба, повязал щеку темной материей и, выйдя за калитку, зашагал по грязи в сторону поля. На втором километре от поселка его догнала подвода Шаврина. Алексей поднял руку и попросил его остановиться.
- Стой, Быстрая, - закричал Шаврин, натянул вожжи и остановил лошадь. - Что это ты глаза спрятал? - спросил он Алексея.
- Подвезите, всю ночь не спал. Зубы разболелись. К доктору бы поспеть пораньше, - прикладывая к повязанной щеке ладонь и сморщившись, как от боли, ответил Алексей.
Шаврин был в долгу у Кляцкого и рад был услужить ему. На прошлой неделе Алексей по заказу Шаврина в мастерской МТС изготовил для его дома металлические решетки на окна, а несколько дней назад починил колеса его телеги.
Кляцкий сел на корточки за спиной Шаврина, и телега тронулась. Дорога шла лесом. Лошадь с трудом передвигала ноги по топкой грязи. Телега покачивалась из стороны в сторону.
Когда поравнялись с изогнутой березкой на косогоре, Алексей всем своим телом навалился на Шаврина. Однако тот вывернулся и соскочил с подводы. Лошадь остановилась. Шаврин хотел вцепиться в Алексея. Но тут как из-под земли выросли два разведчика - Анатолий и Федор. Федор сбил негодяя с ног, и Шаврин упал в грязь. Пытаясь подняться, он кричал и ругался, ему заткнули рот, руки и ноги связали веревками и втроем взвалили эту тушу на телегу. Он извивался, стараясь встать, мычал и сопел, но руки у разведчиков были крепкие.
Алексей натянул вожжи и свернул в лес. Не прошло и получаса, как подвода остановилась в чаще леса на небольшой полянке у заброшенного колодца. Шумели, покачиваясь от ветра, верхушки деревьев. Из укрытия вышли остальные разведчики и тесным кольцом окружили подводу.
Шаврина развязали и вытащили изо рта кляп, Федор приказал ему встать. Животный страх охватил предателя и, упав на колени, он забормотал:
- Братцы, я русский, родные мои люди, да разве я виноват, меня заставили немцы служить на них, они грозились убить меня, если я откажусь.
Губы его посинели, высохли и дрожали.
Разведчики с омерзением смотрели на ползавшего перед ними на коленях гада в человеческом обличье.
Федор вышел на шаг вперед и громко произнес приговор:
- Именем Советской власти. Именем Родины. За злодеяния, причиненные советским людям на временно оккупированной немецкими захватчиками территории, ты, предатель Шаврин, приговариваешься к смертной казни. Шаврин обхватил голову обеими руками и со стоном повалился в ноги Илюхину. Потом опомнился и дрожащим голосом произнес:
- Вам нет никакой выгоды убивать меня. Не сегодня - завтра вас всех перевешают. Оставьте мне жизнь - и я сохраню вам вашу. Я все для вас сделаю.
- Пора кончать,- сказал Федор.
Предатель был расстрелян и сброшен в колодец.
Исчезновение Шаврина напугало других предателей. Они просили жандармерию усилить охрану и предпринять новые карательные экспедиции против советских патриотов, партизан и разведчиков.
Дмитрий Никитюк
Федор, положив руку на стол и нахмурив брови, о чем-то глубоко задумался. Ваня Анненко, только что вернувшийся с задания, озябший и промокший до нитки, отогревался у самодельной печурки. Саша сушила перед открытой дверцей печи белье разведчиков. Остальные крепко спали перед предстоящим выходом на задание.
- Слушай, Ваня, - нарушил тишину Федор,- а ведь наши дела неважные. Хлеб и сало завтра доедаем. Где достать продукты? С командованием связаться не можем. Сегодня Саша доложила, что радиостанция не работает: нет питания. Куда принять самолет, где ожидать грузы? Наши начальники не знают и не будут этого знать, пока мы не наладим радиостанцию и не установим с ними связь.
- Соли тоже нет. Да и обувь у ребят совсем износилась,-добавила Саша.
- Нашу землянку гитлеровцы могут обнаружить, нужно уйти из степи в надежное место, - продолжал Федор.
Внимательно выслушав Илюхина, Иван предложил-ему смелый, дерзкий и, с его точки зрения, единственно осуществимый план.
- Я вот что думаю, - начал он. - Перейти из степи к кому-нибудь из патриотов в село и тем более достать у местного населения продовольствие - сейчас просто невозможно и опасно и для нас, и для них. Всюду облавы, население боится связаться с нами. Нам нужно опереться на кого-нибудь из представителей местной "власти", с симпатией относящегося к Красной Армии. Надо найти и убедить такого человека, а если нужно, то и силой заставить его помочь нам.
- Молодец, Ваня, ты прав. Сделаем так! - воскликнул Федор, вспомниз недавний разговор с Симой. - Есть такой человек.
В ту же ночь Федор встретился с Симой:
- Я опять за твоей помощью. Ты как-то говорила, что в вашем селе есть полицейский, кажется Никитюк, который может помочь нам.
- Как же, обязательно поможет. Вчера он опять спрашивал меня, скоро ли придут наши войска и что он лично должен сделать, чтобы помочь Красной Армии, - ответила Сима.
- Так вот, я прошу тебя передать Никитюку, что представитель Красной Армии желает с ним завтра встретиться для переговоров, но предупреди его, что если он об этом кому-нибудь скажет, его постигнет суровая кара.
- Хорошо, я это сделаю. Я сама приведу его к этому представителю.
Местом встречи Федор избрал опушку леса за "сиреневым островком" и назначил встречу на 20 часов,
Илюхин не спал в эту ночь. Обдумывал и прикидывал, как лучше организовать встречу с Никитюком. В любую минуту можно было попасть в ловушку. Илюхин шел на большой риск, подвергая опасности не только себя, но и всю группу, а также семью Симы.
На следующий день с наступлением сумерек Федор, взяв с собой двух разведчиков - Ваню Анненко и Петю Бо'Ндаренко, углубился в лес. Шли быстро, так что к назначенному месту пришли за полчаса. Стемнело. Внимательно осмотревшись кругом и не обнаружив ничего подозрительного, Илюхин приказал товарищам спрятаться в кустах, а сам поправил кобуру, сел на небольшой пенек и принялся ждать. Вскоре Федор еще издали увидел Симу с незнакомым человеком. Федор поднялся и быстро пошел навстречу. Подойдя к ним, поздоровался сначала с Симой, потом с полицейским. Никитюк дрогнувшим голосом ответил на приветствие.
- Садитесь, Никитюк, - указал Федор на пенек, а сам сел рядом на крепкие сучья.
Сима отошла в сторону, но слышала весь разговор. Никитюк был сильно взволнован и в первую минуту даже заикался.
- Успокойтесь, Никитюк, держите себя просто, мы не каратели и не жандармы. Я представитель Красной Армии, которая борется за освобождение Родины. Я хочу спросить вас: можете ли вы честно и от всего сердца помочь нашей армии, помочь мне и моим товарищам в этой справедливой борьбе и облегчить нашу жизнь в тылу врага?
- Конечно могу, - поспешил ответить Никитюк, - я давно об этом говорил Симе. Ведь правда, Сима? - оглядываясь на женщину, спросил он.
- Правда, - ответила, подходя, Сима.
- Только запомните, Никитюк, еще раз повторяю вам: помогать надо искренне. Наша армия и народ беспощадно карают предателей. Вы знаете, какая участь постигла Шаврина.
- Знаю, - тихо ответил Никитюк. - Я все сделаю, поверьте мне.
- Ну что ж, Никитюк, с сегодняшнего дня вы будете выполнять задания советского командования в тылу врага. Вы понимаете, какая это ответственная и почетная задача?
- Понимаю. Говорите, что я должен делать.
- Прежде всего - добыть питание для радиостанции. А заодно и для нас не мешало бы, - улыбнувшись, добавил Илюхин.
Никитюк должен был также добывать и сообщать через Симу сведения о противнике, его планах, намерениях, дислокации, предупреждать Федора о намечающихся облавах и карательных экспедициях против партизан и разведчиков, рассказывать обо всех распространяющихся в поселках слухах и разговорах, касающихся Советской Армии и советских разведчиков.
Большое значение Илюхин придавал ложной информации, распространяемой немецкой жандармерией, о действиях партизан-разведчиков и их местонахождении. Кстати, Никитюк должен был помогать разведчикам и в подыскании безопасных мест базирования.
Выслушав эти задания, которые отныне становились его новыми обязанностями, Никитюк, вытянувшись по стойке "смирно", взволнованно проговорил:
- Спасибо за доверие. Постараюсь выполнить ваше задание.
На другой же день Никитюк через Симу передал Федору крупу, сало, соль, хлеб и занялся выполнением других задач.
28 октября разведчики оставили "сиреневый островок" и перебрались к Дмитрию Никитюку. Никто, конечно, не мог и подумать, что в сарае и на чердаке дома полицейского скрываются советские разведчики.
У партизан
Окончилось теплое, сухое крымское лето. Наступила холодная осень. К прежним трудностям и опасностям в работе разведчиков теперь добавились дожди, слякоть, гололедица, туманы, снегопады.
По-прежнему бездействовала рация из-за отсутствия питания. Между тем восстановить связь с командованием следовало во что бы то ни стало. Илюхин должен был просить немедленно выслать самолетом тол, детонаторы, огнепроводный шнур, гранаты, запасы продовольствия.
Тем временем усилился гитлеровский террор. Оставаться в поселке даже у самого "представителя власти" было слишком опасно. Группа перебазировалась в пещеры каменоломен, туда, где в мирное время добывался камень для стройки, а в 1942 году шли бои.
21 ноября, рискуя жизнью, Добровольский пробрался в Зуйский лес к партизанам и вернулся оттуда с радиостанцией и боеприпасами. Связь с командованием была восстановлена, просьба о помощи передана. Но недолю радовались разведчики: через три дня связь с Большой землей снова прервалась - вышел из строя передатчик, и Саша, как ни билась, не смогла его отремонтировать.
Условия жизни в каменоломнях стали невыносимыми. Кругом холодные, мокрые камни. Кончились боеприпасы, взрывчатка, иссякло продовольствие. Начался снегопад - и следы на снегу могли выдать разведчиков. Пришлось временно перебазироваться в лес к партизанам.
Илюхин приказал Ване Анненко и Толе Добровольскому остаться на несколько дней в каменоломнях, чтобы через Никитюка или Симу добыть продовольствие и доставить его затем к разведчикам.