- Правильно. Но вы обязаны были разобраться с фактической обстановкой и доложить обкому. Вы что же думаете: здесь тумаки сидят и не смогут понять разумных расчетов? А получилось так, что райком и его секретарь Гребенкин разобрались по-государственному, а представитель обкома… Некрасиво получилось. Вы это должны понять. А пока займитесь-ка проверкой решений - как изготовляют на заводах инвентарь для ферм.
- Попробую, - нехотя поднялся Королев.
Вернувшийся из районов Герасимов нарисовал Павлову не особенно отрадную картину.
- Видите ли, - говорил он, - где главной целью поставили одно: как можно раньше посеять зерновые, там получилось шиворот-навыворот.
Герасимов не упоминал Смирнова, но было ясно, что думает он прежде всего о нем. Ведь в большинстве районов спешили сеять, подчиняясь как раз смирновской команде.
Павлов рассказал о наблюдениях Герасимова на бюро обкома.
- Тебя послушаешь, так и урожая не ждать, - бросил Смирнов. - И будущий урожай подорван.
- Если не будем готовить, именно готовить, будущий урожай на научной основе, то надеяться надо только на счастливый случай, - отпарировал Павлов.
- Что же ты предлагаешь?
- Мне хотелось, Иван Петрович, чтобы из всего этого были сделаны правильные выводы на будущее. Районам предоставлены права планировать производство. Но получилось так, что именно мы поломали во многих хозяйствах планы и в ряде случаев напортили!
- Все портили или некоторые здраво поступали?
- О правах, Иван Петрович, я напомнил не случайно. Работникам сельхозотдела ни разу еще не поручали командовать на автомобильном заводе.
- А чего они там понимают?
- Правильно, Иван Петрович. А чего в агрономии понимают инструкторы промышленного отдела? Надо сделать так, чтобы каждый отдел занимался своим делом.
- Мы тебе же помогали на севе! - сказал Гаврилов.
- Не всегда помогали, иногда мешали, - спокойно возразил Павлов. - Я хочу одного: чтобы сельхозотделу доверили руководство делами сельского хозяйства. Да и изменения на селе большие.
- Что там изменилось? - удивленно воскликнул Гаврилов. - Пять посевных провел, и все со скрипом…
- Это вам так кажется, - занервничал Павлов. - Неужели вы не видите, как выросли люди, как много стало дельных специалистов, как возмужали местные партийные работники? А товарищ Гаврилов оказал бы гораздо большую помощь сельскому хозяйству, если бы эти полтора месяца занимался делами промышленности и обеспечил бы выполнение заказов сельского хозяйства. Вы только посмотрите, Иван Петрович, что получается? - поднялся Павлов. Он достал из папки справку Королева. - К производству сложных сортировок даже не приступали, резины для доильных агрегатов не изготовили, вил так и нет, снова посылали за ними на Урал. Вот где бы развернуться товарищу Гаврилову! А сейчас и посылка механизаторов из города на уборку задерживается.
- Знаешь, что значит оторвать сотни людей с завода? - бросил Гаврилов.
- Знаю! - отрезал Павлов. - Надо отказываться от этого. - Он достал справку. - Видите, что получается?.. В прошлом году на сортировке и сушке зерна в совхозах области было затрачено человеко-дней почти столько же, сколько на уборке и обмолоте всех зерновых! На токах отработано восемьсот сорок тысяч человеко-дней. А все горожане за год отработали в совхозах немногим более семисот тысяч. Понимаете, что это такое? Если механизировать подработку зерна на токах, тогда от помощи горожан можно отказаться.
- Покажи-ка расчеты, - протянул руку Смирнов. - Чего же в секрете держишь?
Ознакомившись с цифрами, Смирнов поручил Гаврилову на завтра вызвать директоров предприятий, выполняющих заказы села.
Но об уполномоченных вопрос опять остался открытым.
8
Накануне уборки Павлов ездил на поля подшефных районов. Его радовали и встречи с множеством знакомых людей, и бодрая атмосфера, и сам урожай - он в большинстве хозяйств выше, чем намечалось по плану.
Однако, возвращаясь домой, он чувствовал, что ему еще чего-то недостает. Скоро он понял, что ему необходимо свидеться с Гребенкиным. Он полюбил этого деятельного человека.
- К Гребенкину, - сказал он водителю.
Навстречу неслись груженые автомашины, бензовозы. Стороной вдоль шоссе двигались новенькие тракторы с новенькими комбайнами на прицепе. Встречались автобусы, просто грузовики с людьми. Все это спешило на передний край битвы за хлеб.
На этот раз Гребенкин оказался в райкоме. На столе у него листы бумаги, таблички, сводки.
- Поди, сверхплановый хлебушко ищете? - весело спросил он, подавая руку.
Павлов невольно улыбнулся: Гребенкин угадал. В числе прочих он имел поручение Смирнова "прощупать" сверхплановую сдачу зерна, так как было уже ясно, что некоторые районы не выполнят плана. Он сказал, что дронкинцы собираются сверх плана продать не меньше миллиона пудов.
- А не рановато так заявлять? - метнул на Павлова суровый взгляд Гребенкин. - Не сдали еще ни грамма, а уже миллион сверх плана! Надо прежде все подсчитать, взвесить. А бросать слова на ветер негоже.
- Но ориентироваться все же можно, - возразил Павлов.
- Ориентироваться… - ухмыльнулся Гребенкин, глядя на свои бумаги. - Все, что намолотим, сдадим независимо от обязательств… Нужно лучше считать, Андрей Михайлович, перед севом. А то получается так, как один бригадир мне вчера сказал: "Сами себе создаем трудности, а потом боремся с ними". И ведь он прав, вот что досадно!
Павлов внимательно слушал Гребенкина. "Да, видно, действительно накипело у бригадира", - думал он, забыв о том, что ему нужно "прощупывать" Гребенкина насчет сверхплановой сдачи.
- Забываем мы, что одновременно с хлебом надо убирать кукурузу, корнеплоды, зябь пахать. На каждую эту работу составлен отдельный план, а нужен-то общий, так сказать, генеральный, тогда и картина получится совсем другая. Вот вам простой расчет… - Гребенкин взял со стола один лист бумаги. - В целом по району мы сможем обмолотить валки за шестнадцать рабочих дней. Потребуется три тысячи грузовиков на отвозку зерна от комбайнов. Теперь дальше… В это же время надо убирать кукурузу на силос. У нас сто пять силосных комбайнов, под каждый надо пять грузовиков. Есть и другие работы. Одним словом, четыре тысячи грузовиков в эти шестнадцать дней нужны обязательно. А у нас вместе с мобилизованными около двух тысяч. Вот вам и шестнадцать дней…
Эти расчеты не были неожиданными для Павлова. Сходная картина получалась и в целом по области. Но требуемого количества грузовиков страна не могла пока выделить. И без того область получала больше десяти тысяч машин из других районов страны.
- Был я вчера у Ивана Ивановича Соколова, - совсем иным тоном заговорил Гребенкин. - У него почти половина силоса уже в траншеях. Он посеял на силос не только кукурузу, но и подсолнечник, и разные травосмеси, которые уже убрал полностью. Освободившиеся поля под зябь пашет - эта ранняя зябь мало чем уступит пару. А главное - разрядка. Теперь он и кукурузу уберет вовремя.
Гребенкин положил рядом два больших листа бумаги с множеством цифр.
- Вот посмотрите, Андрей Михайлович, - ткнул он здоровой рукой в лист. - План уборки урожая колхоза "Сибиряк" и моего бывшего… Земли почти одинаково, разница четыреста гектаров. В "Пути к коммунизму" на сено почти семьсот гектаров однолетних трав, а у Соколова однолетних на сено совсем нет. Нам эти однолетние убирать надо в разгар хлебоуборки. Понимаете, что получается?
- Значит, и зябь, и сев…
- Вот-вот… И весной однолетние надо сеять, землю для них пахать. Я другой раз задумываюсь: почему мы - это когда и я вроде бы руководил из области - почему мы наплодили этих однолетних трав на сено? Зачем создали себе дополнительные трудности?
Павлов записал в свою книжечку: "Однолетние травы". Он заинтересовался рабочими планами двух колхозов, выписал себе некоторые сравнения. Гребенкин напал на очень важный след! А тот тем временем продолжал:
- Соколов и пшеницу трех сортов сеет, у каждой свой срок созревания. И корнеплоды у него разных сортов. Словом, все обдуманно делается. Это же, Андрей Михайлович, и есть ведение хозяйства на научной основе. Так ведь можно и в рамках района, и области. А главное, нужно! Жив буду, Андрей Михайлович, я перекрою на соколовский лад все наши урожайные дела.
Павлов не привык сложные вопросы решать на ходу. Пока что он говорил себе: хорошо, что завернул к Гребенкину. В другой раз такого разговора могло и не возникнуть. И он решил поделиться с Гребенкиным еще одним соображением, услышанным вчера от ученого Романова. Тот сказал, что многолетние опыты на полях института убедили его: на посев будущего года надо отбирать семена с первых намолотов, конечно, сортовые. Это, естественно, наиболее полно вызревшее зерно убирается в самое теплое время, оно обладает высокой энергией прорастания, полевая всхожесть таких семян почти на треть выше, чем семян поздней уборки. Романов своими опытами доказал, что посев семенами первых намолотов дает урожай на два с лишним центнера выше. Вчера Несгибаемый заявил Павлову:
- Засыплем семена с первого намолота!
Павлов понимал, какое сложное это дело: начнется обмолот хлебов, а сдачи зерна государству не будет. Всегда хлебозаготовки проходили под лозунгом: "Первое зерно - в закрома государства!" Правда, теперь разрешено засыпать семена независимо от выполнения плана, но… Все же семян пшеницы для области нужно больше четырехсот тысяч тонн, или двадцать пять миллионов пудов!
- Сомневаться-то в этом не приходится, - прервал размышления Павлова Гребенкин. - Два центнера прибавки - это тебе не фунт изюму… И ведь без копейки затрат! - воскликнул он. - Как, Андрей Михайлович? Неужели не ухватимся за этот дармовой резерв?
Павлов улыбнулся.
- Да я понимаю, Андрей Михайлович, - махнул рукой Гребенкин. - А если вопрос серьезно поставить? Ведь строго говоря… - Он взял карандаш, зачеркал по бумаге. Считал вслух: - У нас сто тысяч гектаров пшеницы, значит, семян надо полтораста тысяч центнеров, по двенадцати в среднем на семенных возьмем, значит, тринадцать тысяч, а точнее, пятнадцать тысяч гектаров обмолотить и ничего не сдавать… Вот и все! При наших силах это три дня работы. Ну пусть пять дней. Это что же? Перетерпеть пять дней ругачки из области и в будущем году дать лишний миллион пудов хлеба! Перетерплю, Андрей Михайлович! Ей-ей, перетерплю! Уеду в колхоз или… А может, и мирным путем решить?.. Поговорите со Стариком. Хотите, я выдвину это предложение, а он вас вызовет? А? Дело-то какое! А?..
Павлов пообещал поговорить сам.
- Только обязательно! Дело-то какое! И если уж, Андрей Михайлович, нынче нас будут клеймить позором, то знайте: не преступник Гребенкин, не срывщик плана. - Большие глаза его лукаво смеялись.
Павлов рад. Наверное, и он на его месте пошел бы на это.
А Гребенкин развивал свои мысли дальше:
- Тут ведь можно и по-другому, Андрей Михайлович! В некоторых колхозах семена надо заменять, десять лет сортообмен не производили. Вот эти хозяйства пусть сдают зерно за счет соседей, а соседи и для них из первых намолотов семена будут готовить. Вот и выход!
В ответ Павлов только улыбнулся. Гребенкин нравился ему все больше и больше.
Они побывали на полях. И, уезжая домой, Павлов думал о Гребенкине. Он имел обыкновение сравнивать с собой людей равного звания с позиций своих недостатков. При таких сравнениях они более рельефно выступали. И вот сейчас он сравнивал Павлова - секретаря Дронкинского райкома с Гребенкиным. Чем Гребенкин сильнее? Знанием жизни, знанием людей. И Павлов был председателем колхоза, но в другие, совсем в другие годы. Техника не та, масштабы несравнимы, люди… люди не так горячо были настроены. А Гребенкин попал в колхоз при большом взлете новой жизни, в годы больших изменений, в колхоз пришел, имея неизмеримо больший кругозор, чем Павлов. И потому для него работа в колхозе была школой, высшей партийной и хозяйственной школой. Павлов же смотрел на изменения жизни деревни с другой высоты, вернее, глубины. Для него тоже школа, но не переподготовка, а обычный переход в старший класс. Правда, и у Павлова кругозор расширился, у него оказались замечательные учителя: Иван Иванович, Несгибаемый. И помощники. А Гребенкин в это время… Нет, не то… Тут трудно проводить аналогии. Но для Павлова ясно одно: Гребенкину самое время быть в обкоме!
9
В ряде районов уже велась выборочная косовица хлебов. И вот в преддверии большой страды Смирнов собрал у себя в кабинете ближайших помощников. Он попросил "высказать все разумные мысли по организации уборки и хлебосдачи".
Павлов понимал, что первое слово его. И он высказал свои мысли об уполномоченных: надо попробовать обойтись без них.
- Что? На самотек? - Смирнов обвел взглядом сидящих. - На самотек пустить самое главное - хлеб?
- За нами право проверять, где плохо - вмешаться. Но надо же снять опеку. Мелочная опека играет роль тормоза, сковывает инициативу людей на местах. Люди же в районах сильно выросли, - защищался Павлов.
- На местах выросли. А вот в областном аппарате этого не чувствуется! - бросил Смирнов. - Несвоевременно это, Павлов.
Но второй секретарь Ларионов возразил:
- Из газет известно, Иван Петрович, что в некоторых областях начинают отказываться от руководства с помощью постоянных уполномоченных. Мне думается, надо попробовать, хотя бы в южных районах, как предлагает Павлов.
- Еще что нового? - глянул Смирнов на Павлова.
Павлов поднял вопрос о засыпке семян из первых намолотов.
- Вот он о чем думает! - покрутил головой Смирнов. - А ведь все это звенья одной цепи: уполномоченных не посылать, чтобы в районах жилось поспокойней, хлеб первых намолотов не сдавать. Это не государственный подход к делу!
Раздался спокойный голос Ларионова:
- Иван Петрович, я тоже слышал эту мысль от хорошего ученого. Все же два центнера прибавки урожая.
- Допустим, что все это так, - заметил Смирнов. - Однако что же получается? Если в государственные закрома будет сложено зерно первых намолотов, это плохо, а если оно останется в хозяйстве, то… отлично?
- Но это же семена, Иван Петрович! - Павлов даже руку к груди приложил. - У каждого хозяйства свои, местные, а на элеваторе они будут обезличены.
- Это от нас зависит. Во всяком случае, не эта задача главная. Нам надо решить с графиками сдачи хлеба. А отсюда и уборки. Надо поставить задачу: к десятому августа скосить половину зерновых, к двадцатому - все остальное. Тогда массовый обмолот развернется с десятого августа. За двадцать дней можно все обмолотить. Прибросим на погодные и прочие условия еще пять дней. Стало быть, к пятому сентября можно завершить весь обмолот, а к десятому выполнить план сдачи хлеба. Вот об этой задаче давайте толковать.
- Теоретически расчеты правильны, - глухо отозвался Павлов. - У нас они давно составлены. Но вот одно обстоятельство: до десятого нельзя скосить половину зерновых, потому что не будет такого количества зрелых. Даже в южных районах, где я только что был, возможна лишь выборочная косовица. А сегодня второе августа.
- И у Павлова зеленые настроения, - усмехнулся Смирнов. - К твоему сведению, Павлов, хлеба кое-где уже перестаивают… Значит, сегодня задания надо послать райкомам. А чтобы не допустить раскачки, сегодня же утвердим бригады уполномоченных. Выезд людей - в ночь.
Часа через три Королев принес Павлову графики по косовице и обмолоту зерновых. Бросались в глаза цифры: к десятому августа каждый район обязан скосить половину зерновых. Разве хлеба созревают по этому графику?
- А какое это имеет значение? - пожал плечами Королев.
Павлов забрал расчеты, пошел к Смирнову.
- У меня, Иван Петрович, серьезный разговор относительно вот этих графиков, - показал он бумагу. - Нельзя ориентировать на косовицу половину зерновых к десятому. Нет столько зрелых хлебов. Зачем же заставлять людей губить выращенный урожай?
- Губить-губить… - сердито передразнил Смирнов.
- Иван Петрович! Скажите откровенно: вы верите в реальность этого задания? Я не верю. Говорю прямо.
- Ну ладно. Через час - бюро. Будем утверждать. - Строго взглянув на Павлова, показал ему на стул, приглашая садиться. - Тебе, Андрей Михайлович, пора уже понимать кое-что в политике, - неожиданно мягким тоном продолжал он. - Скоро областная партийная конференция, а там съезд. С чем мы с тобой придем на конференцию? В промышленности у нас терпимо. А в сельском хозяйстве? На твоем участке. По мясу не только обязательство - план проваливаем…
- Мы его еще в прошлом году провалили, низковесный молодняк гнали ради рапорта.
- Ты думаешь, там, в Москве, удовлетворятся таким твоим объяснением? - покривил губы Смирнов. - По молоку план тоже под угрозой. Таким образом, у нас с тобой остается один козырь - хлеб! С первых дней набрать темпы косовицы, опередить соседние области. Урожай нынче выше прошлогоднего, значит, сверх плана можем сдать миллионов десять.
- Если начнем валить зеленые хлеба, то и план может оказаться под угрозой.
Лицо Смирнова стало хмурым.
- Ничего ты, Павлов, не понял, - глухо произнес он. - Бюро будет утверждать графики, не я один.
- Не нужны никому эти графики! - почти выкрикнул Павлов. - Люди на местах лучше нашего знают, какое поле когда надо косить.
- Похоже, что до работы в низах тебе недолго осталось ждать. Планы провалены на твоем участке…
С грустными мыслями уходил Павлов. Ему все хотелось понять Смирнова. Но чем дальше, тем сильней крепла мысль: "На себя работает… только на себя… И сейчас ему нужен только рапорт…" Зрело решение: бороться! Не за свой пост, нет! Бороться с любителями работать на себя. Он напишет в Центральный Комитет, если надо, поедет туда, но молчать больше не будет. Пусть и его накажут - есть за что. Но нельзя, чтобы большим делом и дальше руководил человек, думающий только о себе, о своем благополучии.
К концу дня телеграммы с графиками, подписанные Смирновым, полетели в районы. Разъехались и бригады уполномоченных.
И скоро Павлову пришлось выдерживать недоумевающий взгляд Несгибаемого.
- Вы же только что у нас были, Андрей Михайлович… Большинство полей видели. Как же вы могли согласиться с таким графиком?
- Посмотрим еще раз, - смущенно произнес Павлов.
Уже в дороге спросил, довели ли задания до хозяйств.
- Нет. Зачем же ставить себя в глупейшее положение?
На полевых дорожках стояли комбайны, сцепы жаток, виднелись и тракторы. Все наготове. Кое-где уже косили: подошел ячмень. Но картина ясна: в ближайшую неделю подойдет для косовицы не более десятой части хлебов… И Павлов посоветовал Несгибаемому установить колхозам и совхозам лишь сроки завершения косовицы.
А Гребенкин настроен бодро. Начал с критики:
- Что? Не выдержал, представитель низовки? - весело рассмеялся он. - Я ведь вижу, чей тут почерк!
Веселое настроение Гребенкина передалось и Павлову. В самом деле: о чем горевать? Нужен ли график таким, как Гребенкин? И здесь они договорились - вместе с агрономами и руководителями хозяйств обследовать все поля, наметить примерные даты косовицы, а отсюда и маршруты передвижения отрядов жаток и комбайнов.
Но на другой день позвонил помощник Смирнова. Павлову надлежало съездить в Тавровский район. Помощник намекнул, что, возможно, секретарь Тавровского райкома Кутузов станет "первой жертвой". Павлов знал, что этим приемом иногда пользовался Смирнов.
И вот бюро обкома. Докладывает Кутузов.