- Слушай, парень. - Гунбин круто повернулся к Тимуру и сел на нары, поджав под себя ноги. - Из всей охраны доблестного Насырхана ты мне понравился больше всех. У тебя есть голова на плечах. Если сумеешь выкрутиться из рук гепеушников и на этот раз, то далеко пойдешь. Хочешь мне помочь в одном деле?
- Ты гази - и я гази. Мы как одна рука, как один меч, - заученно, тоном фанатика ответил Тимур. - Говори, что делать надо. Может, вместе конвой резать будем, бежать будем?
- Эх, друг, если бы меня повезли вместе с тобой в Наманган… - мечтательно проговорил Гунбин. - Мы бы с тобой из-под конвоя ушли. Только не выйдет это. Не повезут меня в Наманган. Здесь мое дело подведут. А помочь ты мне сможешь, если захочешь.
- Ты друг ляшкар-баши, благородного Насырхана-Тюри, - горячо прошептал Тимур. - Я его мюрид и верный воин. Спасением души своей клянусь, прахом моего отца, расстрелянного большевиками, клянусь, что помогу тебе всем, что будет в моих силах.
- Слушай, парень! - зашептал Гунбин. - Мою настоящую фамилию ГПУ знать не может. О том, что я был у Насырхана-Тюри, оно тоже не догадывается. Я сейчас Анисим Фадеевич Савельев, русский, недавно демобилизованный из армии командир красного эскадрона. Меня по липе взяли.
- По липе? - удивленно переспросил Тимур. - По какой липе? Что такое липа?
- Э-э! - с досадой отмахнулся Гунбин. - Не поймешь ты этого. В общем, меня арестовали не за то, что я был у Насырхана-Тюри. Я думаю, что меня спутали с кем-то. По чужому делу взяли, по липовому.
- А-а-а! - обрадованно закивал головой Тимур. - Понимаю.
- Если удастся тебе сбежать, поезжай в Коканд. В Коканде всякий укажет тебе дом, в котором живет светильник разума и веры Миян Кудрат Хозрет. Скажи святому, что я арестован, что при аресте со мною не было ни денег, ни писем, которыми он снабдил меня. Деньги и письма хранятся в доме Мансурбая в старом городе. Место, где они хранятся, знает, кроме меня, еще и Самигбек, сын Мансурбая. Святой Миян знает, что, хотя Самигбек и пользуется доверием большевистского руководства, занимает высокий пост и состоит в партии, - все это только внешне. Он остался настоящим мусульманином и помогает нашему святому делу. Запомнил?
- Запомнил. Деньги и письма лежат в доме Мансурбая. Где они лежат, знает Самигбек, - повторил Тимур.
- Передай святому, что я умоляю его ходатайствовать перед мусульманами, занимающими высокие посты, об облегчении моей участи. Понял?
- Понял. Что еще передать святому Мияну?
- Больше ничего. Если ты выполнишь мою просьбу, то Миян Хозрет не оставит тебя без награды. А когда я выйду отсюда, я награжу тебя особо.
- Благодарю, господин.
- Не забывай, что мы с тобой не знаем друг друга, - понизив голос до шепота, еще раз напомнил Гунбин и отвернулся от Тимура, услышав шаги за дверями камеры.
Тимур снова лег на свое место. Некоторое время стояла тишина, нарушаемая лишь звуками шагов в коридоре.
Первым нарушил молчание Тимур.
- Ты хочешь, чтобы ГПУ поверило, что ты русский, а сидишь как мусульманин, - с немалой долей ехидства прошептал он, не поднимаясь с места.
- О, черт! - спохватился Гунбин и спустил ноги с нар, - и в самом деле… хорошо, что никто не видел.
Тимур повернулся на спину, закинул руки за голову и, мечтательно глядя в потолок, запел:
Красавица, с тех пор, как я лишен тебя,
Я по ночам не сплю! Мечты к тебе летят.
- Ты что? - испугался Гунбин. - Сейчас прибегут, орать начнут. Привяжутся.
- А ну их к черту, - беззаботно отмахнулся Тимур и еще громче запел:
Вздыхаю и томлюсь, и таю, как свеча,
Которую жара и пламя не щадят.
Лязгнул замок двери, в комнату вошел дежурный.
- Ну ты, певун, - приказал он Тимуру. - Собирайся с вещами. Отправляют тебя.
- Уже?! - вырвалось у Гунбина.
- Вещей нет, - легко вскочил с нар Тимур. - Один халат только и есть. Готово, собрался.
- Не забудешь о моей просьбе? - тревожно зашептал Гунбин.
- Все будет так, как захочет всемогущий аллах, - улыбнулся ему Тимур, направляясь к двери.
- Скоро меня вызовут?! - раздраженно закричал Гунбин на дежурного. - Голодовку объявляю!
- Теперь, наверное, скоро вызовут, - усмехнулся дежурный. - Не успеешь проголодаться.
* * *
Кадыров, заместитель Лобова, заранее подготовился к разговору с Гунбиным. Перед ним лежала стопка чистой бумаги. На подоконнике, почти скрытый полузадернутой портьерой, примостился Тимур, уже одетый в чекистскую форму. Посередине комнаты, как раз против стола Кадырова, стоял стул. Человеку, севшему на этот стул, были видны только колени и сапоги Тимура.
Конвоир ввел в кабинет Гунбина.
- Садитесь, - пригласил его Кадыров, указывая на стоящий посередине комнаты стул.
- На каком основании меня задержали? - усаживаясь, вызывающе спросил Гунбин, - что у вас в Туркестане за порядки? Хватают людей и сажают за решетку просто так, за здорово живешь.
- Все это сейчас мы выясним, - спокойно ответил Кадыров. - Как ваша фамилия?
- Не знаете? Даже фамилии не знаете! - разгорячился Гунбин. - Так какого черта ваши подручные хватают человека, даже не установив его фамилию?
- Вот в этом-то я и должен разобраться, - с прежним спокойствием ответил Кадыров. - Как ваши имя и фамилия?
- Савельев Анисим.
- Год рождения?
- 1892-й.
- Место рождения?
- Город Тула.
- Когда и зачем приехали в Узбекистан?
- Вчера приехал. Как демобилизованный из Красной Армии, хотел устроиться на работу, да раздумал.
- Не понравилось?
- Да, климат не подходит. Да и русских здесь мало. Русского слова почти не услышишь.
- А вам-то что? Ведь узбекский язык вы хорошо знаете.
- За два дня язык не выучишь, - настораживаясь, ответил Гунбин. - Да и учить его я не собираюсь. Не для чего.
- Так ли? - усмехнулся Кадыров. - Ну вот что. Подумайте хорошенько и рассказывайте всю правду. Как видите, я эти ваши сказки даже в протокол не записал. Будете говорить правду?
- Я сказал то, что есть, - угрюмо ответил Гунбин. - Другого ничего сказать не могу.
- Ну, что ж. Придется, видимо, вам помочь. Итак, начнем. Во-первых, вы не Анисим Савельев, а Гунбин Игнатий, во-вторых, не русский, а татарин, в-третьих, родились не в Туле, а в деревне Комаровка в Татреспублике. Вы не красный, а бывший прапорщик царской армии. В Красной Армии никогда не служили. После гражданской войны, во время которой вы служили в белой армии, до приезда сюда вы арендовали буфеты на пароходах, плавающих по Волге. Правильно я излагаю основные факты вашей биографии?
- Никакого Гунбина я не знаю, - закричал арестованный, вскакивая со стула. Он был поражен, испуган, но старался скрыть это.
- Сидеть! - резко приказал Кадыров. - Вы на допросе, а не на совещании у Насырхана-Тюри.
- У какого Насырхана? - бессильно опустился на стул Гунбин. - Не знаю я никакого Насырхана.
- Может быть, вы и Миян Кудрат Хозрета не знаете? - насмешливо прищурившись, взглянул на Гунбина Кадыров.
- Не знаю, - запинаясь, прошептал побелевшими губами Гунбин.
- И это не вы оставили письмо и деньги в одном из тайников дома Мансурбая?
- Я никогда в глаза не видел Мансурбая, - на мгновение нашел лазейку Гунбин.
- Мансурбая не видели, это правда. А вот с сыном его Самигбеком вы последний раз дружески беседовали сегодня утром. Перед тем как пойти на вокзал.
Растерявшийся Гунбин молчал, пытаясь собраться с мыслями.
- Как видите, - продолжал Кадыров, - мы хорошо знаем, чем вы занимались в Ташкенте. Подробности вы нам сами расскажите. Особенно подробно попрошу описать вашу поездку к Насырхану-Тюре и переговоры, которые вы там проводили.
- У Насырхана-Тюри я не был, - начал Гунбин и, спохватившись, добавил: - Да и не знаю я, кто такой Насырхан.
- Ай-яй-яй! - укоризненно покачал головой Кадыров. - Даже об этом забыли. К счастью, мы имеем возможность восстановить то, что исчезло из вашей памяти. Тимур-ака, прошу.
Тимур, откинув портьеру, спустился с подоконника и подошел к Гунбину. Увидев Тимура, Гунбин долго и недоверчиво смотрел на него и вдруг, не веря собственным глазам, закрыл лицо руками.
- Не ожидали, господин Гунбин? - улыбаясь спросил Тимур.
Услышав голос Тимура, Гунбин снова пристально вгляделся в него. Вдруг лицо авантюриста искривилось в улыбке, с губ сорвался звук, похожий одновременно на всхлипывание и приглушенную икоту. Звук этот повторился несколько раз и неожиданно перешел в визгливый истерический хохот.
- Дай ему воды, Тимур, - приказал Кадыров. - Нервишки не выдержали у господина прапорщика.
- Насырхан, старый дурак, - сквозь истерический хохот и слезы с трудом выговорил Гунбин, - в свою личную охрану чекиста приспособил. Ну, додумался! Надежная охрана, дальше некуда!
- Враги Советской власти не могут обижаться на отсутствие внимания с нашей стороны, - вежливо ответил Кадыров и, не выдержав, звонко рассмеялся: - А уж с таких, как Насырхан, Миян Кудрат Хозрет или ваша милость, мы глаз не спускаем.
- Не стоит запираться, господин Гунбин, - улыбнулся Тимур. - Ведь если вы что-нибудь скроете, то вас поправят я, Миян, Байрабек, Мадумар, да и сам ляшкар-баши Насырхан-Тюря. Да, забыл, еще один мулла из Ак-су кое-что сообщит о вас. Я как раз сейчас поеду к нему в гости.
- Да и Самигбек, сынок Мансурбая, спасая свою шкуру, рассказал о вас очень интересные подробности, - дополнил Кадыров.
Арестованный, сникший и безвольный после припадка истерики, отдал Тимуру пустой стакан и устало проговорил:
- Да, я Игнатий Гунбин…
13. Операция "Жених"
Ночь опустила свой черный полог над маленьким горным кишлаком Ак-су. Все жители кишлака давно уже спали. Тишину нарушали только порывы холодного осеннего ветра, срывающегося с горных вершин и жалобно воющего в оголенных ветвях тополей и карагачей, да несмолкаемый лай собак. Впрочем, жители кишлака не слышали ни воя ветра, ни злобного лая собак - свирепых пастушьих овчарок с обрезанными ушами. Тяжелый дневной труд налил такой усталостью тела аксуйцев, что их не мог разбудить привычный лай овчарок. А в кишлаке в эту ночь должны были совершиться два необычных события. Если о первом событии - о том, что мулла Амин-Ходжа, самый богатый житель кишлака, сегодня ждет к себе гостей и в честь этого зарезал двух жирных баранов из своего стада - аксуйцы все-таки знали, то о втором, о том, что беднейший из жителей кишлака Тохта-Назар тоже ждет гостей, причем очень большое количество гостей, - никто в Ак-су даже не подозревал.
А между тем Тохта-Назар ждал гостей нетерпеливо, ждал одновременно со страхом и радостью. Каждые полчаса он выходил во двор, по приставной лестнице взбирался на крушу своей мазанки и долго к чему-то прислушивался, не обращая внимания на холодные порывы горного ветра.
Но вот, наконец, ожидание Тохта-Назара кончилось. Он услышал, как подъехали к воротам муллы те, для кого готовил плов и шашлык Амин-Ходжа. Чуткое ухо Тохта-Назара различило топот верховых лошадей, звон удил и стремян, негромкий говор всадников, и он безошибочно определил: "Не меньше десяти верховых и две лошади под вьюками".
Теперь Тохта-Назар занял на крыше постоянный наблюдательный пост. Он сбегал в мазанку, притащил кусок старой кошмы и, накрывшись, лег на крыше так, чтобы слышать все, что доносится со двора муллы. В то же время он не оставлял без наблюдения дорогу, ведущую из кишлака в сторону равнины.
Хотя с крыши, на которой лежал Тохта-Назар, до стен двора Амин-Ходжи было не больше пятнадцати-двадцати метров, расслышать полностью все, что там говорилось, было просто невозможно. Но и то, что услышал Тохта-Назар, рассказало ему о многом.
Во-первых, чей-то голос прокричал, чтобы быстрее резали кур и готовили плов из курицы. Затем второй голос сообщил кому-то, что необходимо принести клеверу: "Здесь всего двенадцать снопов. По снопу на лошадь, а стоять будут целую ночь". Наконец, визгливый голос женщины, явно желавшей, чтобы ее услышали находящиеся в доме, начал расхваливать привезенные подарки: "Такое богатство только жених невесте подарить может, да и то, если жених богат".
Из всего услышанного Тохта-Назар сделал вывод, что всадников действительно было десять-двенадцать, что пиршество, видимо, будет длительное, и что среди приехавших находятся люди, привыкшие хорошо покушать, люди, которым обычный плов из свежей баранины не в диковинку, и лакомством они считают только плов из курицы.
Занятый этими соображениями, Тохта-Назар так и не заметил, что около его дома остановилась тихо подъехавшая группа конников человек в десять. Конники спешились, поставили лошадей вдоль стены и совершенно слились с темнотой, царящей на улице. Один из конников подошел к калитке, и неожиданный визг кем-то обиженного щенка прорезал тишину.
Услышав визг, Тохта-Назар отбросил покрывавшую его кошму и скатился вниз. Он осторожно, не стукнув запором, открыл калитку и через минуту закрыл ее за последним из приехавших ночных гостей.
В первую из двух комнат, составлявших мазанку Тохта-Назара, вошел только один из приехавших - Тимур, остальные остались с лошадьми на дворе.
- Новости есть? - спросил Тимур, едва лишь Тохта-Назар закрыл за собою дверь.
- Есть, - торопливо начал рассказывать Тохта-Назар. - Гости к Амин-Ходже приехали. Человек десять-двенадцать. Амин-Ходжа их ждал и готовился. Два барана зарезал, плов сделал, из курицы плов велел готовить.
- Кого из соседей пригласил к себе Амин-Ходжа?
- Никого. Только приезжие, - заверил Тохта-Назар и после короткой паузы нерешительно спросил: - Почему вас только десять человек? Ведь в доме Амин-Ходжи стрелять нельзя, рубиться нельзя, веревками врагов вязать надо. Их двенадцать, вас десятеро.
- Их все-таки не двенадцать, а больше, - думая о чем-то другом, поправил хозяина Тимур. - Слушай, друг! А Насырхана-Тюри среди приехавших нет?
- Разве ночью разглядишь, где ишан, где ишак, на котором ишан едет, - ответил Тохта-Назар.
- Ну вот что, дорогой Тохта-Назар, не придется тебе сегодня спать. Тебя ждет Борис Михайлович с бойцами. Он у маленького мостика. Нужно помочь ему добраться до сада Амина-Ходжи. Только тихо, чтобы в кишлаке никакого шума не поднялось. Через пятнадцать минут я подъеду к воротам Амина-Ходжи и буду громко стучать. Все внимание Амина-Ходжи будет привлечено к воротам. В это время Борис Михайлович должен подъехать к задней стене сада. Понял?
- Понял, будет сделано, - кивнул Тохта-Назар и, запахнув поплотнее дырявый халат, первым направился к двери.
Тимур вышел следом за ним. Из темноты к Тимуру метнулась фигура одного из всадников.
- Не опоздали, Тимур? Все идет правильно?
- Все идет, как надо, Турсун, - коротко ответил Тимур. - Сегодня ты увидишь свою Зульфию.
* * *
К высоким, из крепких арчевых досок, резным воротам Амина-Ходжи подъехали десять всадников, возглавляемые Тимуром.
Подъехав к усадьбе муллы, Тимур попытался рассмотреть, что творится во дворе, но в воротах не оказалось даже маленькой щели. Тогда, остановив коня вплотную у стены около ворот, Тимур приподнялся в седле и заглянул через гребень стены. Во дворе, кроме возящихся около костров стариков и босоногих подростков, никого не было. Некоторое время Тимур изучал расположение двора, исследовал взглядом большую, сейчас пустую веранду перед домом муллы и сам дом. Большие, как двери, окна дома, выходящие на веранду, были закрыты ставнями, но сквозь щели ставен просачивался свет.
Тимур с размаху ударил рукояткой нагайки в ворота. Сухие доски ответили звонким гулом, но к воротам никто не подошел, хотя со двора доносились встревоженные голоса. Не дождавшись ответа, Тимур снял с плеча винтовку и забарабанил прикладом по воротам. Получился отчаянный грохот, способный разбудить половину кишлака.
- Что надо?! Какой сумасшедший ломает ворота? - послышался со двора озлобленный голос.
- Откройте, уважаемый мулла, - крикнул в ответ Тимур. - Не заставляйте посланца благородного Насырхана-Тюри третий раз стучать в ваши гостеприимные ворота.
За воротами некоторое время царило безмолвие, затем донесся топот лошадей, шум тревожной возни, звон сбруи.
- Где же вы, уважаемый мулла? - сердито повысив голос, крикнул Тимур. - Мне надоело ждать.
- Не торопись, воин газавата, - ответил из-за ворот второй голос. - Ворота сейчас откроют.
Над стеной, как раз в том месте, откуда Тимур осматривал двор, появилась голова в папахе и тут же исчезла. Через некоторое время ворота приоткрылись настолько, что в них смог бы проехать лишь один всадник. Но по знаку Тимура один из конников подъехал вплотную к воротам и, упершись плечом в полотнище, полностью распахнул его. На дворе, освещенном двумя кострами, около самой веранды, Тимур увидел десяток уже вскочивших в седла басмачей с винтовками, лежащими поперек седла. Маленький отряд возглавлял Атантай. Он сидел в седле, низко наклонившись вперед, с полувынутым из ножен клинком, готовый в любое мгновение бросить своих головорезов на прорыв. Несколько секунд царила напряженная растерянность. Тимур жестом приказал своим спутникам стоять на месте, один въехал в ворота и лишь на середине двора остановил коня.
- Привет славному Атантаю, самому бесстрашному воину газавата, - громко выкрикнул он, прижав руку к сердцу и склонившись в седле.
- Шайтан!!! - обрадованно воскликнул Атантай, узнав Тимура. - Из какой преисподней ты вылез?!
Он соскочил с коня и, подбежав к Тимуру, тоже успевшему спешиться, обнял его. Спешились и басмачи Атантая. Во двор въехали спутники Тимура и, соскочив с седел, перемешались с басмачами. Всех лошадей увели под навес. Ворота снова крепко заперли.
- Ты неосторожен, - начал дружелюбно выговаривать Атантай Тимуру. - Барабанишь в ворота, как будто аллах лишил тебя разума. Наших здесь мало, а кишлачная голытьба сразу же кинется предупреждать красных собак.
- Красные сюда не сунутся, - хвастливым тоном ответил Тимур. - Видел, с какими джигитами я приехал? Таких у меня сейчас пятьсот человек.
- Пятьсот?! - недоверчиво переспросил Атантай. - Откуда ты их взял? Где они сейчас?
- В Зеленом распадке ночуют. А я вперед проскочил.
- Да где ты их взял? - нетерпеливо допытывался Атантай. - Уж не стал ли ты курбаши?
- Доблестный Гаип Пансат поручил мне привести его головной отряд на помощь ляшкар-баши, благородному Насырхану-Тюре. Сам он идет следом, - важно ответил Тимур.
- Гаип Пансат скоро будет здесь? - ахнул Атантай.
- Да, - подтвердил Тимур, - мы идем налегке. А у Гаип Пансата большой обоз и больше двух тысяч воинов.
Этот разговор с Атантаем Тимур вел полным голосом, так что его хорошо слышали все басмачи. Весть о прибытии пятисот воинов газавата привела их в отличное настроение. Раздались обрадованные возгласы. Но Атантай все еще не верил Тимуру.
- Если бы я не видел, как ты держался в Ренжитском бою, я бы подумал, что ты сумасшедший, - пробормотал он. - Почему же ты не привел сюда всех своих воинов?
- Разве в таком паршивом кишлаке, как Ак-су, можно хорошо разместить пятьсот воинов, - презрительно ответил Тимур. - Кроме того, у меня-то в Ак-су есть дело, а всему отряду зачем такой крюк делать. Завтра из Зеленого распадка пройдем прямо на Босбутау, к Истамбеку.