* * *
Следующие три года прошли вполне обычно, даже скучно. Работа, изредка концерты нашей группы, совсем изредка какие-либо сюрпризы, когда приятные, когда нет…
Так бежала жизнь, пока однажды я не поехал на огород. Около трех часов просидел я неподвижно среди листьев хрена. Захотелось есть, и я нашел овощ.
- Извините, - сказал овощ, - я думаю, вам не стоит меня есть.
Но его голос не затронул моего сердца. Овощ был вкусный, с кровью. И после трапезы я сразу же поймал ваньку и поехал к Петру.
Дом вновь поразил меня. Глядя на это неровное перекошенное строение, я понял, что могу лететь. Я оторвался от земли. Было не так как во сне, я не управлял полетом. Казалось уже, что разобьюсь о стену в лепешку, и это неизбежно. Но, к счастью, я остановился в паре сантиметров от опасности, скакнуло давление, и закружилась голова.
Присев на землю, я долго отходил от шока и боролся с тошнотой. Наконец чей-то пытливый взгляд заставил меня обернуться. Это была Айрин, она сидела на яблоне и выглядела почему-то ничуть не старше, чем три года назад.
- Привет. - Сказал я.
- Здравствуй, Джим. Если бы ты только знал, как мне надоело выражать себя через дом.
Психушка
Сидя перед камином, я наслаждаюсь теплом и слушаю тихий шепот своих хаотичных мыслей, взгляд беспорядочно блуждает по залу. Перевожу глаза с огня на свои порезанные руки, с рук на каменные стены, со стен на девушку со странным взглядом на медвежьей шкуре. Это, пожалуй, самое уютное помещение в нашей обители.
Если сложить руки вместе, сочетание порезов образует узор, похожий на ласточку. "Интересно, что бы это значило", - думаю я, поглаживая бороду. В этой частной психиатрической лечебнице индивидуальный подход к каждому пациенту. Мне, к примеру, почему-то не дают бриться. Никогда раньше не любил растительность на лице, теперь же я похож на Томаса Чонга.
Девушка бросает на меня взгляд, и лицо ее на мгновение озаряет улыбка. Лишь на миг, вот она уже вновь отрешенна и бесстрастна. Никто здесь не знает, как ее зовут, она не сказала ни слова за все время пребывания в этом месте. Эта девчонка самая ненормальная даже среди нашего сборища психов, ее поступки непредсказуемы, вспышки насилия перемежаются с апатичностью. Все пациенты ее боятся, кроме меня. Мне очень симпатична эта хаотичная представительница прекрасного пола, она одна из немногих таких в месте моего нынешнего заключения.
Воспоминания волнами окатывают меня.
Сначала о детстве. В детстве все воспринималось по иному, к примеру, навозные мухи в моих глазах были прекрасными созданиями. Их тельца казались позолоченными, я тогда мог бы их даже принять за Божьих вестников при иных обстоятельствах. Но тогда я еще не верил в Бога. В возрасте двадцати лет, отойдя в кусты помочиться и увидев навозную муху, я понял, что все изменилось. Пришла вера в Господа, но ушла, увы, вера в навозных мух, теперь они были лишь мерзкими насекомыми.
Затем наиболее яркие картины из юности. Как-то раз я сидел посреди огромного поля на бревне и смотрел на волшебного вида одинокое дерево, обгоревшее снизу и сломанное сверху. У меня было странное состояние, казалось, что я прорвался сквозь время, пройдя через непонятного назначения дверь на берегу располагающегося неподалеку озера, и попал в древний мир. Было ожидание чего-то вроде выезжающего из-за кустов конного отряда скифских воинов, и лишь самолет в небе портил впечатление. Мир был прекрасен. Было лишь немного жаль, что ожидавшая меня на поле пещерная кошка не захотела общаться и покинула меня
Удивительные существа эти пещерные кошки. Они были изначально, подобно богам. Задолго до создания людей и животных и до появления упорядоченного мира. Пещерные кошки внешне напоминают обычных, но значительно больше размером и умеют разговаривать, голоса их очень красивые, звонкие и переливистые. Эти обитатели вселенной грациозны, мудры и невыносимо прекрасны. Однажды мне довелось побывать на одном из их собраний. Я отдыхал за городом, была Вальпургиева ночь. Я пошел погулять, осторожно ступая меж ветвями, тусклого света пробивающихся сквозь кроны деревьев лучей полной луны не хватало, чтобы чувствовать себя уверенно. Выйдя на огромную поляну, я обнаружил там десятки пещерных кошек. Они тоже заметили меня. Кошки Пещеры Призраков хотели разорвать меня своими крепкими когтями, но они были в меньшинстве, и остальные не дали им этого сделать. В большинстве своем пещерные кошки не убивают без веских оснований. Они сказали мне лечь в образованный выжженной травой круг и лежать там до конца ночи. Я подчинился, глядел на звезды и слушал их тихий говор. Но когда настало утро и кошки разошлись, я не мог припомнить ни слова из услышанного. Осталось лишь впечатление прикосновения к неведомому, одно из сильнейших в моей жизни.
Наконец воспоминания о последних днях перед заключением в клинику. В один из вечеров я лежал на диване и смотрел телевизор. Это было до крайности увлекательное шоу. Оно носило название "Теряй голову". В студию приносили отрубленные головы, и участники по очереди с ними разговаривали. Побеждал тот, чья беседа была наиболее долгой и увлекательной. Когда передача закончилась, я выпил вечернюю кружку пива и уснул. Проснувшись ночью, я понял, что нахожусь в том странном состоянии, когда сон еще не ушел до конца и логика искажена. Такие моменты благоприятны для погружения в неведомое. Я закрывал глаза и открывал их в совсем другом мире. Возможно, было и возвращение тем же путем. Сначала я просто созерцал. Затем попытался вступить в контакт с местными, они выглядели подобно людям. Аборигены не приняли чудака, попытались меня пленить. Но не тут-то было. Я принялся перетягивать их в свой мир, просто хватал, а затем закрывал глаза и открывал у себя в комнате. Так я перетащил двоих в образе людей - мужчину и женщину - и одного в образе собаки. Здесь они превращались в какие-то сгустки энергии, я пожирал их, высасывал души этих существ. С мужчиной было тяжело, он отчаянно сопротивлялся. В конце концов, я решил прерваться и поспать. Утром я открыл глаза и осознал, что нет на самом деле никакого города. Все, что нас окружает - иллюзия. Все эти здания, скамейки, тротуары. Есть лишь лес, и что может быть реальным так это деревья. Затем случился провал в памяти. Очнулся я уже в психушке.
Девушка поднимается на ноги, подходит к камину и вытаскивает один из камней. Я вижу тайник, из тайника немедленно извлекается мелок, камень встает на место. Ненормальная юная особа подходит к стене и рисует вертикальный прямоугольник в человеческий рост высотой. В прямоугольнике дорисовывает сбоку кружочек. Осознаю, что это дверь. Она пытается открыть ее. Нарисованные двери почти никогда не открываются, этот случай не исключение.
Девушка кладет мелок на место, закрывает тайничок, затем поворачивается ко мне.
- Снова ничего не вышло, - грустно говорит она.
- Не знал, что ты разговариваешь, - удивляюсь я.
- Только с теми, кому доверяю, - отвечает девчонка, - тебе вот доверяю. Сама не знаю почему. А еще я знаю, почему идет дождь, это птицы, стараясь не намочить крылья, купаются в море, а затем прилетают сюда и расправляют перья.
- Да, точно. Кстати, ты замечала, что если подморозить воду так, чтобы часть превратилась в снег, а затем открутить крышку бутылки и протолкнуть снег внутрь, это напоминает прикосновение к мертвецу?
- Пожалуй, так и есть.
Она подмигивает, прикладывает палец к губам и выходит из комнаты, оставляя меня в одиночестве. Черт, я же не узнал ее имени! Ладно, успеется. Оно и к лучшему. Ведь если забыть свое имя и возраст, можно достигнуть бессмертия. Я твердо убежден в этом. Вдруг ей удалось осуществить эту мечту?
Пожалуй, не мешало бы стереть со стены дверь. Не стоит давать врачам лишних поводов для беспокойства. Я подхожу и начинаю настойчиво работать рукавом, стирая следы этой странной попытки вырваться на свободу. Впрочем, что в ней странного? Это же дурка, здесь такое в порядке вещей.
Справившись, я сажусь перед камином, смотрю в огонь и слушаю потрескивание сучьев. Некоторое время никакие другие звуки не нарушают тишину. Затем раздаются крики толстого дурачка Вальки. Это самое глупое, зато самое безобидно существо среди нас. Обычно он просто сидит, задумавшись о чем-то своем и периодически облизывая губы. Или играет в телевизор, сводя руки впереди себя в форме круга, изображает то прогноз погоды, то новости, то комментарий футбольного матча между командами "Манчестер Юнайтед" и "Ноттингем Форрест". Не знаю, почему ему так полюбились именно эти две команды. Рассказы, кстати, завлекательны, часть пациентов даже с увлечением слушают его комментарий, сопереживая одной из команд. Доходит даже до драк между фанатами. Причиной крика служит то, что Валя панически боится уколов. Врачи же в рамках курса лечения регулярно колют этому дебилу какую-то гадость, преимущественно в задницу. Вскоре визгливые вопли прекращаются, вновь лишь треск поленьев и мои мысли об освобождении, воспоминания, меланхолия, мысли о странной пациентке… В конце концов я встаю и иду в палату спать.
* * *
Душная майская ночь, заснуть невозможно. Лежу на кровати, прикрыв ноги ватным одеялом, я всегда прикрываю ноги, даже в такую ужасную жару.
Помнится, когда-то я так же лежал еще в жизни до психушки, а ведь тогда мне надо было рано утром идти по делам. Тогда мне мешала не только жара, но и почему-то очень громкое щебетание птиц, а также другие странные звуки с улицы, если б не шум автомобилей, могло создаться впечатление, что я в деревне.
Мне жутковато от мысли, что палата - иллюзия, плод воображения, есть только лес. Что вот-вот я не выдержу осознания этого и упаду вниз, на деревья, помимо которых ничего нет и быть не может.
В моей палате есть компьютер, но из программного обеспечения на нем только проигрыватель. Музыки, к счастью, достаточно. Ставлю "Сакмаров бэнд", поднимаюсь с постели и принимаюсь хаотично бродить по помещению. Здесь не выпускают ночью на прогулку и не дают выпить - идеальные условия, чтобы окончательно свихнуться. В городе нельзя не пить.
Я подхожу к зарешеченному окну и выглядываю во двор.
Я вижу во дворе несколько человек в странных кольчугах и шлемах с огромными беспорядочно торчащими в стороны металлическими колючками. Они пытаются прикоснуться друг к другу, и в то же время боятся этих прикосновений. Это чем - то напоминает в метафорическом смысле обычные взаимоотношения между людьми.
Таких людей с колючками я когда-то видел во сне. Там еще была медная статуя свободы в человеческий рост, с громыханием расхаживавшая по улицам. Я наблюдал за ней и силился понять, живая она или нет?
Плохо помню сюжет, лишь вспоминается, что главный герой домогался пышнотелой девки. Та протестовала, пришлось отступить. Когда парень уже почти зашел за угол, барышня опомнилась и стала просить того вернуться, что она, мол, на все готова. Молодой человек же лишь посмеивался и периодически выглядывал из-за угла. Дай им Боже счастья и любви, даже если их на самом деле не существует.
Отхожу от окна и ложусь в постель. В какой-то момент долгожданное забытье все же настигает меня.
Проснувшись, сразу же поднимаюсь с постели. Раннее утро. С детских лет добровольно не вставал так рано. Утреннее солнце не такое, как всегда, разъедающее, словно серная кислота, оно доброе и ласковое, будто в детстве. Выйдя на балкон и закурив, я понимаю: вот оно, Солнце Нового Дня.
Гляжу вниз и вместо двора психиатрической лечебницы вижу бескрайние водные просторы. Неподалеку расположился парусник, там ждут меня. Я прыгаю, погружаюсь на мгновение с головой в теплую соленую воду. Выныриваю и плыву к судну.
Дно (в соавторстве с Николаем Луговским)
Кухня моего поместья довольно велика. Вероятно, это дань традициям конца двадцатого века, тогда посиделки на кухне пользовались большой популярностью в рок-н-ролльных кругах. У слуг выходные, я на кухне, готовлю самостоятельно. Я люблю готовить. Только что я сварил заварной крем, зачем - непонятно. Он напоминает мне сладкое картофельное пюре. Я совсем не люблю сладкого, предпочитаю пиво и мясо. Изредка - фрукты. Еще я ценю сказки и превозношу женщин. Сижу на кухне, уставившись на кастрюлю с кремом, затем - на луковицу. Лук занимал особое место для моего народа. Возможно, потому что это заменитель водки, ведь его тоже надо закусывать или запивать.
"Да, к черту крем", - думаю я, покидаю поместье через черный ход и иду в последнее место, куда бы только могло бы занести человека моего положения - к огромному эскалатору, ведущему на дно общества. Спуск длиться долго, лишь через минут десять я могу более-менее отчетливо разглядеть обитателей дна, передвигающихся по улицам с тележками из супермаркетов (почти поголовно).
* * *
Путь мой лежит вдоль центральной улицы дна - дороги, мощенной желтым кирпичом. Я бодро шагаю к дому местного бредовщика, в голове звучат обрывки композиций The Kinks, в глаза светят лучи далекого-далекого солнца.
По пути я подхожу к торговцу цветочными горшками с землей, перекидываюсь с ним парой фраз о футболе и покупаю горшок. Где-то там, в земле, закопана птица, скорее всего воробей.
Я давно знаю этого торговца и его изделия. Ровно в полночь птицы вырываются из купленных горшков, отряхиваются и летят к луне. Машут крыльями в удивительном ритме, развивают невообразимую скорость. Так и летят, пока не умирают, затем падают. Обратно на дно общества. В удачные для торговца цветочными горшками с землей периоды по ночам регулярно идут дожди из птичьих трупов.
Дальше я ускоряю шаг, не люблю опаздывать.
Бредовщик живет в хибаре из досок. Жилище все время разваливается, доски гниют от сырости. Его приходится перестраивать минимум раз в год.
Над дверью висит колокольчик. Я звоню.
Хозяин очень не любит, когда к нему заходят без звонка. Чтоб подобного не случалось, бредовщик сделал перед дверью люк, блокируемый движением колокольчика. Так что предпринимающие попытку совершить наглое вторжение мигом проваливаются. Под люком находится огромная яма с картошкой, залитая водой. Эта яма населена ядовитыми змеями - шансов выжить там для простого смертного немного, согласитесь.
- Входи, - приглашает бредовщик.
Я перепрыгиваю через люк - никогда не доверял технике - и принимаю приглашение. Сейчас мы выпьем, поиграем в воображаемые шахматы и посмотрим видения о судьбах мира.
Мне нравится дно, здесь нет людей, которые боятся начальства и хранят чеки из супермаркетов и пунктов обмена валют.
В то время как местные обитатели наблюдают красоты природы, жители верха сидят в ресторанах. Им приносят блюда с листьями. Эти люди ворочают листья вилками, будто хотят отыскать среди них ответы на гложущие их вопросы. Но находят лишь гусеницу. Они тыкают в нее вилками и, в конце концов, затыкивают до смерти.
Официант удивленно взирает на эту картину. Лишь ему здесь известно, что съедобной частью это гусеницы является ее дерьмо.
Время денег
День был, как обычно, пасмурным, ясных из года в год становилось все меньше и меньше. Пожухлые листья единственного оставшегося на территории института дерева опадали размеренно, по одному в десять минут. По этому необычному листопаду можно было отсчитывать время. В потоках разлившихся по улицам нечистот копошились водоплавающие голуби.
Роман отвел взгляд от окна и, тяжело вздохнув, придвинул к себе ведро. Сквозь сетчатую крышку было отчетливо видно последнюю оставшуюся там лягушку. Земноводное выглядело обреченным. Мужчина сдавил лягушку в руках, та вяло квакнула. Воспользовавшись моментом, он с размаху прилепил несчастную на образец и засек время. "Что ж, неплохо", - пробормотал исследователь, когда лягушка отвалилась.
В лаборатории, в которой работал наш герой, занимались изучением сквакности - способностью лягушки держаться на определенном материале. Эта лаборатория была на первых ролях, ведь с точки зрения современной науки сквакность - основное свойство материалов, определяющее другие свойства.
Впрочем, особой гордости за свою почетную профессию Роман не испытывал, он просто ходил на работу, дожидался очередной партии лягушек и нашлепывал их на все подряд с перерывами на чай с орехами и просмотр новостей и рекламных роликов по телевизору.
В этот день у вышеупомянутого исследователя возникла возможность уйти пораньше. Он зашел в кабинет заведующего лабораторией и сказал:
- Андрей Борисович, лягушки закончились. Я иду домой..
Тот, к кому он обращался, пожилой невзрачный мужчина в костюме, поднял глаза от бумаг, приспустил очки и рассеянно посмотрел сначала на вошедшего, затем на стену слева от себя. Его взгляд поочередно остановился на двух картинах, висящих в метре друг от друга. На первой был изображен полоумный Иммануил, прославившийся тем, что образовал вольное селение и в краткие сроки превратил его в процветающий торговый центр. Затем же, отравив воду, отправил всех граждан к праотцам и город сжег. Цель, преследуемая им, была такова: основать город и войти в историю как единственный его градоначальник. Вторая картина была портретом Сатаны в деловом костюме. На ней взгляд Андрея Борисовича задержался несколько дольше. Наконец завлабораторией ответил:
- Лады, закажем новых лягушек. Иди домой, Рома, жена-то, небось, заждалась. - Он хитро подмигнул и вернулся к прерванному занятию, а именно - расчету сквакности сверхтонких иридиевых пластин.