- На Босбутау тебе делать нечего, - понизив голос, чтобы не слышали басмачи, проговорил Атантай. - Истамбека там нет.
- Как нет?! - сделал изумленное лицо Тимур.
- Об этом поговорим в комнатах, - прекратил разговор Атантай. - Пойдем.
- Надо, чтобы хозяин позаботился о пище и для моих джигитов, - намекнул Тимур.
- Об этом не беспокойся, - фамильярно обнял Тимура Атантай. - Сегодня мы пируем. Но теперь, пожалуй, надо послать дозор. Мы-то сидели тихо, а ты поднял такой шум, что красные могут услышать.
- Красные не придут, - усмехнулся Тимур, - они не могут миновать Зеленый распадок, а там мои джигиты. И дозоры там стоят надежные.
* * *
Мулла Амин-Ходжа - высокий, поджарый, похожий на старого исхудавшего козла старик, - вначале был смертельно перепуган приездом Тимура. Но, услышав, что юноша ведет на помощь Насырхану-Тюре пятьсот басмачей, мулла воспрянул духом:
- Всякий гость - это милость аллаха, - заюлил он около Атантая и Тимура, - но, видно, я, недостойный, чем-то особенно угодил аллаху, и он сегодня послал мне величайшую радость - сразу двух знаменитых гостей. Прошу вас, дорогие гости, не обижать меня и разделить со мной мою скромную трапезу.
- Пойдем, Сабир, - пригласил Тимура Атантай, - в комнате поговорим. О джигитах и лошадях не беспокойся. Все будут накормлены.
Атантай и Тимур в сопровождении муллы поднялись на веранду и вошли в михманхану. Опрокинутые пиалы и рассыпанные по скатерти конфеты говорили о том, насколько поспешно вскочили из-за достархана Атантай и мулла, вспугнутые неожиданным приездом Тимура.
- Так что же случилось с Истамбеком? - спросил Тимур, войдя следом за Атантаем в комнату.
- Три дня тому назад у Истамбека было полтораста джигитов, добровольно пришедших к нему по призыву благородного Насырхана, чтобы восполнить потерю, которую мы понесли в Ренжитском бою, - ответил Атантай, опускаясь на ковер перед достарханом. Продолжая рассказывать, он взял со скатерти бутылку водки и налил до краев две пиалы. - А вчера к полудню Истамбек с тремя джигитами удрал в горы. Остальные же… - Атантай безнадежно махнул рукой… - Остальных проклятые кзыл-аскеры сделали мучениками за веру и отправили к престолу всевышнего, как говорит мулла Мадраим. Пей!
- Куда же ускакал Истамбек? - делая вид, что не особенно верит этому сообщению, спросил Тимур, поднимая пиалу с водкой.
- В горы!.. В Таласс! К своим киргизам!.. Набирает новых джигитов, - пренебрежительно ответил Атантай, наливая в пиалы новую порцию водки. - Эх, потеряли мы Мадумара, - горестно покачал он головой. - Вот это был воин. Не чета Истамбеку.
- Ой, бой!!! - сокрушенно схватился за голову Тимур. - Истамбека разбили!.. Благородный Насырхан-Тюря не знаю где!.. Куда же я завтра поведу воинов?!
- В Яс-Тепе, - подсказал ему Атантай.
- В Яс-Тепе? - поднял голову Тимур. - Разве благородный Насырхан-Тюря в Яс-Тепе?
- Приводи своих джигитов в Яс-Тепе. Оставь их, как и сегодня, километрах в трех от кишлака в каком-нибудь распадке, а сам приезжай в дом почтенного Мама-Закира Шукурбаева. Там найдешь того, кого тебе надо. Пей! - протянул он Тимуру пиалу с водкой.
В двери вошел Амин-Ходжа с блюдом дымящегося плова и поставил его перед Атантаем и Тимуром. Сам тоже подсел к блюду. Все трое, подтянув вверх рукава халатов, запустили руки в плов. Некоторое время в комнате было слышно только сосредоточенное чавканье проголодавшихся людей. Однако, если бы кто-нибудь внимательно вгляделся в лицо Тимура, тот заметил бы, что жадность, с которой он набросился на плов, лишь маска. Юноше было явно не по себе. Поддевая в горсть плов и выбирая себе куски мяса, Тимур чутко прислушивался к тому, что творится на дворе. Но оттуда не доносилось ни звука. Как бы между прочим Тимур передвинул кобуру нагана вперед и незаметно расстегнул ее.
- Да, ты сказал, что у тебя какое-то дело в Ак-су, - утолив первый голод, спросил Атантай Тимура. - Скажи, какое это дело, может, я помогу.
- Помогать-то тут не-е-чего, - протянул Тимур, делая вид, что опьянел. - Благородный Насырхан-Тюря обещал: если я приведу сюда джигитов Гаип Пансата, он отдаст Зульфию, девушку, которую вы захватили, наказывая Зоркент.
- Что-о-о! - рявкнул Атантай, от неожиданности поперхнувшись пловом. - Ты с ума сошел?
Со двора донесся винтовочный выстрел, шум. Атантай замер, прислушиваясь, но Тимур с подчеркнутым спокойствием сказал:
- Напрасно, почтенный мулла, вы дали водки и рядовым джигитам. Мой Турсун, как выпьет, так и начинает винтовку пробовать, не разучился ли стрелять. По звуку слышу, Турсун стрелял.
- Ишь ты, какой ученый, - с ненавистью взглянув на Тимура, процедил сквозь зубы Атантай. - Винтовки по выстрелам различаешь. Смотри… - угрожающе закончил он и, повернувшись к Амину-Ходже, сердито приказал:
- Посмотрите, кто там не выполняет моего приказа. Виновника сейчас же накажем плетями, чтобы навсегда запомнил.
Амин-Ходжа бегом кинулся из комнаты, бросив на остающихся собеседников испуганный взгляд.
- К этой девчонке лап не протягивай, - уже успокоившись, но с мрачной угрозой в голосе проговорил Атантай, - я ее захватил, я ее и возьму себе.
- Разве приказ благородного Насырхана для тебя не закон? - удивленно спросил Тимур.
- Насырхан - в Яс-Тепе, а нас здесь только двое, - мрачно усмехнулся Атантай. - Отсюда джигитов Гаип Пансата поведу я, а тебя закопают в саду Амина-Ходжи.
Он ударил Тимура ногой в грудь. Тот опрокинулся на спину. Атантай вскочил, одновременно расстегивая кобуру маузера, но, увидев, что Тимур лежа целится в него из нагана, растерялся.
- Не торопись, доблестный Атантай, - насмешливо проговорил Тимур, не опуская нагана. - Лучше посмотри, что творится у тебя за спиной.
Атантай оглянулся. В дверях стояли Бельский и несколько конников. За ними - радостный Турсун и Зульфия. Атантай медленно поднял руки.
Тимур отобрал у Атантая оружие. Еще не догадываясь, какую роль играет Тимур, Атантай зло зашипел на него:
- Почему не стрелял? Струсил, собака.
- По своим не стреляют, - смеясь, громко ответил Тимур, - ишак!
Двое красноармейцев увели Атантая. В комнате остались только Тимур и Бельский.
- Ну вот и все, - проговорил Тимур. - А я волновался, думал, не справитесь.
- Плохо справились, - хмуро ответил Бельский. - Один ушел. Стреляли, но не попали. Темно.
- Ушел! - встрепенулся Тимур. - Ведь он предупредит Насырхана!
- Ясно, предупредит. Снова волынка начнется.
- Поедем в Яс-Тепе, - предложил Тимур.
- Зачем в Яс-Тепе? - удивился Бельский. - Не близкий конец…
- Насырхан в Яс-Тепе, у муллы…
- А-а-а! Все равно ничего не выйдет, - махнул рукой Бельский. - Басмач уже километров шесть отмахал.
- Все равно надо ехать, - настаивал Тимур. - Следом за Насырханом поедем.
- Не-е-е-т! - после нескольких мгновений колебания, еще нерешительно проговорил Бельский и, предупреждая возражения Тимура, спросил: - Ты говорил, что привел пятьсот бойцов от Гаип Пансата?
- Говорил.
- И все басмачи слышали?
- Конечно, - рассмеялся Тимур. - Я ведь как азанчи с минарета вопил.
- Вот и хорошо. Как ты думаешь, куда побежит Насырхан, когда узнает, что Атантай схвачен нами?
- Ну, куда, куда, - недоумевающе проговорил Тимур. - Почем я знаю, куда побежит Насырхан. Я не Насырхан…
- Подожди, не горячись. Сдается мне, что этому шакалу бежать всего выгоднее в одном направлении.
И торопиться он будет так, что подметки загорятся.
- Куда? Думаешь, на Иркештам, на Кашгар пробираться будет?
- Вряд ли, - не согласился Бельский. - Он ведь знает, что там все тропы и перевалы перекрыты, что мы его на рубеж не выпустим. Сдается мне, что Насырхан побежит в Зеленый распадок.
На некоторое время установилась тишина.
- Правильно! - весело воскликнул Тимур, ударив ладонью по колену и заливаясь смехом. - Насырхан подумает, подумает и решит: пробираться за рубеж опасно. Красная Армия надежно закрыла границу, в Яс-Тепе оставаться нельзя, тут Красная Армия поймает, лучше всего бежать к воинам Гаип Пансата. Самое надежное… Значит, и нам надо ехать в Зеленый распадок.
- Едем. С дороги я пошлю гонца Лобову с сообщением, - поднялся Бельский. - Беспокоится, наверное, что с нами. Ох, всыплет мне Александр Данилович, если Насырхана упустим!
14. Насырхан готовится к борьбе
Самая удобная комната в доме муллы кишлака Яс-Тепе была занята Насырханом-Тюрей. В целях лучшей конспирации мулла поселил высокого гостя в ичкари - женской половине дома. Все женщины были заблаговременно отправлены к родственникам погостить.
Поздняя ночь. В комнате, убранной с претензией на роскошь, на нескольких, положенных друг на друга ватных одеялах, лежал Насырхан-Тюря. В длинной белой рубахе из шелка и белых штанах, заправленных в мягкие ичиги, он совсем не походил на вожака басмачества. Истомленный болезнью старик лежал на кровати, поверх рубахи на его плечи был накинут легкий шелковый халат. Заранее намотанная чалма лежала рядом на высоком, ярко расписанном столике. Около чалмы - десятилинейная лампа и маузер, перед столиком - прибор для курения.
Насырхан-Тюря лежал, откинувшись на высокое изголовье. Правая рука его, туго перебинтованная, была зажата в лубок. Опершись на левую руку, Насырхан-Тюря задумчиво смотрел на огонь лампы.
Около ног Насырхана на ковре сидел мулла Мадраим. Перед ним стоял такой же низенький расписной столик и такая же лампа, что и около Насырхана-Тюри. Но на столике перед муллой лежал не маузер, а стопка бумаг и стояла чернильница с воткнутой в нее ручкой.
- Борьба оказалась значительно сложнее, чем я рассчитывал, - словно советуясь сам с собою, негромко заговорил Насырхан-Тюря. - Истамбек не скоро оправится. Раньше, чем через две недели, нового отряда ему не собрать. Да и то это будет совсем слабый отряд. Он не сможет стать грозной военной силой, устрашающей большевиков. Он будет налетать на небольшие кишлаки и грабить в них магазины и лавки. Ничего, я ему добавлю джигитов. Прав был Эффенди. Надо собирать силы и бить тяжелым кулаком. Но собрать силы в одном месте мне не удастся. Красная Армия уничтожает их в самом зародыше. Надо сделать одновременное выступление, пусть небольших, но боевых отрядов в разных местах и затем эти отряды стянуть в один кулак.
Насырхан-Тюря взял со стола лист бумаги и, просматривая список известных ему людей, бормотал про себя:
- В Намангане Саммиулла Сагдуллаев - у него шестьдесят пять человек. В Намангане ему подниматься нельзя. Пусть пока сидит тихо. Поможет нам, когда будем наступать на Наманган. Ударит с тыла на красных. В Уйчи мулла Фазыль - тридцать человек, в Кзыл-Кияне Мансурбай - двадцать восемь человек, в Кзыл-Равате Абдугафур - шестьдесят человек, в Кум-Кургане Ходжаберды - сорок два человека. - Просмотрев все списки, Насырхан-Тюря удовлетворенно подытожил: - Всего восемнадцать очагов газавата, и в них около девятисот надежных джигитов. Это не зеленая молодежь, а опытные воины, побывавшие в отрядах Истамбека и у других. Если зажечь одновременно восемнадцать костров из школ, правлений колхозов, кооперативов - большевики растеряются. А если еще в этот момент здесь будет Гаип Пансата со своими джигитами и Игнатий Гунбин с офицерами, то получится как раз тот кулак, о котором говорил Эффенди. Значит, так хочет всевышний. Назначу срок - и все одновременно поднимутся.
Насырхан-Тюря медленно положил список на столик и, вдруг вспомнив о мулле Мадраиме, окликнул его:
- Так на чем мы остановились, почтенный Мадраим?
- Вы изволили продиктовать мне следующие исполненные мудрости слова… - почтительно начал мулла Мадраим и, взяв со столика лист бумаги, прочитал: - "Правоверные мусульмане! Не выпускайте из рук дорогую родину Ислама…"
Неожиданно с улицы донесся топот примчавшейся карьером лошади и чьи-то взволнованные голоса. Мулла Мадраим тревожно прислушался.
В этот момент широко распахнулись двери, и в комнату не вошел, а ввалился человек. Он был без чалмы, в халате, залитом кровью. Опершись рукой о стену, вошедший молча оглядывал комнату.
Сжав в левой руке маузер, Насырхан-Тюря испуганно уставился на вошедшего, мулла Мадраим с отвалившейся от страха челюстью в безмолвном ужасе переводил взгляд то на Насырхана, то на вошедшего человека.
- Рахметкул?! - наконец узнал вошедшего Насырхан-Тюря. - Что с тобою! Где Атантай?
- Беда!.. - прохрипел Рахметкул. - Атантая взяли!..
- Как взяли? - воскликнул Насырхан-Тюря, вскакивая на ноги. - А вы куда смотрели?! Где остальные?
- Всех взяли… один я ушел…
- Садись и рассказывай, - усилием воли подавив испуг, приказал Насырхан.
Рахметкул, сделав несколько шагов, повалился на ковер около муллы Мадраима.
- Вначале все шло хорошо, - начал он, - господин Атантай и мулла ушли в комнаты, а нам дали чай и лепешки под навесом около амбара. Плов был уже почти готов, когда пришли еще десять джигитов.
- Откуда? - перебил Рахметкула Насырхан-Тюря.
- Господин Атантай знал человека, который командовал джигитами. Он назвал его Сабиром. Этот Сабир ведет к вам, благородный ляшкар-баши, от Гаип Пансата пятьсот джигитов. Сам Пансат с двумя тысячами джигитов идет следом.
- Гаип Пансат идет с двумя тысячами джигитов?! О, аллах! - радостно воскликнул Насырхан. - А где эти пятьсот джигитов, которых привел Сабир?
- Он сказал, что джигиты ночуют в Зеленом распадке. Оружие и лошади у них очень хорошие. У всех винтовки, и патронов сколько хочешь.
Насырхан и мулла Мадраим переглянулись.
- Плов уже сварился, и нам положили целое большое блюдо, - продолжал рассказывать Рахметкул.
- Что ты все о плове, - прикрикнул на него мулла Мадраим. - Сразу видно, что обжора. Говори о деле.
- Я успел съесть только пол-лепешки, - устало ответил Рахметкул. - С утра ничего не ел. Плов уже принесли, но вдруг мой жеребец подрался с конем Азиза. Я побежал к лошадям, и в это время откуда-то из сада выскочили красные. Много красных.
- Ну, ну, дальше?! - нетерпеливо крикнул Насырхан-Тюря.
- Красных было много. Наши сразу сдались. Я очень испугался. Вскочил на моего Бурана и ускакал. Стреляли… Вот руку задело…
- Откуда же появились красные? - недоумевающе посмотрел Насырхан на Рахметкула, - тем более целый отряд. Сколько их было?
- Много! - затряс головой Рахметкул. - Человек двести, не меньше. Они и сюда скоро придут.
- Откуда ты это знаешь? - взвизгнул мулла Мадраим.
- Слышал, как один крикнул мне вслед: "Все равно не уйдешь. Догоним!.."
- Значит, ты не видел своими глазами, как красные схватили Атантая? - переспросил Насырхан-Тюря.
- Не видел, но уйти им некуда. Дом сразу окружили.
Поддерживая здоровой рукой забинтованную руку, Насырхан-Тюря зашагал по комнате.
- Пятьсот вооруженных джигитов уже есть, - громко, словно перед толпой, заговорил он, ни к кому в отдельности не обращаясь. - Две тысячи идут следом. О-о! Теперь мы начнем настоящий газават. Теперь я не буду бегать от красных, а красные побегут от меня.
- Благородный Насырхан, - семеня за Насырханом, запричитал мулла Мадраим, - красные могут прийти и сюда. Надо бежать, прятаться.
- Никуда я больше не побегу, - гордо ответил Насырхан-Тюря, - пусть теперь красные бегут от моих воинов. Сейчас мы поедем… Сколько у нас здесь воинов?
- Какие тут воины! Осталось всего пять джигитов, - пренебрежительно ответил мулла Мадраим.
- Хватит, - решительным тоном отрезал Насырхан-Тюря. - Один поведет в поводу мою лошадь, четверо будут охранять меня. До рассвета мы будем в Зеленом распадке. Поутру мои новые джигиты отобьют Атантая и Сабира.
- Куда же мы поедем? - испугался мулла Мадраим. - Лучше спрячемся здесь. Сейчас ночь. Незаметно перейдем в дом Мунаварбая. Если даже красные и знают, где вы начало ночи провели, то не застанут вас здесь. Не будут же они обыскивать весь кишлак, тем более обыскивать женские половины. Ведь это вызовет всенародное возмущение. Послушайте меня, благородный…
- Иди, - приказал Насырхан Рахметкулу, - там тебя перевяжут. Готовься в путь. О том, что случилось в Ак-су, никому ни слова, иначе вырву язык. Через полчаса мы должны незаметно выехать.
Рахметкул, пошатываясь, вышел из комнаты.
15. Последний прыжок
Зеленый распадок - это узкая расселина между двумя возвышенностями в том месте, где всхолмленное предгорье переходит в настоящий горный кряж. В темноте раннего утра в устье распадка были еле видны фигуры людей, спящих около потухших костров. Где-то в глубине распадка слышалось фырканье лошадей, перестук копыт и звяканье уздечек. Ближе к выходу из распадка, за огромным, острым, как клык, камнем горел костер. Около него сидели вооруженные люди, одетые в халаты. Это были спутники Тимура по операции в доме аксуйского муллы. Лошади стояли тут же около костров. Повод каждой из них был накинут на переднюю луку седла рядом стоящей лошади. Тишина. Джигиты дремали. На небольшом камне, у самого костра, глубоко задумавшись, сидел Тимур. Однако он почти автоматически следил за всем окружающим. Малейший звук или крик ночной птицы, донесшийся со стороны предгорья, заставлял его насторожиться.
Но вот какой-то новый, долетевший из предгорья звук привлек внимание Тимура. Он поднял голову. Да, на этот раз он не ошибся. К распадку подъезжали всадники. Послышался невнятный оклик, и топот коней смолк. Затем он возобновился. Через мгновение в распадок влетел всадник и осадил коня метрах в пятидесяти от костра.
- Бошлик-ака! Эй, бошлик-ака!! - закричал он так, что его звонкий голос разнесся далеко по предгорью. - К нам идут люди - пропускать?!
- Сколько их? - нарочито громко спросил Тимур.
- Пятеро! - ответил дозорный.
- Чего им надо?
- Хотят видеть тебя! Один из них - перевязанный старик, говорит, что он Насырхан-Тюря!
- Ишак! - что есть силы закричал Тимур на дозорного. - Ты достоин плетей за то, что задержал благородного Насырхана! С почетом проводи его сюда.
- Хоп! - сверкнув улыбкой, ответил дозорный и умчался.
Тимур в сопровождении десятка джигитов вышел навстречу въезжающему в распадок Насырхану-Тюре. Отобрав у басмача повод насырханского коня, он сам подвел его к костру, помог Насырхану-Тюре спешиться и усадил главаря басмачей на тот камень, с которого сам только что поднялся. Мулла Мадраим сел рядом на землю.
- Благополучна ли была ваша дорога, святой отец? - почтительно осведомился Тимур у Насырхана-Тюри.
- Все было хорошо, - ответил Насырхан. - Я вижу, сын мой, что ты отлично выполнил возложенное на тебя поручение. Но скажи мне, как ты очутился здесь? Что произошло с Атантаем?
- Может быть, вы разрешите вашим воинам дойти отдохнуть? - дипломатично спросил Тимур.
- Конечно, мне они не нужны. Пусть идут, - согласился Насырхан-Тюря.
- Назир, - приказал Тимур одному из своих, - отведи спутников благородного Насырхана к моим джигитам. Пусть они их примут так, как полагается встречать подобных гостей.
- Осмелюсь спросить вас, святой отец, - обратился к Насырхану-Тюре Тимур, - когда прибудут остальные ваши джигиты? На сколько вы их опередили?
- Больше никто не прибудет, сын мой, - недовольный любопытством Тимура, сварливо ответил Насырхан-Тюря. - Так где же мой Атантай?