III. Доверие
1
Павлов с жадностью набросился на свежие газеты.
Центральный Комитет партии снова рассматривает положение дел в сельском хозяйстве. Их область критиковали в докладе и в нескольких выступлениях. Даже главный козырь - выполнение плана хлебосдачи, на который так рассчитывал Смирнов, теперь оказался битым. Было сказано, что в погоне за рапортом оставили без семян многие районы.
Оторвавшись от газеты, думает: "Пожалуй, больше всех виноват я. На моих глазах вершились "победные" рапорты".
Откинувшись на спинку стула, Павлов прикрыл глаза. В памяти помчалось время его работы в обкоме. Лучше всего запомнились первые дни… Впрочем, что ж тут удивительного? Первые шаги! Как горячо принялся он за дело! И думается, начало было очень правильное. Но тогда где же он споткнулся? И Павлов начинает восстанавливать по памяти свои "первые шаги"…
…Все непривычно для Павлова в этом просторном кабинете. Не сразу угадывает, какой из телефонов звонит. Первым пришел к нему завсельхозотделом Королев - тучный, с очень бледным лицом человек. Он сменил снятого с работы Кролевца, а до этого работал его заместителем.
Зайдя в кабинет, поздоровался, грузно опустился в кожаное кресло, провел ладонью по бритой голове, заговорил приглушенно:
- С планами, Андрей Михайлович, много возни.
По телефонным звонкам Павлов знал это. В районах шло уточнение ранее разработанных планов. Ориентир дан внеочередным партийным съездом.
- Давайте вместе разбираться.
- У меня сидит секретарь Лабинского райкома Шапошников. Приглашу его к вам, Андрей Михайлович.
Павлов близко не знаком с Шапошниковым, но знает, что он первый год секретарем райкома, а до этого был директором крупного совхоза, по образованию агроном. Несгибаемый хвалил Шапошникова. А Несгибаемый зря хвалить не будет.
Шапошников молодцевато, по-военному подошел к столу.
Пожимая протянутую руку, Павлов всматривался в лицо Шапошникова. Совсем еще молодой человек, лет тридцать с небольшим. Присев на краешек кресла, сразу приступил к делу.
- Наш район, Андрей Михайлович, в основном со старопахотными землями. Целины распахано тысяч около двадцати, а сеем сто сорок. Урожаями за последние пять лет не можем похвастаться. Вот у меня тут… - Он раскрыл кожаную папку, достал лист бумаги, протянул Павлову. - Видите, какая нехорошая кривая с урожаями. Ни один год больше десяти центнеров не получали. Дело красит только Лабинский совхоз. Там Никаноров, вы его знаете? У него меньше пятнадцати редко бывает. А по плану району надо иметь четырнадцать.
- Можно иметь четырнадцать - Никаноров путь показал.
- Правильно! - словно обрадовался Шапошников. - Мы так и намечаем. Вот посмотрите, какая картина получается. - Он протянул Павлову еще один лист.
Павлов внимательно просмотрел расчеты. Они очень похожи на планы Дронкинского района, словно бы одной рукой делались.
- Расчеты, на мой взгляд, доказательные.
- Спасибо, Андрей Михайлович! - поднялся с кресла Шапошников.
И получилось так, что Павлов согласился с обоснованными расчетами и других районов. Поправлять пришлось лишь три плана. В то же время его беспокоило вот что. Руководители многих районов не высказали возражений по посевным площадям. "Или так точно научились планировать, или… не придают значения этим планам?" Павлову хотелось выехать в один из таких районов, чтобы на месте ознакомиться. Но готовилось совещание животноводов, а Павлов - докладчик.
Накануне совещания Смирнов собрал руководителей районов.
- По мясу обязательства на этот год плохо продумали, - начал он. - Читали в сегодняшних газетах? Некоторые области по два-три плана берут! А у нас два плана даже лучшие районы боятся взять. Надо пересматривать…
Павлов удивлен.
Вчера разбирались с обязательствами и как ни прикидывали, но больше ста двадцати тысяч тонн мяса не сдать. Это на двадцать тысяч больше плана.
Смирнов торопил:
- Тебе, Несгибаемый, можно на большее замахнуться! На целине животноводство должно сильно расти.
Павлов с интересом наблюдал за своим преемником.
Тот заговорил решительно:
- Именно развиваться, Иван Петрович. В первый год мы на десять процентов перевыполним план сдачи мяса, а поголовье увеличим по свиньям в два раза, по крупному скоту - раза в полтора. И тогда в будущем году…
- Мы про этот год говорим, - прервал его Смирнов. - Значит, боишься? Вот вам и новый секретарь…
- Да поймите же, товарищи, - загорячился Несгибаемый. - Как это можно! Планы только-только составили, все обдумали, а прошло две недели - зашумели: перевыполним в два раза составленный план!.. Я, Иван Петрович, не верю… точнее, не понимаю этого движения!
- Хватит, Несгибаемый! - резко оборвал его Смирнов. - Не дозрел ты, видать, до понимания больших задач. Так кто у нас инициатором?..
Инициатор нашелся. Секретарь Приреченского райкома Попов заявил, что они готовы замахнуться "на два плана по мясу". По настоянию Смирнова и совещание животноводов приняло обязательство: сдать 160 тысяч тонн мяса.
А после совещания Павлов получил директиву Смирнова:
- Разверстывайте новые наметки к обязательству по мясу. Исходная цифра - сто шестьдесят тысяч тонн.
- Уж очень несолидно все получается, Иван Петрович. В районах проводилась большая работа. Надо думать, с карандашом считали… А теперь без всяких доказательств мы назовем им новую цифру. Вы думаете, Приреченский район выполнит два плана?
- А ты как думал?
- У него нет поголовья для этого. Я проверял расчеты.
- А вот мы тебя и закрепим за этим районом.
К Павлову зашел Королев.
- Вот я подготовил, - положил он на стол бумагу. - Чтобы все районы не путать, только шестнадцати прибавил.
- А есть какие-нибудь основания для этой прибавки?
Королев непонимающе посмотрел на Павлова.
- Но как вы будете разговаривать с секретарями райкомов, с директорами? Они же потребуют доказательств.
- Не все потребуют, - отмахнулся Королев. - Это только молодые ершатся. Так вы, Андрей Михайлович, не возражаете против этой разбивки?
- Разве имеет значение, кому сколько нереальных тонн добавить?
- Тогда завизируйте, понесу Старику.
Павлов знал, что Смирнова в аппарате звали Стариком.
Он подумал: визировать или нет? А какое это имеет значение? И все же… Все же виза означает и твое участие…
- Я визировать не буду.
По губам Королева скользнула улыбка. Он поднялся:
- Старика не сердите, Андрей Михайлович.
Королев ушел, а через полчаса пришел снова.
- Задали вы нам работу, - покрутил он головой. - Старик распорядился обзвонить эти районы, чтобы оттуда прислали телеграммы на новые обязательства с этими добавками.
"Хитро сделано, - подумал Павлов. - Ловко… Но по-партийному ли это?.. Пришлет ли такую телеграмму Несгибаемый? Конечно, нет!" И он идет к Смирнову.
- Ты опять об этом? - Смирнов отодвинул бумаги в сторону, вышел из-за стола. - Посидим тут, - показал он на стулья вдоль стены. - Вот что ты должен понять, Андрей Михайлович… У тебя хорошее знание жизни деревни, прошел путь от агронома и председателя колхоза до лучшего секретаря райкома. - Он глянул на Павлова, и тот невольно опустил голову: не любил он, когда в глаза хвалят. - Ты знаешь, как людей поднять на дела. Знаешь! Иначе я не стал бы тебя рекомендовать в секретари обкома. Но вот… Это ты из района вывез: по расчетам не получается - протестую! На мальчишество похоже.
- Нет, Иван Петрович, это не мальчишество. Надо прежде создать хорошую кормовую базу, а уж потом увеличивать задания.
- Мы еще не знаем своих резервов, Павлов. Я, например, давно убедился: дай напряженное задание - толку больше будет. Пусть некоторые районы и не выполнят своего повышенного обязательства, но зато, будь уверен, приложат максимум усилий, выжмут все, что только можно. Читаешь же, поди, газеты. Некоторые области на три плана замахнулись!
- Я скажу честно, Иван Петрович, - я не верю в подобные обязательства! Как же можно верить? - загорячился Павлов. - Только что составили план и сразу заявляют: перевыполним этот план в три раза! Это несерьезно. Или такой заниженный план составили, что его легко перекрыть в три раза, или это обычное шапкозакидательство. И я боюсь, Иван Петрович, что некоторые наши товарищи в погоне за выполнением повышенных обязательств сдадут и тот скот, который должен пойти на прирост стада. В будущие годы сдача мяса должна сильно возрастать, а мы одним неверным шагом можем подорвать основы будущего.
- За всем следить надо, но в таких делах лучше перегнуть малость, чем недогнуть.
- Нет, я с этим не могу согласиться! - возразил Павлов, с трудом сдерживая охватившее его волнение.
Так начинал Павлов. Это было и началом неприязненных отношений с первым секретарем. А ведь он искренне уважал Смирнова, пока работал в Дронкино. Но познакомился ближе - увидел нечто другое… С каждым днем, с каждым новым фактом крепло убеждение, что Смирнов из тех, кто "работает на себя". Но, как видно, и Смирнов скоро убедился, что Павлов не станет слепым исполнителем его установок. Он настоял на закреплении Павлова за тремя самыми отдаленными северными районами области, сказав, что "ближние районы у нас под руками". И большую часть времени Павлов провел в роли уполномоченного в этих районах.
А дела? В первом году семилетки все обязательства остались невыполненными, но план по сдаче зерна перекрыт. Во втором году повторилось то же самое… Несколько утешало Павлова то, что урожаи зерновых чуть повысились. И еще то, что в районах, где он был уполномоченным, все хозяйства обеспечены своими семенами. Утешение слабое… Но ему теперь ясны ошибки… Кажется, только теперь понял он, как надо было работать.
Но вспомнилось сказанное Смирновым в день отъезда на Пленум ЦК: "Я ошибся в тебе, Павлов, нам трудно работать вместе…"
2
Вернувшись с Пленума, Смирнов первым вызвал Павлова.
Округлое лицо Смирнова сурово, строгие круглые глаза сосредоточены, и никакой растерянности…
- Ну как тут, Андрей Михайлович? С семенами ясность есть?
Павлов немного растерялся. Он ждал завершения разговора, а тут добродушный тон.
- С семенами все ясно, - глухо начал Павлов. - Не хватает семидесяти тысяч тонн. Я сообщал вашему помощнику по телефону. В Москву…
- Это я знаю. Значит, других уточнений нет? - глянув на Павлова, чему-то усмехнулся. - Понадеялись мы с тобой, Андрей Михайлович, на помощников, а они… Ну ладно. Надо за работу браться обеими руками. Я добился нарядов на сто тысяч тонн семян. Нынче нам надо любыми силами перевыполнить план ярового сева. Разверстай семена по районам, еще раз все уточни.
- И так просто дали сто тысяч тонн? - удивился Павлов.
- Очень просто… - горько усмехнулся Смирнов. - Да ты присядь, чего, как солдат, вытянулся? - Когда Павлов опустился в кресло, продолжал доверительно: - В придачу к семенам мне так всыпали! Предлагали тебя вызвать, но я решил принять удар на себя. Или, может, надо было вызвать и тебя? А? - он переждал, наблюдая за выражением лица Павлова. - Ты ведь недовольство все высказывал. Смирнов, видишь ли, развернуться не дает. Так, что ли?
- Мне кажется, каждому надо отвечать за свои грехи…
- Такая возможность еще представится, - опять усмехнулся Смирнов. - И за старые, и за новые… А за сельское хозяйство области нам с тобой, Андрей Михайлович, отвечать придется. И очень скоро. Съезд партии в октябре, вот тогда и ответ держать. А каковы у нас с тобой перспективы? Мясо перевыполним?
- Надежды мало, Иван Петрович. Осенью молодняка много сбросили…
- Вот видишь. Значит, с мясом ничего не выйдет. С молоком тоже туго. Как тут первая половина января?
- Сдача ниже прошлогоднего.
- Да‑а… Остается только хлеб! Надо обязательно перевыполнить хлебосдачу миллионов на десять. И еще… На маяки ставка! Наш козырь - свинарка Сибирякова. Надо, чтобы рекорд страны был у нас. Пусть она пересмотрит обязательство. Десять тысяч центнеров свинины она может взять. Любой ценой! Через три дня актив, переговори с районом, вызови Сибирякову. Договорились?
Накануне совещания Сибирякова сама зашла к Павлову.
- Здравствуйте, Андрей Михайлович, - как-то робко проговорила она и нерешительно протянула руку. На ее миловидном лице чувство тревоги, озабоченности. - Дела неважные…
- Что такое? С кормами?
- Нет, не с кормами… Нам дают по нарядам. Я к вам посоветоваться зашла, вспомнила, как в прошлом году из Москвы ехали, разговаривали, вот и подумала… - Она уселась в кресло, заговорила более решительно: - Выступать мне завтра, вот и речь написана. - Она достала три листа, передала Павлову.
- Что ж, показатели высокие…
- Хорошие… Только тут неправда написана… Наврано тут…
Над Сибиряковой шефствовал сам Смирнов. Павлов слышал в районах разговоры о некоторых натяжках в показателях Сибиряковой, но думал, что это от зависти к передовику. А теперь сама Сибирякова сообщала:
- Привесы и поголовье, которое откормлено, это все правильно… Но не одна я ухаживала. Трое нас работало, а написано, будто я все одна. И в газете так напечатали. Теперь в глаза людям смотреть стыдно. Я говорила, что нас трое, а напечатали, что я одна будто бы. - Сибирякова достала из кармашка кофточки платок, приложила его к глазам. - И теперь говорят, будто помощников называть не обязательно. Что посоветуете, Андрей Михайлович? Как мне говорить?
Что мог посоветовать Павлов? Ему ясно: надо говорить только правду.
- Я тоже так думала, - вздохнув, сказала Сибирякова. - Вот брошу эти бумажки и расскажу все, как есть. Ведь знаете… У нас много хорошего сделано! Летний лагерь, бесклеточное содержание, кормораздатчик изобрели… У нас многим можно поучиться. Дело-то хорошее сделано… - Она встала. - Спасибо за добрый совет, Андрей Михайлович… Сразу легче сделалось, - улыбнулась она. - Верно, полегче. А то как в воду опущенная…
- Задержитесь немного, - смущенно попросил Павлов. Он чувствовал, что лицо его покраснело… "Как же теперь говорить с Сибиряковой о новом обязательстве?" Повел разговор издалека: сколько вообще можно откормить свиней, что для этого потребуется… Но, к радости Павлова, Сибирякова сама заявила, что они решили откормить нынче двенадцать тысяч свиней.
- В мою речь эту цифру не поставили, наш секретарь будет согласовывать с Иваном Петровичем. А может, с вами можно?
- Разве обязательства надо согласовывать? - смутился Павлов. - Вообще же двенадцать тысяч - это здорово!
- Это голов откормить. А свинины сдадим десять тысяч центнеров. Тогда, Андрей Михайлович, я так и скажу: десять тысяч центнеров. Втроем!
Павлов вздохнул облегченно.
И вот Сибирякова на трибуне. Заговорила весело, звонко:
- Дорогие товарищи! Я не буду называть цифр. Вы их читали, да и в докладе наши показатели были названы. Только самой мне было тяжело слушать доклад. Потому что про нас сказали неправду!
В зале стало тихо-тихо.
- Неправда это, товарищи! Не я одна работала, нас работало трое, и все мы с желанием работали. - Она назвала имена своих помощников. - Если наши показатели заслуживают похвалы, то всех троих надо отметить.
Из зала напомнили о газете.
- В газете тоже неправильно написали. Трое мы это сделали! И вообще, надо комплексной бригадой за свиньями ухаживать. Одному человеку в наше время ничего почти нельзя сделать. Вот и в третьем году семилетки наше звено решило получить не меньше десяти тысяч центнеров свинины. И мы это обязательство выполним! Честное слово, выполним!
Сибиряковой долго аплодировали.
- Об очень злободневном и важном вела здесь речь Сибирякова. Резко и честно говорила! - так начал свое выступление Несгибаемый. Он решительно обрушился против очковтирательства в любых формах, назвал имена некоторых очковтирателей и, повернувшись к Смирнову, сказал: - Хотелось бы, Иван Петрович, услышать вашу оценку всем этим неблаговидным делам.
Досталось и Павлову, особенно в выступлении нового секретаря Пановского райкома Гребенкина. То и дело взмахивая своей правой рукой, он выговаривал:
- Мы на местах не чувствуем секретаря обкома по сельскому хозяйству. Когда ни позвонишь ему, ответ один: "В своих районах". Что же он, секретарь по трем районам или по области? Говорю это потому, что товарища Павлова хорошо помнят целинники. За добрые дела помнят. Он и нам, особенно молодым, мог бы много полезного подсказать, сам на целине работал. А его в леса упрятали, на север. Неразумно это. Надо, Иван Петрович, заставить Павлова повернуться лицом к целинным районам, лишить его спокойной жизни.
"Знал бы он мою спокойную жизнь", - с горечью думает Павлов.
После совещания Смирнов упрекнул Павлова:
- Напутали с Сибиряковой… К чему это: на троих, на двоих? Она запевала, она и…
- Она честная работница, Иван Петрович, и в этом конкретном случае совершенно права. Она хорошо поняла свою задачу.
- А вот ты так ничего и не понял, Павлов, - совсем другим тоном заключил Смирнов и отвернулся.
Странно, но Павлов почему-то даже рад этому новому охлаждению в отношениях со Смирновым. Так лучше, честнее…
3
В степи буранило. С высокого шоссе белая заснеженная степь кажется покрытой дымкой. Бесконечные снежные ручейки торопливо ползут поперек асфальта…
Точно так было и в ту зиму, когда Павлов, став секретарем райкома, поехал в колхоз "Сибиряк", чтобы у опытнейшего председателя Соколова "ума набираться". Тогда Павлов раздумывал о линии поведения. И нашел эту линию. Дронкинский район заметно опередил соседей и по урожаям, и по другим показателям.
И сейчас ему надо продумывать линию поведения. Ехал он в Пановский район к Гребенкину, оттуда собирался в бывший свой Дронкинский. Павлов знал Гребенкина еще тогда, когда тот был заместителем заведующего сельхозотделом обкома, и с особым интересом ждал встречи с ним.
Здание райкома в Паново точно такое, как и в Дронкино: двухэтажный каменный дом. В приемной секретарей только дежурный. Он доложил:
- Все в районе!
Гребенкин был в колхозе "Путь к коммунизму". Павлов услышал по телефону полушутливый голос:
- Надо предупреждать, Андрей Михайлович, а то традиции нарушаете: большое начальство всегда предупреждает…
Буран разыгрался вовсю. И вездеход местами пришлось выручать лопатой. В колхоз Павлов приехал в сумерках. Гребенкин ждал его в колхозной конторе.
- Помучались? Это не город, - подмигнул он, подавая руку. С его лица не сходила веселая улыбка. - Мы думали, успеете… Обсуждали животноводческие дела. А завтра агрономы именинники, обсудим рабочие планы на весенний сев.
- Что ж в райкоме-то ни души не оставил?
- А разве что случилось?.. - усмехнулся Гребенкин. - Вы не раздевайтесь здесь, Андрей Михайлович, - остановил он Павлова. - Пора на покой, люди все в кино, отрывать не стоит.
- А ты где остановился?
- Так я тут свой человек!